Лёша запомнил тёплый сентябрь. И прогноз погоды, который говорил, что будут дожди.
Лёша помнил, что утром тогда было прохладно. Каким бы тёплым не казался сентябрь, осень брала своё. Да и близящиеся дожди не располагали к высоким температурам.
А ещё Лёша помнил, что это было на рассвете. Или чуть позже него. Он вышел на пробежку в сквер за домом. И точно не чтобы обнаружить там незнакомца в темном пальто, слегка заляпанном красками. На земле стоял чёрный рюкзак, на котором ярко выделялись всевозможные значки и странные ленточки.
Незнакомец был с заложенным за ухо карандашом. В руках у него была тонкая кисть и деревянная палитра, на которой уже явно не первый раз мешали между собой краски. Перед ним был мольберт, холст, на котором нарисованы два дома напротив. Нарисованы так, что сразу было заметно разницу в годах постройки.
И Леша не знает зачем тогда подошёл. Зачем тогда напугал художника, который едва не уронил мольберт, но в итоге каким-то чудом посадил занозу благодаря палитре.
- Ты красиво рисуешь, - произнёс тогда Леша, неловко улыбнувшись. Он помог вытащить занозу и наблюдал за смутившимся художником.
- Это так… Ерунда, - совсем тихо произнёс незнакомец, опустил голову и мотнул ею, словно надеясь, что так короткие чёрные волосы закроют лицо.
И стоит ли говорить, что тогда внимание Леши привлекло всё? Его привлекли тонкая кисть, смущение художника, рисунок на холсте, палитра и немного смешной рюкзак с огромным количеством значков, большая часть из которых имела какие-то умные названия, от чего можно было понять, что были они с каких-то мероприятий.
- Ты знаешь, что рисуешь?
- Нет, - неуверенно произнес художник, смущаясь, кажется, ещё больше, - не успел узнать, вдохновение пришло быстрее… Я Алекс.
- Лёша.
Лёша не знает, что тогда больше всего его привлекло. А Алекс просто признал, что у его нового знакомого приятный голос, поставленная речь и идеальная память. А ещё он интересно рассказывает историю. И легко находит нужные ему иллюстрации.
А ещё у Алекса тогда появился новый портрет в старом потрепанном ежедневнике, рядом с которым аккуратным почерком значилось "Лёша. Парк. Сентябрь".
Их дружба возникла странно и будто случайно. Да и оба не заметили, как Леша стал частью небольшой компании, с которой дружил Алекс.
Компания у Алекса была просто
фантастической. В ней место нашлось поэту Саше, который неловко улыбался, стоило упомянуть про неважно в какой раз взятую в руки тетрадку на кольцах в его руках, обложка которой была в скотче, и простой карандаш, чей кончик часто должен был быть заточён настолько остро, что казалось он был острее карандашов Алекса.
Брат-близнец поэта был Паша, нашедший общее дело со Славой. Они оба пели, а последний зачастую брал в руки гитару, которая была вся в каких-то непонятных наклейках, часть из которых либо стёрлась, либо перекрывала друг друга, и порой специально фальшивил, слушая шипение от Жени. От прозаика Жени, который в маленький блокнотик часто записывал наброски идей или кратко записывал черты будущих персонажей, если те приходили внезапно. И не важно, что карандаш он таскал у Саши.
А ещё их компания, несомненно, могла похвастаться наличием Алмата. Спокойного парня, который несколько странно смотрелся на фоне того же громкого и крикливого Жени. И часто производил впечатление безэмоционального. И, признаться честно, Леша даже в начале не поверил в то, что Алмат и актерство можно поставить не просто в одну строку, а рядом. А потом информация о том, что он может сделать грим показалась ещё одной фантастикой. Пока Леша не получил бесплатный грим, превративший его в лису.
- Ты вызываешь ассоциацию с лисой, - словно в ответ на незаданный вопрос произнес Алмат.
- Ага, такой же бешеный, - Женя посмеялся и продолжил, - ну, лисички же, по статистике, в основном с бешенством бегают.
- Леша не бешеный.
Последний в их компании был Никита. Он был чуть выше Леши и, конечно, Жени, который больше походил на ходячую шутку "метр с кепкой". А ещё Никита был моделью с, безусловно, красивыми голубыми глазами, которые отдельно Алекс зарисовывать готов был вечность, стараясь передать их красоту. Конечно, в моменты, когда не пытался достать Лёшу, желая запечатлеть на бумаге всю жизнь в его глазах. Или Славу с его гетерохромией.
- Я вообще какой-то убогий на вашем фоне, - Леша пожал плечами, рассматривая в зеркале новый грим. Жёлтые тюльпаны, конечно же, Алмату понадобилось рисовать на его лице. Алекс же удостоился парочкой красивых белых нарциссов.
- Ну почему. Ты очень нужный, - со смешком произнес Женя, оказываясь рядом с Лешей и нагибаясь к нему, - вот, смотри какой ты нужный. На ком еще Алу издеваться?
- Женя, - Никита покачал головой, отрываясь от потрепанной тетрадки Саши, который сидел рядом вновь смутившись. И пускай своим творчеством они все делились, было всё равно неудобно, когда кто-то читал произведения поэта. Потому и начинал вначале Никита, проверяя ошибки, - Леша, почему тебе так кажется?
- Ну вы вокруг вон какие талантливые,
творческие, - Леша вздохнул. Резко забрал из жениных рук его блокнот и слабо стукнул им по лбу прозаика, - Алмат, кажется, кто-то хочет грим на всё лицо. И желательно ещё с шеей.
- Можно и на все тело, - спокойно произнес Алмат, постучав по ящику, где хранил свой "небольшой набор", - мы? Творческие? Может и так. Правда, модели, кажется…
- А я статью находил, где в творческие профессии записывали моделей, - Паша отвлёкся от телефона, - а вообще, Леша, ты ж экскурсовод. Не знаю, вы вообще помните эту ситуацию? Экскурсовод и Леша - си-но-ни-мы.
Леша вздохнул. Про какую ситуацию говорил Паша знали все. Это было осенью. Саша искал вдохновение, а Алмат заинтересовался историей места, где они были. Места оказались знакомы Леше, который с улыбкой начал рассказывать, не замечая, что к ним присоединяются случайные прохожие.
Лёша тогда в конце внезапной экскурсии испугался. И застеснялся, не ожидая, что его будут хвалить чужие и им понравится.
Иногда Леша фотографировал. Чаще Алекса. С ним, просто, он как-то неосознанно больше проводил времени, сопровождая его буквально везде.
- Лешка, - Алекс заправил за ухо карандаш, сделав примерный набросок на холсте, - а слышал легенду? Говорят, когда умирает художник, Бог разрешает ему попрощаться и раскрасить закатное небо так, как хочется творческой душе.
- Алекс, ты рисуешь рассвет, - Леша оторвался от экрана ноутбука, - к чему ты вообще это вспомнил? Решил рассказать, как раскрасишь небо?
- А это идея, - художник улыбнулся, - ну, думаю… Я попрошу радугу. Будет перед этим такой, маленький дождик. А после него невероятная радуга. И, конечно, раскрашу во всевозможные цвета небо. Наверно, с некоторым указанием на нашу команду. И добавлю туда зелёный. Причём… - парень обернулся и посмотрел на Лёшу, - мне нравится цвет твоих глаз. Изумрудики. Думаю, пару мазков такого оттенка мне разрешено будет оставить. Вы только не плачьте громко, а то вдруг снова дождик пойдет. Красоту не увидите.
- Дурак ты, Алекс, дурак, - Леша закатил глаза и вздохнул.
Они оба не знали, от чего постоянно ходили неясно куда. Точнее, Алекс знал. Он искал места, где можно остановится и зарисовать нечто красивое. А Леша ходил за ним будто хвостик. Тихо что-то печатал, обрабатывал на ноутбуке и, конечно, наклеивал пластыри на очередные случайные ранки Алекса.
Они редко нуждались в постоянном разговоре. Тишина, которую нарушали птицы, их вполне устраивала. Как и редкое шипение Леши на каких-то идиотов, что неясно как составляли статью, или ругательства на свет от Алекса и иногда слишком частое "ай!", после которого Леша доставал прихваченную с собой аптечку, клея на небольшой порез смешной пластырь с весёлым котиком.
Идиллия длилась долго. Они часто встречались рано утром, почти на рассвете. Выходили иногда больше просто так, даже не на пробежку, к которой присоединился художник. Просто пройтись и обсудить всё, что попадалось на глаза.
Правда одним утром Алекс не прочитал ни одного сообщения. Конечно, он три дня назад писал и говорил, что ненадолго уезжает. А вчера вечером написал, что Лёшу ожидает сюрприз (в некоторой степени странно было называть приезд обратно сюрпризом). Потому по-началу Леша не тревожил друга - собраться надо и доехать.
Не ответил Алекс и к середине дня. Вечером обещали небольшой дождик, который, на удивление, пошёл. И оказался действительно небольшим, как обещали синоптики.
А ещё во время дождя позвонил Алекс. Нет. Не так. Позвонили с номера Алекса, слегка холодным тоном сообщая об автокатастрофе с летальным исходом.
И тогда же Леша заметил радугу. Под рукой лежал фотоаппарат, на который экскурсовод иногда делал любительские и ужасные (по его мнению) фотографии.
Осеннее закатное небо окрасилось во все цвета. Леша закусил губу, находя на небе изумрудный цвет. Нашёлся даже чёрный, тонкой полоской окружающий изумрудный, красный, алый, розовый, оранжевый, голубой и даже салатовый цвета. Цвета, которые Алекс как-то назвал в ассоциацию к их команде.
И на фоне этого заката была просто до ужаса идеально видная радуга, которую обещал Алекс.
Женя, 19:06
Алекс?
Вы, 19:07
Он обещал раскрасить небо
И выпросить радугу у Бога
Лёша выключает телефон, нажимает на кнопку на фотоаппарате и зажмуривается, начиная тихо плакать,
как Алекс и просил.
Лёша запомнил тёплый сентябрь. И прогноз погоды, который говорил, что будут дожди. А ещё он теперь знал точную дату.
