1:16 a.m.

Питер поднимает голову с подушки и в полумраке спальни не сразу понимает, где он и почему проснулся. Кажется, предвкушение какого-то события (хотя Питер догадывается, какого именно) пробуждает его. Он понимает, что уснул, упав лицом в подушку, как только вышел из душа. На плечах Питера все еще висит полотенце, а сам он в своем втором любимом бежевом халате с маленькими, почти что игрушечными масками Человека-Паука. Питер поворачивает голову, чтобы посмотреть на часы: в полумраке зеленый циферблат кажется почти неоновым. Пятнадцать минут второго — отмечает про себя Питер. Паучье чутье простреливает позвоночник, настойчиво предупреждая о грядущем. Оно не всегда предвещает что-то плохое. Иногда оно всего лишь говорит о том, что грядет событие, требующее пристального внимания. Как только зеленая светящаяся цифра пять сменяется на шесть, в зеркальной поверхности часов отражается желтая вспышка, затем еще одна, и наконец в спальне открывается шестиугольный портал. Питер не поворачивает головы. Он и так прекрасно понимает, кто выйдет оттуда: высокий широкоплечий силуэт на мгновение загораживает собой свечение портала, а потом в комнате воцаряется тьма. Глаза не сразу к ней привыкают. — Ты опоздал, — произносит Питер и весьма наигранно зевает, а затем потягивается на кровати. Матрас прогибается, и сверху на Питера наваливается Мигель — от него пышет жаром, словно он не провел свой день в самых комфортных условиях башни в Нуэва-Йорке, а пробежал марафон по пустыне Сахара. Мигель прижимается к Питеру всем телом, отбрасывает в сторону несчастное полотенце, и Питер затылком чувствует горячее нетерпеливое дыхание, а затем и прикосновение губ. Щекотно. Питер смеется и дергается всем телом — смех пробивается через всю грудную клетку, резонируя с тяжелым дыханием Мигеля. Мигель не стесняясь трогает Питера везде, большие жаркие ладони забираются под халат, и Питер вздрагивает — но лишь потому, что предвкушение, раззадоренное паучьим чутьем, стало еще томительнее. — Долго будешь тянуть? — спрашивает Питер, так и не обернувшись, чтобы встретиться с Мигелем взглядом. — Я тут вообще-то не молодею. Мигелю не нужно повторять дважды. Он сползает назад и без предупреждения задирает халат Питера, обнажая его задницу. Питер снова смеется, но лишь первые секунд десять. Дальше ему становится не до смеха. Мигель О’Хара, мистер Самый Невеселый Человек-Паук, обхватывает своими огромными ладонями зад Питера и делает то, насчет чего даже паучье чутье не в силах предупредить. — Мигель! — Питер почти подскакивает на кровати. Если бы не хватка Мигеля, то он оказался бы на потолке. Питер поворачивает голову, насколько позволяет поза, и хочет посмотреть Мигелю в глаза. Получается не очень. — Ты просил поторопиться, — тихо отвечает Мигель. Его лицо выглядит совершенно безэмоциональным, как будто он не чужой зад сейчас собрался облизывать, а читать лекцию о канонических событиях. Питер понимает, что ему нечего на это ответить. Да и в принципе уже нет смысла что-либо говорить. Мигель, видя, что возражений у Питера не имеется, возвращается к тому занятию, во время которого его прервали, а именно: заползает языком туда, откуда у всех нормальных не человеков, но пауков выделяется паутина. Питер не может сдержать стона. Черт бы побрал Мигеля, и его язык, и губы, и слишком горячие ладони — от сочетания всех трех составляющих Питер готов расплавиться и кончить. Или кончить, а потом расплавиться. Порядок значения не имеет. Кажется, слюна Мигеля начинает стекать вниз, прямо по бедрам Питера, по яйцам и однозначно возбужденному члену, который очень жаждет внимания. Питер не знает, как озвучить то, что Мигелю хватит напрягать язык, а пора бы напрячь другие части тела, — слова отказываются складываться в предложения. — Мигель… — Питера хватает лишь на это, но в Паучьем сообществе дураков не держат, и Мигель улавливает в интонации Питера все, что необходимо. Мигель наконец-то отстраняется от задницы Питера. Матрас издает несколько скрипов, маскируя едва слышный шуршащий звук, с которым костюм Мигеля растворяется в воздухе. — Paciencia… Через мгновение Мигель дергает Питера вверх, ставя на колени, хотя Питер все еще лежит лицом в подушках, и нижняя часть его халата задралась в один большой махровый ком. Питер так возбужден, что, кажется, еще немного и он кончит просто от одного звука голоса Мигеля, но на деле это происходит чуть позже. Мигель не заставляет Питера ждать, входит пусть и медленно, но без остановок. Питер снова готов лезть на стену — Мигель ровно такой, как надо, там, где надо и когда надо… Питер снова стонет, черт возьми, и кончает. Мигель, кажется, ухмыляется. А потом обхватывает ладонями талию Питера и начинает двигаться — и это смерти подобно. Питер не знает, как Мигель это делает, раз за разом угадывая и угол, и скорость, и все на свете вплоть до времени на передышку между толчками. Не иначе у Мигеля и для этих невероятных расчетов есть алгоритм… Питер кончает второй раз, словно по расписанию, — у него такое ощущение, будто Мигель собрался выжать из него все соки, высосать всю энергию, как самый настоящий вампир. — Мигель… — голос у Питера немного охрип, он тяжело дышит и не понимает, как такое возможно. Да, он выносливее обычного человека, но все равно уже не мальчик. Горячая ладонь Мигеля оказывается у Питера на члене, и этого достаточно, чтобы понять: Мигель еще не закончил. Мигель знает пределы тела Питера лучше его самого — и, кажется, этот факт Питера ничуть не беспокоит. А вот что сейчас занимает его мысли, так это два средоточия удовольствия. Внутри и снаружи. Снаружи и внутри. Совершенно не попадающие в такт. Никаких передышек — нервные окончания вспыхивают одно за другим, словно лампочки на рождественской гирлянде, пока не складывается ощущение, что они вот-вот загорятся и к чертям сгорят. Питер уже не может даже стонать. Он готов кричать, если это поможет снять хоть толику этого возбуждения. Мигель накрывает его собой, прижимая к кровати, отрезая все пути к отступлению. Питер не уступает Мигелю в силе, но конкретно сейчас не способен даже пальцами ног пошевелить. Свободная ладонь Мигеля закрывает Питеру рот. — Ты же не хочешь разбудить ее? — тихо спрашивает он, прижимаясь ртом к уху Питера и продолжая при этом втрахивать его в матрас. У Питера слезятся глаза. Он кивает, соглашаясь с Мигелем, и со всей силы впивается зубами в его руку. Мигель рычит. Питеру кажется, что он сейчас потеряет сознание… Они оба тяжело дышат, не в состоянии отлепиться друг от друга. Оргазм выходит смазанным, и сложно сказать, в какой момент он произошел. Кажется, халат Питера безбожно растерзан и подлежит только сожжению на костре — как и подобает поступать с теми, кто пал в бою. Мигель приходит в себя первым и аккуратно отстраняется от Питера, стараясь как можно меньше тревожить его, — Питер сейчас способен разве что разрыдаться от переизбытка ощущений. Но буквально в ту же секунду, когда Мигель почти слезает с кровати и сине-красный костюм начинает расползаться по его телу, к Питеру возвращается сознание. Он хватает Мигеля за запястье, прямо рядом с межпространственным браслетом, не давая исчезнуть в желтом свечении портала. Питер полностью разворачивается к Мигелю, и они наконец-то нормально смотрят друг другу в глаза. — Останься, — просит Питер. Мигель качает головой. — Ничего не случится, есть ты позволишь себе чуть больше, — голос не слушается Питера, и ему приходится говорить очень тихо, чтобы не напрягать связки. — Я… — Мигель отводит взгляд. Кажется, он хочет посмотреть на часы — словно время имеет значение, словно его совсем не осталось. — Пожалуйста, хотя бы в этот раз, — Питер сильнее сжимает руку Мигеля. Питер кое-как садится, стараясь не обращать внимания на то, как все болит (пусть и ненадолго), и встает на колени на кровати. Он тянется к Мигелю, обхватывает за шею, заставляет того наклониться. Возможно, с поцелуя стоило начинать. Но Питер отчего-то уверен, что все происходит именно так, как надо, потому что только во время поцелуя Мигель расслабляется. Эта крепость дрогнула — Питер улыбается и тянет Мигеля за собой в сторону ванной. — Ты знатно меня испачкал, так что теперь тебе придется меня отмыть, — Питер отпускает руку Мигеля, переступая порог ванной комнаты, и скидывает с себя несчастный халат. Мигель несколько секунд смотрит на Питера и только сейчас позволяет уголкам своих губ дрогнуть в едва заметном подобии улыбки. — Не в моих принципах бегать от ответственности, — произносит Мигель, и его костюм растворяется, стоит ему закрыть за собой дверь в ванную.