Зараки никогда не считался красавцем.
В детстве, живя впроголодь, он был заметно худее своих ровесников, живших в чуть более лучших условиях. Старички и сердобольные женщины стыдливо отводили от него взгляд, будто бы они виноваты в его внешнем виде. Ребятня и те, кто постарше, постоянно задирали его, а в ответ он мог лишь махаться худощавыми ручонками, будто таракан, поднятый за усы.
А в пять лет, по шалости детской, он лишился бровей. Мама лениво успокаивала: «Отрастут-отрастут, это же волосы…». Но сменялись дни, месяцы, сезоны, а брови так и не отрастали. Это стало ещё одним поводом для издевательств, и тогда Зараки решил, что ему необходимо тренироваться. Пусть его тело слабо, он может воспользоваться мечом и дать отпор обидчикам.
Вместо меча — прочная длинная палка. За год каждодневных тренировок ему удалось стать чуть сильнее, дать ребятне понять, каково это, быть избитым.
А потом наступил переходных возраст. Голос начал грубеть, плечи стали становиться шире, тело вытягивалось вверх.
Все его задиры стали выглядеть мужественнее, привлекательнее, а Зараки… А Зараки выглядел жалко. Напоминал скелет, обтянутый кожей. Длинные костлявые руки, такие же ноги — в таком состоянии находятся живущие в нищете и голоде старики, но никак не подростки.
Он стал набирать немного веса устроившись на подработку. Выполнял всю грязную работу, за которую никто не возьмётся, лишь бы получить немного риса с яйцом. Убирал общественные туалеты, разбирался с пьяницами у забегаловок, дрался (где, собственно, и получил шрам на половину лица). Но даже это не слишком исправило ситуацию: Зараки всё так же был похож на скелет, правда кожа уже обтягивала не кости, а сухие крепкие мышцы.
В магазинах, на работе, на улицах — многие старались делать вид, что его не существует, а кто-то незаметно поглядывал, рассматривая его как музейный экспонат. Нечасто на улицах встретишь двухметровый скелет с мышцами. Люди обсуждали его внешний вид — отнюдь не самыми лестными словами. Не зная ласки и любви, эти слова не цепляли его так сильно, как могли.
— Внешность — не главное в мужике. Главное — сила! — Иккаку играется мышцами на спине, улыбаясь во все тридцать зубов (тридцать первый и тридцать второй были выбиты много лет назад).
— Меня это не парит, — Кенпачи закатывает глаза, цыкая. Опять его, подвыпившего, унесло не туда.
— Быть такого не может! Каким бы вы не были сухарём, у вас есть что-то, что заставляет вас заняться самобичеванием! — Юмичика, хлопнув кулаком по столу, вмешался в разговор.
— Как вы надоели, — Зараки накидывает на плечи косуху, машет рукой и удаляется прочь из тесного помещения. Он правда не переживал на счёт своей внешности: ну, не уродился красавцем, чего страдать?
Кенпачи похлопал по карманам куртки и выругался под нос. Пачка сигарет осталась на столе, а вместе с ней и зажигалка. Возвращаться не хотелось — он не любил этого делать. Да и курить — вредно, как говорил Юмичика, вот и отличная возможность сделать маленький шаг в сторону избавления от нездоровой привычки.
Беззвёздное летнее небо, пустынная аллея, ведущая будто бы в никуда и он, скрипящий зубами с непривычки. Дорога до дома занимала бы одну сигарету, а сейчас Зараки только остаётся двигать челюстью, издавая противный тихий звук.
Неподалёку от него на скамейке виднелся тёмный силуэт. Кенпачи прищурился, пытаясь разглядеть, кто же это, но это ему удалось лишь подойдя на достаточно близкое расстояние.
— Негоже девахам ночью по улице шляться, — он глянул на девушку, сидящей расставив широко ноги и склонившей голову к ним. — Маньяков много. Давай до дома провожу.
— А ты благородный принц? — девушка немного подняла голову, искося глядя ему в глаза. Голос у неё был тихий и в какой-то степени манящий; заставил Кенпачи в глубине души дрогнуть от приятного звучания.
— Насильник со стажем, приятно познакомиться, — Зараки протянул руку открытой ладонью вверх, но вместо ощущения нежной женской ладони в своей, получил острую боль сначала в предплечье, а затем под ребром. Ловким движением изящной ноги он оказался на земле. Перед глазами — всё такое же беззвёздное тёмное небо и та самая «девчушка», которая ему ехидно улыбается, поставив ногу на грудь.
— Дважды осужденная по 116 и 105, приятно познакомиться, — она убрала с него ногу, протянула руку, но заметив сомневающийся прищур, рассмеялась. — Больше бить не буду, обещаю.
Зараки поднялся без её помощи, всё ещё пребывая в лёгком шоке. Особенно встав и увидев, что девушка ему достаёт едва ли до груди.
— Не думала что тебя будет так легко повалить.
— Сам не ожидал, — потерев ладонью затылок и отведя взгляд в сторону произнёс он. Хорошо, что этого никто не видел, иначе засмеяли бы.
— Унохана Рецу, — девушка протянула ему руку, улыбаясь.
— Кенпачи Зараки, — он слегка пожал её.
Такая крохотная и мягкая!.
— Предложение проводить до дома ещё в силе?
— Пожалуй, да.
***
С Уноханой они периодически встречались месяц — на той же самой аллее, ночью. Зараки проходил там каждый день, но не всегда видел её. Он знал, где она живёт, но не хотел показаться идиотом-сталкером. Лишь спустя время додумался обменяться телефонами — это значительно облегчило жизнь.
И незаметно для обоих прошло лето, наступила осень, а за ним и зима...
Это был первый новый год в жизни Зараки, который он праздновал с кем-то, помимо коллег по работе. Скромно, спокойно, в небольшой квартире Уноханы — он даже подумать не мог о том, как может быть приятно просто сидеть с кем-то рядом.
И именно в эту спокойную новогоднюю ночь, в маленькой светлой комнате, Зараки впервые поцеловал Рецу. Первый поцелуй, со вкусом сакэ и мандаринов, неловкий и неумелый, но именно этот поцелуй согрел его душу.
***
«Мы поцеловались под влиянием момента, это всё вина атмосферы», — заверял себя Зараки утром. Ни одна женщина в здравом уме не положит на него глаз и по собственной воле не поцелует его.
Но Рецу поцеловала его в тот же день, а потом и на следующий, и ещё через день, и постепенно это стало рутиной, привычным делом. Короткий поцелуй, нежное прикосновение губ к щеке, страстный поцелуй — всё это случалось естественно и привычно для них обоих.
***
— Ты мне нравишься, — Рецу шепчет это ему в губы, вновь целуя, запуская длинные пальцы в его растрёпанные тёмные волосы, обнимая его крепко за шею свободной рукой.
Зараки крепко сжимал её в своих объятьях, сгибаясь ради поцелуя. Разница в росте всегда причиняла бытовые неудобства, а в такой момент казалась ужасной. Приходилось жертвовать своей спиной, чтобы осчастливить её, его драгоценную женщину.
Им приходилось выкручиваться, чтобы весь процесс не принёс боли, а только лишь удовольствие. Особенно старался Кенпачи, которому всё это было чуждо. Его потуги лишь заставляли Рецу улыбаться.
— Люблю тебя, — произнесла она, поглаживая тыльной стороной ладони по впалой щеке. Зараки закрывает глаза, позволяя себе расслабиться и покрепче обнять изящное тело.
Несмотря на такую уродливую внешность, нашлась та, кто полюбила его всем сердцем.
— И я тебя, Рецу, — прошептал парень, засыпая.
***
Утром Зараки едва ли смог открыть глаза: веки словно налились свинцом, тело испытывало странное ощущение. Проморгавшись, он посмотрел в сторону, провёл ладонью по простыни и тяжело выдохнул, жмурясь.
Рецу умерла неделю назад.
