haru

Руки свело от холода. И согреться бы своим дыханием, в котором таится живительное тепло и пульсирует в чакре, да сил нет. Он ранен смертельно — насквозь пробитое лёгкое и точный удар в печень — это из внутреннего, а внешние повреждения очевидны: они пытались вырезать глаза, он сражался насмерть, глаза на месте но кожа вокруг изрезана десятками маленьких рубцов. Жжение никак не проходит, кровь мешает полноценно использовать глаза, хотя бы просто смотреть вперёд удаётся с трудом. Куда-то в спину один сюрикен его всё же задел — кровь липнет к коже. Идти удаётся с трудом, он остался жив исключительно из вредности — в этот раз то были из Облака, те, с кем недавно было заключено перемирие. По его душу прислали один отряд анбу и трёх джонинов, настолько ничтожно они оценили его. Из раздражения и злости он одолел всех — убил каждого, предварительно выудив в мозгах всё полезное. Этот бой был выигран, правда, цена оказалась велика. Вопрос «доживёт ли Учиха Шисуи до завтра» остаётся открытым. Он где-то на границе страны Огня, где-то в горах, у самого подножия ближе к реке Нэбари. Здесь его территория, ему нужно лишь дождаться патрулирующий отряд, но по ощущениям, времени на это почти нет. В конце концов, доковыляв до едва цветущей сливы, бутоны которой только-только раскрываются, он падает прямо под ней. Сил хватает чтобы перевернуться на спину — в ушах звенит свист, пробитое лёгкое перестаёт функционировать окончательно. Спину жжёт, а кровь не прекращает заползать за шиворот и застилать глаза. Он пытается прислушаться — последние мгновения его жизни утекают сквозь пальцы. В лицо хлопьями падает снег, очевидно, это последний снегопад в этом году, потому что глаза всё так же цепляются за бледно-розовые бутоны сливы, запах которых чувствуется даже сейчас: сладкий аромат напомнивший ему о доме, о деревне, о желании жить. Так и умрет он, в тишине, под сливовым деревом во время снегопада. Сил хватает лишь на то, чтобы поставить печати самоуничтожения на глаза, а потом в сознании тускнеет окончательно. Едва открыв глаза, он понимает, что чудом остался жив. Мозг тут же принимается анализировать происходящее и оценивает обстановку: он не в плену, руки свободны, его вещи, в частности танто и фарфоровая маска, аккуратно сложены на стуле рядом. Комната маленькая, но убранство в ней изящно и целомудренно. Лишь благодаря зеркальцу в деревянной оправе и серебряному гребню ему становится ясно, что комната девичья. Рядом с его футоном разведён очаг и заботливо прикрыт железной рамой. Расписанные сёдзи слегка приоткрыты, как если бы некто вышел ненадолго наружу с намерением немедля вернуться обратно. Так и выходит, за дверями слышатся шаги — тихие и лёгкие. Ставни распахиваются и внутрь входит молодая девушка, в руках у неё небольшой поднос который она аккуратно ставит на чайный стол и затем, прикрыв за собой дверь, она опускается рядом. Она не сразу замечает его взгляд. Аккуратно растерев мазь на ладонях и опустив их ему на открытую грудь, она лишь затем испуганно вздрагивает, столкнувшись с ним глазами. — Господин! — отчего-то шепчет она. — Вы очнулись?! Как вы себя чувствуете?! Затем она неловко отшатывается, пытаясь соблюсти приличную дистанцию между ними, но всё же добавляет: — Мне нужно нанести лекарственную мазь для ваших лёгких. Вы позволите?! — глаза её смотрят в сторону, сама она выглядит смущённой. И очаровательной. Совсем ещё юная особа, ясно что ей чужды прикосновения к чужому телу. Шисуи улыбается, прочистив горло отвечает: — Буду благодарен. И тёплые руки оглаживают его грудь, плавно и осторожно, заботливо и нежно. Слишком приятно. Заканчивается это довольно быстро и она отстраняется, протирая руки заранее приготовленной мокрой тряпицей. — Сейчас вам нужно поесть. Это рисовая каша с ростками бобов и лепестками сливы, они пойдут на пользу вашей печени, — она осторожно пододвигает ещё тёплый горшок к нему ближе, который, видимо, заранее подготовила, и помогает подняться так, чтобы он мог опереться на стену. Боли совсем нет, ни в лёгких, ни в спине, ни в боку. Его это удивляет, потому что по законам жанра, даже после лечения Цунаде-сама он чувствует послевкусие той боли, которая заставила его оказаться на волосок от смерти. Вопросов у него много, как и интереса. Однако, он решает сначала поесть. Рисовая каша на вкус невероятна, лепестки сливы придают ей сладости, а бобы разбавляют терпкостью, текстура нежная и лёгкая. Он оценивает по привычке, вспоминая еду что готовит обычно Микото-сама. У госпожи отменное чувство вкуса, которое она намеренно прививает своим детям и ему заодно. За поеданием каши он успевает более детального разглядеть свою спасительницу. Пока она заваривает чай, он успевает отметить её внешний вид: зимнее кимоно, более плотное, зеленоватого оттенка, с вышитыми на манжете белыми лилиями, позволяет понять кто перед ним мгновенно — ученица гейши, совсем ещё юная майко, чьё целомудрие и невинность обозначены вышитыми цветами. Длинные и тёмные волосы собраны в одну косу, заколоты серебряной шпилькой с нефритовым камнем. Очевидно, гейша под чьим покровительством находится эта майко хорошо заботится о ней. — Так значит, я в ханамати? — отложив в сторону горшочек, смотрит на свою собеседницу, которая замерла в нерешительности. Спустя пару секунд продолжив размешивать чай, она отвечает: — Нет, мы единственный окия на ближайшую округу. Шисуи кивает. Для квартала гейш здесь слишком тихо. — Как ты нашла меня? — его интересовало многое, например, как ей позволили запустить в окия мужчину или как она его дотащила, или как спасла. В коридоре послышались приглушённые голоса, мимо сёдзи прошли две женщины, судя по слабым сигнатурам. Майко не выглядела испуганной или растерянной. — Я люблю рисовать и созерцать. Там где вы упали, начинается сливовый сад окия. Когда я вышла к беседке, то сразу заметила яркий цвет вашей крови на белых сугробах. — Вот как… и как же ты завела меня внутрь? — Госпожа хозяйка попросила слуг донести вас до моей комнаты, — она бросила на него беглый взгляд и снова опустила глаза. Стоило признать, в своём ремесле она уже отлично преуспела. Её движения были плавны, как если бы каждое было отмерено по мере того, как один лепесток из сливового дерева опадает наземь. Она невероятно красива, подобно первому подснежнику, не распустившийся цветок, нежный и хрупкий. Бледное лицо и большие глаза необычного цвета, больше напоминавшие раннюю сирень. Длинные ресницы, изящно изогнутые, и пухлые губы, бледно розовые. Тонкие и длинные пальцы завораживающе перебирали лепестки чая, а открытые кисти рук трогали своей чрезмерной хрупкостью. Он отчётливо видел сплетения вен на кистях и изящной шее, тронутый столь чудесной красотой, он готов был выкупить её, если бы она согласилась. — Так значит, вы знаете кто я? — она кивнула, улыбнулась одними губами. — Воин-шиноби. Таких как вы называют тенью Хокаге. Анбу, кажется? — неуверенная, она уточнила и замерла, глядя ему в глаза. — Анбу, — улыбнулся Шисуи. Где-то на задворках сознания он отметил, что уже проникся уважением к хозяйке этого места. Ремесло гейш постепенно угасало, а те что остались, давно перебрались поближе к столице где обитают даймё и другая аристократия. Он не помнил, чтобы где-то упоминался окия на окраине границы. Однако же, несмотря на отсутствие влиятельных господ поблизости, полноценную защиту и постоянную прибыль хозяйка этого места уже создавала впечатление женщины сильной и смелой. — Госпожа рассказывала, как однажды такие как вы спасли наш окия от разбойников. Она говорит, что и сейчас это место охраняемо невидимым духом, которого один из воинов оставил нам в защиту. С тех пор она всегда благосклонна к воинам, что попали в беду. Улыбнувшись, Шисуи попытался подняться с места и сквозь зубы, чувствуя как боль начала проявляться, ответил: — Интересная история. — Вам пока нельзя подниматься. Ваши органы не зажили до конца, — майко плавно подошла ближе и надавила ему на плечи, вынуждая лечь обратно. Шисуи не смел отвести от неё глаз. — Я приглашу госпожу, вам наверняка есть что сказать ей. Юная майко покинула комнату, едва слышно задвигая за собой сёдзи. Шисуи устало завалился на пуховую подушку, чувствуя слабый запах благовоний где-то над головой. Не долго думая, он призвал ворона и передав послание, снова почувствовал слабость. Использование чакры отнимало силы, учитывая, что он призвал ворона и воспользовался шаринганом, слабость подступила почти сразу и он уснул. Проснулся Шисуи когда створки отворились и в комнату вошла женщина, а следом за ней и юная майко. Сквозь приоткрытые веки он наблюдал за ними, снова подчёркивая то, как ласково женщина обращалась с майко. Пригладив девичью чёлку, женщина шёпотом заговорила: — Ты плохо питаешься? Уход за больным, должно быть, истощил тебя. Тебе следует выспаться хорошенько и поесть горячего супа. Я велю приготовить сегодня, — майко улыбнулась и взгляд её наполнился теплом. Улыбка тронувшая её лицо заставила сердце опасливо дрогнуть. — В этом нет необходимости. Я в полном здравии, — майко не переставая улыбалась, но заметив его взгляд, опустила голову и прошептала: — Госпожа, наш гость очнулся. Женщина тут же суетлива обернулась и подошла ближе. На лице её застыло сожаление, как будто он не чужой человек, а кто-то о ком она действительно печётся. — Ах, какое счастье, что вы очнулись! Мы так переживали! Он попытался подняться с места чтобы в более приличной позе поблагодарить её, однако не смог, к тому же хмурый взгляд майко заставил его улыбнуться и опуститься назад на подушку. — Я премного благодарен вам за спасение. И не останусь в долгу, — беспокойное лицо женщины посветлело и она улыбнулась, утончённо и изящно. Шисуи с лёгкостью разгадал в ней некогда гейшу. Красота её ничуть не увяла с возрастом, напротив, теперь её красота граничила с мудростью и изяществом. — В этом нет необходимости, — осторожно присев на стул, она смотрела на него так, словно оплакивала нечто из своего прошлого. — Я всегда буду рада помочь анбу, ведь однажды, ваш капитан спас наш окия и влюбил меня в себя безоглядно, — стерев с лица подступающие слёзы, женщина продолжила: — Тогда я была только дебютировавшей гейшей. Это должна была быть моя первая ночь за которую один господин заплатил огромные деньги. Перед его приходом на нас напали, то были разбойники в те времена часто орудовавшие в горах. Они ворвались к нам и стали резать наших гостей, а нас, вероятно, хотели продать. Нас связали и уже собирались садить в повозку, но внезапно разбойники стали падать наземь один за другим. Тогда я увидела его, — глубоко вздохнув, она посмотрела Шисуи прямо в глаза: — Он был один, на лице фарфоровая маска. В считанные минуты он убил всех разбойников и затем помог нам освободиться. Тела уничтожил его подоспевший отряд. Лишь затем мы поняли что человек спасший нас смертельно ранен, хозяйка велела нам сделать всё для его спасения и так сложилось, что забота о нём легла на меня. Он был так прекрасен и храбр, и бесконечно добр и нежен ко мне. Нам удалось его спасти. Он обещал вернуться и в знак привязанности оставил свою маску. Однако, вместо него мне пришло письмо в котором говорилось, что он умер храбро сражаюсь в бою ради своей деревни, — тщательно сдерживаемые слёзы всё же хлынули из её глаз. Он был удивлён, как легко эта гейша могла показать свои искренние чувства. На миг захотелось узнать, кем был тот человек? Это ведь кто-то из его предшественников. — Мне очень жаль, — он говорил правду. Хотелось бы узнать, как сложилась её судьба дальше, но бередить чужие раны не очень-то хотелось, потому он лишь добавил: — Я не останусь в долгу. Госпожа улыбнулась. — Хината позаботится о вас, пожалуйста, будьте с ней добры, — она подозвала майко, которая всё это время стояла чуть поодаль, ближе. — Она пока что майко и её желание быть гейшей не так велико как у остальных, несмотря на то, что мы с Хиран души в ней не чаем. Шисуи кивнул и женщина, потрепав майко по голове, вышла из комнаты. — Ваше лекарство, — он не успел что-либо сказать, потому что она всучила ему в руки пиалу с травами и сама села на место старшей госпожи. — Нужно выпить, это предотвратит появление инфекции и других осложнений. Вкус трав горечью осел на языке и когда он вернул пиалу обратно, очевидно, на лице всё было написано. Майко улыбнулась. — Господин, ощущать горечь трав — значит быть живым. Нужно радоваться этому, а иначе, всё могло быть куда печальнее. — Ты права… Хината. Я могу обращаться к тебе по имени? — он знал, что в окия девушек принято называть выдуманными именами, которые бы означали нечто символичное. — Это твоё настоящее имя? — Да, меня зовут Хината. И конечно, господин, как вы пожелаете, — она улыбнулась, слегка склонив голову, и посмотрела него пару раз взмахнув ресницами. Эта юная майко разбивала ему сердце. — Как ты здесь оказалась? — озвучивая этот вопрос, он знал чего хотел в конечном итоге. — Меня привела мама. Она заболела болезнью лёгких и была в крайне плачевном состоянии. Обо мне некому было заботиться потому она просила госпожу. Так я начала жить здесь, а мама через неделю скончалась. Госпожа провела похороны и никогда меня не обижала. — Вот как, — было грустно, что ребёнку от безысходности пришлось жить в окия. Это не самый плохой вариант, учитывая то, в какое время они живут, но и не самый лучший. — Ты хочешь отсюда уйти? На лице майко застыла растерянность. Она в удивлении подняла глаза, смотря на него без смущения. — Не знаю? Я никогда не думала об этом. И дни потекли с того вечера размеренные, полные странных чувств и ожиданий. Шисуи был в смешанных чувствах. С одной стороны, осознавая свой явный интерес к молодой майко и свои желания, с другой стороны, он переживал о том, как она воспримет его. Захочет ли принять его помощь? Захочет ли уйти с ним? Он не собирался заставлять её жить у себя и прислуживать, но хотел подарить ей свободу. В деревне Микото-сама о ней бы позаботилась. Вечерами майко садилась учиться. Она читала книги и поэзию, изучала картины и вышивание. Иногда она читала справочник по лекарственным травам, затем раскладывала их в засушенном виде и делала свои лекарственные отвары и мази. Он в такие минуты пристально следил за ней, очарованный и внимательный. Майко приходила и уходила, днём занимаясь своими делами и ухаживая за ним, а ночь досыпать где-то в другом месте. Иногда они разговаривал о разном, ей был интересен мир и она просила рассказать о том, что необычного он видел. И Шисуи рассказывал, в самый первый подобный разговор, он рассказал о Конохе. О величественных лицах Хокаге, которые выгравированы на камне. О шумных улочках и о добрых людях, о плодородной земле и обилии трав и цветов. Майко внимательно слушала, заворожённая, она внимала каждому его слову. Её глаза, пугающе красивые, следили за ним внимательно, рассматривали жадно и поблёскивали в отсветах очага и настольной лампы. Иногда, она рассказывала о жизни в окия. О том, что иногда, её сестрица Хиран грустит о несбыточном. Она мечтает о любви, о свободе, но мать Хиран заключила сделку с госпожой, её продали за огромные деньги которые выплатить невозможно. О том, что в этом месте иногда бывают люди которые обижают старших гейш, принимают их за девиц из квартала красных фонарей. И что не всегда удаётся защититься. Она делилась своими мыслями и Шисуи слушал её голос который будто вода, плавно проникал под кожу. Мягкий и нежный, спокойный говор заставлял его мечтать. Он рано повзрослел, не привык метаться или смущаться, когда дело касалось женщин, всё было естественно и взаимно. Но с юной майко, с Хинатой, он боялся. Она была невинна и хрупка, не ведавшая своих чувств и чувств других мужчин. Достоин ли он того, чтобы она могла открыть своё сердце ему? Спустя неделю, в один из таких вечеров, в комнату постучались. Хината сдвинула сёдзи и пискнув, бросилась на шею к гостье. То была молодая девушка, гейша, чья красота обозначилась в метке на лбу. — Нэ-сан! — майко была так счастлива, что он и сам улыбнулся. Девушки вошли внутрь и от него не укрылось то, каким взглядом его рассматривала гейша. — Хината-чан, — ласково потрепав майко по лицу, она затем поклонилась ему. — Господин. Шисуи поднялся с кровати, улыбнулся глядя на майко. — Ах, это сестрица Хиран! Она только вернулась из своей поездки. Хиран, будто подтверждая её слова, выудила из широких рукавов кимоно связанный в узел мешочек. — Это для тебя, — она отдала его майко и та, не переставая сверкать улыбкой, принялась раскрывать подарок. Внутри оказались драгоценности: пару аметистов, серьги и нефритовое кольцо. — Нефритовое кольцо! Нэ-сан, спасибо! — крепко обняв свою сестрицу, Хината тут же примерила кольцо и оглядела руку, любуясь им. — Господин, ну как вам?! — она протянула руку к нему и впервые он коснулся её, оглаживая своими пальцами кисть и ладонь. — Великолепно, Хината. Ему хотелось бы сказать, что она достойна большего. И что он мог бы подарить ей ещё более прекрасные драгоценности. Хиран, взгляд которой цепко впился в него, осторожно провела своей ладонью по шее, оглаживая ту будто невзначай. Глаза её блестели жадно. Он отвернулся, сделав вид, что не заметил. — Хината, думаю, нам стоит выпить чаю. Что скажешь? — вдруг сказала Хиран. — Нэ-сан, я сделаю самый лучший чай! — майко будто ветром сдуло, она в мгновение ока покинула комнату чтобы принести особенный сорт чая, оставляя его наедине с гейшей, которая с первых минут вызывала в нём весьма неприятные чувства. — Господин, — слишком уж томно проговорила Хиран, подошла ближе, становясь прямо между его разведённых ног. Он удивлённо уставился на неё, ясно осознавая, к чему всё идёт. Гейша распахнула обтянутое оби кимоно, его верхнюю часть, оголяя пышные груди. Опустилась перед ним на колени и лукаво улыбнулась. Хиран действительно была красавицей, искусной. Взяв его ладонь и прижавшись к ней щекой, она прошептала: — Господин, вы так прекрасны. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — держа его ладонь в своих руках, она провела ею по горлу, спускаясь к грудям. Его терпение лопнуло. Вихрь шарингана испугал гейшу. Она дёрнулась назад, пытаясь отползти, но он успел схватить её за горло. — Что ты себе позволяешь? — прошипел Шисуи, надеясь, что юная майко не застанет эту неподобающую сцену. Хватка на горле гейши усилилась и она стала задыхаться. Глаза её тут же покраснели, как и лицо. Она стала беспомощно царапать его руки и хрипеть что-то о прощении. — Я… я х-хот…ела п-про…вери…ть, — он убрал руку, позволяя ей отдышаться. Хватая ртом воздух и упираясь лбом в пол, Хиран испуганно вздрагивала. Через несколько минут, приходя в себя, она, наконец, поднялась с места и оправляя своё одеяние, посмотрела ему в глаза. Склонившись в поклоне, прошептала: — Господин, простите. Пока я была в отъезде, все последние дни Хината писала мне о господине, который прекрасен словно ночь в звёздное небо. Она писала о том, как вы красивы и храбры, добры и нежны с ней особенно. Я была обязана проверить ваши намерения. Он не сразу осознал, что его удивило больше: что юная майко столь высоко оценила его или что привязанность двух девушек была гораздо прочнее, чем он мог себе представить. Не найдя что ответить, он лишь кивнул. Майко вошла внутрь спустя пару мгновений. Заварила свой чай и поставив на стол поднос с угощениями, принялась рассказывать Хиран о том, как нашла его в саду. — Он лежал там, под тощим деревом сливы, которая только-только начинала цвести. Его кровь будто рисовала причудливые узоры на снегу. Это была, поистине, пугающе красивая картина, — он улыбнулся. Она действительно любила созерцать. Отпив ещё одну пиалу, Хиран простилась с ними и ушла спать, так больше ни разу не подняв на него свои глаза. — Вы повздорили с сестрицей? — вдруг спросила майко и по взгляду стало ясно, что если он станет виновником, так легко она его не простит. — Вовсе нет. Мы толком и не беседовали. — Странно. Странности в ту ночь так и не закончились. Стоило майко уйти, как он поднялся с места, наконец, чувствуя себя в полной мере живым. Движения больше не причиняли боли, он мог дышать полной грудью и чувствовал себя прекрасно хотя бы для того, чтобы совершить небольшую прогулку. Найти майко не оставило труда, она находилась в гостевой комнате где помимо неё не было никого. Постояльцы и завсегдатаи любили комнаты на втором этаже, эта комната находилась на первом. Несколько минут постояв перед сёдзи, он всё-таки постучался. Почти сразу двери распахнулись и она предстала перед ним в одной ночной рубашке которая совершенно ничего не скрывала от его взора. В окия почти не было мужчин кроме тех, что убирали дворы и помогали по хозяйству. Женщины привыкшие жить сами по себе теряли бдительность, потому он ничего не смог с собой поделать, уставился на неё и замер. Она тут же накинула на себя верхнее платье. — Я видела, как дёрнулся ваш кадык, — зачем-то сказала она, будто бы не очевидно то, насколько она ему нравится. — Входите же, не стойте в дверях, иначе могут быть проблемы. Шисуи знал, за ним уже выслан отряд и скоро они прибудут. У них не так много времени, возможно, к рассвету они уже будут здесь. До этого времени он хотел бы с ней поговорить, но разговор не клеился потому что они просто сидели друг напротив друга и смотрели глазами полными чувств. Он читал её легко. Ей было любопытно, интересно, она слишком юна и её тело живёт своими интересами. Он мог читать между строк, как сильно нравится ей. Однако, скромность в нём и уважение заставляли удерживать в себе всё. Сейчас же, границы норовили опасть, оковы разлететься к чертям. И шаг, который он сделал ей навстречу, был тепло принят. Поднявшись с места и возвысившись над ней, ладонью он огладил её лицо. Кожа на ощупь была бархатной, а сама майко прижалась к нему, доверительно смотря снизу вверх. — Господин… — прошептала она в звенящей тишине и притянула к себе, заставляя сесть на колени. Первый поцелуй был полон нежности. Он вложил в него всего себя, целуя осторожно и пробуя её на вкус. Она была даже слаще, чем он себе представлял. Касания были несмелыми, острожными. И с каждым из них он вбирал в себя тихие вздохи и сладкие постанывания. Она разгоралась в его руках, подставлялась жаждуще, прикрывая глаза и прижимаясь ещё ближе. Своими руками повторяла его движения, лаская и даря наслаждение. — Хината, — прошептал он куда-то в шею, целуя и слегка прикусывая. — Я заберу тебя. Ты будешь вольна выбирать как жить, хочешь? — теперь, нежась в её объятиях, как жить без неё он не знал. И будто все пути вели сюда, все войны и беды, бесчисленные сражения ради своей деревни, всё это обрело новый смысл. Она вдохнула жизнь в то, что он по глупости считал полноценным. — Ты можешь учиться, если захочешь, можешь выбирать как тебе жить. Я помогу тебе во всём, — он не заметил, как тон голоса окрасился в мольбу. — Мой господин, — она отстранилась, взяла его ладони в свои руки и поцеловала. Слишком много всего было в этом жесте: и привязанность, и преданность и нежность. — Вам нет нужды меня просить. Я готова бросить своё сердце ради вас, но господин, долг который я должна отдать хозяйке для меня непомерен. Я не смогу его выплатить, — ей было так жаль, будто он просил её самостоятельно разобраться с этим. — Глупая майко, — улыбнулся Шисуи и щёлкнув несильно её по носу, притянул в свои объятия. — Тебе нет нужды об этом беспокоиться. Только скажи свой ответ, с остальным я разберусь сам. — Я хочу отправиться вместе с вами, — прошептала она, обнимая его со всей своей силой. Тихий шёпот, будто бы она боялась признать это вслух. — Тогда, нам нельзя терять ни минуты. Скоро мой отряд прибудет забрать нас, а до того момента, нужно покончить с делами. Идём, собирай что пожелаешь нужным, а я займусь твоей госпожой! — его переполняла радость, звенящая и искренняя. В груди расцвело предвкушение и волнение. Хината отправилась в свою обитель, а он, нацепив на себя жилет и маску, поправляя танто, почти сразу обнаружил хозяйку окия. Она сидела на веранде, в её руках покоилась изящная трубка из которой сочился лёгкий дым — женщина курила, вперив взгляд в тёмную ночь. — Я знала, что вы придёте, — она улыбнулась. — Вы хотите забрать её, правда? Он не ответил, кивнул, устраиваясь рядом. — Она так влюблена, — улыбка на её лице казалась грустной. — Сможете ли вы о ней позаботиться? И снова лишь кивок головой. Он сложил печати и свиток, который появился перед ним передал в руки женщине. Хозяйка молча приняла его и закончив изучать, не веря прошептала: — Так вы Учиха? Мелькнувший шаринган в форме сюрикена послужил ей ответом. — Этого хватит, чтобы долг был оплачен? — Ах… — женщина удивлённо воскликнула. — Мне и вовсе не нужно ничего! Хината мне как дочь, только заботьтесь о ней, — свиток в руках она попыталась вернуть ему обратно, но он не принял. В свитке он указал себя как попечителя этого дома, что гарантировало постоянное спонсорство и обеспечивало защиту. — Я попрошу Годаймё о будущем сотрудничестве с окия. Думаю, это хороший вариант для обеих сторон. Госпожа едва сдержала слёзы благодарности. Взяв его ладонь в свои холодные руки, она сказала: — Спасибо. И береги её.

***

К тому времени, когда он вернулся из очередной миссии, Хината жила в деревне более пяти месяцев. Квартира в которой она жила находилась в доме для шиноби, где жили Сакура, подруга Саске, и Югао, его товарищ. Так ему было спокойнее и он мог знать, что она в безопасности. Он не смог скрыть радости, когда девушки между собой поладили. Частенько к ней заглядывала и Микото-сама, а по выходным Хината сама ходила к ней в гости, чтобы выпить чаю в саду и просто порадовать. Микото-сама не говорила, но он видел одобрение в её глазах всякий раз, когда встречался с ней. — Хината, — он застал её копающейся в горшке с землёй. Она основательно взялась за выращивание лечебных трав и цветов. — Господин! — девушка просияла и бросилась к нему, обнимая крепко и целуя в щёку. Он был по-настоящему счастлив.