И только звезды неизменны

Уснуть не получалось уже третий час. В углу каюты успокаивающе мерцал зеленый огонёк системы обеспечения, а один из стоящих на столе планшетов неизменно показывал «местное» время – четыре часа утра. Он так и не сомкнул глаз после того, как в холодном поту проснулся от очередного кошмара. В голову лезли непрошенные мысли о том, что он давно решил оставить за спиной. Тяжело вздохнув, Дань Хэн приподнялся на руках и устало привалился к прозрачному ограждению. Голову тут же приятно охватила прохлада. Перед глазами плясали привычные голубые и бирюзовые отсветы тускло светящегося в темноте пола, они словно окунали Дань Хэна в воду, обволакивая и успокаивая мерным сиянием, так напоминающем о... Мимо двери кто-то прошёл, осторожно ступая по ковровому покрытию коридора. «Господин Янг», – подумалось ему. Вельт нередко вставал раньше всех, проводя утренние часы в умиротворенном одиночестве, что-то рисуя в тусклом свете. Иногда Дань Хэн присоединялся к нему, и они сидели молча, занятые своими делами и мыслями. Может быть, стоило и в этот раз составить господину Янгу компанию – эти незамысловатые посиделки всегда успокаивали Дань Хэна, даря неясное чувство защищенности. Сначала оно раздражало, но теперь казалось чем-то правильным и неотъемлемым. Придавшись уже не таким мрачным мыслям, Дань Хэн лениво прикрыл глаза, тут же торопясь распахнуть их вновь. Чужой фантомный взгляд пронзал насквозь не хуже холодного оружия. Сердце забилось где-то в горле. Убеждать себя в бессмысленности страхов было бесполезно. В конце концов, не такие уж они и бессмысленные, раз стоили жизни не одному человеку. И все по его вине. Предательская дрожь в руках только раздражала, мешая застегивать молнию на воротнике наспех натянутой водолазки, а накинутая на плечи кофта едва не пала жертвой нервно захлопнутой двери. Дань Хэн оперся о нее спиной, ругая себя за слепое повиновение панике и надеясь, что не разбудил никого этим несдержанным порывом быстрее покинуть ставшую вдруг ужасно тесной и душной комнату. Но дышать и вправду стало легче, а теплый свет от чудны́х ламп в форме китов и мелькающие в бескрайней темноте огоньки далеких звезд дарили ощущение покоя. Пройдя пару шагов по коридору, он остановился напротив окна и уперся руками о тумбу, заворожено глядя на раскинувшуюся вокруг тьму. Шум в ушах, незаметно накрывший вместе с паникой, отступил последним. Из комнаты Март доносился мелодичный перезвон колокольчиков, сливающийся со смехом. Кажется, не ему одному не спалось. В конце коридора с тихим щелчком закрылась дверь. Летящий через вселенные экспресс полнился чужими незаметными жизнями, сплетал их воедино. Общий вагон встретил Дань Хэна все тем же теплым светом дежурных ламп. Помещение, казалось, пустовало – не было видно ни Вельта, ни Химеко, ни даже Пом-Пом, хотя Дань Хэн был почти уверен в том, что минуту назад сюда кто-то зашел. Он вздохнул, сам не вполне понимая, что чувствует. Разочарование? Облегчение? Уже собираясь вернуться в спальный вагон и отстраненно перебирая в голове книги, с одной из которых можно было бы устроиться в небольшой рекреации, он краем глаза уловил движение. По лестнице с лоджии неторопливо спускался совершенно незнакомый юноша. Даже с такого расстояния было видно, как сдерживаемым восторгом блестят его глаза и как бережно он самыми кончиками пальцев ведет сначала по золотистым перилам, а потом по стене. Успев трижды пожалеть о том, что под рукой нет копья, Дань Хэн собрался было окликнуть незнакомца, неведомо как попавшего на экспресс, но тот опередил его, обернувшись и посмотрев в упор. Дань Хэн подавился окликом, почему-то разом теряя уверенность в том, что сам он тут не чужой. Было во взгляде неизвестного что-то смутно знакомое, но такое далекое, что ускользало, не давая ни намека. – Не спится?

* * *

Было странно видеть то, что он считал давно потерянным. Странно еще и потому, что выглядело все совсем не так, как он помнил – однако аура оставалась прежней, окутывала со всех сторон, словно стараясь внушить, что глаза его обманывают. Кажется, стоило только на краткий миг позволить воспоминаниям взять верх – и тогда он снова окажется там. В месте, которое он знал; в месте, которое он создал; в месте, которое осталось только в его воспоминаниях. Было странно быть тут одному. Конечно, он чувствовал чужое присутствие. Слышал тех, кто связал себя с экспрессом много позже, и в сердце закрадывалось неприятное ощущение того, что самому ему тут уже не место. До ужаса хотелось касаться. Возможно, последний раз запечатлеть в памяти экспресс перед тем как отправиться дальше. Едва вырвавшись из одного кошмара сразу же броситься в омут следующего, не думая о том, что в этот раз тьма может поглотить и его. Так хотя бы не придется больше думать о прошлом. Все сильнее затягивающий его поток невеселых мыслей прервал тихий щелчок захлопнувшейся двери. Итэр нахмурился – что-то с пришедшим человеком было не так. Хотя бы то, что он и не был человеком, но явно скрывал это, причем довольно умело. Как-то отстраненно подумалось, что такое положение вещей может несколько всё усложнить. Объясниться с людьми, и так несущими волю Освоения, не составило бы особого труда, однако встретить среди них эманатора Постоянства было... более чем неожиданно. На мгновение прикрыв глаза и отбросив в сторону все мрачные мысли, Итэр наконец поднял взгляд на пришедшего. – Не спится? Во взгляде эманатора друг за другом промелькнули непонимание, легкое презрение и, наконец, решимость. – Кто ты? – бесцеремонно поинтересовался он. «Каждый раз одно и то же... Даже здесь». – Смотря кто спрашивает, – пожал Итэр плечами, отчего едва не лишился легкой белой накидки. Подхватив ее в последний момент и заново закрепляя расстегнувшейся золотой брошью, он добавил: – В разных мирах разные люди зовут меня по разному. Эманатор нахмурился, явно обдумывая услышанное и пытаясь найти в словах скрытый смысл. – И все же? – после нескольких секунд тишины предпринял он еще одну попытку. – Итэр, – со вздохом представился «ночной гость» и, помедлив, чуть тише уточнил: – Но большинство все-таки знают нас как Акивили. «Нас. Не меня». «И никаких нас больше нет». Он отвернулся, скрывая на минуту исказившую лицо гримасу боли за простым любопытством к нынешней обстановке экспресса. Итэр чувствовал, что эманатор не верит ему. И, с одной стороны, не мог осуждать за это – в конце концов, когда к тебе в гости без спроса заявляется юнец, выглядящий в лучшем случае на двадцать человеческих лет, да еще и называет себя именем давно пропавшего эона Освоения это не может не вызывать подозрений. Но неужели эманатор его не чувствует? Обладая силами Луна и к тому же неся волю Освоения, он просто не мог оставаться слеп. И это было странно, с каждой минутой затянувшегося молчания напрягая все сильнее. В пару шагов Итэр оказался прямо перед эманатором, снизу вверх глядя в чужие серо-голубые глаза. Не ожидавший этого юноша – а юноша ли? – едва заметно вздрогнул и в удивлении чуть приподнял брови. – Ты мне не веришь, – Итэр сам не был уверен, спрашивал он или утверждал. Реакции на его слова не последовало. – Почему, эманатор Постоянства? – Кто? – на лице юноши отразилось недоумение. Он отшатнулся от Итэра, глядя на него потрясенно, даже с толикой испуга. Итэр, не сдержавшись, удивленно вытаращился на него в ответ. Спешно прислушался к собственным ощущениям – ошибки быть не могло. Кроме того, он узнал кое-что еще. – Верховный старейшина видьядхара, эманатор Луна, эона Постоянства, – Итэр прищурился. – Разве я не прав? Теперь в глазах напротив, кажется, начало появляться понимание. – Помнится, еще в мое время ты звался... – Я не он, – холодно отчеканил Юйбэ, перебивая. Итэр готов был поклясться, что в противовес словам на голове юноши на миг проступили бледные очертания рогов. – О? Эманатор напряженно выдохнул, беря себя в руки, почти полностью стирая с лица эмоции и вновь принимая вид отстраненный и холодный. Глаза, на мгновение вспыхнувшие в полутьме голубым огнем, потускнели. – Значит, Акивили, – в пустоту констатировал он. – Не совсем, – грустно усмехнулся Итэр, присаживаясь на край дивана. Юйбэ опустился рядом, одними глазами задавая вопрос. – Половина. Кажется, его собеседника такое объяснение только озадачило. – Эоном Акивили всегда были двое. Мало кто догадывался, еще меньше было тех, кто знал наверняка, – он запнулся, не в силах продолжать, и уставился в усыпанную звездами пустоту за окном. Юйбэ тактично молчал, что тем не менее не мешало ему беззастенчиво разглядывать чужака. Чужака? Кто из них был чужаком? – И кто ты теперь? – наконец нарушил молчание Итэр. – Дань Хэн, один из Безымянных, – последовал немногословный ответ. Еще несколько минут тишины и следующий вопрос, заданный так же равнодушно и отстраненно, словно в слабой попытке поддержать бессмысленную и скучную беседую: – Как давно вы починили экспресс? Дань Хэн на секунду задумался. – Об это надо спрашивать не у меня, – Итэр вопросительно приподнял брови, и юноша словно бы нехотя добавил: – Восстановление экспресса – заслуга Химеко, я же присоединился к Безымянным не так давно. – По меркам видьядхара? – не удержался Итэр. Дань Хэн бросил на него нечитаемый взгляд и плотнее сжал губы, мысленно отговаривая себя от ответной колкости. Итэр лениво оглядывался по сторонам, натыкаясь взглядом на все новые и новые мелочи, отражения нынешних Безымянных. Нежно-голубой фотоаппарат на столике, редкие фотографии, совсем не к месту налепленные в самых неожиданных местах; явно видавшая виды кофемашина и куча абсолютно одинаковых чашек рядом. Все было не так, как он помнил, но почему-то именно сейчас подумалось, что так и было правильно. – А звезды в этом мире ничуть не поменялись, – вдруг проронил он себе под нос. Ушедший в свои мысли Дань Хэн приоткрыл глаза и исподлобья глянул в окно. – Куда сейчас направляется экспресс? – На Лофу Сяньчжоу. В этот раз Итэр все же промолчал, хотя брови его выразительно поползли вверх. – И все же... – начала Дань Хэн, выбрав наконец между желанием пополнить базу данных и неприязнью к прошлому, о котором этот нечеловек странным образом напоминал одним своим присутствием. В базе данных об Акивили, как и об остальных эонах, практически не было информации. Большинство источников говорили о падении и гибели эона Освоения, другие – немногочисленные – утверждали, что он странствует где-то в далеких мирах. Настолько далеких, что даже Корпорации межзвездного мира о них ничего не известно. Дань Хэн никогда не интересовался этим слишком сильно, довольствуясь имеющейся под рукой информацией. По правде говоря, ему это было ни к чему. Лишь единожды он спросил у Химеко о том, откуда взялся Звездный экспресс. «Акивили наслаждался свободой, подобно нам, смертным. Акивили был не такой, как все… Но его игра закончилась так внезапно, что считалось, что он был убит другими Эонами. Однако я в это не верю», – сказала тогда она в завершение краткой истории о том, как нашла и починила экспресс. И почему-то Дань Хэн запомнил эти слова. А теперь перед ним сидел сам канувший в лету эон. Упустить такую возможность было бы непростительной глупостью. Итэр повернулся к нему в ожидании. – Где все это время пропадал эон Освоения? О вас не слышали сотни лет. Дань Хэн сам не был уверен, значило ли это «вас» двойственную натуру эона или было лишь уважительным обращением. – О, – округлил глаза Итэр, – это долгая история, но если вкратце... Решали проблемы другого мира. Он вновь замолчал, и Дань Хэн досадливо цокнул – эон оборвал едва ли не единственную возможность завести диалог. Итэр вдруг неестественно выпрямился, словно напряженно прислушиваясь к чему-то. – Стелларон. Здесь, – он нахмурился. – Что?.. – А, это... – Дань Хэн вздохнул. – Все в порядке. Просто... И он пустился в объяснения. Старался быть немногословным, но слово за слово оживившийся Итэр вытягивал из него все больше и больше подробностей. В какой-то момент они поменялись ролями – рассказывал уже эон, пока Дань Хэн то и дело задавал уточняющие вопросы, фиксируя основные моменты истории в оставленном на столе блокноте Март. Он извинится, потом. Пом-Пом, незаметно вернувшаяся в общий вагон ближе к шести утра, на удивление не обратила на них никакого внимания. Звездный экспресс пробуждался, готовясь к очередному весьма однообразному дню полета. Вельт, появившийся в дверях общего вагона первым из Безымянных, при виде Итэра почему-то поперхнулся кофе.