***
Хайди сам нашел Клешрейка, тот сидел совершенно один и ничего не делал, совсем на цзянши не похоже. Акула побаивался начинать разговор с ним, насколько бы они ни были близки, после ссоры всегда тяжело начать говорить первым, даже если эта ссора была ненастоящей. — Иди помойся, от тебя акулятиной воняет. — Чего? — Хайди тихо засмеялся и неловко повилял хвостом. — не правда! — Хватит там стоять, иди уже. Клеш не уточнил куда идти, но Хайди знал — это приглашение присоединиться. Акула сел на траву рядом с Клешем. — А ты чего на мокрой траве сидишь? — А ты на кой хер уселся тоже? — За компанию. Хайди слегка толкнул его локтем в бок, цзняши тихо хихикнул и так же подтолкнул Хайди. Вот в чем был прокол Хайди на базе Якузда: Клешрейк разрешал быть нежным и игривым с ним только наедине. Цзянши протянул руку к Хайди: — Кусай. Хайди тут же раскрыл рот, полный острых зубов, он нежно прикусил руку цзянши и довольно завилял хвостом, в этих покусываниях ни было ничего, кроме странного проявления акульей любви. Клешрейк этого не понимал, но всегда давал кусать себя, особенно, когда Хайди начинал сильно ластиться. — Мне, вообще, нравится, что при других ты убить меня готов, а когда мы одни… — Хайди поцеловал руку Клеша в место укуса и облизнулся. — Да иди ты. — После того, как ты пойдешь ко мне на коленочки. — Хайди сложил ноги вместе и улыбнулся. — идем, идем. Клешрейк молча перелез на колени акулы. В посиделках на коленях не было ничего интимного, Хайди не заставлял Клеша прижиматься к нему, и цзянши сам этого никогда не делал, они даже не обнимались в такие моменты, только смотрели друг на друга и разговаривали обо всем. — Кле-еш, можно тебе кое что рассказать? — Если считаешь нужным. Хайди вздохнул. Акула прикусил нижнюю губу и тихо замычал, думая. Он не знал, как правильно рассказать о том, что сегодня испытал. Эти странные ощущения горя и чего-то забытого, затухшие воспоминания о ком-то, кто так же успокаивал его, как Арлабус сегодня. Может, это его ма-… — Ты же плакал не из-за боли, да? — Клешрейк нарушил тишину. Молчание Хайди сильно напрягало его. — Ага, — Хайди покачал головой, приходя в чувства. — когда Лабус успокаивал меня, я почему-то вспомнил что-то странное. Знаешь, как будто больное воспоминание из прошлого… Есть и есть, а как вспомнишь — в самое сердце ударит… Но вот с Лабусом приятно так было… — И что ты вспомнил? — Без понятия, но было очень приятно и неприятно одновременно. — Тебя что, Лабус возбудил? — усмехнулся Клешрейк. — Нет! — Хайди засмеялся и взял Клеша за щечки, он осторожно притянул цзянши к себе и в шутку оскалился. — ты ещё глупее ничего не мог придумать? — Я говорю, что думаю. А по твоим словам это звучит именно так, — Клешрейк попытался убрать руки Хайди от своих щечек, которые начали неприятно покалывать от того, насколько сильно акула их сжимал. — пусти-и! Хайди убрал руки. — Ты что, вспомнил о своем прошлом что-то? — Похоже на то. — Хайди пожал плечами и улыбнулся, акула напрягать других пробелами не хотел, но с Клешрейком поделиться этим очень хотелось. — Мне так грустно из-за этого... — Из-за чего именно? Не помнишь, кто твои родители? — И это тоже. — шепотом сказал Хайди. Тяжелый вздох и снова молчание. — Я не знаю, где я родился, каким я был в детстве, кто мои родители, да... Это не так сильно мешает мне, но иногда так сильно хочется узнать это все! — Какая разница где и когда ты родился? Главное, что идиотом вырос. Хайди только улыбнулся уголком губ, он бы рассмеялся, но настроения уже не было. Вспоминать о том, чего не помнишь было странно, только догадки и мысли, собрать их воедино почти невозможно. Сердце горько ныло в груди, воздух давил на легкие, голова немного кружилось, вся грусть и обида свалилась на акуленка слишком резко и внезапно. Снова начался дождь. Клеш вжал голову в плечи и что-то пробурчал. Холодные капли сквозь листву дерева, под которым сидели Якудза, пробивались неохотно, лишь иногда капали на одежду и волосы, но Хайди даже не чувствовал этого. Он хотел вернуться туда, где ему, наверное, всегда тепло и радостно, но такого места не было. Уже давно у Хайди не было того места, где он мог расслабиться. Точнее, это место давно исчезло из его памяти, редко появлялось в голове и заставляло разрываться изнутри от боли. — Эй, акула тупорылая, не молчи. — Клешрейк волновался за Хайди, но нормально выражать свои чувства не умел. — меня это уже бесит. — Прости. — Хайди выпрямил плечи и резко закрыл глаза, когда капельки дождя упали на него. Он покачал головой и попытался улыбнуться. С глаз потекли слезы. — я задумался. Клешрейк злился на себя и Хайди. Рядом с расстроенной акулой он был совершенно беспомощным. — Опять плачешь? — Это не слёзы, это дождик. — гордо произнесла акула. Клешрейк закатил глаза и двинулся ближе, Хайди смутился и наклонился назад, и куда Клеш полез?... Цзянши обнял акулу. Хайди раскрыл глаза, его щечки слегка покраснели, он медленно положил руку на спину Клеша и прижал к себе, акулий хвостик неуверенно задергался в разные стороны. — Я не понимаю тебя. — пробурчал в грудь Хайди Клешрейк. — Ты о чем? — шёпотом просил акула. — Я помню все, что было со мной, до того, как я умер. И лучше бы я не помнил... — Клеш хотел прижаться ближе, он не хотел, чтобы это повторилось, но перед глазами снова появились силуэты людей, разрезанная грудь, боль, от ребер, которые прорезали легкие... — сейчас тебе хорошо, не думаю, что ты хотел бы осознавать, что твое детство было болью. Если ты оказался один и без родителей, сам понимаешь... либо тебя бросили, либо лишили их жизни. Хайди промолчал. Слезы медленно стекали по щекам. Клеш был прав. — Знаешь же, что нужно жить настоящим, а не прошлым? — добавил Клешрейк. — Конечно нужно. — тихо сказал Хайди. — Я же говорю, идиотом вырос. Хайди тихо посмеялся. Клешрейк оттолкнулся руками от акулы и недовольно посмотрел на заплаканную мордашку. Он цыкнул, спустил рукава и начал вытирать глаза Хайди, акула молча наблюдал за ним, неужто в Клешрейке проснулась совесть, или сострадание? Не важно, главное, что в груди снова стало тепло. Клешрейк выдохнул и поправил красный плащик, печать на заколке совсем намокла, Хайди переживал, как бы не ухудшилось состояние цзянши, но пока с Якудзой все было в порядке, или же он не хотел показывать свою слабость. — А что ты помнишь? — задавать этот вопрос совершенно не хотелось, но любопытство снова распирало Хайди. — Я труп ходячий, как думаешь, что я помню? — Клешрейк сдержался, чтобы не ударить акулу за глупые вопросы. Хайди не хотел сделать дурость на эмоциях, но снова не вышло. — Тебя и правда убили? Я думал, ты таким уже был... — Ага, ещё и заставили смотреть на то, как меня разделывают. Так что радуйся, что не помнишь прошлого и можешь спокойно жить дальше. Хайди виновато опустил голову. Он живой, хвост целый, красивый так ещё и акула. Столько времени Хайди убивался из-за потерянного прошлого, после слов Клеша ему обязательно станет легче, не так быстро, но точно станет. Он мог в любой момент прийти к Лабусу и поплакаться в плечо, тот сразу бы обнял его и начал успокаивать. Зато Клешрейк справлялся с этой задачей по-особенному, рядом с ним все проблемы забывались сразу, ведь рядом с цзянши всегда стоило переживать только за сохранность своего тела. — Клеш, знаешь, что? — Что? Хайди резко схватил цзянши за щечки и поцеловал в лоб. — Ах, ты! Акула бессовестная! Клешрейк снова хотел ударить Хайди. Акула ловко поймал его ручки и довольно засмеялся. — Спасибо. А теперь... — Хайди чихнул и потрепал головой. — ой... — Ты ещё и чихнул на меня?!.
5 января 2024 г. в 00:34
Утро на базе Клана Якудза началось тихо. Капель шумного дождя слабо отражалась от стен, прохладный ветерок проникал под слои одежды и морозил по самые кости. Акула сильнее укутался в теплое худи и ударил хвостом о шалкеры, на которых сидел, он наблюдал за Арлабусом — ему на совсем не летнюю погоду было все равно. Из-за Лабуса, скорее всего, и шел основной холод. Хайди зевнул и потянулся до хруста в спине, звонкий щелчок в безмятежной тишине прозвучал неприлично громко.
— Ой, — усмехнулся Хайди. — стареет ваша акула.
— Стареет? — Арлабус заправил прядь длинных шелковых волос за ухо и посмотрел на акуленка. — я бы не сказал, что ты очень взрослый.
— Потому что молодой! Мне двадцать с чем-то.
— Ты что, не знаешь, сколько тебе лет?
— Да примерно двадцать плюс три, а так да, не знаю.
Арлабуса такое высказывание удивило не на шутку, Хайди любил прикидываться дурачком, и сейчас он казался действительно туповатым, пускай Лабус и не позволял себе так даже мысленно отзываться о своем друге. Хайди быстро заметил на себе растерянный взгляд и засмеялся, незнание о себе почти ничего было для Хайди не более, чем странная особенностью, но вот Лабус явно так не считал.
— Да я просто ничего не помню о своем прошлом, родился где-то под водой и… Теперь тут сижу.
— Ничего? — Арлабус подошел ближе, вместе с этим усилился холодок.
— Почему тебя это так удивляет? — Хайди засунул руки под худи и обнял себя.
— Даже Клешрейк помнит о себе, хотя умер.
— Чего? — Хайди спрыгнул с шалкера и подошел ближе к Канцлеру. Натуральный снежный мороз не пугал акулу, любопытство брало вверх настолько, что Хайди был готов с головой окунуться в ледяное озеро, лишь бы что-то узнать о Клеше. — расскажи!
— Он просил не раскрывать его тайны. — Арлабус слегка улыбнулся.
— Э-эй, — акула грустно опустила плечи и недовольно застонала. — почему тебе он рассказал, а меня каждый раз удушить готов, когда я спрашиваю!
— Может потому, что я не просил его рассказать что-то о себе каждый день и каждый час? — Лабус тихо засмеялся. Поведение акуленка его всегда забавляло: бегает за Клешрейком как маленький щеночек, громко пищит и просит внимания. — не расстраивайся, Хайди. Он обязательно тебе расскажет, когда посчитает нужным. Это не самые приятные воспоминания, и говорить об этом каждому Клеш точно не готов.
— Я, вообще-то, его лучший друг…
Хайди не знал, на кого он обиделся больше: на Клеша, за то, что маленький дьяволенок рассказал о своем прошлом Лабусу, а не своему лучшему другу-акуле! , или на Арлабуса, за то, что тот не стал рассказывать о прошлом Клеша своему лучшему другу-акуле! Хайди недовольно постучал хвостом по полу и вернулся к шалкерам.
— Все в порядке? — обеспокоенно спросил Канцлер.
— Да, рядом с тобой просто холодно… — немного Хайди соврал. Было не только холодно, но и грустно. Он устроился поудобнее на прежднем месте. — а вот я хочу тепла и заботы!
— Я могу тебя обнять, но не думаю, что тебе станет тепло.
— Обнимай. — Хайди раскинул руки в сторону и завилял хвостом как довольная собака.
Арлабус шагнул ближе, акула спрыгнула с шалкеров и упал в объятья Якудзы. Крепкие руки обвились вокруг стройного, мерзлого тела, Хайди прижался к груди Лабуса и довольно улыбнулся. Канцлер нежно обнял акуленка, сам Артур не ощущал своего холода, но чувствовал, как вздрагивал Хайди, когда тонкие пальцы вжимались в его тело. Хайди расслабился в руках Артура и чуть ли не начал мурчать от удовольствия.
— Разошлись.
Громкий голос прозвучал за спиной Лабуса. Арлабус выпустил акулу из рук и шагнул в сторону. Клешрейк смотрел на двух шпал (по сравнению с ним) снизу вверх. Небольшие мокрые следы на плащике и полностью пропитанная водой рубашка, которая прилипла к телу — Клеш явно был не в настроении.
— Спасибо. Хайди, съебался от моих шалкеров.
— Они общие. — Акула присел к Клешу и ткнул ему в носик палцем. — не ругайся.
— А ну! — Клешрейк успел ударить Хайди по руке и ладонью вдал акуле по мордашке. — кого ещё трогать вздумал?
Хайди закрыл руками лицо и больно застонал, Клеш знал, что самое чувствительное место акулы — мордочка, но все равно бил именно туда. Хайди зажмурился закачал головой, острая боль кусалась, и теперь точно не пройдет ближайшие минут десять. Арлабус удивленно ахнул и приобнял Хайди, холодная рука легда на талию акулы.
— Вот и думай в следующий раз.
Клешрейк был совсем невозмутим: какая-то акула его мало интересовала, поплачет и перестанет — ничего нового. Цзянши толкнул крышку шалкера вверх и начал искать то, за чем пришел.
— Сильно больно? — шёпотом спросил Артур у Хайди.
Акуленок кивнул и прижался ближе к Арлабусу. Канцлер начал медленно поглаживать Хайди по голове и приговаривать тихо, что боль скоро пройдет. Хайди внезапно понял, как сильно ему не хватало этих простых слов: немного заботы и переживаний — вот что давал Хайди другим, но сам редко получал, особенно от объекта своего обожания — Клешрейка. Клеш только ругаться и драться умеет. Хайди вдруг вспомнил, что когда-то его так же успокаивали и гладили по голове, нежно качали на ручках. Такие воспоминания возникали у акулы достаточно часто, но он всячески пытался игнорировать их, чтобы не поддаться чувствам забытого и упущенного, чтобы не раствориться в прошлом и не заплакать. Но сейчас это было невозможно, Хайди не мог оттолкнуть Арлабуса, который и стал причиной дежавю — это было бы грубо, ведь Артур не виноват в резко нахлынувших чувствах. Пару слез стекли по щекам Хайди, но тот быстро вытер их рукавом худи.
— Да что вы тут устроили? — Клешрейк подошел к ним и посмотрел на акуленка. Хайди приоткрыл глаза, слезы вновь предательски стекли по щекам. Клеш заметил его слезы, но промолчал.
— Клешрейк, ты же знаешь, как Хайди больно, когда ты бьешь его по мордочке, зачем ты это делаешь каждый раз? — Арлабус положил руку на плечо Хайди и дал акуленку прижаться к его груди.
— А он знает, что мне неприятно, когда меня трогают, и все равно делает это! — Клешрейк не пытался оправдаться, просто хотел увести разговор. Цзянши не желал обсуждать это с Арлабусом, ему не понять их странные отношения с Хайди, где второй просто дает издеваться над собой. И только сейчас Клеш почувствовал укол вины за сделанное.
— Это не сравнимо с тем, что ты бьешь Хайди.
— Ладно, ладно! — Клешрейк сложил руки на груди. — но мы и сами можем разобраться! Ты что, хочешь поучать меня?
— Нет, — Арлабус не реагировал на тон Клешрейка, поддерживать начинающуюся ссору он не будет. — просто хочу, чтобы вы оба перестали делать друг другу больно.
— И поэтому наезжаешь только на меня… — сказал Клеш, обиженно надув щечки.
— Я просто говорю. С Хайди тоже поговорю, сейчас он не в состоянии, чтобы отвечать.
Хайди чувствовал себя слишком странно: двое любимых ссорятся из-за него. Конечно, они не знали, что занимали в сердце акулы особое место, но Хайди все равно чувствовал вину, что между их двоих он все равно выбирал Клешрейка. Клеш не такой понимающий, как Арлабус, не такой нежный и приятный на слова, он не поддерживает так же, как Артур и не обнимается с Хайди просто по его желанию, зато Клешрейк заботился о нем по-особенному… Упираться в грудь Лабуса было приятно, но чувство неловкости и неправильности ситуации заставляло сердце Хайди биться в груди все быстрее, ещё немного и переизбыток ощущений нахлынет и!..
— Прекратите, — через боль сказал Хайди и отлип от Арлабуса. — Клешрейк прав, мы… сами лучше поговорим. Лабус, спасибо тебе.