Bad habits

«…Through the thick and thin He will wait until You give yourself to him…» The Killing Moon – Echo and the Bunnymen

Сатору Годжо, сильнейший из ныне живущих шаманов, глава одного из благородных кланов и невыносимый красавец, до краев полон дурных привычек. «Голубоглазый демон», «Сильнейший», «Величайший» или просто «Сволочь», как частенько называют Сатору представители враждебных кланов, похож на диковинную игрушку, покрытую тонким слоем позолоты. Годжо – высокий, смазливый, умный, одаренный сочетанием колдовских техник, которых в роду не видели больше четырехсот лет, схватывающий информацию на лету; но стоит только подцепить краем ногтя драгоценное покрытие и… на тебя, как из рога изобилия начинают сыпаться не самые приятные характеристики личности «Сильнейшего». То, что у других зовется остроумием, у Сатору выливается в язвительность. То, что в миру считается эталоном этикета, Годжо считает слабостью. Сатору чуждо благородство, свойственное могущественным людям – он не преминет пнуть под зад зарвавшегося колдуна, посмевшего сказать что-то поперек слова величайшему из шаманов. Наглый мальчишка с досадой затыкает уши, когда Яга в очередной раз выговаривает ему за хамство директору Миномаге – старику и так осталось недолго, сердце барахлит, и давление скачет без остановки, а тут еще и наследник клана Годжо выделывается целыми днями, будто капризная девица. Сатору легко осваивает новый материал, обладает фотографической памятью и может продекламировать Шекспира, едва пролистнув сборник сонетов. Годжо способен прервать атаку на опасного врага только ради того, чтоб махнуть в неприметную деревушку на границе провинций, – там, по слухам, готовят нежнейшие моти, придерживаясь традиционного рецепта эпохи Хэйан, – а затем вернуться с коробочкой сладостей и добить противника одним ударом ноги. Увы, другой стороной его таланта является скука. Юный шаман быстро теряет интерес к любому событию, хоть к свадьбе наследника британского трона, которую не обсуждал разве что только ленивый, хоть к новенькой продавщице в отделе манги, смазливой невысокой брюнеточке с ямочками на щеках. Именно Годжо является распространителем дурацких самодельных листовок, летающих по всей школе магического искусства – текст в них высмеивает одного из претендентов на место следующего директора образовательного учреждения и, надо признать, делает это с фееричной точностью. Почерк Сатору прослеживается в каждой букве памфлета – его специфический юмор, сарказм и острые «шпильки», направленные в сторону кандидата из региона Кансай. Годжо не соврал ни в чем – он с легкостью изобличает грешки чужака, претендующего на директорское кресло, включая роман с женой младшего коллеги и болезненной страстью к пачинко. Наверное, поэтому Яга и Миномаги и делают вид, что бросили все силы на изобличение личности местного мистера V, но потерпели сокрушительное поражение. Как же. Столкнувшись с самопальным детективом в школьном коридоре, Яга несильно пихает мальчишку локтем в бок и шепчет ему на ухо: - Ты слишком очевиден, Сатору. Сбавь обороты. Годжо улыбается в ответ: - Понятия не имею, о чем вы говорите, сенсей, – стекла солнцезащитных очков прячут небесную лазурь глаз. - Ты знал, что высший совет уже нашел кандидата на замену парню из Нары? – шумная стайка первокурсниц проносится по коридору – края подвернутых в поясе юбок едва прикрывают бедра, каблуки гулко стучат по паркету. Симпатичные девочки, стройные, розовощекие, с длинными волосами, собранными в тугие косы – одна другой краше, хоть бери и отправляй на конкурс красоты, – громко хихикают, проносясь мимо директора и ученика. В душе каждая из них мечтает привлечь внимание наследника клана Годжо, но все, что она получает – это кривая улыбка и легкое пожатие плечами. Сатору волнуют не пухлые губы, накрашенные алой помадой, и не мини-юбки школьной формы. У него другие интересы. Такие, как очередной соискатель на место директора токийской магической школы. - Ясное дело, – отвечает Годжо. Ему уже все известно о новом кандидате. Например, то, что он налегает на саке, обожает трогать учениц за плечи и регулярно навещает любовницу, родившую полгода назад ребенка. Все бы ничего – требования японской системы «моральной отмены» давно снизились по сравнению с прошлыми годами, вот только жене и тестю соискателя (владельцу известной косметической компании) это новость вряд ли понравится. Годжо Сатору никак нельзя назвать поборником чести и морали, но у него имеются определенные нерушимые принципы – за своих людей он глотки порвет. Яга вписывается в понятие «своих» людей, а вот самозванец из Вакаямы – нет. На том и дело стоит. Можно сказать, что это тоже одна из дурных привычек Годжо – разделение на «своих» и «чужих». Дело не в происхождении или месте жительства, но Сатору тонко чувствует людей, стоящих доверия – тут никаких Шести глаз не нужно. Чужак еще не знает о том, что обречен, но судьба его уже решена. Анонимная жалоба ляжет на стол главы высшего совета, ученицы, ставшие жертвами похоти преподавателя, дадут показания в суде, а дверь семейного особняка навсегда закроется на замок перед физиономией наглеца, не сумевшего умерить аппетит. Его главная ошибка заключалась в том, что он перешел дорогу сильнейшему из шаманов, чем и подписал себе суровый приговор. Годжо Сатору неуправляем. Он избалован донельзя с первого дня рождения, осыпан почестями, беззаветной любовью и восхищением. Он – лучший. Он – сильнейший. Нет никого, кто посмел бы сравняться с ним в силе. Он – смертельное оружие в человеческом обличии. Он – одинокий ребенок, которого ровесники никогда не зовут присоединиться к игре. Он – тот, за чьей спиной постоянно шепчутся. Он тот, в ком не видят его настоящего. И дурные привычки Годжо Сатору начинают множиться день ото дня. «Хочу лучшее. Хочу самое вкусное. Хочу вон ту винтажную юкату с пионами. Хочу новую тушечницу в виде котика. Хочухочухочу…» Вечное «хочу» становится очередной дурной привычкой Годжо. Постоянная жажда. Голод. Пустота. Смешно до колик в животе. Именно пустота дает название одному из его талантов, именующихся Расширением территории. В высшей степени иронично. Голодные духи воют волками-оборотнями в душе сильнейшего из шаманов, и все никак не могут насытиться. Не исключено, что после смерти он и сам превратится в одного из таких созданий. Станет самым страшным из проклятий. Вот смеху-то будет! Или стоит обзавестись новой привычкой? К несчастью, Годжо не способен оценить всю прелесть распития алкоголя (пробовал, наплевав на малолетство) или курения. Секс… секс увлекает, бесспорно, но полученное от соития удовольствие быстро проходит, улетучивается, оставляя на кончике языка приторное послевкусие, и остаются только докучливые просьбы перезвонить, душные разговоры и раздражающие слезы. Разницы никакой – женщина или мужчина. К вящему удивлению Годжо парни оказываются даже более склонны к навязчивости, нежели девчонки. Вот уж правда: чужая душа – потемки. Со временем он учится выбирать правильных людей и верные слова. Только секс. Ничего больше. Только удовольствие, заблокированный телефонный номер и поспешное бегство из постели в лучах рассветного солнца. Никаких вопросов. Никаких поцелуев. Пока однажды дверь классной комнаты не распахивается… и «Сильнейший» не видит его. Новый ученик медленно поворачивает голову на звук открывшейся двери. В черных волосах, убранных в высокий тугой пучок, играет солнечный зайчик, в узких лисьих глазах плещется расплавленный янтарь. Мочки ушей оттягивают темно-синие массивные плаги. Тесный воротничок гакурана застегнут на все пуговицы, не в пример расхристанной форме Годжо. Узкие губы плотно сжаты. В центре раскрытой ладони дремлет миниатюрный аякаши, похожий на воробья – дух библиотечной кладовки, прикормленный с помощью капельки крови. «Челка!» – первое, о чем думает Годжо, взглянув на незнакомца. - Гето Сугуру, – представляется новичок, слегка склонив голову. – Приятно познакомиться, – аякаши приоткрывает один глаз и шаман ласково треплет духа по мохнатой грудке. – Манипулятор проклятьями, – голос юного колдуна заполняет классную комнату горячей патокой, ласкает уши и обнимает за плечи. Неудивительно, что проклятья падают к его ногам осенней листвой. «Хочу!» – примитивное животное желание овладеть новичком пронзает «сильнейшего» остро наточенным мечом. – «Хочу его. Себе. Хочу услышать, как он кричит, когда кончает…» Годжо Сатору привык получать все, что пожелает – капризный талантливый ребенок, чьи прихоти выполняются по щелчку пальцев, и Гето Сугуру не избегает положенной ему участи. Он ложится в постель с «сильнейшим» через восемь месяцев после знакомства, отдаваясь любовнику с пылом, который никак нельзя было предугадать. Старенькая кровать в комнате общежития противно скрипит, грозясь развалиться на части в любой момент. Глухие стоны бьются в оконные стекла. Длинные волосы мастера проклятий растекаются по подушке темным полотном, контрастируя с белоснежной шевелюрой сильнейшего из шаманов. Лента презервативов остается неиспользованной – Годжо предпочитает заниматься сексом без резинки и, к своему изумлению, не получает от Сугуру ни единого слова возражения. Годжо все мало. Он голоден и никак не может насытиться, еженощно пожирая Сугуру. Он не понимает, что с ним творится – в груди пылает жаркий огонь, разгорающийся все ярче, стоит лишь произнести заветное имя вслух. Любимым цветом Годжо Сатору становится черный. Он помнит клички прирученных Сугуру проклятий назубок и те, взамен сладких рисовых лепешек, позволяют потрепать себя за ухом, а иногда, как радужный дракон, даже прокатиться на спине. Он знает название бренда шампуня, которым пользуется Гето, и любимую марку мороженого. Он ни черта не понимает в музыкальных пристрастиях Сугуру, но после сотого прослушивания «The Killing Moon» Echo & the Bunnymen полностью проникается мрачным шармом песни, появившейся на свет в далекой Британии на пять лет раньше него. Луна, очаровавшая сильнейшего из шаманов нового времени, всходит для него каждую ночь. Скверные привычки Годжо Сатору продолжают преумножаться, требуя справедливой расплаты. Любовь к сладостям оборачивается частыми визитами к семейному стоматологу, а манера совать нос в чужие дела – записями в личном досье. Пристрастие к жестоким шуткам вытекает в напряженные отношения с большинством коллег; особенно не повезло киотскому филиалу, в частности – Утахиме Иори, которую Годжо изводит с маниакальной страстью. И если раньше шаманка худо-бедно ли справлялась, заливая стресс после встречи с наглым сопляком щедрой порцией теплого саке, то в последние дни ее многострадальные нервы оказываются натянуты до предела. Теперь Годжо щедро делит свои ядовитые забавы с еще одним человеком, едва ли уступающим ему в силе. Слова становятся острее, шутки злее, а чувства глубже, аж дух захватывает. Но из всех своих дурных привычек, как он считает, лучшей является Гето Сугуру.