О веревочках, маслах и последствиях

Ян буднично валяется на кровати, листая ленту. Он совсем не хочет ничего делать: выходной, а значит можно провести этот день в горизонтальном положении, изредка поднимаясь, чтобы поесть и сделать прочие бытовые дела. Звонок куда-то сбежал еще рано утром, отнекиваясь, что у него «важное неотложное» и что вернётся к вечеру. С сюрпризом. Что за сюрприз — не сказал. Да даже намека не дал, гад. Николенко выпытывать не стал, но интерес и любопытство с того момента скребли довольно активно. Андрей — натура порывистая, поэтому ожидать от него стоило чего угодно. С виду такой тихий и скромный, а по факту дьявол. Без партнера день тянулся мучительно долго. Яник даже взял в руки флейту, благо, стены достаточно толстые, чтобы по трубе не стучали соседи. И вот, наконец, щелчок в замочной скважине и звук открывающейся двери известил о том, что Звонков дома. Николенко лениво приподнял голову, показательно не выходя встречать. Нет, он не обиделся, но вредность все-таки свою надо показать. — Ян, ты где? — Андрей в коридоре шуршит пакетом. — Догадайся, — фыркает клавишник, листая ленту в телефоне. — А что это мы злые такие? Я, вообще-то, с подарками. Звонок проходит в комнату, оглядывая лежащего на кровати мужчину, и хмыкает. Он ставит пакет около кровати, выуживая оттуда сначала свечи, а после странную посуду вместе с бутыльками. — Это что? — любопытство пересилило упертость, и Ян подполз ближе, заглядывая через плечо любовника. — А не видно? — теперь язвит уже Звон. — Не-а, я слепой. — Ароматические масла. И штука, которая способствует раскрытию их запаха. Андрей показательно ставит вещь на тумбочку, подкладывая под низ маленькую свечку и зажигая, а после капает в выемку масло. Буквально через минуту комната наполняется ярким запахом можжевельника. Николенко втягивает носом воздух, слегка улыбаясь. — Круто. А на кой, прости меня, хуй это? — На твой, Янчик. На твой. С этими словами Звонок вытягивает из пакета последнее, что там находилось, и в руки Яна падают веревки. Красные, мать их, веревки. Глаза мужчины тут же приобретают комично большой и круглый вид, а брови ползут наверх. На немой вопрос гитарист издевательски смеется. — Шибари, слышал такое? — Да ты шутишь сейчас, — Николенко видит пляшущих чертят в глазах напротив, и спешит начать отодвигаться. — Ни разу, — Андрей отступать не собирается, поэтому одним движением пресекает попытку побега и валит мужчину на кровать. Янчик смотрит на него и понимает — сопротивляться бесполезно. Он обреченно выдыхает, облизывая губы, скидывает с себя Звонка, усаживаясь на кровати. Снимает с себя футболку, откидывая куда-то в сторону. — Как же ты меня заебал, Андрей Валерьевич. Вяжи давай. Звонков коварно улыбается, обнимая порывом клавишника со спины, и приступает к неспешной работе. Сначала просит снять всю одежду полностью, а после располагает мужчину так, как ему удобно. Он достаёт все необходимое, сначала капая на оголенное тело несколько капель эфирного масла. Запах цитруса тут же смешивается с хвоей, витавшей по комнате уже порядка пятнадцати минут, превращаясь в одурманивающую смесь. Он массажными движениями распределяет жидкость, своевременно ее добавляя и заставляя Яна расслабиться под сильными руками. Он иногда вздрагивает, когда Звонок начинает массировать слишком чувствительные точки, прикрывает глаза, отдаваясь ощущениям. В какой-то момент руки Андрея перестают дотрагиваться до тела, отчего мужчина напрягается. Лишь слышит шебуршание сзади него. Но не успевает он произнести и слова, как поперек его живота вдруг оказывается веревка. Ян в ужасе оборачивается, наблюдая за серьезным лицом партнера. — Что, страшно? — с издевкой спрашивает он. — Не представляешь насколько, — больше с долей шутки говорит Николенко. Андрей хмыкает, выуживая откуда-то из-за спины черный платок, резким движением поворачивая голову Яна обратно, и завязывает, обеспечивая полную слепоту. — Чтобы не было так страшно, — откровенно смеется Звон. — Это вообще наоборот работает! — дуется Янчик, но вслух не признается, что ему это очень даже нравится. Мужчина лишь хихикает, берет в руки веревки и начинает магию. Он изучал вопрос долго, готовился так усердно. Веревки плотно ложатся на тело, оплетая красивым узором самые чувствительные участки кожи, отчего Николенко нервно ерзал на своем месте, тихо постанывая от прикосновений материала в его слабых местах. Андрей хитрый, Андрей знает о нем все. Он, словно коршун, сейчас нависает над ним и имеет полную власть. Веревки медленно крадутся по нему, полностью сковывая движения. Звонков плотно крепит руки за спиной, не давая ни единой возможности ими двинуть. Ян пытался, на что получил шлепок по ягодице. Он обиженно фыркнул, но почувствовал поцелуй у шеи, что являлось неким извинением. Для Звонка же открывалась прекрасная картина. Полностью связанный красными веревками Ян, дергавшийся от того, что даже при вдохе материал терся о кожу, вызывая табун мурашек по коже. Он дышал неровно, стараясь облегчить свою муку, но не мог. Николенко не видел ничего, что происходило, зато особенно усиленно чувствовал, что заставляло ерзать на месте и делать самому себе хуже. Андрей, как под гипнозом, подлезает ближе, рассматривая свою работу. Трогает аккуратно, специально задевая в нужных местах, срывая с губ клавишника тихий мат. Еще хуже его положение делало нанесенное ранее масло, способствующее трению веревок. Нервы Звонка все-таки не выдерживают, когда он заваливает на кровать ничего не подозревающего Яна, заставляя его от неожиданности вскрикнуть. Он припадает к оголенной коже, целуя оголенную шею и чувствуя на губах цитрусовый привкус. Он спускается дорожкой поцелуев ниже, обводя языком грудь и прикусывая соски, отчего партнер протяжно стонет и сводит ноги. Это единственное, что Звонок решил не связывать. Ему нравится играть с клавишником. Нравится его дразнить, делать беспомощным. Когда в жизни он уверенный и властный, а сейчас, только перед ним, Звонком, такой податливый и беззащитный, открытый полностью. Андрей пальцами оглаживает внутреннюю часть бедра, поднимаясь чуть выше и касаясь пальцами члена. Яник крупно вздрагивает, откидывая голову назад. Он прекрасно понимает, что Звон снова над ним измывается, но он практически полностью обездвижен, поэтому возможности противостоять этому попросту нет. Остается только надеяться на то, что мужчина сжалится. Однако он даже не планирует. Лишь продолжает терзать и испытывать терпение, продолжая сладкую пытку. До слуха Николенко доносятся новые шорохи, но понять, что происходит, вновь проблематично. Лишь когда в бедро упирается чужой стояк, Ян выдыхает. Андрей играться не закончил. Обильно смазав пальцы смазкой, он оглаживает дырочку, проталкивая внутрь сразу два пальца. Секс у них был регулярный, проблем с растяжкой не возникало никогда. Яник скулит, прикусывая губу и пытаясь насаживаться самостоятельно, на что получает новый удар по бедру. Звонок ловко двигает пальцами внутри, когда нащупывает нужную точку и заставляет мужчину вскрикнуть и заерзать. Он улыбается хитро, добавляя еще один палец и продолжая. Он то наращивает темп, то вновь сбавляет, когда понимает, что клавишник уже практически на пике, вынуждая его стонать то от удовольствия, то от разочарования. Все равно, одних пальцев не хватит, поэтому когда стало слишком пусто внутри, Яник нетерпеливо заерзал на месте, тут же дергаясь от трения веревок. — Твою мать, Звонок, ты там не помер случаем? — звучит недовольно из уст Янчика. — К твоему сожалению, нет. Просто хочу, чтобы ты сам это сказал, — по правде говоря, Андрей и сам еле держится. — Я тебя ненавижу, — обреченно стонет он. — Это не то, что я хочу услышать. — Какая же ты сволочь, — цедит сквозь зубы Николенко, на что получает очередной удар по бедру. — Четко и громко, — рычит гитарист. — Выеби меня уже! — сдается Ян под напором властного голоса. Звонок входит резко, сразу наполовину, вырывая крик из клавишника и начиная двигаться. Все вокруг дурманит, сводит с ума, не давая ни секунды на попытку вернуться в реальность. Темп наращивает, без труда вновь находит простату и слышит такой желанный протяжный стон. Яна ведет безумно, ему до ужаса плохо и до невозможности хорошо одновременно. Еще пара минут и, кажется, он просто умрет. Андрей рычит, кусая его за ключицу и выбивая остатки рассудка напрочь. Стоны разносятся по всей комнате, отскакивая от стен и оставаясь в сознании ярким пятном. Перед глазами звезды, и казалось они сами на чертовых небесах, настолько было слишком сейчас. Ян выгибается, но двигаться все еще трудно, отчего веревки только сильнее сдавливают тело и вынуждают стонать громче от ощущений. Он чувствует, что он близко к разрядке. Звонок это ощущает, ускоряясь и касаясь самых чувствительных мест. Клавишник готов захлебнуться в ощущениях, когда мир на секунду пропадает и он сам словно отключается. Впервые он достигает такого бурного оргазма даже без рук. Он сжимается вокруг члена гитариста, тот делает еще пару толчков и кончает следом. Андрей заботливо развязывает все узлы, позволяя Яну наконец двигать руками и вообще спокойно существовать. Сходив в душ, они лежат на кровати в темноте, обсуждая тихо что-то неважное. — Заебало тело чесаться от твоих веревок, — в шутливой форме ругается Николенко. — А что ему чесаться, они из такого материала плотного, что раздражения сильного быть не должно, — слегка удивленно говорит Звонок. В голову закрадываются подозрения, и, желая их опровергнуть, он включает свет. И застывает в ужасе. — Яник, блять! Кто же знал, что у Николенко аллергия на эфирные масла.