Вернуть должок

Школьный коридор. Первый день учёбы. По крайней мере для Антонины. А кратко Тони, но и то, так её по большей части звали немногочисленные друзья и подружки, оставшиеся в городе. Тоня была готова буквально проклинать эту «новую папину работу», хотя было ясно, что это была лишь жалкая попытка запудрить девочке и её сестре мозги, что бы не пугались и не хныкали. Тоня ведь прекрасно понимала, что не просто так их(по сравнению с этим) роскошную городскую жизнь, променяли на существование в этом дряхлом захолустье. Именно существования, а не жизнь. Назвать обитание в это чёртовой дыре жизнью, у Петровой язык не повернётся. Вокруг один сплошной лес, натуральная тайга! Да и очень не хотелось заново социализироваться, искать друзей и контактировать с местными ребятами. После той, мягко говоря, странной девчонки в маске лисицы, Тоня боялась представить, что за дети тут обитают. Раздался мерзкий звон звонка. О, как же Тоне хотелось, чтобы это оказался лишь страшный сон. И что вот-вот, и она проснётся дома, в своём настоящем доме. Где по квартире бегает маленькая счастливая сестра, где родители не ссорятся и им с Олей не грозит страшное слово на букву «Р», где в школе её жду немногочисленные, но верные и добрые друзья, где она, в конце концов счастлива! Но это лишь надежда, лишь мечта которой не суждено сбыться. Вдох-выдох и наконец, собравшись с силами, Тоня переступает порог класса... Семён Бабурин с самого начала не показал себя как вменяемого человека. Он не был человеком, он был натуральной борзой свиньёй, скрывающейся под маской прыщавого подростка с обилием жировых складок. Такие придурки уже попадалась Тоне и не раз. В прошлой школе у неё был похожий. Только менее прыщавый и жирный. Скорее наоборот, щуплый и худой. Худой настолько, что кости торчали. И этот-то щупленький паренёк почти всю школу на уши мог поставить. Кажется, не было мальчишки, на ком бы он следы своим кулаком не оставил. Кажется, не было девчонки, чью бы внешность он не осудил, оставив глубокие раны комплексов, с которыми они не скоро справятся. Тоню он к слову, вниманием тоже не обделил. Иначе откуда у вполне симпатичной девочки, с миловидной внешностью и с очками, которые в этот образ полностью вписываются, появились такие загоны? Но это только пол беды. Зайчиха допрыгалась. Она не смогла терпеть его издёвки, оскорбления, ругань, которой он её с большой щедростью поливал. Она сорвалась. Как дикая псина с цепи. И когда он её толкнул, когда он демонстративно начал тыкать её пальцем, доказывая, что она ничего ему не сделает, это была последняя капля. Тоня и не заметила, не поняла, как ей хватило смелости зарядить ему не хилую пощёчину, след от которой будет отходить дня три - не меньше. Как он, ошарашенно отшатнулся от девушки, чуть ли сам не упав. Но зато явственно услышала его тихую угрозу. Было очевидно, что девочку он не пощадит. И поставит на место, по своим понятиям. Не посмотрит на то, как она жалобно скулит от боли, как молит о прощении и пощаде. Побьёт её и бросит где-нибудь в сугробе. И поминай как звали! В этот момент очень хотелось стать маленькой папиной дочкой, за которой отец всегда приходит со школы. Которую ни один хулиган тронуть не посмеет, просто по боится. Но это было не так, и оставалось лишь надеяться на то, что удача будет сегодня на её стороне... Идти домой было страшно. Потому что Тоня прекрасно знала, её просто так не оставят. Семён не похож на того, кто легко забывает обиды. Скорее уж на того, кто действует по правилу ”зуб за зуб, глаз за глаз”. В определённом извращении этого понятия. С большим страхом Тоня глядела во двор. Но Семёна там не было. Подождав ещё минут пятнадцать, Петрова решила по-быстрому сбежать через лес. Надев куртку, натянув сапоги и закинув портфель за спину, Антонина выглянула за железную дверь. Трусливо, словно заяц, Тоня выскочила из здания и постаралась пойти более лесным путём, надеясь скрыться от возможного преследования. Тоня плутала, нарезала круги, пряталась за деревьями, лишь бы предполагаемый «хвост» потерял её из виду. Более менее успокоившись, Тоня пошла ровно по тропинке. Где-то в груди телела надежда на то, что Семён не такой отбитый или он просто про неё забыл. Но тут, как выстрел в чистом поле прозвучал противный голос Сёмы. — Куда так скачешь, чмошница? – протянул он, улыбаясь своими жёлтыми, явно пропитанными никотином зубами. Довольное лицо с блестящими злым огоньком глазами, пугало. Тоня отпрянула назад. — «БЕГИ!» – кричало надрываясь сознание, но тело не слушалось. Оно предательски окоченело, а Тоня не была в силах даже пошевелить кончиком пальцев, не то что бежать. — Ч-что ты... – Тоня не успела закончить, как её резко толкнули в снег. Девочка упала, приземлившись прямо в сугроб, пока над ней нависала жирная туша. — Смотрю, здесь ты не такая борзая как в школе... Ну ничё, я тя манерам научу... – Семён ударил со всей силой Петрову по лицу. – Шавка ты драная! — Н-НЕ НАДО! – взвизгнула Тоня, закрывая руками лицом. По щеке скатилась слеза, а губы задрожали. Рука как на автомате легла на ноющую от боли щёку. Жгучее чувство собственной беспомощности давило на мозг, который в панике искал пути отступления. Вот он, конец Петровой Антонины Борисовны. Вот здесь она и умрёт, где-нибудь в овраге или в этом же сугробе. И никогда не увидит как её единственный лучик найдёт себе пару, не увидит их, без сомнения, прекрасных детей, да и ей самой не суждено их завести. Не суждено увидеть, как стареют и возможно, мирятся родители. Не суждено слетать в Диснейленд. Не суждено стать великим художником, чьи картины будут висеть в самых престижных галереях мира. У Тони вся жизнь пронеслась перед глазами. Разум заволокло туманом страха. Зря надеялась, зря старалась. Теперь тут ничего не поможет. Даже если Тоня постараться и ударит Бабурина, например, в глаз, то это его на долго не остановит. Хулиган замахнулся для того, чтобы прописать ещё одно оплеуху, как тут позади послышался свист. — Не по-пацански поступаешь, на! – раздался вдалеке шепелявый голос. — Чё ты к девчонке пристал? Или ты решил с бабой всё как с пацаном решать? – послышался сиплый, но громкий и командующий голос. — А вам какая нахуй разница? – спросил Сёма. Но голос уже не звучал так уверенно, как до этого. – Вы чё, решили малявку защищать? — Да похуй мне на девчонку, меня ты больше интересуешь... – гоповатый парнишка в потрёпанной кожанке не выглядит как защитник слабых. Но для Тони, его голос и присутствие сулили надежду на спасение. — Сегодня девок бьёшь, а завтра братков кидать будешь, на? Если пацан один раз не по-пацански поступил, то и второй, и третий раз поступит, на! – отозвался парнишка, похожий на бурята, только без двух передних зубов. — Базаришь Бяш... – гопник в кожанке одобрительно покачал головой. Затем непринужденно бросил взгляд на дрожащую от страха Тоню. И, возможно ей показалось, но в его глазах промелькнула долька... сочувствия, что-ли? Но по нему было видно, что дальше запугивания жирдяя он не пойдёт. Так что придётся дальше выкручиваться самой. Тоня собралась с силами и аккуратно приподнялась на локти. Нет, умирать без боя она не собиралась. Раз появилась хотя бы малейшая надежда на спасение своей шкуры, то почему бы не попробовать? В это время увлекательный диалог двух гопорей продолжался. — А ты чё Ромыч? Те что, есть дело до этой белобрысой суки есть дело? — Для глухих повторю ещё раз, мне на неё похуй, но мне не похуй на тебя, Бабурин. – Рома – так предположительно звали этого взъерошенного гопоря, повторил уже сказанную ранее фразу. – Ты не забывай, Сёма, что ты по чистому везению к нам попал и если мне будет за что, то я с позором выпру тебя из моей банды... – слово «моей» он выделил интонацией. — «Значит, главный тут всё-таки он...» – промелькнуло у Тони в голове. Полезная информация, стоит запомнить. Тут-то Тоня и осознала, что находится в идеальном положении, чтобы дать Семёну между ног, тем самым, обезвредив его... на время... — Ромыч прав, на! Ты совсем отбитый? Мы те уже один раз пояснили за гнилой базар, можем повторить, на! – Бурят, как Тоня поняла, его звали Бяша, встал у угрожающую позу, шагнув вперёд и слегка наклонившись, но не высовывая руки из карманов. — Да чё вы пристали!? Хули надо!? Съебитесь по-братски и не мешайте... Это лучший момент. Лучше может и не быть. Внимание Сёмы почти полностью переключено на гопорей. Это единственный и самый подходящий момент для удара. Второго раза может уже не быть... — «БЕЙ, ТОНЯ, БЕЙ ЕГО!» – заорало не своим голосом сознание девчонки. И резкий удар не заставили себя долго ждать. По факту, Тоня делает всем одолжение, такие ебанаты не должны размножаться. — АРГХ! СУКА БЛЯТЬ! – захрюкал на повышенных тонах Семён. Он схватился за своё «достоинство», куда и пришёлся удар. В это же время, Тоня быстро выбралась и оказалась прямо перед пердаком мерзкой свиньи. Ещё один чёткий удар ногой и он совсем потеряет равновесие. Говорят, зайцы, при большом желании, могут сильно ударить. Особенно ногами. Почему бы Тоне это не проверить? Замахнувшись ногой, Тоня что есть мочи ударила Семёна. То, чуть ли не вприпрыжку, потеряв равновесие, отлетел прямо в свежую кучку собачьих фекалий, измазав в них дублёнку. — Иди нахуй Семён! Свинья ты жирная! – воскликнула, находясь почти на грани истерики Тоня. На глазах у Семёна появилось удивление. А затем, проступила злоба. Ведь рядом стоящие Ромка и Бяша ржали в голосину. Его бывшие товарищи смеялись над ним. Они что, променяли его на какую-то потаскуху из города!? — Ай красава Тоха! – гоготнул Рома. – Всё по красоте сделала ёптить! — Сёму даже баба уделать смогла, на! – истерично смеялся Бяша, чуть блея. — Да вы!... Вы чё, меня на белобрысую суку меняете!? – Сёма почти вопил от злости, смешанной с обидой от предательства. — А чё нет? Раз тебя даже девка уделать смогла, то ты нам сто пудняк не нужен! – ответил Рома. Нет, было бы у них всё так гладко, то точно бы так не поступил. У них явно был конфликт, причём давний, скорее всего. В это время, недалеко стоящая Тоня, решила разумно свалить, прежде чем «помощники по отвлечению Бабурина» перекинуться на неё. Но униженного Семёна этот расклад не устроил. — Стоять, сучка! – гаркнул Семён хныкающим, но от этого не менее устрашающим голосом. Тоня в испуге бросилась бежать, но цепкая рука схватила её за рукав. Повернув к себе Петрову, Бабурин бесцеремонно вмазал девочке по лицу, а когда она попыталась ответить, стянул с неё очки, зажав их в руке. Тоня уже было приготовилась к расправе, как услышала голос Ромки. — Э! Ёбнулся!? Гони линзы назад! – а далее, две мутные тени, судя по всем Рома и Бяша, накинулись на Сёму, в отчаянной попытке отобрать у него очки. Тоня плохо видела, что происходит, но ясно было одно, Бабурину не поздоровится. Вот уже три неясные тени. Одна лежит на земле, сжавшись в комочек, издавая стонущие похрюкиваня, а рядом ещё две длинных тени, которые запинывают первую. — Возвращай окуляры, гандон, на! – слышится шепелявый голос Бяши. Но на его крик не отзываются, а лишь стонут от болезненных пинков. В какой-то момент Сёма наконец подскакивает и с визгами убегает в чащу. — Горло тебе перережу, слышишь!? – кричит Ромка в догонку убегающему в лес Семёну... Уже как два месяца Тоня находится под немым покровительством Пятифана. Она даже благодарила судьбу за то, что столкнула их тогда. Иначе самой пришлось бы с очередным Семёном разбираться. Не смотря на своеобразное покровительство Ромки и его банды, Тоня старалась не пересекаются с ними. Разве что давала списывать домашку или делала проекты. И то, это было редкостью. Только когда Ромке сильно приспичивало или оценки были мягко говоря херовые, а это у него было почти всегда. Тоня помнит, как ещё разок помогала ему завоевать Полину. Была своеобразным шипоном, выведывала что ей нравится, какие конфеты ест, какие цветы любит. Правда этот план с треском провалился. Долго ещё Ромка мрачный ходил, а потом как-то подзабил. И на Полину, и на Тоню, и даже в какой-то мере на Бяшу. Поэтому услышать знакомый хрипловатый голос за спиной, было чуток неожиданно. — Привет, Тох! – поздоровался с Тоней Рома. Ударил запах табака. Чёрт, к чему к чему, а вот к Ромкиной любви к сигаретам Тоня всё никак не привыкнет. — И-и тебе привет, Ром... – голос чуток подрагивал. Честно, у неё чуть сердце не остановилось, настолько было неожиданно было услышать сиплый голос Пятифана. Молчанье повисло в воздухе натянутой струной, которая вот-вот порвётся. — Ты что-то хотел? – нарушила тишину Тоня. Честно, стоя в тупичке у раздевалки, рядом с хулиганом, который выше её чуть ли не на голову, когда темнота их почти полностью скрывала, было слегка некомфортно. — Дело к тебе есть. – кратко бросил Рома – Жду тебя после занятий за школой. Один вопрос надо обкашлять. – после Рома круто повернулся и направился в сторону выхода. Судя по всему, остаток занятий он решил прогулять, но к таким Роминым выкидонам Тоня давно привыкла... Последние минуты урока тянулись безгранично долго. Тоня уже начала жалеть, что поступила как правильная девочка, и не сбежала с уроков вместе с Пятифаном. Но тут прозвенел спасительный звонок. Попрощавшись одноголосным хором с учителем, весь класс начал собираться домой. Аккуратно сложив все свои тетради, Тоня направилась к выходу. Быстро одевшись, она пошла к «повешенному». Тоня всё ещё помнит, как парни её тогда разыграли. Она была ещё вся красная, как спелый помидор. Да и так она перепугалась, что чуть не убила Ромку с Бяшей этими несчастными подснежниками. Завернув за угол, Тоня обнаружила привычную картину. Прижавшись спиной к стене, стоял и курил Ромка. Едкий сигаретный дым попал прямо в глаза из-за резкого порыва ветра. Петрова закашлялась. Для полноты картины не хватало лишь Бяши, травящего очередной анекдот. Но судя по всему, Ромке надо было поговорить с Петровой с глазу на глаз, так что он попросил, а вернее, что более вероятно, заставил Бяшу «свалить в туман». После того как Тоня демонстративно покашляла в кулачок, уж не от сигаретного дыма, Рома пришёл в сознание, спустившись с небес на землю. — А, это ты, Тох... – спокойно выдохнул Ромка – Ты эт, извиняй, я задумался чёт... — Да ничего страшного... – Тоня аккуратно улыбнулась – Так о чём ты хотел поговорить? Тоня внимательно посмотрела на Пятифана. Рома же только покосился на окна школы. — Не здесь... Может, я тебя до дома доведу, а по дороге всё и обсудим? — Ладно... – Тоня стало неловко. Её провожает хулиган, которого она по честному ещё побаивается. Как-то странно и на обычного Рому не особо похоже. Выйдя за калитку, было приятно решение идти более лесным путём, которым Тоня когда-то надеялась спастись от Сёмы. Обычно конечно, Тоня предпочла бы пройтись по заснеженной улице, чем в лесной чаще, но с Ромой казалось, безопаснее что-ли...? В любом случае, «стальной аргумент», вечно лежавший у Ромки в кармане, с которым он мастерски умел обращаться, был гарантией хоть какой-то безопасности. Так что позволить себе чутка расслабиться Тоня могла. — Так что ты хотел сказать? – Тоня смотрела на деревья не обращая внимание на Рому. И зря — Я тут тебя спросить хотел... – Рома помолчал – Ты когда должок отдавать собираешься? Тоня напрягалась. Какой должок? Что-то Тоня не может припомнить случай, когда что-то задолжала Пятифану. О чём это он? — Какой должок...? – невинный взгляд голубых глаз сталкивается с блестящим огоньком в мутных глазах Ромы. Что-то тут явно не так... Рома внимательно осматривается по сторонам, а затем бесцеремонно впечатывает Петрову в дерево. Тоня испуганно смотрит на Рому. Она даже пискнуть не успела, как морда бандюгана оказывается в паре сантиметров от лица Тони. — Не придуривайся, Тох. Ты девочка у нас умная, сообразительная. Должна была уже догадаться, что ты мне задолжала... – тёмно-синих глазах горел огоньёк какого-то непонятного азарта. Будто Рома в казино играет, а не Петрову к дереву прижимает. — Ром, я п-правда не понимаю, о чём ты... – дрожащим голосом говорит Тоня. В голове всплывают воспоминания. Воспоминания о той стычек с Семёном. Тот же животный страх овладевает тело. Мысли проносятся в бешеном ритме. — Да чё ты дрожишь как осиновый лист!? Я тя бить не собираюсь, я не такой отбитый, как Свинья. – Рома видать, не ожидал именно такой реакции, так что выглядит чутка растерянным. — «Ага, значит того, что ты отбитый, ты не отрицаешь?» – мелькает в голове. Но у Петровой ещё работает режим самосохранения, так что она молчит. — Отпусти... – тихо шепчет Тоня смотря в снег, не желая сталкиваться взглядом с Ромкой. — На вопрос ответь для начала. — Да я не понимаю, о чём ты! – страх будто отходит на второй план. Теперь на его место пришло раздражение. И когда эта трусливая зайчиха успела так осмелеть? — А кто тебя от Сёмы спас? Если бы я Бяхе не свистнул за ним глянуть, то валялась бы ты трупещником где-нибудь в овраге. – Рома внимательно проследил за Тониным взглядом. И вправду. Если бы эти так называемые «помощники по отвлечению Бабурина», то Тоне бы пришлось не сладко. Но почему он ей это напоминает именно сейчас? Вроде бы она уже «отдала долг», когда согласилась помогать в спектакле для очаровании Полины и своей работы шпионом. Или для Ромы это мало? — Как ты мне предлагаешь его вернуть? – Тоня с непоминанием смотрит на Ромку. Что у неё, простой школьницы-хорошистки, может понадобиться главарю гопников из местной шайки? — Я слышал, что у вас, девок, первый поцелуй очень ценится... Может тогда его? Что? Петровой не послышалось? Поцелуй? Именно это Рома решил попросить у неё? Кто бы мог подумать, что под фразой: ”Вернуть должок...” он подразумевал именно это... — Ч-ЧТО!? – Тоня начала резко краснеть. — Что слышала. Или, у тебя есть другие варианты? – Рома ухмыльнулся. Но только эта ухмылка не предвещала ничего хорошего. — «Нет, не может быть... Это наверное мой извращённый ум представляет это и скоро я проснусь, и Ромка опять будет озабочен Полькой, а я с Бяшей буду помогать... Ведь так...?» – сознание отрицает происходящее. Ну не складывается в голове Тони Ромка – гопарь, бегающий как верная собачонка за первой скрипкой школы и тот Рома, что стоял перед ней. — Это какая-то шутка, верно..? — А разве похоже, что я шучу? – Тоню дёргает. Ей бы убежать, спрятаться куда-то или просто проснуться от якобы странного сна. Но нет, всё происходит взаправду. Повисло молчание. И эта тишина давила на психику сильнее, чем это странный диалог. — Н-нет... — А другие варианты вернуть долг есть? — Н-неа — Значит согласна? — З-значит да..? – Тоня готова поклясться, что сейчас стоит вся красная, как варенный рак. А вот у Ромы рожа спокойная, какая-то больно довольная. И не успевает мозг Петровой обработать информацию, принять произошедшее, как Ромка уже начинает действовать. Тоня дёргается, то ли от испуга, то ли от ощущения чужих губ. Тоня хочет что-то сказать, только чуть-чуть приоткрывает рот, а чужой язык уже проник. Тоня явственно чувствует привкус сигарет, таких мерзких и противных. А Рома уже во всю изучает чужую ротовую полость. Водит языком по нёбу, зубам, пытается расшевелить и Тоню. А та стоит столбом и не знает, как отвечать. Ромка аккуратно хватает Петрову за щёку, притягивая ближе. Вскоре и Тоня начинает отвечать. Неуверенно, робко и до смеха скромно. Хотя Рому такой расклад даже устраивает. У Ромы, в отличии от Петровой, это не первый раз. Бегала за ним одна девчушка в седьмом и не только в седьмом. А для Тони это слишком пошло, слишком вульгарно, слишком стыдно. Но и при этом, слишком приятно, слишком сладко, всё сейчас было слишком. Но случается конец, ибо кислород не вечен. И Тоня даже рада этой передышке, а вот Пятифанов явно недоволен. Однако, просьба выполнена, Петрова «вернула должок», так что единственное, что остаётся влюблённому идиоту, так это радоваться тому, что он был первым, с кем Тоне довелось целоваться...