Изобретение правды

Когда яркая картинка на экране сменяется бегущими черно-белыми титрами, Юра выразительно громко фыркает, заставляя пару-тройку посетителей кинотеатра недоуменно обернуться. - Не, бредятина это все. Костя вопросительно вскидывает бровь, поднимаясь со своего места. Ему казалось, что Челябинску больше был интересен соленый попкорн которого Татищев с размаху взял аж 2 литра. Но, судя по недовольным звукам, которые начал под конец сеанса издавать Юра, Екатеринбург был слишком плохого о нем мнения. Разглагольствования Татищева касательно прошедшего фильма, продолжались и по дороге из кинотеатра, и в магазине, куда они решили зайти по пути. Юра закатывал глаза, приводя новые аргументы касательно неправдоподобности просмотренного, пока Костя рассматривал полку со слабоалкогольными напитками. - Вот невозможно всегда жить в мире, где никто никогда не лжет, - Юра усмехнулся, уверенно хватая «Жигулевское». - Ебануться можно окончательно. Костя вздохнул, отрываясь от выбора напитка. - Мне кажется, наоборот, так жизнь была бы куда проще и честнее. Челябинск искривил губы, выражая явное несогласие. - Бля, да ты попробуй хотя бы сутки говорить всем правду, - Юра весело взглянул на Костю, на чьем лице застыло задумчивое выражение. - Особенно с Московским на собрании - вообще улет будет. Костя хмурится. Казалось бы, это был просто еще один непримечательный фильм, на который они вдвоем ходили, но тема отсутствия всякой лжи в мире, поднятая в нем, почему-то по Юре резанула. Не то чтобы Татищев постоянно всем врал и ассоциировал все с собой, но такие кардинально измененные условия жизни в кино ему не понравились. В Косте вдруг нарастает упрямство, граничащее с банальным желанием о чем-то поспорить. Когда Юра в таких мелких спорах выигрывает, он улыбается так ярко и искренне, что в душе Екатеринбурга теплеет. Правда, предмет спора довольно опасен - но в Косте вместе с упрямством внезапно поднялась и уверенность. - Давай попробую, - Костя дергает уголками губ, вырывая Юру из задумчивости. - Сутки. Лицо Челябинска моментально меняется. Он сначала глядит на Костю недоверчиво, а потом усмехается, протягивая руку для закрепления спора. - Окей, с этой минуты и до конца следующего дня - почти сутки, - Юра косится на полку и следом головой машет в сторону кассы. - Бери тоже «Жигулевское», оно же нам двоим в кайф. Костя поджимает губы. Первое же предложение из уст Татищева чуть выводит его из равновесия, и он с максимальной отстраненностью произносит: - Я его не люблю. Брал такое же, потому что нравится тебе. Юра громко фыркает уже второй раз за вечер. - Че за жертвенность, Костян? - Челябинск щурит глаза. - Мне и Анюта нравится, ты же за мной повторять не будешь? По коже Кости пробегает холодок. Если бы вопрос был поставлен немного иначе - все могло вылиться во что-то серьезное. - Не буду, пошли уже. До дома - рукой подать. И, несмотря на обилие возможностей у Юры выпытать все, что у Кости на душе, он только молчит, размышляя о чем-то своем. Но когда Екатеринбург падает в кресло, а Юра заботливо протягивает ему безалкогольный напиток, который взамен пиву выбрал Костя, столь любезный жест сопровождает вопрос: - Ты мочил кого-нибудь в девяностые? Екатеринбург вглядывается в Юру, пытаясь распознать мотивы таких вопросов. Да, они не общались в те времена по инициативе Уралова, но это не значит, что всю энергию, ранее тратившуюся на общение с Юрой, Костя перенаправлял в криминал. Поэтому Екатеринбург вытягивает лицо, выражая всю смешанность чувств, порожденных таким вопросом, и делает медленный глоток фруктовой газировки, нагоняя интригу. - Никого. Но меня пытались - безрезультатно, как видишь. Юра хмыкает, почесывая подбородок. По телеку идет какая-то чушь - но на нее Татищев внимания не обращает, а только раздумывает, что бы еще у Кости спросить такого заковыристого. - Ну ты прям гангстер, малинового пиджака не хватает. Костя улыбается. - У меня был, кстати. Но не мой фасон - к прическе не подходит. Юра смеется, стараясь Костю в этом наряде представить. Суровый мужчина с грозным видом и острым взглядом - а еще со сплитом и в красном одеянии. Местная гомо-легенда, а не криминальный авторитет России. Кстати. Об этом. Челябинск прищуривается и делает загадочную мину, очевидно, готовясь узнать что-то более щекотливое. - А Романов твой - он из этих? Ну блять. Прошел только час - почему Юру сразу потянуло на такие вопросы? Костя тяжело вздыхает, внутренне извиняясь перед Сашей. Остаётся только надеяться, что до Питера никогда не дойдет информация, что тайны его личной жизни были изложены во время дурацкого спора о правде. - Что ты имеешь в виду? Попытка притвориться дурачком не срабатывает. Челябинск морщится, подбирая слова более гуманно - в силу своих возможностей. - Из тех бракованных, которые думают, что спать с мужиками - нормально. Ну вот. Екатеринбург внутренне стонет, отгоняя нависшие над ним тучи. Какой ответ выйдет более приемлемым? «Да, он из тех самых, и я тоже, Юра» - после этих слов в уральском городе начался сущий кошмар. Костя концентрирует все сознание, формулируя наиболее корректный вариант. - У него.. имеется опыт таких отношений, - коротко произносит Костя. - И я не считаю Сашу из-за этого бракованным. На удивление, Юра ярых протестов и глубокого отвращения на выражает. Он хмурится, словно формируя возражения насчет нормальности Романова, но потом скопившийся запал тушит, не дав выстрелить. - Ну и зря. Костя делает новый глоток, заполняя повисшее тяжелое молчание. Обсуждение ориентации друзей может повернуть в ненужном направлении - и вот уже Костю заставят признаться в собственной. Но Юра развивать тему не намерен, он бездумно глядит в экран телевизора, попивая пиво из бутылки. Уникальный шанс узнать что-то сокровенное у Екатеринбурга Челябинск не использует, поэтому через несколько мгновений громко зевает и говорит, что идет укладываться. Костя не возражает - Юра гостит в столице округа уже несколько дней, поэтому воспринимать Татищева как самую важную часть интерьера даже приятно. Можно даже представить, что они живут вместе как пара. Когда шаги по квартире замедляются, а Юра устало шепчет Косте «спокойной ночи», Екатеринбург желает в ответ того же и продолжает еще некоторое время сидеть в гостиной, боясь представить, какую правду придется завтра озвучивать. *** - Почему тебе нравится майонез? И тебе доброе утро, Юр. Костя лениво протирает глаза, спросонья не понимая смысл и причину вопроса. - Не знаю. Он вкусный. Юра перемешивает сахар в чае с характерным звяканьем, делая следом щедрый глоток. Ложку, конечно, Челябинск не вытаскивает (как и пакетик заварки) - так что замуж, наверное, не выйдет. Но Костя в приметы не верит, поэтому садится рядом, игнорируя свою привычку первым делом умываться, а не трапезничать. На столе помимо чая стоит тарелка с бутербродами, которые Юра, судя по их внешнему виду, нарезал сам. На одной половине находится батон, украшенный колбасой и сыром - на другой под этими же продуктами обильно намазан любимый соус Кости. На вкус, в отличии от внешнего вида, приготовленное оказывается весьма приемлемым. Екатеринбург улыбается в свою кружку, куда Юра тоже любезно налил черный чай. Костя, на самом деле, больше предпочитает кофе по утрам, но раз правду об этой мелочи не спрашивают, Екатеринбург ее выдавать и не будет. Челябинск жует бутерброды, оценивая реакцию Кости на свои кулинарные изыски. - Не, майонез сам по себе отстой, а вот кетчунез - самое то. Юра снова уходит куда-то свой мир, начиная с самого утра размышления о глубоком. Костя улыбается, наслаждаясь такой родной непосредственностью друга. Челябинск, однако, свои домыслы продолжает: - А Ане, вот, только кетчуп нравится. Странные вы. Если смешать и то, и то, вкус же лучше будет. Костя кивает, но все же о правилах спора помнит, поэтому возражает: - Я только одному верен, другое пробовать не хочу. Юра мычит, явно теряя интерес к теме. Сегодняшняя суббота была последним увлекательным днем, когда Костя мог просто получать удовольствие от близкого человека рядом. Не хочется думать, что стоит моргнуть - и часы совместного времяпрепровождения пройдут, Челябинск уедет, а Костя останется один в своей квартире, погруженный в невеселые мысли. Юра внезапно меняет тон - словно на ум приходит новый коварный замысел. - Скажи честно, Кать, - Юра набирает побольше кислорода в легкие. - Я слишком стремный? Костя дергает бровями от неожиданности вопроса. В Челябинске нет ни единой неправильной черты - все в нем доведено до совершенства, все идеально. Темные, как уголь, волосы - на самом деле очень мягкие, хотя кажутся непослушными. Глаза выразительные и глубокие, а голос у Юры звонкий и притягательный. Как вообще он мог додуматься считать себя «стремным»? С ответом Екатеринбург не медлит. - Нет, очень красивый. Костя произносит это настолько спокойно, насколько возможно. Если говорить совсем-совсем честно, то надо ответить: «Я готов тебя всю оставшуюся жизнь рисовать каждый день, чтобы ты понял, насколько прекрасен». В центре города Екатеринбург бы открыл галерею, посвященную одному Татищеву, и под каждой имеющейся там картиной он бы добавил подпись «самый красивый мужчина в мире». Юра щурится, будто проверяя ответ Кости на детекторе лжи. Придуманные зрители развернувшегося здесь шоу замирают и тут же охают с облегчением, когда на мысленном экране загорается зеленая надпись «правда». - Окей, тогда оцени по десятибалльной шкале. Костя подпирает голову рукой, изображая полное самоотречение. Нет, если сейчас он смутится и откажется отвечать, Юра может надумать про себя плохого. - Десять из десяти. Челябинск лукаво лыбится, очевидно, с трудом веря такому числу. - Ебать, ты в меня не влюбись, с такой-то оценкой. Сердце начинается стучать громче. Мир замирает, и Костя точно может почувствовать его мельчайших в деталях, ощутить каждую частицу и молекулу по-отдельности. К счастью, Юра, не дождавшись никакого ответа на шутливую просьбу, начинает крыть матами на редкость отвратительную погоду в Челябинске, что встретит его этой ночью, когда придет время возвращаться домой. Екатеринбург облегченно выдыхает, как будто прошел по заминированному полю без единого ранения. Надо же, пронесло. *** День проходит сносно - даже отлично. Юра, не любящий таскать много вещей между городами, быстро скидывает вещи в спортивную сумку, с которой приехал, и когда вечером остается пара свободных часов, он решает Костю порадовать и в очередной раз выступать объектом позирования для нового рисунка. Поза, что выбрана Костей, надо сказать, очень странная. Юра лежит на диване, закинув руку, и всеми силами старается не шевелиться, пока Екатеринбург делает наброски. Но после часа обездвиживания Челябинск начинает откровенно скучать. Он то поднимает руку, разминая, чем вызывает недовольное цоканье Кости, то открывает рот, что-нибудь комментируя. - О, твой день правды почти подошел к концу, - Юра распахивает глаза, смотря на настенные часы. - Как ощущения? Екатеринбург быстро штрихует волосы и решает все же Юре великодушно ответить: - Нормально. Потому что рабочие дела обсуждать не пришлось. Юра усмехается, вновь меняя положение. Он открывает рот, спрашивая новое: - Ты когда-нибудь был влюблен? Карандаш уходит за край футболки, создавая непонятную кривую линию посреди листа. Костя сглатывает, стараясь унять мурашки, пошедшие по телу. - Да. Челябинск глядит в потолок, раздумывая над ответом. - А сейчас? Костя стискивает зубы, не понимая, почему Юра в последний момент решил поболтать на деликатные темы. - Да. Челябинск удивленно смотрит на Костю, позабыв, кажется, напрочь, что выполняет роль модели. - Вот это открытия, - Юра садится на диван. - Я знаю этого человека? Господи. Костя берет себя в руки и упорно продолжает по памяти Юру рисовать, будто бы и не начинал внезапно делиться столь существенными откровениями. - Знаешь. Юра поднимается, подходя к деревянному мольберту перед Костей. На него глядит он сам - только получился будто бы куда выразительней. Так, если бы в намерениях художника было подчеркнуть особое отношение к человеку, которого он рисует. - Ну ладно, - Юра хлопает Костю по плечу, выражая нечто вроде поддержки. - Не буду допытываться, сам расскажешь, если захочешь. Екатеринбург выдыхает. Он, идущий по канатной дороге, смог удержать равновесие даже без шеста. - Прям сильно любишь? Да что такое. В животе начинает бурлить от напряжения. Один единственный вопрос может поделить жизнь Кости на «до» и «после», но Челябинск жестокостью никогда не отличался - в сердце не пробирается. - Сильно люблю. Четыре буквы, которые Юра вслух не произносит, зависают в воздухе невидимым присутствием. Вопрос - четыре буквы, ответ - тоже четыре. Вопрос - простое любопытство при споре, ответ - конец всему. Юра под кожу Косте не лезет. Он мягко улыбается и тихо говорит: - Понятно. И все идет своим чередом. Юра потирает глаза, чуть не слипшиеся после позирования в горизонтальном положении, и смотрит на экран смартфона, рассчитывая, во сколько надо выехать, чтобы успеть на самолет. Костя его до аэропорта не провожает. Юра сам настаивал на этом - мол, че тут, не на тыщу лет прощаемся. Учитывая новые открывшиеся обстоятельства, Косте кажется, что так лучше. В душе кошки скребут, ведь Юра теперь знает, что Костя совершенно точно в кого-то влюблен. И сильно. Время вылета из Екатеринбурга в Челябинск - 0:05. Если бы рейс пришелся на пять минут раньше, то Юра оторвался бы от земли ровно в тот момент, когда спор подошел бы к концу. Екатеринбург проверяет время, и что-то внутри не дает спокойно прожить последние отведенные ему минуты в мире чистой правды. Сердце спорит с разумом - и побеждает первое, когда в последнюю минуту Костя берет телефон и набирает Юре сообщение: «Тебя люблю». Значок «отправлено» загорается в 23:59.