Lux in tenebris

Миллионы странных дней я горькими ночами блуждал Я блуждал, я блуждал Сотни шрамов от людей я грязной нитью долго сшивал Я сшивал, я сшивал

– Есть какие-то мысли, гений? Виктор расслабленно сидел на диване, наблюдая за городским пейзажем в окне. Он и его внештатный эксперт после аэропорта направились прямиком в чистые, гипоаллергенные апартаменты, чтобы разобрать всю информацию о Кросби и его великом исчезновении. Зацепка в виде личной переводчицы Елены Андреевой не дала ничего полезного, разве что в ее личном деле был указан университет, где она работает. Полковник отправится туда сразу же после того, как выпьет супер крутой китайский чай, названия которого он даже не помнил. Знал точно, что таких кустов осталось всего шесть во всем мире и произрастают они рядом с каким-то китайским храмом, бла-бла-бла. Видимо, лекцию о ценности этого чая ему придется выслушивать заново, материал, как видно, он знал хреново. – Нет, ничего. Запах на личных вещах несомненно принадлежит самому Кросби, никто посторонний их не трогал. Разве что… Мужчина, что стоял у барной стойки и наливал себе чай, развернулся и задумчиво пожевал губу, устремляя острый взгляд на чашку у себя в руках. Он сел рядом с полковником, соприкасаясь коленями, хотя площадь дивана позволяла на нем даже развалится и все еще не дотрагиваться до Виктора. Практического смысла ноль, но эксперт все равно не отодвинулся, наоборот, двинулся ближе, касаясь сильного плеча, обтянутого недорогой тканью пиджака, купленного в ближайшем магазине на распродаже. Виктору срочно нужен новый пиджак, с приятной тканью, возможно даже шерстью, потому что это просто кощунство носить на таком теле такое барахло. Мужчина без всяких сомнений обдумает это позже, может даже заглянет в некоторые бутики. Но сейчас расследование. – Разве что запах канекалона меня смущает. – Канекалон? Что это? – Виктор поставил чашку на подстаканник на журнальном столике и откинулся на спинку дивана, любуясь чужим мужским профилем. – Один из компонентов для создания париков, проще говоря искусственные волосы. Существует еще множество волокон, что подходят для этой цели, но канекалон самый доступный. Вероятнее всего Фил Кросби под маскировкой покинул аэропорт, поэтому его не узнал представитель американского посольства. Мужчина отпил из чашки, внутри разлилось долгожданное тепло, согревая внутренности и принося некий покой на короткое время. Руки с длинными изящными пальцами окольцовывали чашку, словно лапки паука и грелись о стекло посуды. Похолодало, надо бы включить обогреватель. Но вставать лень, в руках восхитительный чай, а справа рядом полковник. Не хочется терять комфортное тепло, что обжигает кожу даже сквозь рубашку. – Да, думаю это информация уже бесполезна, Кросби уже скрылся. Но я отправлю сообщение ребятам, может поможет, но учитывая ум и хитрость этого айтишника, он уже успел сменить париков пять. Лебедев хохотнул и потянулся. Мышцы приятно заныли после вчерашней тренировки в спортзале. Нордин была на удивление быстрой и четкой, полковник даже поддаться ей не мог. Сильная и волевая женщина. Он мог бы сделать ее еще одной “звездочкой” на погонах, но, к счастью, коллекционированием он не занимается вот уже года два. У него теперь есть одна такая “звезда”, что автоматически его делала, по ощущениям Лебедева, чуть ли не генералом армии. Он слегка трет напряженную шею, улыбаясь. Было чувство, что ему еще придется сегодня знатно побегать за подозреваемыми, а он не совсем разогрет для этого. Есть, конечно, способы. – Вероятнее всего, – хозяин дома глубоко вздохнул, соглашаясь и поставил чашку на столик, – Ты сейчас к генералу? Нужно доложить обо всем, что мы нашли. – Я думаю, у меня есть пять минут. Мужчина хмыкнул и недвусмысленно положил правую руку на чужое колено, слегка поглаживая большим пальцем кожу сквозь ткань бесспорно дорогих брюк. Внутри маленьким огоньком от спички разгоралось желание, но еще не способное превратиться в полноценный пожарище. Игривое настроение с самого утра немного подстегивало Виктора на нечто провокационное. Он был уверен, что он тут в этой комнате такой не один, поэтому кисть, со швейцарскими часами на ней, подаренными непосредственно обладателем шикарных длиннющих ног, продвигалась выше, ближе, интимнее. – Витя, что ты делаешь? – деланно недовольно и язвительно, не признавая поражения. Серо-зеленые глаза с уже затапливающим радужку зрачком вперились в лицо полковника. Но руку эксперт не сбросил, только бегло глянул вниз. – Хочу хорошо провести эти короткие пять минут, ты против? – рука тем временем остановилась посередине чужого бедра, полковник нетерпеливо взял в захват чужой затылок, притягивая ближе к себе, заглянул в чужие глаза с заманчивым прищуром, – Вижу, что нет. Поцелуй меня, ну же. Само олицетворение педантичности и вселенской брезгливости кривится, выражая свое недовольство характером Виктора, что рвется сразу с места в карьер, да и ситуация в целом неподходящая. Будто нехотя мужчина обнимает Лебедева за талию, притянув, второй рукой жестко хватает за запястье, грубо двигает ближе собственной ширинке, и наконец выполняет приказ начальства. Как он может идти против этих темных хитрых глаз, этого резкого, хоть и привычного запаха качественного одеколона, что так блестяще сочетается с естественным запахом самого полковника. Не нежничает, сразу лезет языком в рот, нетерпеливый придурок, эксперт ему потом припомнит. Но сейчас мало времени, поэтому он покорно расслабляется, чувствуя приятное поглаживание в области паха. Виктор довольно мычит, словно огромный кот, сравнения с которым эксперт старался избегать. Сам полковник считает романтичным то, что единственным запахом, что может обезоружить местного Шерлока является именно кошачья шерсть. Лебедеву явно льстит эта аналогия. Эту подростковую возню прерывает знакомый раздражающий звук посетителя. Хозяин дома слишком резко смотрит на нарушителя этой идиллии. Запоздало думает, что будь это Юля он бы без зазрения совести просто проигнорировал вызов и плевать он хотел на то, что внизу его машина, а значит он точно дома, а значит позже его бывшая жена вынесет ему все мозги. Но нет, к сожалению проигнорировать гостя не получится. Алекс. Мужчина агрессивно хлопает ладонями по чужим бедрам, вынуждая слезть Виктора, который умудрился незаметно усесться сверху, поправляет и застегивает обратно фланелевую рубашку, что уже успели расстегнуть до середины груди. Эксперт резво вскакивает с дивана, хватает пульт со стола и щелкает на кнопку, направляя устройство в экран. – Алекс? Что случилось? Сын флегматично смотрит в камеру, ухмыляется. Так сильно похож на свою мать, но дальше – больше. – Мне нужны карманные деньги, мама опять психует. Мужчина устало вздыхает, закатывает глаза на не особо вежливую и уважительную реплику сына. Раздается звук открывающегося лифта, на камере видно, как Алекс заходит внутрь. Мужчина оборачивается на Виктора, что уже привел себя в порядок. Смотрит на него виновато и смущенно, но все равно слишком удовлетворенно для того, кто сильно раскаивается. И слишком невинно для того, от кого за версту несет фетиламином, тестостероном и дофамином. Полковник слегка кивает и садится обратно на диван, берет планшет в руки и принимает самое безмятежное выражение, что у него имеется, делая вид, что просматривает материал. Эксперт недовольно фыркает и клянет несдержанность Лебедева, поправляет волосы и старательно себя отряхивает, будто сын может заметить малейшие частички кожи на ткани, также, как и отец учуять запах Виктора на нем самом. За столько лет он, кажется, пропитался им. Не то чтобы он против, даже очень за, что-то животное довольно сворачивается внутри клубком. Он всегда был жадным собственником, с возрастом лишь научился это скрывать. Сейчас этот родной и возбуждающий запах только сбивал. Спасибо человеку, что придумал плотные габардиновые брюки, что отлично держат форму и не выдают то, что не нужно. Двери лифта разъезжаются в стороны, впуская слишком дерзкого подростка. Виктор бы на месте мужчины давно бы уже вставил тому мозги если не ремнем, то точно выговором, но сам никогда не лез в воспитательный процесс. Он не та фигура, что имеет право что-либо говорить, поэтому он слегка кивает и легко улыбается вошедшему парню, удивленно хлопающему глазами на друга отца. – Виктор Алексеевич? Здравствуйте, – парень неловко трет плечо, очевидно сдуваясь и теряя ту нахальную уверенность, что была каких-то пять минут назад, – Не видел вашей машины внизу. – Привет, пацан. Она в ремонте, пришлось ехать с ним, – показательно тычет пальцем в застывшего хозяина дома и дергает уголком губ. У мужчины забавно взлетают брови в немом вопросе, Виктор тихо смеется, – Скоро поедем на дело. – Понял, – кратко и лаконично отвечает Алекс, почти вытягиваясь по струнке. Взгляд парня судорожно бегает по предметам интерьера, стараясь зацепиться хоть за что-то, найти опору. Натыкается на отца, тот стоит, сложив руки на груди, изучая рассеянного сына. Подросток выразительно стреляет глазами то на Виктора, то на отца. Мальчишка чувствует себя лишним в этой идиллии, – Пап, деньги. Мужчина запоздало кивает и уходит в спальню, выполняя просьбу. Алекс, пытаясь сохранить лицо, садится за кухонный стол на высокий барный стул, спиной к Виктору. Чувство неловкости сковывает, удушающе затягивается на шее, подросток впервые чувствует себя неуютно у отца дома. Руки складывает в замок на поверхности стола. Рядом стукает кружка с горячим чаем. Парень уже машинально берет кружку в руки, подносит ко рту, обжигается, но продолжает пить. Молчание угнетает, раздается лишь звук стука пальцев о планшет позади, Виктор передает указания Максиму, чтобы тот выяснил, как давно Елена вышла в отпуск. Старается не отсвечивать, просто быть предметом мебели, чтобы не мешать функционированию отношений отец-сын. Его это наталкивает на невеселые воспоминания о прошлом. Алекс допивает чай, берет конверт с деньгами из рук отца и встает. Довольно кивает и слегка улыбается. Лицо пунцовое, он сам привык уже так бесцеремонно врываться к папе и просить карманные, но присутствие Виктора сбивает. Алекс поспешно старается уйти. – Это всё? А с отцом пообщаться? – слышится позади, нарочито расслабленно и насмешливо, но напряжение все еще чувствуется. Эксперт рефлекторно потирает затылок. Сын застывает на пути к лифту, медленно разворачивается. “Поздновато ты, папаша, решил моей жизнью начать интересоваться”, хочет сказать Алекс. Не решается, здесь Виктор, а его не хочется посвящать во все тонкости их прекрасных взаимоотношений. Хоть Виктор и друг семьи, всегда помогал и помогает отцу, даже маме часто приходит на выручку, почему он чувствует себя настолько дискомфортно? – О чем? – Алекс саркастически хмыкает, агрессивно ведет плечами сбрасывая ненужные сейчас мысли, – Спросишь как в школе? Нормально. Как мама? Как всегда. Все? На неделю хватит? Эксперт бессильно сжимает кулаки, растерянно глядя на сына. Знает, что потерял того, давно знает, но все равно старается участвовать по максимум в его жизни, но и не наседать. Наседка тут только Юля, что загоняла мальчика настолько, что тот ошивается в плохих компаниях и дистанцируется по максимуму от родителей. – Слушай, Алекс… – Давай без этого. Я все прекрасно понимаю, незапланированный ребенок, кто хочет возиться? – Алекс стреляет глазами в полковника, ждет враждебной реакции. Уже готов ответить на наставления Виктора, храбрится как маленький тигренок перед прыжком. Лебедев равнодушно покачивает ногой, не выражая абсолютно ничего. Подросток переводит взгляд обратно на отца. Не находит ничего полезного для себя и разворачивается к тому спиной, – Если что-то не нравится, не мои проблемы. Не нужно было меня тогда рожать. – Алекс, но все было не так.. – Конечно. Двери лифта закрываются будто бы с оглушительным хлопком. Хозяин квартиры устало садится на стул, закрывая руками лицо, сильно, до боли проводит по глазам пальцами, трет переносицу. Каждая такая встреча с Алексом пожирает его все больше и больше. Он нисколько не злится на того, все прекрасно понимает, больше злиться на себя. Достается потом в основном Виктору и окружающим, на ком-то же нужно срываться, в самом деле, но его обычно это мало волнует. Он знает, Лебедев в такие моменты не обижается, а на остальных плевать он хотел. Именно он не справился с ролью отца, да и как. С Юлей они развелись, когда тому было пять, первое время бывшая жена вообще не подпускала его к сыну, а судится он не хотел. В итоге ей, конечно же, понадобились деньги и нехотя она все же разрешила им видеться, но у него самого появилось много работы в СБР, а сын продолжал расти и проходил все ступени взросления в одиночку. Как он мог дать ему то, что сам никогда не имел? Сам с отцом не общался уже лет двадцать, еще что-то пытается сделать. Позорище. Из омута безнадеги выдергивает нежное, но ощутимое прикосновение к плечу. Виктор уже стоит рядом, участливо молчит, лишь растирая напряженные мышцы, чтобы привести в чувства. Кажется, что ему это впервые нужно и его не раздражает эта забота, он с жадностью принимает ее, утыкаясь лицом уже в шею Лебедева и глубоко вздыхает. – Я отвратительный отец, да? Виктор уже полноценно обнимает мужчину, сцепляя руки у того за спиной. Пока тот сидит, у него есть уникальная возможность побыть выше, побыть некой стеной от всего остального мира. Полковник легко прикасается губами к чужой макушке, вдыхает запах элитного шампуня, сам пытается собраться с мыслями. – Нет, это не так, – шеей чувствует саркастический смешок, уже ощущает, как это недоразумение пытается высвободится и уползти обратно со своими эмоциями и чувствами в раковину презрения и отчужденности. Стискивает сильнее, до слуха доносится недовольное бурчание, – Ты хороший отец, дорогой. Не идеальный, но кто вообще идеален? – Лебедев перемещает руки на шею мужчины, ласково поглаживает место под ушами и слегка приподнимает голову, заглядывая в зеленые, словно хвойный лес, болезненные глаза, – Кто-то не зная тебя и правда подумает, что ты ужасен, а кто-то…, – Витя целует мужчину в лоб, прикрывая глаза, – … посчитает тебя самым лучшим на свете. Я не могу судить объективно, никто не может. Если спросить меня как человека, что совсем недавно вырос из юношеского возраста, – тычок в ребра и сразу же насмешливое хмыканье. Его обнимают родные теплые руки, притягивая ближе. Хороший знак, – То я бы сказал, что ты охерительный папа. Ты любишь своего сына, я вижу как сильно, ты принимаешь его и его увлечения, ты даешь ему карманные и он всегда может рассчитывать на твою помощь. Просто ты участвуешь в его жизни настолько, насколько можешь. В моем детстве отец был страшилкой на ночь для непослушного ребенка. Он постоянно пил, отвратительно относился к нам с матерью. После его ухода он остался в виде упреков и сравнений с ее стороны. “Не будь как твой отец” и все такое, – полковник отвел взгляд, уставился в окно на закрытое тучами небо. Кладет будто тяжелую голову на макушку к партнеру, давит подбородком прямо в темечко, но привычных жалоб не слышит. Ласковые и заботливые руки на боках оживляются, проводят по рубашке под пиджаком, успокаивая. – Как нам повезло, что я не выношу алкоголь. А то травмировал бы что сына, что тебя. Виктор усмехается, оценивая шутку. Серьезные темы не его конек, он не любит разговаривать о своих переживаниях, но знает, что его мужчине это и надо было сейчас. Эксперт слегка отстраняется, вынуждая Лебедева выпрямиться и взглянуть ему снова в глаза. Встает спокойно со стула, берет чужие сильные, привыкшие к оружию руки в свои почти прозрачные от своей бледности. Аккуратно подносит к лицу, царапая отросшей щетиной, медленно целует каждый палец. – Спасибо, Вить. Люблю тебя Виктор слегка тушуется, но руки не убирает, лишь хмыкает на такое неожиданное внимание. – Вау, у нас сегодня праздник? Помнится, ты даже на мой прошлый день рождения лишь сухо меня поздравил и всучил запонки, дороже моей почки. – Не паясничай. – И это ты мне говоришь? Виктор смеется своим бархатным низким смехом, быстро клюет в губы эксперта и отстраняется. Столько лет вместе, а все еще от такой близости ведет себя как мальчишка. Подходит к дивану, забирает планшет и идет к лифту. – Ладно, я поехал к генералу, нужно обо всем доложить. Напишу тебе, потом поедем в университет к Андреевой. В порядке? Лебедев снова в своем неизменном амплуа принца на белом коне. Мужчину иногда поражает витина способность меняться по щелчку пальца в сторону ответственного полковника СБР. Поражает и нравится до жути. – Порядок. Тогда жду сообщения. Как насчет вечером сходить в ресторан? – Боже, только не в тот, в котором мы были в прошлый раз! Одна трава, я это не ем, я не козел. Хочу туда, где будет мясо, на крайняк хотя бы рыба. – Учту. Иди уже. Двери лифта тихо закрываются.