Терпение.

— Уведите задержанного, - железной хваткой мужчина впивается в ручку и распахивает дверь комнатки. От бетонных стен бутырки эхом разлетелся жесткий голос Романовского, который встал у самого выхода. В маленькое помещение тут же входит работник в форме и уводит несовершеннолетнего мерзавца. Парень, лет 16, проходит по делу об убийстве. Но разговаривать с ним здесь было незаконно без соц педагога или опекуна. В один момент Романовский, будто бы слетел с катушек, чуть не убив этого парня, за труп выброшенный теми в мусорный бак. Этим шумом созвав Ингу и Никиту, которые тут же забежали в допросную. Забыв на секунду, кто таков Кирилл Дмитриевич, и на свою голову забыв, что существует субординация, я высказала, точнее прошипела ему в лицо, при всех его оплошность. Сука. В его глазах все присутствующие увидели чистую ненависть ко мне. Но профессионализм взял свое. Он опустил голову и продолжать никакого спора не стал. Я даже подумала что он согласился с моим замечанием. Майор закончил допрос уже через минуту. И смотрел своим обычным язвительным взглядом на всех оставшихся. — Че стоите? Свободны, - он чуть облокотился назад, неотрывно смотря в мою сторону. Словно хищник, заставляющий сжиматься всем внутренностям в ожидания броска. Никита и Инга переглянулись, как поражённые поведением майора. — Вышли все живо! - перешёл на крик начальник и уже обвёл взглядом каждого лично. Все дернулись с неожиданности и, сориентировавшись, быстро направились к выходу. Но только не успела я выйти следом за напарниками, как дверь хлопнула прямо перед моим лицом. Собственная голова растерянно чуть дёрнулась назад. — Тебя никто не отпускал, Васильева, - его улыбка, обманчиво говорящая, какой он добрейшей души человек, сверкает на все лицо. Лицо, которое оказалось очень близко ко мне. Неожиданно близко, когда я развернулась. — Я слушаю вас, Кирилл Дмитриевич, - говорю, держа голос как можно ровнее. И тут же врезаюсь макушкой в косяк двери, инстинктивно дёрнувшись от прислонённой к моему лбу мужской ладони. Будто бы он проверил нет ли у меня жара. — Отвечай четко. Ты сегодня ездила на задержание? — Да, товарищ майор. — Тебя там жестоко связали, избили, ты получила черепно-мозговую травму, вместо таблеток Воронин скормил тебе наркоту. Следом ты с этим полным набором по чистой случайности перепутала подпольный клуб с допросной. И в конце на полном адреналине и завышенной смелостью устроила незабываемое шоу. — Что?! — Дорогая моя, - он вобрал в себя воздух сквозь сжатую челюсть и, не отводя взгляд продолжил. Его глаза прожигали дыру во мне, - ты че абалдела, скажи мне? - даже когда он не кричит, есть ощущение, что тебя полностью держат под тотальным контролем. На коленях и пушкой у виска, — Появилось хобби выставлять начальника дураком, товарищ младший лейтенант? Романовский чуть дёрнул меня за куртку, заставляя отодвинуться от двери. Я задрожала. Сам он, прижался ещё сильнее, но как и в машине, только для того, чтобы щелкнуть замком двери за моей спиной. А у меня успевает спереть все дыхание от таких манипуляций. Неизвестно, что этот майор выкинет в следующую секунду. Мужчина обходит меня, подходя к зеркалу допросной. Поймав дистанцию могу спокойно выдохнуть. Теперь, прикрыв глаза, и поразмыслив над ситуацией, могу понять. В какой же заднице я оказалась. — Никак нет. Романовский дёрнул веревку у жалюзи и аквариумное окно допросной тут же скрылось. Стараюсь не думать об этом сейчас. О том, что он заблокировал любую возможность на мою помощь. Уверена, микрофоны и камеры допросной тоже вырублены. В углу комнаты перестали мигать приборы. А главное зачем? — Но моя вина только в том, что я сделала это при всех, - подняла голову, поймав взгляд мужчины. — А этого мало? - весьма разъярённый взгляд. Ох, не хочу я в этом закрытом помещении выводить его на эмоции. Но я, как внучка легендарного сыщика, все равно буду отстаивать свою честь. Как бы, черт возьми, только не зарыть себя сейчас в собственно-вырытую могилу. — Давай-ка поподробнее, Васильева, я слушаю, - Кирыч, как его называет Инга, начал стаскивать с себя кобуру с пистолетом. Все свои ремни и оружие кладя на стол. — Ты.. то есть, вы, - откашлялась я, надеясь, что сама не покраснела, а он вовсе пропустит мимо ушей ещё одну мою попытку полностью убить субординацию, - вспылили на месте допроса задержанного и главного подозреваемого. А я поступила опрометчиво, подаваясь вашему же порыву, чтобы указать на опасность положения. И на то, что нельзя так себя вести, проблемы могут быть потом у всех. Кирилл… Дмитриевич, - ещё одна осечка, на этот раз он склонил голову, подмечая ее, — мало ли, вы бы ещё этому пацану по шее надавали, забыв сколько ему лет. Моя вина, как именно я попыталась снять с вас пар, но я сделала все верно. Или это был такой план? Довести до истерики пацана. — Так, стоп, пока ты окончательно не накосячила, - поднимает руку, чтобы я замолчала, а затем, будто бы секундно поразмыслив над всем, продолжил, — последующие дни будешь готовить в главк отчёты. Красивым почерком. К допросной и подозреваемым не подходишь, в расследование не лезешь. Будет твоим наказанием, поразмышляешь за это время как можно и как нельзя разговаривать со старшими. Договорились? — Но вы не имеете права! Так просто отстранять меня от дела! — Васильева! - он устало потер переносицу и сел на край стола. Напротив меня, — Я уже не знаю что с тобой делать. Повзрослей, девочка, или тебе, как маленькой, нужно ремнём грозить? Будешь плохо себя вести, Васильева, - вся задница будет красной, выпорю лично. Так лучше? — Вы итак не доверяете мне никакую работу! Я эту работу люблю, а вы просто ходите, пытаясь каждого здесь задеть. Меня в первую очередь, дали бы мне вести этот допрос с несовершеннолетним подозреваемым, не было бы такой ситуации! Как чертова бесчувственная машина. — Повтори, - он кивнул и приблизился ко мне. Но я уже улыбалась. Смогла задеть его в ответ, прямо за живое, — повтори, Васильева, что ты. только что. сказала. — Ты. Бесчувственная. Машина, - толчок назад и я впиваюсь спиной в стену позади. Эта ладонь, что толкнула меня секунду назад, тут же скользнула мне на шею, фиксируя положение. Вторая рука мужчины пробралась под мою куртку, стаскивая кобуру. А после сжав талию. — Я тебе поражаюсь, девочка. Настолько нагло, мать твою, отстаивать какие-то свои права передо мной. Почему ты не боишься того, что я могу, черт возьми, с тобой сделать? - он приблизился ещё сильнее. Так, что уже сложно дышать от этого давление со стороны, — и я не про отстранение от этого дела. — Не сделаете вы ничего, - он ухмыльнулся. — Выгнать с отдела, как вариант. Снять звание за самовольство. Сделать выговор. Штраф. Или ещё уйму вещей, как начальник подчиненному. — Я работаю.., - говорить с рукой, сжимающую твою шею сложно. Говорить, чувствуя чужое дыхание на своих губах, ещё сложнее, — не хуже вас. То, что мой дедушка легендарный следователь, не значит, что я просто прикрываюсь его фамилией. Вы не можете так просто избавиться… — Хватит уже эти байки крутить про незаменимого сотрудника, Васильева. Ты подумала бы своей головой, умная ведь девочка, сообразительная, вроде. Преступность раскрываешь. Я не снимаю с себя ответственности за своё поведение, но ты переходишь все границы. Здесь уже перепалка другого уровня, я терплю все твое поведение по одной причине. Ты знаешь ее. — Нет. — Будешь косить под дуру? Только что ведь кичилась своими великими дедуктивными способностями, которые тебе от деда достались. Скажи это. Я зажмурилась. На секунду. А когда раскрыла глаза, увидела взгляд Кирилла уже не на уровне глаз, а на уровне собственных губ. Даже если бы я хотела податься вперёд, чтобы коснуться его, мне все ещё мешает, сжимающая мою шею, ладонь. А может все-таки покосить под дуру? Но неосознанно тянусь своей ручкой к его водолазке. Прихожусь выше и пальчиками касаюсь чужой шеи. Кадык дёргается от прикосновения. Романовский сжал челюсть, будто бы борясь с самим собой. Пытается держать под контролем не только меня, но и себя. А после снова поднимает глаза и замирает. Чуть сжимаю его широкую шею в ответ и он усмехается. — Ты доигралась, Танюш. Обрушенный на мой рот поцелуй выбил меня из колеи. Я крупно задрожала и вскрикнула, тем самым давая возможность проникнуть языку глубже. Рука сместилась на мои волосы, сжимая в кулаке импровизированный хвост, и прижимая ещё сильнее. Ещё глубже. Максимально горячо. Вторая его ладонь собрала в охапку обе мои кисти, удерживая. Он целовал так, будто бы выплескивает сюда всю свою злость. И мне это безумно нравится. Ноги подкашиваются, Кирилл хватает меня за талию, разворачиваясь и прижимая меня к столу. — Ноги не держат, товарищ младший лейтенант? — Замолчи. — Ну нет, ты наговорилась, теперь моя очередь, - последний раз целует и с громким чмоком отстраняется. Меня быстро разворачивают на 180 градусов и корпусом укладывают на стол, — я тебя пообещал ремнём высечь. — Это же была шутка? — Не знаю, не знаю. А ты, все-таки, взрослая девочка? — Взрослая, - сквозь зубы. Романовский срывает с меня куртку и бросает к кобуре. За ней легким движением слетает и рубашка. Холодный стол допросной неприятно вызывает по всему телу мурашки. — Здесь нельзя.., - начинаю я, но тут же оказываюсь оборвана своим начальником. — Смешно даже. Многое ты, благочестивая такая, по правилам делаешь? — Кирилл! — Дмитриевич. Успокойся, нервная ты моя, все камеры и микрофон в отключке. Дверь в коридоре тоже закрыта. Действительно хочешь, чтобы я тебя отпустил? - его руки, как бы в доказательство, исчезли с моего тела. Я в неудобства заерзала, попытавшись встать и принять обратно вертикальное положение, чтобы ощутить мужчину хотя бы спиной. Но жесткая ладонь грубо надавила меж лопаток, бескомпромиссно укладывая меня грудью назад, — сначала скажи, Танюш. Словами, — горячее прикосновение пальцев, которые пробежались вдоль по моей спине. Хотелось выть с этого прекрасного ощущения. Лбом я уткнулась в твёрдую поверхность стола, но, зарывшаяся у меня в локонах пятерня мужчины резко сжалась. Одним уверенным движением потянув назад, он задрал мою голову. Я вскрикнула от неожиданности, — Чш-ш.. рано еще кричать. Мы долго в молчанку играть будем? - шёпот прямо у уха, посылая по всему телу дрожь. — Твою мать, я хочу этого. Пожалуйста. — Чего, Тань? - чувствую тепло через, соприкасающуюся сзади с моей спиной, водолазку начальника. Всем своим нутром стараюсь прижаться к нему ещё ближе, делая уже это, скорее, неосознанно, — Ещё одну звёздочку? Легкого дела? Говорящего трупа на выезде? Может … — Тебя, черт возьми, Романовский. Я хочу тебя. Это стало последней каплей его долбанного вселенского контроля. Сейчас уже сорвало, к чертям собачьим, абсолютно все стоп-краны. Больше сил на бесполезные пререкания не осталось ни у кого из нас. Только животное желание поскорее ощутить его ближе. Его одежда летит куда-то сторону, а мои руки довольно обвивают мужскую шею. Губами прихожусь по горячей коже, вскользь, но помечая каждый чертов сантиметр. А все мое тело податливо льнет ещё ближе. Плотнее прижимаясь животиком, прогибаясь от каждого, даже легкого, соприкосновения его пальцев к моей пояснице. Покрываясь при этом невыносимой дрожью во всем теле, до головокружения. Рука сама соскальзывает на ремень, судорожно пытаясь хоть как-то разобраться с этой мешающейся вещью. — Секс в допросной это сильно, - шепчу я, — как я, по твоему, потом должна буду смотреть на всех подозреваемых, которые здесь будут сидеть? Меня снова разворачивают вокруг своей оси. Ноги предательским дрожат. Романовский пару раз дергает бегунок на моих брюках, обвивая второй рукой поперёк талии, и в итоге тянет ткань вниз. — Смотреть, Васильева, и вспоминать, как же было хорошо, когда я тебя на нем трахал. Мои руки принудительно и резко заводятся назад и я слышу щелчок металла. Вокруг запястья плотно обвился браслет наручника. Потом вокруг второго и я недовольно шиплю на начальника. — Какого черта? Мы так не договаривались. — А о чем мы договаривались? М? - меня наконец-то возвращают лицом к мужчине и я замечаю его полностью потемневшие глаза. И снова эта улыбка. Я обожаю его долбанную улыбку, — Веди себя потише. Ладно? - я несколько раз киваю, все ещё недовольная его выходкой, и он чуть толкает меня назад, заставляя сесть на стол позади. Кирилл помог устроится поудобнее, тут же располагаясь между моих разведённых бёдер. Последние клочки одежды исчезают из вида и мой рот, во-время, накрывается широкой ладонью, подавляя крик от первого толчка. — Как нагло ты проигнорировала приказ начальства вести себя тихо, - пытаюсь прижаться ближе, а глаза сами по себе закатываются в облегчении. Неожиданный укус в плечо тут же отрезвляет,— не приведи сюда своими стонами лишних зрителей. — Постараюсь.. черт, - он зарывается носом а мою шею, оставляя ощутимые следы. В моменты особо сильных толчков слышу, как звонко сзади шумят наручники. Или это уже шумит у меня в голове. Утопаю всем телом в этих ощущениях, пытаясь прижаться ближе. Неимоверный кайф ощущать, как он сжимает и подчиняет под себя каждый участок кожи. Звонкий шлепок по бедру и я бросаю в его спокойные, как айсберг глаза, злой взгляд. При этом еле сдерживая вскрик, закусив губу. — Чшш.. прости, как я мог удержаться, - подлец улыбается во всю и тут же шлепает по тому же месту снова. Сил ответить ему более язвительно не остаётся. Только утыкаюсь головой в его плечо, шепча что-то не членораздельное. Хотя уверена, своё имя в моем шепоте он разобрал. — Прошу.. — Посмотри на меня, моя девочка. Мужчина ускоряется, притягивая, за тыльную сторону шеи, мое лицо к своему. — Давай. И тут же накрывает губы поцелуем, убивая этим окончательно. Тело дрожит, а майор гортанно рычит сквозь поцелуй, ощущая как плотно я сжалась вокруг него. Подрагиваю, ощущая как всего на секунду с моего тела пропали чужие ладони. А после слышу звон за спиной. Он не отпускает меня из кольца рук еще с минуту. И только когда я отошла от эйфории, чувствую как мой лоб обдувают, а руки уже свободны и находятся в чужих. Кирилл бережно растирает мои запястья, чтобы прошёл спазм. — Как руки? — Не чувствую.. — Затекли, ничего, сейчас пройдёт. Бережный взгляд скользит по моему телу. И я ощущаю, как меня накрыло приятное расслабление после всего этого идиотского дня. — Давай приходи в себя, Васильева, у нас все ещё не раскрытое дело, - стаскивает меня со стола и протягивает одежду. Стараюсь не смотреть на него, но получается хреново. Романовский фиксирует мое лицо, взяв за скулы, и смотрит в глаза, — все хорошо? — Очень хорошо. — Тогда допроси второго подозреваемого и пробей все по базам. Я должен передать в главный отдел отчёт раскрываемости, и не дай бог я вернусь, а ты в темноте все ещё сидишь за работой. Ясно? - я улыбаюсь. — Спасибо, что не отстраняете, Кирилл Дмитриевич. Но не могу обещать на счёт того, что уйду во-время. — Знаю. Не оставь здесь ничего, и камеры обратно вруби. Как только дверь хлопнула, я вскрикнула в комок с рубашкой, счастливо разрезав рукой воздух. Вдох. Выдох. Все-таки, работа мечты.