Мерцание тьмы

      Тёплая бежевая комната, казалось, окрасилась в серые тона. Финни стоит в углу, всхлипывает и тихонько подвывает. Уши домовой опущены, в глазах дикая боль, руки и пальцы перебинтованы, но она жива.       По дому расползлась тягучая, мрачная, пугающая тишина, которую иногда нарушало ядовитое, яростное, бешеное шипение. Оно заставляло съёжиться от страха, втянуть голову в плечи, забиться под кровать, не дышать, не слышать, не видеть.       «Мерлин, зачем я сюда добровольно вернулся?» — страх сковал Гарри, заставляя нервно сглотнуть вмиг ставшую вязкой слюну.       В комнате Гарри оказался один. Куда делся Уилл, мальчик не знал, но подозревал, что Лорд смог помешать их перемещению и «отцепил» целителя от Гарри.       «Он же убьёт его!» — паника боролась со страхом в сердце Гарри. Он боялся, что Лорд причинит вред Уиллу, и боялся сам встретиться с ним. Как же легко было рассуждать, сидя у камина с кружкой ароматного чая, и как, оказывается, сложно столкнуться с чувствами в реальности. Любить? Он серьёзно решил, что сможет? Даже от простой мысли о встрече, о взгляде Волан-де-Морта появлялась слабость в ногах.       Шипение усилилось, и дрожь прошибла тело парня. Так страшно ему не было и на кладбище, когда погиб Седрик.       — Тогда умер невиновный. Умер из-за меня, потому что ЕМУ нужен был я, — Гарри с силой зажмурился, так, что перед глазами начали летать разноцветные мошки. Воспоминания о Турнире и смерти пуффендуйца приносили почти физическую боль. Грудь сдавило, дышать стало тяжело, как если бы на него рухнул весь Хогвартс. Вина давила неподъёмным грузом. Он был виноват в смерти Диггори, только он. — Из-за меня никто больше не умрёт. Он хочет меня? Пусть делает, что хочет, но я не могу позволить, чтобы он мучил Уилла, он не при чём.       Гарри сорвался с места и выбежал из своей бежевой комнаты. Страх перед Тёмным Лордом никуда не делся, но удушливое чувство вины и ужас от того, что кто-то может пострадать из-за него, гнал вперёд.       «Никто больше не умрёт, никто больше не умрёт», — как мантру, повторял Гарри, пока мчался по коридору и лестнице на первый этаж.       Сбежав и остановившись в холле, Гарри огляделся. Шипение почти достигло своего пика. Лорд был в ярости, и аура ужаса исходила от него мощными волнами. Сейчас он казался как никогда похожим на какого-нибудь мага древности, которые лишь своим присутствием обращали армии врага в бегство. Тёмного мага древности, чья тьма послушным покрывалом окутывала всё вокруг, подавляя волей своего хозяина. Лорд был в бешенстве. Взгляд был чёрен и похож на бездну. В его ногах лежало тонкое изломанное тело. Под ним медленно растекалась алая лужа крови.       — Нет! — мальчик бросился вперёд, падая на колени рядом с русоволосым целителем, силясь уловить слабое, прерывистое дыхание. — Пожалуйста, только не это!       Отчаяние, что он опоздал, что, поддавшись слабости и трусости, он стоял в комнате в безопасности, пока человека, который был к нему так добр пытали и «наказывали», душило. Слёзы потекли сами. Руки дрожали. Парень боялся прикоснуться к лежащему волшебнику и не знал, чем ему помочь, как вдруг тело мага вновь выгнуло дугой в судороге боли, а хриплый крик оглушил гриффиндорца, заставляя отшатнуться.       — Хватит! Хватит прошу! — сквозь слёзы Гарри почти не видел Волан-де-Морта. Лишь размытый тёмный силуэт, который возвышался над ним, внушая дикий ужас.       — Он знал, на что шёл, воробушек, — ласковое обращение прозвучало сейчас как издевательство, заставив парня вздрогнуть.       — Пожалуйста, пожалуйста, хватит, — крик целителя уже перешёл в надсадный хрип. — Он просто помогал мне! Это… это я попросил его. Пожалуйста, не мучай его!       — Запомни, — холодные, жёсткие пальцы схватили Гарри за подбородок; Лорд дёрнул мальчика на себя, заставляя того смотреть ему в глаза. Яростные, пугающие и подавляющие. — Ложь, воробушек, я ненавижу даже больше, чем неповиновение, — шипящие нотки пугали до дрожи. Большим пальцем Лорд погладил парня по щеке, стирая бегущие слёзы.       Гриффиндорца била крупная дрожь. Тяжёлый характер? Да у этого мужчины он был невозможным! Уилл говорил, что нужно принимать его целиком. Но как можно принять ЭТО?! Ведь Лорд так легко мучает собственного лучшего друга.       — Он ведь ничего не сделал! Почему ты так жесток?       — Неповиновение должно быть наказано, Гарри, — Лорд окончательно перешёл на парселтанг.       Как полюбить такую тьму? Как разглядеть в ней крупицы света? Ведь они должны быть, верно? Ведь у него есть друзья, они прошли с ним от юношества и до сегодняшнего дня, и Уилл видит в нём хорошее.       Гарри всматривался во тьму глаз Лорда. Ему показалось, что взгляд выглядел немного болезненным, будто всё то время, что Гарри не было, стали для Тома пыткой, и так он пытался скрыть свои истинные чувства. Скрывал как умел. Через наказания и боль подчинённых, через вспышки ярости, через страх окружающих. Может, это и имел в виду Мальсибер? Лорду не чужды обычные человеческие чувства и страхи. Ведь потеряй Гарри кого-то, кто стал ему важен, и он бы тоже сошёл с ума. А если бы его ещё и увёл близкий друг?       — Том, — губы плохо слушались мальчика, его всё ещё била дрожь, но он правда пытался понять Тёмного Лорда. — Прошу, прекрати его муки. Я не представляю, что ты испытал, когда мы исчезли, и мне очень стыдно и больно от этого, но так нельзя. Прошу, — Гарри шептал на грани слуха, но Том расслышал каждое слово.       Всё ещё не сводя глаз с Тома, мальчик ждал его решения. Вдруг тот резко подался вперёд и смял губы парня жёстким, остервенелым поцелуем. В нем сквозила боль и отчаяние. Наверняка куда большее, чем Том хотел на самом деле показать, ведь когда он почувствовал, как Уилл трансгресирует с его воробушком, мир и доверие Лорда пошатнулось. А в его мире не было ничего хуже, чем предательство.       — Больше я никогда и никуда не отпущу тебя, воробушек, — чуть отстранившись, прошептал мужчина, чтоб в следующий миг вновь утянуть мальчика в поцелуй.       Гарри не сопротивлялся. Он чувствовал отчаяние Тома и решил позволить ему целовать себя. Тем более хрип Мальсибера прекратился в ту же секунду, как Лорд приник к его губам.       Лишь когда воздуха уже перестало хватать, Лорд отстранился от Гарри, провёл костяшками пальцев по его щеке и, поднявшись, отвернулся.       — Ты будешь наказан, Гарри. Возвращайся в свою комнату. Финни принесёт всё, что тебе нужно, — бросив напоследок, Лорд быстрым шагом покинул растерянно сидящего на полу Гарри и еле дышащего Мальсибера.       — Уилл! — Гарри тут же кинулся к целителю. — Дышит, — волна облегчения прокатилась по телу мальчика. Он хотел попробовать поднять мужчину, но чья-то рука ухватила парня под локоть и его грубо отодвинули.       — Иди, не зли его ещё больше. Я сам позабочусь об Уилле.       Рядом опустился Абраксас Малфой, аккуратно водя палочкой над распростёртым на холодном полу другом. Его красивое лицо было хмуро, глаза сосредоточенны.       — Иди, Гарри, — Малфой-старший бросил на него строгий взгляд. — Или ты хочешь ещё больше разозлить его и чтоб пострадал кто-то ещё?       Последние слова будто плетью хлестнули мальчика, и он отскочил от блондина.       — Я не хотел, я ничего такого не хотел, — глупо было оправдываться, но шок не отпускал парня.       — Тогда тебе следует научиться думать и сдерживать свои эмоции, — голос у Абраксаса был резкий и уставший.       Поднявшись, Гарри медленно побрёл в свою комнату. Он вновь не знал, что делать дальше. Остаться собой? Принять свет и тьму Лорда? Но что делать, если есть только тьма, а света в нём нет?       — Ты привыкнешь, мы все привыкли, — долетел до него тихий вздох Малфоя-старшего, от чего мальчик вздрогнул.       Привыкнуть? Разве к такому можно привыкнуть? Перед глазами всё ещё стояло бледное лицо Уилла, а в ушах звенел его крик.       «Я не хочу привыкать к такому. Так нельзя. Это не правильно! — кулаки мальчика сжались. На место страха приходила злость. — Как он может так обращаться с людьми?! Просто бесчеловечно! Ведь он сам не раз испытывал такое отношение к себе. Я видел в воспоминаниях, в приюте. Ведь его унижали, ненавидели, избивали, обзывали. Ведь он как никто должен понимать, как это ужасно!»       Гарри остановился напротив двери своей комнаты. Мысли полностью поглотили его.       «Мы пережили почти одно и то же, но я не понимаю его. Несмотря на всё, я бы никогда не отнёсся так к тому, кто мне доверился, к тому, кого я назвал своим другом. Уилл говорил, что Лорд не умеет справляться с чувствами? Может, это и правда моя вина? Тогда он должен был наказать меня, а не Мальсибера!»       Толкнув дверь в комнату, мальчик прошёл к окну, но на полпути застыл.        Но если Том стал тебе хоть чуточку дорог за те сны-воспоминания и мгновения, когда вы были вместе, думаю, именно ты, Гарри, сможешь помочь ему совладать с ними. Направить в нужное русло и показать, что такое любить, не причиняя боли.       — Показать, что такое любить, не причиняя боли? Уилл знал, что Том накажет его. Но он хотел, чтобы я увидел эту тьму. Принял её? И то отчаяние, что было в поцелуе Тома, — Гарри невольно коснулся пальцами губ.       Парень всё же приблизился к окну и упёрся лбом в холодное стекло, которое приятно холодило кожу.       — Как найти в себе силы дать ему шанс?       Мальчик смотрел на далекое озеро, видя перед собой лишь правильные черты мужчины, чувственные губы, красивый нос, мерцающие глаза и шёлк вороных волос с серебристыми проблесками.       — Раньше мне говорили, что он монстр. Сегодня я как никогда близко видел этому подтверждение. Но Уилл говорил, что в нём есть и хорошее. Я дам ему шанс. Я должен попытаться. Я обязательно должен.       Гарри ещё долго стоял у окна, пытаясь упорядочить мысли, не замечая, что за ним с глухой, болезненной тоской и желанием следит мерцающая тьма.