Kir Royal

Сигма стоял перед зеркалом, упираясь руками в края раковины, и разглядывал собственное бледное лицо. Светлые брови сдвинуты к переносице; он приложил ладонь к щеке и смотрел теперь на себя через раздвинутые пальцы. Из зеркала на него глядело бледное, скуластое лицо, а длинные и прямые волосы неровными прядями-каскадом уходили далеко вниз, за нижнюю границу зеркала: первый каскад — чёлка по обе стороны от лица до его середины и непослушные прядки ещё короче, выбивающиеся из общей длины, второй — до самого подбородка, и последний, третий, самый длинный — до бёдер; нежно-сиреневые с левой стороны и абсолютно белые — с правой, словно он только правым глазом увидел нечто страшное и поседел, а левая сторона его тела осталась не тронутой никаким ужасом. Худое тело с выпирающими ключицами и оголённой грудью — рёбра можно пальцами пересчитать, а впалый живот — впалый даже при расслабленном состоянии — видно только с самого верха, и на этом Адаме в три четверти зеркало заканчивалось. Оно и к лучшему, ведь одежды на Сигме не было вовсе. Юноша собирался с силами. Ему было стыдно даже вниз поглядеть, не говоря уже о том, что он задумал сделать. Исключительно ради собственного удовольствия — никогда бы, ни за что, ни за какие деньги! Но тут выступали уже интересы людей, неожиданно ставших для Сигмы несколько более дорогими, чем вся остальная серая масса вокруг. Дело в том, что если обходительный и манерный Накахара Чуя не озвучивал такого вслух и всегда старался держаться джентльменом, то Осаму Дадзай, не менее обходительный, но гораздо более не хозяин своему языку (или хозяин, ведь сделал он это наверняка специально или хотя бы без злого умысла), однажды обмолвился, что инициативу проявляют зачастую только они, а Сигма — никогда. Сигму это тогда задело. Они знали, как тяжело ему даётся идти навстречу! На его взгляд, он и так старался изо всех сил, раскрепостившись гораздо больше, чем мог когда-то себе позволить. Чуя тогда сильно разозлился на Осаму, и дело не дошло до серьёзной ссоры только из-за того, что Сигма был в непосредственном присутствии и таких эмоциональных вспышек на дух не переносил. Дадзай был выдворен из квартиры взашей думать над своим поведением, а Накахара, оставшись, извинился за него: «Ты же знаешь, это Дадзай… Он неисправим». Сигма знал. Но если Сигму это не задело, то вовсе не значит, что он не задумался над этим. Юноша жил по принципу… как сказать… Он называл это принципом «слепого щенка»: живёшь и делаешь вещи, как умеешь и как всем удобно, и пока не ткнут тебя носом, не поймёшь, что делать нужно именно так и никак иначе. И Сигма полностью ощутил, что его ткнули носом в отсутствие инициативы. «Всё хорошо», — сказал он тогда, наблюдая, как Чуя улыбнулся в ответ. Однако это не значило, что Сигма не заметил, что Чуя, кажется, задумался над словами Осаму тоже. Поэтому Сигма решил, что нужно что-то менять. Партнёры шли ему навстречу, так почему бы ему наконец, зная, что можно и от него этого ждут, не пойти навстречу уже им? Вот только всё это звучит мило и романтично ровно до тех пор, пока вслух не озвучена фраза, что речь идёт об интимной жизни. О постели. О сексе. Да называйте как хотите! Это не отменяло того, что Сигма сейчас стоял у зеркала, глядя на себя и хмуря брови, и собирался с силами и духом. Он был в их общей квартире один, а значит, ему никто не помешает подготовиться к… проявлению этой самой инициативы. Вздохнув, юноша сжал руки в кулаки и зажмурился, стиснув зубы. Надо! Ради них! Это ведь не страшно! Да и, в конце концов, должно же быть приятно! Потом. Нужно просто… морально свыкнуться с тем, что на кафельную стену ванной комнаты и над самой ванной, как раз на уровне бёдер, приспособлен резиновый фаллоимитатор на присоске, рельефом головки и проступающих вен повторяющий настоящий мужской член. — Им понравится. Им понравится. Им понравится, — несколько раз, как мантру, повторил Сигма, встряхнул кулаками и со злостью посмотрел на приобретённую игрушку. — Всё будет в порядке. Никто не увидит. Осаму ведь вернётся не скоро? Не скоро, — Сигма, стыдливо прячась за дверью, будто его кто-то может увидеть, выглянул в коридор и глянул на часы в комнате, а затем, кивнув сам себе, спрятался в ванной комнате обратно. — Ты как раз успеешь. Сигма не упомянул Чую просто потому, что тот часто возвращался поздно, зато у него бывали полные выходные дни посреди недели, а у Осаму — нет. На самом деле, Осаму мог устроить себе выходной когда угодно, мог проспать или уйти из Агентства пораньше, но Чуя с его официальными выходными хотя бы не получал потом словесно по телефону или того хуже — прямо на улице, если случалось пересечься с коллегами… Сигма один раз увидел из окна и больше не захотел смотреть, а вот Чуя каждый раз с упоением наблюдал, как Дадзай отхватывал по шее. Сегодня Дадзай точно не вернётся раньше. Он не должен. Поэтому Сигма, плотно прикрыв дверь, но не закрыв её, ещё раз посмотрел на игрушку, на себя в зеркало, встряхнув головой, и решительно схватил с края раковины смазку. Он хотел было с уверенным лицом открутить крышечку, но она выскользнула из пальцев, упала на пол и поскакала по кафелю. Сигма крепко сжал руку в кулак снова и встряхнул им, злясь, но не поднимая крышечку с пола. Там ей, бляди, и место! Вслух юноша старался не ругаться, но в мыслях… В мыслях за ним никто не следил. Он глубоко вдохнул, шумно выдохнул носом и, продолжая хмуриться, попытался выдавить немного на руку, но носик не то забился, не то был заклеен, а Сигма не заметил, но по итогу смазка скопилась внутри и тихонько лопнула — в прозрачной жидкости оказалась вся ладонь. Сигма от неожиданности вздрогнул и капнул на пол, а потом, поглядев на истекающий с носика тюбик, бросил его в раковину. Теперь этой рукой ему предстоит… Нет, не себя. Нет, вернее, себя тоже, но сначала — резиновый член. Не то чтобы Сигма планировал выдавливать так много, но, потянувшись блестящей от смазки ладонью к игрушке, он уже было почти её коснулся… И отдёрнул руку. Всё его существо умоляло не прикасаться к этому, и он, оскалившись, рухнул на колени на коврик у ванны, взявшись сухой рукой за борт и сверля резиновый член на присоске взглядом на уровне своих глаз. Вдохнул, выдохнул. Осторожно потянулся рукой и, зажмурившись, коснулся поникшей головки серединой ладони, привыкая к новому ощущению. Что-то в его душе в этот момент умерло, когда он свыкся с мыслью и вспомнил, что, вообще-то, вся эта затея была полностью его, выношенной и обдуманной за три дня — именно столько прошло с момента той самой фразы Дадзая. — Нет уж, решился — делай, — сквозь зубы проговорил Сигма, раскрыв глаза и рукой наконец проведя по всей длине. Ничто в его душе больше не протестовало, зато лицо заливалось краской. Кожа чувствовала все выпирающие вены, кисть сама собой изогнулась так, будто он держал в руке настоящий член. Сигма ещё и опасался, что присоска может внезапно отклеиться, но пока вроде держалась крепко. Он сложил на потеплевший бортик ванны вторую руку и положил на неё лицо щекой, смотря теперь на игрушку снизу вверх и ещё несколько раз пройдясь по ней от начала до конца, хорошо смазав и встряхнув рукой, убрав её. В принципе, не так уж это всё и плохо! Просто морально было тяжело переступить какую-то невидимую границу, а теперь вполне себе нормально. Сигма, успокоившись, встал, потянувшись было руками к крану, но случайно посмотрев в зеркало на себя — лицо было покрасневшим. Брови ненадолго взметнулись вверх, но Сигма отогнал от себя все мысли и встряхнул головой, отпрянув назад и вспомнив, что мыть руку пока не стоит. Он осторожно, чтобы не поскользнуться, переступил в широкую ванну, ступая в тёплую воду на самом дне, и, упираясь одной рукой в борт, сел. Тишина чертовски давила на уши! Юноша всё-таки включил кран, и вода тонкой тёплой струйкой потекла по его плечу — он сел спиной к пологому краю и опёрся на него, невольно заскользив ниже и поджимая ноги. Какая неловкая поза! Он бы точно сгорел со стыда, если бы его кто-то увидел. Но он так промедлит до самого прихода Дадзая и ничего не успеет, если продолжит сомневаться и много думать, потому, хмурясь для придания самому себе уверенного вида, Сигма скользнул влажной от смазки рукой по животу, внутренней стороне бедра, стараясь не касаться члена, мазнул пальцами по ягодицам и, зажмурившись, надавил на кольцо мышц. Этот блядский момент всегда напрягает! Но его нужно перетерпеть буквально несколько мгновений, чтобы привыкнуть. Острые колени сжимаются, стукнувшись одно о другое. Левой рукой Сигма закрыл себе рот, проникнув в себя первым пальцем. Нужно постараться подготовить себя достаточно хорошо, чтобы хватило для игрушки, а уже игрушка поможет хорошо себя растянуть для своих партнёров. Нет-нет, конечно же, не сразу для двоих! Для того, кто придёт раньше. Мысли в голове хаотично метались, но ни за одну Сигма не цеплялся, весь сосредоточившись на собственных ощущениях. Первые толчки пальцами внутри были не совсем уж приятными — он никогда не занимался этим сам, и теперь, когда нужно контролировать себя всего, это трудно. Он закусил губу, по-прежнему зажимая рукой собственный рот, когда добавил второй палец. Большим пальцем он чувствует морщинистую кожу. Когда брови сломились в печальный «домик», пальцев стало не хватать. Вернее, если бы Сигма продолжил, члена внутри стало не хватать бы всё больше и больше. Тихо простонав и вынимая руку опуская её в воду, он осторожно перевернулся на колени. Теперь предстояло встать, вцепившись руками в борт, и желательно не поскользнуться. Вода продолжила тихо литься, и стоило больших усилий не обернуться, а рукой нащупать стену позади и, опустившись ею по кафелю, пробежавшись пальцами по швам, коснуться наконец резиновой игрушки, влажной и гладкой, тотчас покачнувшейся слегка вниз. Сигма отступил чуть в сторону и, держа игрушку рукой, коснулся её мягкой головкой своего бедра и провёл ею между ягодицами; от этого ощущения позвоночник от копчика до шеи пробила дрожь, и юноша, закусив губу, подвигал бёдрами, ткнувшись силиконовой головкой в растянутое кольцо мышц, осторожно насаживаясь. Как бы он ни хотел держаться второй рукой за борт ванной, чтобы избежать падения, он всё равно по привычке закрыл рот ладонью, зажмурившись и сломив брови «домиком», протолкнув внутрь головку. Ему всё больше казалось, что он несколько ошибся с размером игрушки и взял чуть больше, нежели ему… кхм, знакомо. Мышцу одной из ног начало сводить, и Сигма, низко охнув, поджал её, вынужденно схватившись за борт ванны обеими скользкими руками. Член вошёл вглубь ещё немного. Внутри, под лёгкими, всё вздрогнуло. Сигма судорожно вдохнул и начал медленно насаживаться до конца, сгибая колени и отрывисто двигаясь то вперёд, то назад. Он низко опустил голову, горячо дыша в тыльную сторону ладони и смотря исключительно себе под ноги с поджимающимися пальцами. Его член вставал, наливаясь кровью, вздрагивал от каждого движения, а между ног стекали прозрачные сгустки от смазки, ставшей от тепла чересчур жидкой. Закусив костяшку пальца, юноша неловко оттолкнулся рукой от бортика ванны и встал, прижавшись спиной к холодной стене; податливая силиконовая игрушка потянулась за ним вверх. Холод пронзил лопатки, и мурашки побежали по спине вниз. Сигма не выдержал и издал тихий стон сквозь сжатые на пальце зубы, сжав вторую руку в кулак и вскинув голову. Было хорошо. Сигма поджал одну из ног, зажимая член между ног, и, перестав кусать палец, стыдливо высоко простонал. Перед глазами всё расплывалось. Именно поэтому, когда он, раскрыв их с дрожащими на веках ресницами, скользнул расфокусированным взглядом по ванной комнате и двери, он не сразу заметил, что что-то не так. А потом его взгляд, сосредоточившись, встретился с удивлённым взглядом заглядывающего Дадзая, бесшумно и внезапно оказавшегося в квартире и не вызвавшего ничего, кроме испуганного полувздоха-полувскрика. Сигма дёрнулся и с силой наступил ногой в воду, подняв в воздух брызги. Дадзай дёрнулся от испуга тоже и отшатнулся от двери так сильно, что невольно раскрыл её шире, но благо что, кроме Дадзая, за ней никого не было. Сигму обдало волной холодного воздуха — в ванной всё-таки было уже тепло. — О-осаму?! — у Сигмы охрип голос, и он тут же, забыв об игрушке, выскользнувшей из него, осел в ванну на колени, инстинктивно стараясь прикрыться. — Что ты тут делаешь? — Извини! — парень, красный лицом не то от стыда, не то от… увиденного, поспешил прикрыть дверь, говоря уже из-за неё: — Я просто пришёл, услышал, что вода льётся, и… — Т-ты не должен был прийти так рано! — Сигма… Можно я зайду? Ответа не последовало. Сигма сидел, закрыв руками лицо, когда Дадзай, выждав некоторое время в тишине, всё-таки заглянул внутрь и увидел наконец эту картину беспомощности. Особенно сильно контрастировала эта безвинная поза с прикреплённым на стену влажным и блестящим от смазки силиконовым фаллоимитатором на присоске, на котором Осаму Сигму и застал, но заметили его не сразу. Дадзай бесшумно ступил на мокрый от брызг коврик, выложил телефон из кармана на стиральную машинку и прошёл до ванны, присев рядом с ней на колено и одну руку сложив на борт, а вторую осторожно протянув к лицу Сигмы в попытке коснуться пальцами подбородка и поднять, но Сигма что-то рыкнул и мотнул головой, отвернувшись. Сейчас, вблизи, очень хорошо было заметно, как сильно покраснело его лицо. Осаму невольно скользнул взглядом по его телу ниже, подмечая больше не наготу, а то, как Сигма сидел — не просто на покрасневших коленях, как обычно сидят люди в такой позе, а совершенно невинно сведя коленку к коленке, а голени и стопы разведя в разные стороны. Удобно же ему вот так!.. Дадзай честно пытался скрыть, что его лицо от нахлынувших, скажем… чувств тоже покрылось лёгким румянцем, потому улыбнулся и, сложив на борт ванны уже обе руки, сложил на них голову подбородком и подул вперёд, всколыхнув струйкой воздуха двухцветные пряди чёлки. — Сигма, ты красивый, — негромко произнёс Осаму и пальцем взялся за одну из его недлинных прядей, начав накручивать. — Я знаю, — сквозь зубы выдавил из себя Сигма, но рук от лица не убрал. Несмотря на своё неловкое положение, голос его был ровным и даже не дрожал. — Неужели тебе не хватало нас с Чуей? — Это не… то, что ты подумал. Ты пришёл рано. — Хм, и что же я должен был подумать, увидев тебя в таком неловком положении? — Дадзай картинно приложил пальцы к подбородку в задумчивом жесте, отведя взгляд и приподняв голову. — Может быть… Хм… О! Неужели о том, что ты воспринял мои слова про инициативу всерьёз? Даже по голосу Дадзая было понятно, что это он не просто так догадался — он знал изначально, просто ломал комедию и выжидал момент. Сигма ничего не ответил, только сжал пальцы на собственном лице, чуть ли не царапая кожу ногтями, и тихо гортанно рыкнул, ещё ниже опустив голову. Осаму снова подул на его чёлку, улыбнувшись, и протянул к его лицу руку, осторожно огладив сначала по одному из запястий, а потом коснувшись пальцами у самого уха — там, где его лицо не было скрыто руками. Сигма не дёрнулся, даже больше — кисти его перестали быть такими напряжёнными, когда Дадзай огладил его по щеке большим пальцем и провёл под челюстью, осторожно поднимая его голову на себя. Руки Сигмы медленно сползли с его лица и легли на борт ванны рядом с рукой Осаму, и Дадзай наконец смог увидеть эти поджатые губы, этот взгляд в сторону и нахмуренные брови, которые только силятся казаться таковыми. Осаму, ухмыльнувшись, придвинулся к его лицу и выдохнул в самые губы: — Так что же ты остановился? Я могу тебе помочь. — Ты… Не должен был увидеть, — Сигма зажмурил один из глаз, когда Осаму ткнулся носом в его висок, прикрывая глаза и оставляя на красном лице поцелуй сухих губ. — Я знал, что ты мальчик умный и прислушаешься ко мне. Мне приятно. Это будет наш маленький секрет, — Сигма чувствует кожей, как Осаму хитро улыбается, прежде чем отстраниться; Сигма вздохнул и, поджав губы, глянул на Дадзая исподлобья. — А ещё приятнее мне будет, если ты ещё и мне поможешь. — Хм? Дадзай не ответил. Он начал вставать на ноги, потянув Сигму за руки за собой, и, когда оба вытянулись во весь рост, Сигма оглядел Осаму с головы до ног и увидел наконец, на какую помощь Дадзай намекал: его светлые штаны выпирали бугорком в месте ширинки. На самом деле, по его лицу и не поймёшь, и Сигма от удивления вскинул голову, посмотрев Осаму прямо в его хитрые глаза. — Давай. Возвращайся к тому, что делал. Я тебе помогу. — Не надо мне помогать, я сам справлюсь. Сигма, фыркнув и наморщив нос, оглянулся назад, посмотрев на свою резиновую игрушку, и шагнул в сторону к ней, вновь мазнув её влажной и скользкой головкой по своему бедру. Наклонившись, растеряв теперь последние капли стеснения, ведь терять было больше нечего, он снова взялся за силиконовый член рукой, проведя им между ягодиц, как вдруг на его руку легла рука Дадзая с забинтованным предплечьем — тот наклонился вперёд и взялся за игрушку у основания. — Я всё-таки настаиваю на небольшой помощи. Ты же не против? Пальцы не слушались. Вернее, они, правые, слушались и расстёгивали уверенным движением ширинку, пока левой рукой Сигма держался за бедро Дадзая, а потом Осаму ткнулся скользкой головкой игрушки в кольцо мышц — и Сигма зажмурился. Член входил плавно, и возбуждение накатывало волнами с новой силой; юноша одним цепким движением схватился за резинку белья Дадзая, когда тот выпрямился, и стянул его вниз, высвобождая его вставший член и слыша, как тот шикнул, когда по головке прошёлся шов. Покачав бёдрами и почувствовав руки Осаму на своих плечах, Сигма, забрав пряди чёлки с одной стороны за ухо, покрасневший и с лёгкой испариной на лице, второй рукой взялся за член, приоткрыв рот и языком касаясь головки. У вязких капель как будто и не было привкуса, и привкус был чуть терпким одновременно. Осаму огладил его по голове, когда он взял головку за щеку и двинулся бёдрами назад, насаживаясь на силиконовый член. Из горла невольно вырвался негромкий стон. Осаму толкнулся вперёд, в рот, совсем ненавязчиво. И Сигма вновь подался назад. И вновь что-то невнятно выстонал — достаточно трудно выговорить хоть слово, не говоря уже о чьём-то имени, если рот занят. Колени дрожали. В низу живота и самом паху разливался жар, с каждым разом всё больше, стоило вновь насесть на игрушку. Сигма вёл рукой по всей длине ствола, ребром ладони периодически касаясь тёмных волос на лобке, и языком облизывал головку, смыкая на члене губы. Проще было уже взяться руками за бёдра Дадзая, тяжело сглатывая — кадык дёргался по шее вниз и медленно поднимался обратно. Сигма не торопился брать в рот полностью, а вот Осаму… Он, кажется, знал, что делал, делая вид, что хочет толкнуться глубже в глотку, ведь Сигма от этого отодвигался и больше насаживался на член. Его прерывистое дыхание носом щекотало низ живота. Дадзай огладил большим пальцем по щеке, посмотрев Сигме в лицо: покрасневшее, с мутными глазами, с его членом за щекой и прелестно жмурящееся, стоило ему насадиться на силиконовый член вновь. Сигма поднял затуманенный взгляд, чуть склонив голову и прильнув к гладящей его ладони, и Осаму отодвигается назад, вынимая член из его рта и мазнув головкой по губам, оставляя между ней и влажными губами Сигмы нить вязкой слюны. Сигма не опускает взгляда, чуть хмурясь и тяжело дыша через рот, и Дадзай ведёт большим пальцем по одному из его зажмуренных глаз, по мягким светлыми ресницам. — Умница, — негромким бархатным голосом проговорил Осаму, взявшись рукой за свой член и вновь коснувшись им уголка губ Сигмы, мазнув влажной головкой и протолкнувшись в приоткрытый рот. — Ещё немного. Сигма слегка сдвинул белые брови, словно на мгновение хотел что-то сказать, но передумал. Мягкая головка прошлась по влажному и тёплому языку, прежде чем Сигма сомкнул на члене губы и почувствовал ладонь Осаму на своём затылке, совсем чуть-чуть сжавшую его волосы пальцами. Сигма в ответ сжал пальцы на его бедре, зажмурившись, когда в его рот плавно толкнулись и вместе с этим насадили на силиконовый член сзади — смазка чавкнула, казалось, так оглушительно, что даже заглушила шум воды, или это просто слух Сигмы сейчас был обострён? Юноша сдавленно ахнул и подался вперёд, когда член почти вынули из его рта, оставив на одних губах, и толкнулись вновь — и он насел снова, и смазка снова влажно хлюпнула. Дадзай гладил по голове сзади, но ощущения эти были далёкими. Сигма двигался на игрушке плавно, жмурясь и весь сосредоточившись на своих ощущениях, и сглатывал вязкую слюну, плотно обхватывая член Дадзая языком и губами. А потом Дадзай толкнулся в рот снова и надавил одной рукой Сигме на плечо. Фаллоимитатор был внутри одной мягкой головкой, но из-за толчка назад Сигма резко насел полностью, глухо шлёпнувшись ягодицами о тёплый и влажный кафель сзади, и бархатный его привычный голос в стоне сорвался на секундную высокую ноту. Ноги дрогнули, и одну он инстинктивно поджал коленом к животу, кончая без прикосновений. Ногти царапнули по гладкому бортику ванны. Дадзай провёл одной рукой у Сигмы под линией челюсти, вынимая член изо рта и, дважды проведя второй рукой по всей длине, кончая прямо на покрасневшее лицо — юноша зажмурился, когда несколько капель стекло с щеки на приоткрытые губы и попало на язык; он не успел утереть уголок рта дрожащей рукой, всё ещё держась за бедро Осаму, и в тёплую воду ванны капнуло его смешанной с белёсой спермой слюной. Он шумно дышал носом, сглатывая и медленно оседая на колени вновь, чувствуя, как фаллоимитатор легко выскальзывает из него, мазнув по ложбинке между ягодиц и выпрямившись. Дадзай даже придерживал юношу под руками, чтобы тот не поскользнулся, пока усаживался в свою удобную позу «колени вместе — стопы врозь», и присел на колено сам, оглаживая Сигму большим пальцем по щеке. Один глаз Сигма держал закрытым — по нему стекала белёсая капля; вторым, полуприкрытым и с дрожащими белыми ресницами, смотрел на Дадзая, присевшего на колено, чуть подавшись вперёд, когда тот погладил по щеке ладонью и подцепил пальцем под подбородком. — Тебе идёт, — словно издевательски усмехнулся Дадзай, и Сигма снова нахмурился, сжав зубы и отодвинувшись головой назад. — Со спермой на лице? Не уверен, — хрипло выдохнул он, на что Осаму покачал головой и поцокал языком. — Ну что ты так грубо? Это нюансы. Сигма уже потянулся рукой к воде из крана, как Осаму плавно взялся за его кисть, а вторую свою руку подставил под струю воды, протянув её к лицу Сигмы и смывая белые полосы, особенно тщательно проходясь большим пальцем по глазу и ресницам, а затем, сполоснув руку, прошёлся по половине его запачканного лица всей ладонью. Сигма встряхнул головой, утирая свободной рукой глаз и пробуя его приоткрыть, часто-часто моргая; Дадзай терпеливо смотрел в его лицо, и, когда Сигма наконец проморгался и посмотрел на него в ответ, улыбнулся и потянулся к его всё ещё красному лицу, оставляя поцелуй на щеке. Хотел бы на губах, да Сигма отвернул голову. Дадзай попытался снова — и поцеловал в другую щёку, ведь Сигма тут же повернулся в другую сторону. Дадзай нахмурился и упёрся руками в бортик ванны. — Иди-ка ко мне, — вдруг произнёс он. Схватив под руками, Дадзай неожиданно поднял Сигму и уронил на себя, вынуждая обхватить мокрыми ногами его бёдра, а руками — плечи. Сам он крепко обхватил одной рукой за спину, смотря на Сигму теперь снизу вверх и игнорируя, что по его штанам стекает вода, а второй накручивал длинную прядь волос с сиреневой стороны. Его член, так и оставшийся не убранным хотя бы под резинку нижнего белья, мазнул между влажных от смазки ягодиц, а член Сигмы тёрся теперь о чёрный жилет Дадзая. — Ты же старался для меня, верно? — Сигма, отвернувшись, еле заметно кивнул. — Так почему бы тебе- Осаму не договорил. Сигма, шумно вдохнув носом, взялся ладонью за его лицо и приник губами к губам, настойчиво раскрывая его рот и проходясь языком по зубам, касаясь им же кончика языка Дадзая и оплетая в поцелуе. Дадзай удивлённо мыкнул, но тут же прикрыл глаза и подался вперёд, переместив руки под ноги Сигмы и толкнувшись бёдрами, сумев лишь потереться членом между влажных ягодиц и задеть головкой покрасневшее кольцо мышц — с него всё ещё стекала полупрозрачная смазка. Рукой всё же пришлось помочь. Сигма, продолжая целовать, приподнялся, потёршись членом о жилетку Дадзая и почувствовав, как член Дадзая упирается в него — и достаточно всего лишь медленно опуститься, постепенно насаживаясь, чтобы Осаму низко охнул прямо в поцелуй. Сигме нужен воздух. Он отпрянул, коротко задышав ртом, протянув между языками нить слюны, и посмотрел затуманенным взглядом Осаму в глаза, сглотнув и сомкнув губы, но ненадолго — сначала он мыкнул, а потом, прикрыв рукой рот тыльной стороной кисти, откинул голову, когда Дадзай с напряжёнными руками опустил его вниз и сделал несколько шагов назад, толкнув дверь спиной и выйдя в коридор. — П-подожди, — Сигма крепко сжал пальцы на одном из плеч Осаму — при каждом шаге член внутри прерывисто и ненамного входил глубже и также быстро выходил, оставляя внутри только головку. — Зачем ты… М-мх, куда ты идёшь? — Ах, да брось, кто нам может помешать? — Осаму прошёл до спальни с большой королевской кроватью. Сигма смотрел на него, прикусив костяшку пальца и жмуря один глаз; белые и сиреневые пряди чёлки налипли на взмокшее лицо. — Но Чуя может- — Неужели тебе не хватает одного меня? Дадзай потянулся лицом кверху, выдохнув Сигме в губы и опустив за ягодицы снова. У Сигмы светлые брови дёрнулись вверх, на мгновение изогнувшись в мольбе, стоило Осаму вжаться своими губами в его губы и втянуть в поцелуй. Сигма невнятно что-то выстонал, негромко, бархатно и прямо в рот Осаму, взявшись за его лицо. Неровные белые и сиреневые пряди спадали на лицо Дадзая и скрывали под собой, когда Сигма склонился к нему сверху вниз. Эти же волосы длинным каскадом скрывали участки спины и ног, и, возможно, только это ощущение помогло не вскрикнуть от испуга, когда сзади послышался голос: — Что это за херня? Сигма, вздрогнув, крепко сжал ногами спину Дадзая крест-накрест, а руками вцепился в его плечи. Осаму, широко раскрыв глаза в немой фразе: «Это было несколько… неожиданно», шумно сглотнул и склонил голову вбок, наблюдая вернувшегося Накахару Чую в дверном проёме спальни. От него, сдвинувшего к переносице тонкие рыжие брови, стоящего с прямой спиной и со слегка опущенной головой, отчего возникало ощущение, что он воинственно надвинул шляпу на глаза, так и исходила аура смешанных эмоций — и раздражение, и возмущение, и что-то ещё, — едва ли не заполнившая весь коридор. Игнорируя застывший в воздухе вопрос Осаму: «Как ты так бесшумно?», Чуя хрустнул костяшками пальцев, спрятанных под чёрными перчатками, широкими шагами пересёк спальню и, обхватив Сигму одной рукой за живот, уверенным, но осторожным движением отцепил его и снял с Дадзая, подхватив под ногами и руками и встав к Дадзаю полубоком. Он мельком осмотрел Сигму с застывшей гримасой удивления и смущения на лице, а затем, вскинув одну из своих ног, одним точным пинком в бедро опрокинул Осаму на постель позади него же, развернувшись и зашагав в другую комнату — Чуя переделал её под свой кабинет и Осаму туда не пускал, а во время своего отсутствия закрывал на ключ. — Двери надо закрывать, идиот! А воду — выключать! — рявкнул он, не оборачиваясь, и, щёлкнув ключом в замочной скважине, поставил Сигму на ноги и громко хлопнул дверью. Чуя посмотрел на Сигму не сразу. Сначала он держал руку на ручке двери, а пальцами второй растирал закрытые глаза и переносицу. Рыжие волосы хвостом спускались с плеча, некоторые пряди обрамляли веснушчатое лицо. Чуя глубоко вздохнул, шумно выдохнул носом и поглядел наконец на Сигму, вставшего полубоком в попытке прикрыться — одной рукой он взялся за своё плечо, а второй перехватил себя поперёк груди. Чуя был ниже Сигмы, но сильнее и его, и Дадзая; по крайней мере, если Осаму нужно было напрячь руки, чтобы держать Сигму на весу, то никакого напряжения в руках Чуи Сигма не почувствовал ни одним мускулом. — Там, ну… — начал было Чуя и прочистил горло, прикрыв кулаком рот и взглянув наконец на Сигму. — Всё в порядке было? — Что? — Сигма переспросил не потому, что не услышал, а потому, что не поверил услышанному. — Ты думаешь, если я бы не захотел, то он бы всё равно это сделал? — Нет, но… Да чёрт его знает, на самом деле, — Чуя распрямил плечи, расслабившись и уперев одну руку в бок. — Но двери всё-таки можно было закрыть, не считаешь? — Я не знал, что он не закрыл, — Сигма, отведя взгляд, огладил себя по шее, отвернувшись. — Ах, ну да, — Чуя закатил глаза и махнул свободной рукой. — Тогда прошу прощения, что отвлёк. — Нет, Чуя, стой, — Сигма накрыл ладонью щёку и уголок рта. — Мы ждали тебя. — Вы? Меня ждали? — Чуя переспросил не потому, что не услышал, и вскинул бровь вверх, скрестив руки на груди. — Я не планировал так рано приходить, если что. Просто так получилось. Боюсь, ты бы с ним меня не дождался. Сигма вздохнул и закусил губу. Отношения Дадзая и Накахары — это что-то с чем-то. Друг с другом они могут драться до синяков и целоваться до потери сознания, когда никто не видит, ни разу не обмолвившись ласковым называнием друг друга и ни разу не взявшись за руку. Словом, кто не видел их поцелуя в тёмном углу — тот ни за что не подумал бы, что они умеют друг при друге хотя бы молчать и не хотеть выгрызть друг другу кадыки. По отдельности они, что удивительно, были прекрасными любовниками — Дадзай делал такие комплименты, что от них кружилась голова, а Накахара ухаживал без лишних слов, но так красиво, что невольно почувствовала бы себя английской принцессой всякая, ставшая бы объектом его ухаживаний. Сигма не ожидал, что станет объектом комплиментов и ухаживаний сразу с двух сторон, и, когда те были вместе, а с Сигмой их было трое, Сигма чувствовал, что между ними он буквально может взорваться. Осаму умел уводить Сигму прямо из-под носа Чуи, а Чуя без лишних слов сбивал его с ног и ловил Сигму в свои руки. Осаму ревновал тихо и долго вынашивал планы мести, а Чуя ревновал резко и агрессивно. Дадзай полюбил первым, а Накахара влюбился сильнее. Любить их обоих одновременно — сложно, особенно когда они готовы буквально друг друга убить, несмотря на то что находятся в одной стае. Сигма не сомневается, что сейчас произошла сцена ревности, но, взглянув на Чую, на такого красивого, агрессивно защищающего объект своего влечения и такого ласкового, аккуратного наедине с партнёром, он также не сомневается, что принял верное решение. — Чуя, я ждал тебя, — произнёс он и развернулся наконец, сделав шаг по направлению к Накахаре и, протянув к его лицу ладонь, чуть склонился вниз, приникнув губами к сухим губам. Чуя очень отзывчивый. Если по Осаму часто бывает неясно, что он чувствует, то Чуя весьма податлив: он, прикрыв глаза, подался вперёд и мягко, почти нежно взял Сигму за лицо, делая шаг вперёд. Атласные перчатки, конечно, приятны коже, но Сигма, пользуясь тем, что Чуя стоит прямо у закрытой двери, одной рукой накрыл его кисть своей и, отцепив от своего лица, прижал к двери тыльной стороной, пальцами забираясь под перчатку, касаясь ладони, и постепенно стягивая её вверх. Когда она упала на пол, уже Чуя перехватил тонкую кисть Сигмы и осторожно сжал, перемещая на своё плечо. И Сигма обнял, подавшись вперёд и вдруг поднимая ногу, обхватывая ею Чую за ногу, слегка навалившись на него, но тот даже не покачнулся. Сигма не ожидал, что Чуя вдруг отстранится, одной рукой взяв его за талию, и с удивлением, дыша ртом, глянул в Чуино лицо: тот схватился зубами за перчатку на своей правой руке, стянув её тоже и бросив на пол. Его тёплая широкая ладонь с проступающими венами на тыльной стороне огладила по позвоночнику, по гладкой ягодице и вдруг подхватила под одной ногой. Сигму приподняли обеими руками и даже чуть подкинули, устраивая на себе поудобнее. Чуя отходит к стене и поворачивается к ней спиной, целуя шею Сигмы и обхватывая губами его кадык, слегка втягивая кожу и оставляя багроветь маленькое пятно на бледной коже; Сигма негромко охнул, выдохнув носом и прикрыв глаза. Он держится за шею Чуи, он может сложить голову подбородком на рыжую макушку — и он это делает, потому что Чуя ему разрешает. Может быть, потому что Сигма никогда не акцентировал внимание на его росте? Или, может быть, потому что Сигме можно чуточку больше… Чуя оставляет засос на ключицах, чуть прикусывая выпирающую косточку, и Сигма горячо выдыхает Чуе прямо на ухо, опустив голову и прижавшись щекой к его виску. Юноша поёрзал в руках без перчаток, чувствуя между ягодиц выступающий бугорок под ширинкой чёрных штанов. Сигма специально сполз бёдрами чуть ниже, потеревшись о него, и Чуя едва заметно шикнул сквозь зубы — такой недвусмысленный жест сложно сделать случайно, и Сигма это знал. — Держись крепче, — сказал он своим низким голосом, от которого у Сигмы по спине пробежали мурашки, и крепко прижал его к себе одной рукой, второй дотянувшись до своей ширинки и расстёгивая её. — Я же могу? — Конечно, боже, конечно, — Сигма нахмурился, крепче сжав руки на Чуе и зашептав прямо на ухо: — Я ждал тебя. Пожалуйста. — Подожди, у меня нет с собой- Договорить Чуе не дали. Сигма знал, про что сейчас Чуя скажет, но, если он отлучится за презервативами, вся искра момента пропадёт, поэтому обхватил лицо Чуи руками и поднял его, заставив посмотреть себе в глаза: — Не нужно. Хочу так. — Но, милый, у Дадзая ведь может быть… Чуя специально не договорил до конца, глядя Сигме в глаза, и неловко усмехнулся уголком рта. Сигма нахмурился и поджал губы, строго посмотрев на Чую, и вдруг ущипнул его за кожу на шее. Чуя только зажмурился одним глазом. — Это была шутка, всё в порядке. — Мне хватает одного шутни- Теперь не договорил Сигма. Чуя протолкнулся вперёд, и рот Сигмы застыл в полустоне; к его шее вновь припали губами, влажно целуя и втягивая кожу, плавно двигая бёдрами и постепенно проталкиваясь глубже, давая привыкнуть. Чуя, скорее всего, не знал, чем именно Сигма занимался до прихода Дадзая, и хорошо, если не узнает… Но мысль о том, что силиконовая игрушка в смазке так и осталась в ванной комнате, никак не задерживалась в голове — в ней были темнота и вспышки перед закрытыми глазами, когда Сигма прижался к Чуе, и в его неразборчивых стонах постепенно стало слышаться имя Накахары. Разобрав в первый раз, что Сигма полувыстанывает-полувыдыхает его имя, Чуя чуть руки не разжал, а затем, рыкнув, раскрыл рот и провёл зубами по шее юноши, слегка смыкая их между шеей и плечом. Сигма ахнул выше своего обычного голоса, поджимая пальцы на ногах. А потом Накахара заметил, раскрыв глаза, что со спины Сигмы к ним подошёл Дадзай и положил руки Сигме на плечи. Сигма охнул от неожиданности и выпрямился, оглянувшись назад, а Чуя зарычал, крепче сжав руки на ногах Сигмы и остановившись. — Пошёл нахуй, — Чуя прищурился, и в ответ на этот взгляд Осаму сам нахмурился, хитро ухмыльнувшись. — Ты нас прервал, — сказал он и слегка надавил на плечи Сигмы, вынудив его опереться спиной о свою грудь. — Нормально для тебя, да, так резко разлучать? Ещё и по почкам чуть не отпинал. — Тебя я ещё не спрашивал, что мне делать, — у Накахары в горле едва не клокочет. — Подрочи и успокойся. — Под ваши стоны? Нет уж, третий не лишний. — Осаму, — полушёпотом позвал Сигма, и Дадзай мгновенно глянул на него, хотя тот смотрел себе между ног… или под ноги. Дадзай знал, на что Сигма реагирует. И Накахара тоже это почувствовал. — О, всё будет хорошо, сладкий, — Осаму, хитро щурясь, обхватил Сигму рукой за живот, ткнувшись головкой члена между его ягодиц и задевая член Чуи. Чуя отступил бы назад, если бы уже не стоял спиной к стене. — После твоей растяжки ты не почувствуешь кардинальных изменений. — Ты чё с ним сделал, ублюдок? — Чуя схватил руку Сигмы за запястье, прижимая к себе одной, просто потому что Осаму тоже держал и Сигма не должен был соскользнуть вниз. — Я? — Осаму усмехнулся и прикрыл глаза, а потом, глядя на Чую сверху вниз, приник к покрасневшему лицу Сигмы, проведя носом у уха и заговорив низким полушёпотом: — Сигма, милый, не хочешь рассказать ему наш маленький секрет? Услышав это, Сигма вспыхнул ещё больше и дёрнулся, не зная, куда деть взгляд. Чуя, хмурясь, с непониманием и злостью смотрел на Осаму, а вот стоило перевести взгляд на Сигму — и злость исчезла. Он ослабил хватку, отпустив запястье Сигмы. Взгляд Чуи выносить сложно, если ты не Дадзай, и Сигма, поджимая губы, прикрыл рот тыльной стороной ладони. — Ну же, — Дадзай подул ему прямо в ухо. — В этом нет ничего страшного. Или ты не доверяешь кому-то из нас? — Рот закрой, — Накахара даже не перевёл взгляда на Дадзая, продолжая смотреть на Сигму. — Что за секрет, Сигма? — Н-нет никакого секрета! — Сигма, зажмурившись, нахмурился и вдруг с силой упёрся Чуе в плечи обеими руками, схватившись за них пальцами и сжав их. — Это всё я. Я готов, всё в порядке. Продолжайте уже оба, не мучьте меня! Оба — и Осаму, и Чуя — удивлённо хлопнули глазами от такого заявления. — Ого, как радикально, — Дадзай пожал плечами, и одна его рука прошлась Сигме по спине, сжала одну из ягодиц и коснулась своего члена, надавив головкой на покрасневшее и влажное кольцо мышц уже увереннее. — Будь уверен, с настоящими лучше. — Блядь, — Чуя выдохнул и подался вперёд, зажимая Сигму между Дадзаем и собой. — Удачи согнуться в три погибели, каланча. — Ничего, не в первый раз! Сигма сжал челюсти, зажмурившись и крепко обхватив Чую ногами. Кажется, одной стопой он даже упёрся в стену, царапнув по ней ногтями пальцев, когда почувствовал, как член Дадзая туго в него входит. Осаму выдохнул прямо Сигме в шею, заметив вдруг след от укуса Чуи, и, толкнувшись бёдрами внутрь, раскрыл рот, лизнув для начала кожу, и, поймав на себе взгляд Накахары, с ухмылкой укусил, сжимая зубы. Чуя цыкнул, продолжая хмуриться, и опустил Сигму чуть ниже — и Сигма, вскинув голову и зажав себе рот рукой, глухо вскрикнул. Ему не было больно. Ему было так хорошо, что словом не сказать — только стоном, только жмуря слезящиеся глаза. — Всё хорошо? — Чуя поднял голову на Сигму, но тот только похлопал его по плечу ладонью. — Хорошо, хорошо, продолжай! — сдавленно и быстро заговорил он, дёрнув ногами и не нарочно стукнув Чую пятками по спине. — А ты боялся, — Дадзай, по-лисьи щурясь, лизнул место укуса. Двигаться ему было тяжело: он согнулся до уровня Накахары, хоть и не сильно, да и, пока двигался Чуя, излишних движений можно было и не делать. Осаму назвал бы это ленивым сексом, когда двигается кто угодно, но не он сам, но пока не озвучивал. Он видел, как Чуя бесится, что Осаму укусил с другой стороны и оставил след своих зубов, как какую-то про́клятую чёрную метку. А Чуя видел, что Осаму довольствуется своим положением, но продолжал двигать Сигму, чувствуя при этом ещё и тяжесть Дадзая. Сложно было сосредоточиться, но… Чуя опустил взгляд, скользнув им по шее и ключицам Сигмы, посмотрел, как тот тяжело сглатывает и как дёрнулся его кадык с тёмным пятном засоса рядом, и припал губами к его груди, втягивая кожу и оставляя засосы там, где ещё этого не делал. Он знал, что Дадзая это уязвит — Накахара хоть и застал их в самом разгаре, но кожа Сигмы была чистой. Чуя пометил его первым. Осаму остаётся только пятнать там, где Чуя не прошёлся. Сигма охрип. С уголка рта стекала нить слюны, а пальцы устали давить Чуе на плечи. Одной рукой, перестав прикрывать рот, он схватился за плечо Осаму, и тот не преминул случаем пройтись губами по его кисти и запястью. Он уже совсем вот-вот… Его член всё это время тёрся о складки серого жилета Чуи, и, когда его вдруг коснулась чья-то тёплая рука — Чуи — и обхватила ствол, проведя вверх и вниз и надавив большим пальцем на головку, он широко раскрыл глаза, едва не вскрикнув. Достаточно было ещё нескольких движений, чтобы он, жмурясь со слезящимися ресницами, кончил в тёплую ладонь — ещё раз за этот день, — и внутри он весь содрогнулся, пульсируя и сжимаясь. Он изначально подписал себе рискованный приговор, попросив Чую обойтись без презерватива, ведь Осаму тоже им не воспользовался, и теперь внутрь него кончили уже оба. Белая сперма не вытекала, но никто из них двоих — ни Осаму, ни Чуя — не торопились вынимать. Они смотрели друг на друга, пока Сигма, обмякший, тяжело дышал с закрытыми глазами и не обращал на них никакого внимания. Чуя, конечно, терпеливый, но Осаму умеет испытывать его терпение без единого слова. Именно поэтому Накахара, подняв одну из ног, вдруг резко пнул Дадзая по колену — и тот, айкнув от боли, отлетел назад. Капли спермы попали на тёмный ковёр и на его светлые штанины. Чуя вынимает медленно, и по ногам Сигмы, по внутренним сторонам бёдер, начинает обильно стекать. Перестав чувствовать опору в виде Осаму, он пошатнулся назад и подтянулся на руках к Чуе обратно, обхватив его за шею и не в силах уже держать ноги скрещёнными. Когда Чуя уносил его в ванную комнату, Сигма, положив голову ему на плечо, раскрыл один из глаз, поглядел на Осаму и протянув к нему руку. Дадзай остался в кабинете Чуи, слушая, потому что знал, что сейчас услышит… — Блядь! — раздался хриплый голос Чуи, когда он, очевидно, увидел тот самый «маленький» секрет, оставшийся на стене. Осаму мог его убрать, но специально не стал. — Нихера себе! Уф, нет, я… Не обращай внимания, я просто… Он точно тебя не заставил? Ладно. Чуя вскоре вышел, оставив Сигму в ванной комнате одного, и ушёл в большую комнату, рухнув там на диван. Когда Осаму, вышедший с кухни и, судя по всему, обошедшийся одними салфетками, пришёл к нему и сел рядом, Чуя, снявший штаны и жилет, но оставшийся в боксерах, полурасстёгнутой рубашке и чокере, даже не отреагировал на него, подперев щёку кулаком и листая что-то в телефоне. Осаму, довольный тем, что ему не прилетает сейчас ничем по затылку, закинул было за голову руки и с улыбкой стёк по дивану, вытянув ноги, но что-то Чуя был подозрительно тихим и бесстрастным на лицо. Дадзай покосился на него и оглядел с головы до ног, но не увидел ничего, что могло бы Чую так быстро успокоить в его присутствии… А потом его взгляд упал на телефон в руках Чуи, и он беспомощно и с выражением ужаса на лице похлопал себя по карманам. Он ведь выложил свой телефон на стиральную машинку в ванной комнате и не забрал! А Чуя… забрал. И сейчас он, покосившись на Дадзая и хитро улыбнувшись, даже не сопротивлялся, когда Осаму, нахмурившись, выхватил свой смартфон из его рук и стал гневно листать мессенджер, экран с которым был открыт. — Ты что наделал?! — возмутился Дадзай. — Твою мать! Нет! — О да, Дадзай. О да, — Чуя хмыкнул и потянулся руками вверх. — Думал, опять съебёшься с работы безнаказанно? — Да я… бля-ядь… — чем дальше Осаму листал мессенджер в конец и читал якобы свои же сообщения, тем больше его лицо приобретало гримасу отчаяния. — Что ты наделал?! — Совершенно ничего. Всего лишь отписался твоему Очкозавру, или как ты там его назвал в контактах, который тебя чуть ли не проклял за прогул, что сбежал ты с работы по причине сильного и внезапного расстройства желудка, — Чуя загнул один палец, — а потом в ваш чат написал, что завтра же закончишь все отчёты, которые задолжал, потому что в тебе взыграла совесть. Там тебе Директор большим пальцем вверх ответил, кстати. О, и ещё, — Чуя после второго загнул и третий палец, — написал, что на твоём кошельке расходы к концу недели на вашу чайную зону. Ваша Врачиха, или как она там у тебя записана, ответила, что у вас там кончилось почти всё — и чай, и печенье, и сладкое, и даже одноразовые стаканчики в кулере. — Ты… Ты монстр! — Осаму чуть не хныкал, прикрыв рукой рот. — Как тут удалить? Это не я, не я! — Если удалишь, они всё равно увидят, что сообщение удалено. — Фак! — Дадзай всплеснул руками и бросил телефон на диван, накрыв лицо руками. — Я, конечно, знал, что в Мафии все ублюдки конченные, но чтобы настолько! — От конченного ублюдка слышу. Сигма всегда проводил в ванной много времени, но ни Чуя, ни Осаму не возражали. Правда, прямо сейчас Дадзай скромно постучался в дверь, и Сигма, сидевший на маленьком стульчике и расчёсывающий влажные волосы перед зеркалом, с подозрением обернулся. Никакой щели не было, и из неё никто на него не смотрел. — Сигма-а-а… — жалобно протянул голос Осаму из-за двери. — Можно я зайду? Мне взять нужно кое-что… Я быстро! — Нет, — коротко ответил Сигма и вновь повернулся к зеркалу, вернувшись к расчёске. Он знал, что после его «нет» к нему никто и никогда не зайдёт. Может, поэтому ему было с ними комфортно?