"Тебе нравится, детка?"
В комнате тихо, только слышалось тяжёлое, неровное дыхание и равнодушное тиканье настенных часов. Мия слышит как тот пытается ухватиться за каждый атом кислорода. Его руки начали ещё более развратные пути по его телу, останавливаясь у затвердевших и набухших сосков. Большими пальцами он немного надавил на них, услышав на это громкий стон, просто нахально ухмыльнулся. Атсуму игрался с затвердевшими бусинами, моментами облизывая их и посасывая как конфету. Дразнит, и кажется, даже этого не скрывает. Балуется, как ребёнок. Но он знает, что ему это нравится. Абсолютно всё, что он делает. Эти касания, вздохи-выдохи, слова которые он говорит, даже просто когда молчит. Это Атсуму даже забавляет, веселит. В его руках этот мальчишка такой податливый, беззащитный, аккуратный, маленький. Стоило ли продолжать говорить? Блондин хмыкает и посмеивается когда он скрещивает свои ноги между собой от ласк. Он тянется к белому комоду, стоявшей прямо возле их постели. Открывает верхний отдел и достает от туда камеру. Атсуму чувствует, как его парень напрягается и сжимается."М? В чём дело? Давай, Шо-чан, улыбнсь на камеру.
Ну же."
Мия резко хватает того за подбородок и за щёки, чтобы выпячить и то пухлые губы рыжеволосого. Его действия пытались остановить, но хватка парня была слишком крепкой."Ну же, сделай это ради меня... Давай."
Он поднёс свои пальцы к губам Шоё, и, надавил на них, чтобы тот открыл рот. Вошёл средним и беззымяными пальцами, то проталкиваясь в тёмную, мокрую и жаркую глубину, то вытаскивая их. Ловкими движениями одной руки, на опыте, включает серую кнопочку, запуская запись, которая сразу была наведена на лицо его парня. Оно было красным, затуманленным, и до невозможности пошлым. Особенно, с пальцами во рту, которые тот послушно сосал как паинька. Блондин голодным взглядом осматривает под собой тёплое, любимое тело, которое уступало в своём размере в несколько раз. Но его это привлекало. Всё его в нём привлекает, что уж говорить. Начиная с ярко-рыжих волос и заканчивая ногами. Характер, взгляды. Хината Шоё — пожар и Атсуму, без ума от мысли, что только он может его потушить. Да, именнно он. И никто больше"Ты ничего не скажешь, я знаю..."
Мия произнёс это, наверное, не столько для видео, а больше для себя, напоминая, что Шоё во время секса словами не раскидывается, в отличии от обычной жизни. Достаёт наконец свои размягшие пальцы из мокрого логова, за которыми тянется нить слюны, которая падает на губы Шоё. Он слизывает её и по животному оскаляется."Ты как запретный плод,
Шо-чан... Ты это знаешь?"
Блондин издаёт смешок, после чего напрявляет запись вниз, на раздвинутые и красивые ноги Шоё. Он грубо входит в него, даже не предупредив, чем вызывает вскрики и хныканье, от неожиданности и не готовности. Мия начинает усиливать, ускорять темп. Ему хочется быстро. Хочется здесь и сейчас ощутить всю эту атмосферу между ними. Он сразу буквально начинает вдалбливаться в своего парня, что соправождалось скрипом их кровати. Атсуму снова поднимает камеру, фокусируясь на личике Хинаты, запечетляя его удовлетворённое выражение. С его рта так и вылетали сладкие и приятные для ушей звуки. Атсуму нежно гладит того по щеке некоторое время, после чего снова меняет ракурс на низ, снимая как он грубо и яро трахает его."Давай, я хочу чтобы все видели
кому ты принадлежишь, Шоё."
Стоны, просьбы не останавливаться — блаженство, которые слышно по всей, чёрт возьми, комнате."Может покажем всему миру, чей ты?Скажи что ты мой, скажи."
Выражение его лица стало более серьёзным и строгим. Густые чёрные брови, неожиданно нахмурились, снова снимая лицо Шоё. Атсуму похлопал того по розоватой щеке. Его ладонь начала удало сползать к горлу, немного сжимая."Скажи это! Шоё, скажи!"
Тон его начал быть ещё более громким, властным и грубым. Адреналин бил по мозгам и, кажется, по всем роботоспособным органам. Если, конечно, ещё живой. А то чувство, что он находится на волоске, его никак не покидало. Это всё приносило такой дикий и неописуемый кайф, что даже наркотики такую побочку не доганяют. Ни один кокс или мефедрон не даст такую отдачу, как сам Хината Шоё. — Я только твой. Внутри него расплывается самоудовлетворение, восхищение собой, когда Шоё произносит это тихим, дрожащим от вопиющих толчков, но таким развратным голосом. – Я твой, Атсуму. Да, я только твой... Больше, больше, больше. Нужно больше таких слов. Ему нужно больше Шоё. Это зависимость, мания. Это беда, проблема. Но Атсуму не хотелось сейчас её решать и что-то с этим делать. Ему хорошо. Им хорошо. Разве это не главное, не счастье? Что-то вообще может быть лучше этого?"Я знаю, что тебе это нравиться...
Знал бы ты, как нравится это мне."