Звони из космоса

Мальчик сидел у своего отца на коленях и старался что-то выдать на гитаре. У Уанслера были музыкальные пальцы, но всё таки, он был слишком мал, чтобы совладать с инструментом, который, казалось, больше него самого. От больших усердий, он нахмурился и высунул язык, однако, игре это никак не способствовало. Вдруг со струн полилась красивая мелодия. Это мужчина положил сверху в свои руки на гитару и виртуозно начал перебирать струны, ожидая, что это восхитит Уанслера. Но малыш насупился и скрестил руки на груди. — Я больше никогда не буду играть на гитаре! Никогда! — прервал он мужчину своим заявлением. — В любом деле нужно терпение, знаешь ли... Мы с тобой только третий раз учимся играть на гитаре, а ты уже сдаёшься, — сказал он, показав на своём лице притворное разочарование. Однако, на Уанслер не обращал на это никакого внимания. — Это я учусь, ты и так всё умеешь, — продолжал возмущаться ребенок. — Вообще, мне кажется, что эта гитара какая-то неправильная... Мужчина рассмеялся, и отставив гитару в сторону, прижал к себе сынишку и поцеловал его в макушку. Он был рад снова видеть своего ребенка, после недельной разлуки. У обоих были темные волосы, и при солнечных лучах, падающих из окна, они начинали отливать каштановым. Только эта особенность и была их общим сходством во внешности. Внешне Уанслер всё-таки пошел в Изабеллу, и пусть ему только шесть лет, уже можно было прогнозировать, что в будущем, он будет очень симпатичным юношей. Голубой цвет глаз, пухлые щёчки и милые, разбросанные как медные монеты, веснушки, множество маленьких ресничек придавали какой-то мечтательной наивности детскому личику. Его же отец не отличался такой миловидной наружностью — высокий рост, впалые щёки и серые, невыразительные глаза. Однако, в этом был какой-то свой шарм. Уанслер всегда ждал прихода отца, буквально каждый день, потому что, мужчина никогда не назначал точной даты своего визита. Как получится, так и появится. Мальчик всегда молился, чтобы дома не было братьев, чтобы папа проводил время только с ним. Но, к счастью для него, Бретт и Чет не так охотно шли на контакт с Уанслером Старшим, поэтому, в основном он проводил время с младшим сыном. Изабелла не уделяла должного внимания совместному досугу с Уанслером, ссылаясь на то, что и так устаёт следить за тремя детьми. Поэтому, занятия, которые делают все родители со своими детьми, Уанслер выполнял только с папой. В остальное время он один делал поделки, читал себе сказки перед сном, рисовал, играл в мяч и прочее. — Что будем рисовать? — Космос! Я буду рисовать звёзды, а ты — ракету, — поручил самое сложное папе мальчик. Играть на гитаре ему надоело, рисование для него было более увлекательным занятием. За десять минут перед ними появилось настоящее космическое пространство с звёздами и галактиками, с ракетой и луной где-то вдалеке. Уанслер нарисовал много планет, которые он придумал сам. — А у нас будет солнышко? — Зачем? — Малыш посмотрел так, будто папа спросил какую-то глупость. — В космосе и без него светло. — Разместить рисунок они решили над письменным столом. — Давай ещё что-нибудь нарисуем? — Уанслер, мне пора идти... У мальчика тут же стало кислое выражение лица, а его глаза уже заблестели от подступающих слёз. Абсолютно каждый уход папы вызывал у него сильную истерику. — Ну что такое? Мужчина положил руки на плечи сына, чтобы приобнять, но тот замахал своими ладошками, не давая к себе прикоснуться. Уанслер тут же намеренно опрокинул стакан с карандашами и они с характерным звуком рассыпались по столу, и начали падать на пол. Мальчик опустил голову вниз. Послышался писк, предвещающий слёзы. — Малыш, посмотри на меня. Не надо плакать, — сказал мужчина, вытирая слезинку, которая бежала по пухлой щеке Уанслера, — мы же не хотим, чтобы мама снова расстраивалась из-за того, что ты плачешь, верно? Истерик сына Изабелла не переносила. Обычно, она начинала цокать, вздыхать и отправляла Уанслера в комнату, чтобы не слышать его плача. Один раз, когда мальчик расстроился из-за ухода папы, женщина, не желая успокаивать сына, решила прибежать к манипуляции: — Уанси, ты что, любишь папу больше, чем мамочку? Когда я куда-то ухожу, ты не начинаешь плакать. Может, тебя отдать ему? Истерика тут же прекратилась. Конечно же, ему не хотелось, чтобы мама думала, что он любит её меньше, чем папу. Поэтому он решил, что в её присутствии вовсе не будет проявлять чувства по отношению к отцу. Уанслер прекратил скандалить, но всё ещё сидел насупившись. — Знаешь, я решил, что в этот раз оставлю гитару тебе. — Зачем? Я всё равно не умею на ней играть. — А ты научишься, и в следующий раз покажешь мне, как хорошо играешь! — Ты опять долго не придёшь, — Уанслер снова готовился заплакать. — Вот видишь, сколько у тебя ещё времени! Может, ты начнёшь играть даже лучше меня. Я буду очень ждать, когда ты мне покажешь, как играешь . Хорошо? — мужчина поднял Уанслера на руки. — Пойдешь меня провожать? Мальчик обвил шею папы руками и крепко прижался. Не хотел он никуда его отпускать. — Пошли, друг, — сказал мужчина и всё ещё держа мальчика на руках, отправился к входной двери. Они прошли мимо Изабеллы, которая проводила их недовольным взглядом. Поставив на пол Уанслера, мужчина потрепал его по волосам. — Тебя опять долго не будет? — С какой-то надеждой в голосе спросил мальчик, ожидая, что папа опровергнет его слова, и скажет, что скоро снова придет. — Не знаю, малыш. Но я буду ждать, что в следующий раз, ты сыграешь мне на гитаре. Хорошо? — Угу... — Не скучай, Уанслер, — сказал мужчина, и напоследок обняв сына, ушел. Мальчик ещё какое-то время стоял у двери, а затем пошёл на кухню, на которой Изабелла готовила ужин. Уанслер взял коробку хлопьев с тумбы и направился к холодильнику за молоком. — Поставь хлопья на место, Уанслер, — вдруг сказала Изабелла. — Ты всё съешь, и на утро Бретту и Чету ничего не останется. Вообще, скоро будет готов ужин. Малыш тяжело вздохнув, закрыл холодильник и поставил хлопья обратно на тумбу. Он сел за стол, наблюдая, как мама готовит. — Меня папа сегодня опять на гитаре учил играть, — начал рассказывать мальчик, как он провел время с отцом, думая, что маме это может быть интересно, — он оставил мне её, чтобы я учился играть сам. — Ох, значит теперь каждый день будет слышно, как ты рвёшь струны, — цокнув, возмутилась Изабелла. Однако, Уанслер не понял, что мама была недовольна, и продолжил: — Ещё мы рисовали. Я нарисовал ракету, мне папа только чуть-чуть помог. — Отлично, милый, — почти не обращая на него никакого внимания, говорила Изабелла, — а теперь, иди в свою комнату и нарисуй ещё что-нибудь, хорошо? Не мешай маме. Мальчик побрел в комнату. Там по-прежнему были разбросаны цветные карандаши, которые Уанслер принялся собирать. Закончив, он взял чистый лист бумаги, чтобы снова что-нибудь нарисовать, но как назло, в голову ничего не приходило. С того дня, как ушел папа Уанслера, прошло где-то три недели. Малыш ещё не очень хорошо ориентировался во времени, но понимал, что это очень долго. Уанслер сидел на своей кровати и бренчал на гитаре. Именно бренчал, потому что учить аккорды было неинтересно, а просто перебирая струны выходила интересная мелодия. Однако, Изабелла так не считала. — Уанслер! — Женщина заглянула в комнату. — Прекрати сейчас же, у меня болит голова, и от того, как ты скрипишь на этом хламе, мне становится ещё хуже, — высказавшись, она ушла. — Ну что за ребенок? — Послышалось из-за двери. Мальчик отложил гитару. Он всегда испытывал вину, когда расстраивал маму. Изабелла держалась как можно дальше от комнаты, если к Уанслеру приходил отец, и в такие моменты, мальчик мог просто побыть ребенком. Но сейчас ему не приходилось проводить своё время как следует мальчикам и девочкам его возраста, удавалось это только в садике, где иногда с ним даже играли ребята . Уанслер слез с кровати, и, встав на стул, который был у письменного стола, он дотянулся до рисунка с космосом и снял его. Сев, он расположил рисунок на плоскости и принялся кого-то рисовать в двух иллюминаторах ракеты. Вышли два человека с черной соломой на голове, из-за чего были очень похожими друг на друга. «Просто папа сейчас в космосе » — вот так решил Уанслер. Так проще. Да, просто Уанслеру старшему сейчас не до игры на гитаре, и не до глупых рисунков — он покоряет космос. Он поэтому и хотел нарисовать солнышко, чтобы в случае чего, оно освещало ему путь. А сейчас, ему приходится ориентироваться по звёздам, чтобы не заблудиться на Млечном пути. Фантазии ребенка может позавидовать каждый. Можно просто по щелчку пальцев уйти от своих проблем, например, в космос. Можно куда угодно можно деться, и забыть про жестокую реальность.

***

Наступали сумерки. Уанслер сидел на своей кровати и, перебирая струны старой гитары, наблюдал, как день скрываются за горизонтом последние лучики света. Когда Солнце совсем погаснет и небо окутает тьма, на нём появятся яркие звёзды, будто добрый волшебник разбросал по всему миру драгоценные самоцветы. Завтра Уанслер уезжает, надеясь покорить мир со своим изобретением, под названием «Всемнужка». Правда, он ещё не придумал, из чего он её сделает, но для того он и отправляется в странствие. На самом деле, открыть для себя новую страницу своей жизни парень решил не только для того, чтобы найти материал для Всемнужки. Возможно, ему удастся найти друзей, может быть, встретить свою любовь, или даже заслужить расположение семьи. Возможно, он наконец обретёт кого-то близкого. В руках Уанслера была старая гитара его отца, струны которой парень переодически перебирал, пока любовался видом из окна. Инструмент и рисунок на стене — это единственное, что осталось Уанслеру от папы. Где-то в выдвижном ящике ещё хранилось прощальное письмо с объяснениями, но прочитав его один раз, парень больше к нему не прикосался. Тишину в комнате внезапно нарушила приятная мелодия, — это пальцы Уанслера заставили петь струны. На земле у меня Нет друзей Зато в космосе есть Где нет людей... — Уанслер, ну в самом деле, сейчас же уже вечер! — Послышался крик Изабеллы. — Не донимай никого своими воплями. Гитара затихла. Но всё таки, Уанслер шёпотом закончил: Никто меня не держит Улетаю с места Без эмоций и стресса Наверное Нет я не свихнулся Не сошёл с ума Просто небо встречало На Земле тебя Ты на другой планете Ждёшь меня поскорей Что бы были вместе Навеки...