*****
Квартира Антона уютная и просторная, чистая, ухоженная. Небольшая кухня с барной стойкой, электрическая плита, шкафчики с посудой и обеденный стол со стульями. Две комнаты, и гостиная с мягкой мебелью и плазменным телевизором, на полочках прикрученных к стенке стояли различные статуэтки, на журнальном столике была шкатулка. Арсений, из праздного любопытства, решил посмотреть что в ней находится, аккуратно взял её в руки и открыл. В ней лежало множество разных браслетов и колец. Он сразу вспомнил худые руки своего омеги с кучей этих безделушек на них. Хоть он их и называл безделушками, но на руках Антона они замечательно смотрелись, и ему это нравилось. Сидя на кресле и рассматривая один из браслетов, он услышал нежный детский голосок: — Папе бы это очень не понравилось. — Что именно? — мягко спросил альфа. — Что ты берёшь его вещи, — ответил мелкий, присаживаясь на пуфик напротив. — Он этого не любит. Арсений посмотрел на ребёнка. Перед его взором находился мальчонка — точная его копия, с густой шевелюрой тёмных волос и ярко-синими глазами. Мальчик смотрел на него со смесью сомнения и неодобрения. И это был его сын! Их с Антоном сын! Попов пребывал в недоумении. Как омега мог скрывать такое от него?! Почему не сказал ему? Хотя, после того как обошёлся с ним его отец, и как поступил с ним он сам, это было не удивительно. Но почему он не сказал ему о сыне сегодня, когда звонил ему и попросил побыть с ним? Почему назвал его только своим? Антон вернётся и он обязательно с ним поговорит. — Ладно, — улыбнулся Арс. — Я положу браслет назад в шкатулку и больше не буду ничего брать без разрешения твоего папы, договорились? — Ага, — согласно кивнул головой ребёнок. — Отлично, — буркнул альфа, убирая браслет Антона туда, откуда взял. — Почему ты ещё не спишь? — вопрошающе посмотрел он на мальчика. — Тебя ждал. Хотел познакомиться. Папа сказал, что ты приедешь. Тебя Арсений зовут? — Да, — подмигнул ему Попов, протягивая руку для приветствия. — Арсений. — А я Артём, — улыбнулся мальчик, пожимая руку альфы. — Ну вот и познакомились, — усмехнулся Арс. — А сколько тебе лет? — Пять недавно исполнилось! — засмеялся Тёма. «Мой сын. Мой родной сынок». — пронеслось в голове Арсения. — Пойдём спать, малыш. Тебе уже давно пора. — Я не хочу, — замялся мальчишка, самодовольно улыбаясь. — Завтра выходной. В садик идти не надо. Папы нет дома. Давай лучше мультики посмотрим? — Ну давай, — не стал спорить с ребёнком альфа, усаживаясь в кресле поудобнее. Тёма взял пульт дистанционного управления, включил телевизор, клацая каналы в поисках мультика. Арс, разглядывал черты его лица: густые брови, чёрные длинные ресницы и алые губы. В альфочке слишком много было от него. И так мало от Антошки, только его лучезарная улыбка и милая маленькая родинка на носу. — Ты знаешь, почему я здесь? — спросил Арсений. — Потому, что больше со мной сидеть некому, — пожимал плечами мелкий, и тут же ехидно добавил. — А ещё ты мой отец. — Это тебе папа сказал так? — Нет. Я твои фото у него в компьютере видел. И на одном из них вы целовались. — Чего? — опешил Арсений, краснея от смущения, а потом слабо улыбнулся. Да уж, малой умело заставил его испытать неловкость своим подколом! А ещё Арс и представить себе не мог, что Шастун всё ещё хранит у себя его фотографии! Значит ещё не всё потеряно. Может у него есть шанс всё исправить? Задумавшись, он потеребил свои тёмные волосы и откинув голову на спинку кресла, посмотрел в потолок. — Да-да, — ёрничал Артём и смеялся, не давая Арсению впасть в ступор. — Вы целовались. Я видел. В этом мальчишка, ну очень похож на Антона, умеет он колкие шуточки отпускать, поддевать со смешком где надо, приколист ещё тот и чувства юмора у него не занимать. — Я не хочу смотреть мультики, — ребёнок выключил телевизор, и направился к выходу из гостиной. — Есть хочу. Давай пойдём на кухню и вместе покушаем? — Я не против, — согласился Арс, ощутив в желудке спазм от голода. У него с самого утра во рту ни крошки не было. Арсений и Тёма пришли на кухню, мальчик подошёл к холодильнику и открыл дверцу, демонстративно показывая изобилие продуктов в нём. Он немного неуверенно повернулся к своему отцу и спросил: — А ты умеешь готовить? — Умею, — Арс решительно подошёл к нему и стал рядом. — Чего бы ты хотел? — Омлет с колбасой! — мелкий лукаво посмотрел на него снизу вверх и засмеялся. — Ну что ж, омлет так омлет!*****
Арс и Тёма раскрашивали рисунки цветными карандашами, выдавали самые смешные шутки и играли в самые лучшие игры. Так говорил Артём. Мальчишка смеялся, ластился к Арсению, словно котёнок, которому отчаянно недоставало ласки. И сердце альфы, против его воли, начало стучать быстрее. В той опасной манере, когда кажется, что ему не хватит сил бросить эту жизнь. Несмотря ни на что — ни на боль расставания с тем, кого он считал смыслом своей жизни, потому что предал его, ни на отчаянье, ни на обман родителей. Потому что смех Тёмы и его радость, стоили того. Антон прислал сообщение: «Как вы там?» Арс ответил ему: «Читаем сказки. Собираемся спать». Спустя несколько страниц истории про царевну-лягушку пришло ещё одно сообщение от Антона: «Я очень по тебе скучал… Прости, что решился позвонить тебе спустя только пять лет. Прости, что не сказал о нашем сыне. И что для всего этого мне понадобился такой повод… Прости меня». Арсений непроизвольно улыбнулся, и эту улыбку заметил Артём. Он почти уже спал, укутавшись одеялом до подбородка. Сонно ворочался и что-то бормотал себе под нос. — Что такое? — наклонился Арс робко, чтобы расслышать. Мальчик трогал его волосы и тихонько шептал: — Ты ведь теперь не уйдёшь от нас? И Арсу хотелось верить в это. Так сильно, что он перестал дышать, сжимая руку в кулак, чтобы не выдать своего волнения. Сильно хотелось… И поэтому, целуя Тёму в лобик, он ответил: — Нет, сынок. Не уйду. Никогда. — Спокойной ночи, — умиротворённо улыбнулся мелкий, закрывая глаза. — Спокойной ночи, маленький принц…*****
— Почему ты мне не сказал? — этим вопросом Арс встретил Антона, когда он, уставший, появился на пороге, вопреки всем ожиданиям, в три часа ночи. — Почему ты мне не сказал, что у нас есть сын? Почему ты мне вообще не сказал о своей беременности? Шастун поднял на него свой взгляд. В его ярких зелёных глазах отражались горечь и сожаление, но вместе с тем и затаённая радость встречи. Он снял свою ветровку, повесил её на крючок, положил ключи от машины и квартиры на комод, и скинул кроссовки на коврик. — Прости меня! — Что? Что это значит? Арс, не чувствуя под собой ног, ходил за Антоном: пока тот мыл руки, пока доставал из холодильника графин сока и наливал себе в стакан. Он сел за стол и запустил руку в свои взъерошенные светло-русые вьющиеся волосы, устало прикрыл глаза. Альфа присел напротив, осторожно, выжидающе глядя на него. Украдкой вдохнул его запах: всё такая же сладкая манящая кармель и плюс тонкий шлейф его парфюма. Родной запах родного человека, который Арсений так и не смог разлюбить и забыть… Спустя пять долгих лет. Пять грёбаных лет, прожитых как в тумане. — Я хотел сказать тебе о беременности. В тот самый вечер, когда меня выгнал твой отец, — тяжело выдохнул омега. — Я пришёл к тебе такой счастливый, поведать радостную новость. Но мне не дали даже слова сказать… Не дали этого сделать… Обрадовать тебя… А потом… — Это я должен у тебя просить прощения, — не давая Антону договорить выдал Арсений, накрывая его руку своей ладонью. — Я испугался. Поддался влиянию родителей и их провокации. Я был совсем молодой и такой глупый. Согласился на свадьбу с Алёной, чтобы спасти наш семейный бизнес от банкротства, спасать который, как потом оказалось, и в помине не нужно было. Я узнал, что он никогда не был лично нашим семейным, и заправлял им, в основном, отец Алёны, и проблем с ним никаких не было. Меня обманули. Хотели, чтобы я женился на Алёнке, потому что думали что с ней мне будет лучше, и потому что был договор моих родителей с её родителями, поженить нас, чтобы иметь одинаковые права на их тупой идиотский общий бизнес. Антон, делая очередной глоток сока из стакана и теребя его в руке - поморщился, и закусил нижнюю губу. — Но с Алёной я долго жить не смог, потому, что слишком любил тебя. И сейчас тоже люблю… Через полтора года я порвал отношения с родителями и развёлся с ней, она забрала у меня дочь, лишила всех прав на неё и не даёт с ней видеться… Но обо всём этом, я так и не решился тебе рассказать… Мне было так страшно и противно, из-за того что я тебя тогда предал. Предал тем, что послушал их всех и бросил тебя, променяв нашу с тобой счастливую и полную любви жизнь на их прихоти. Да и потом, я думал, что ты давно уже счастлив без меня… До сих пор противно и дурно от собственной слабости… Антош, — имя он произнёс с особенной нежностью. — Прости меня за всё! Я совершил ужасную ошибку! Я тогда жить не хотел… Неоднократно пытался вены вскрыть. А сегодня вечером, если бы ты не позвонил мне, я бы погиб под колёсами автомобиля на дороге. Я думал, что потерял тебя и больше никогда не увижу… Не услышу… — Я тоже хотел умереть, когда меня выгнали из твоей квартиры. Мне было так хреново в душе... Сердце болело... Хотел сброситься с крыши высотки, но вспомнил, что у меня будет ребёнок, наш с тобой малыш… Частичка тебя, человека, которого я люблю… И я не смог… А потом родился сын, и я назвал его так, как мы с тобой когда-то хотели… Я всё это время жил только ради него… Ради нашего Тёмы. Арс почувствовал, как внутри него разрастается целая буря чувств, и во главе их, как исходная точка всех бед, гремело протяжное эхо боли. Боли расставания и разлуки длинной в пять лет, за которые они вдвоём с Антоном, а потом и втроём с их сыном, были несчастными по его вине… Он смахнул выступившие слезинки со своих ресниц, поднялся с места и подошёл к Антоше со спины, кладя свои руки на его напряжённые плечи. Такое долгожданное касание… И чувство будто десять сердец бьются у него в груди, сдавливая всё его нутро. Омега встал со стула и прижался к нему изо всех сил, вдыхая его такой родной запах чёрного шоколада. Арс обнимал его, нежно поглаживая по спине и шепча на ухо: — Пойдём, тебе нужно в постель. Отдохнуть. Ты устал… Антон с молчаливой благодарностью шёл вслед за своим альфой. Позволил раздеть себя. Одеть в просторную белую футболку, в которой Арс узнал свою, ту, которую он у него когда-то забыл. — Всё-таки сохранил, — еле сдерживая слёзы, улыбнулся Арсений. Он уложил омегу в его прохладную двуспальную постель и наклонился, чтобы легонько поцеловать на прощание в податливые мягкие губы. Антон уже почти спал, но на поцелуй всё равно ответил, слабо улыбнулся. — Останься, — схватил он Арса за руку так сильно, когда тот отстранился, будто боялся, что он ему снится. — Хотя бы на одну ночь. Арс улёгся рядом и привлёк его к себе, трепетно обнимая со спины. Прижался лицом к его лопаткам. Почувствовал, как отступают отчаянье и тупая закостенелая боль. И поэтому сказал: — Если ты позволишь, я останусь с тобой навсегда, — он прикрыл глаза. Антона начало мелко сотрясать. Арс знал, что сейчас он сжал свои руки в кулаки так сильно, что тонкая кожа на его суставах натянулась добела на всех фалангах пальцев. Он прижимал руки так сильно к телу, что лопатки оттопырили футболку, словно срезанные крылья ангела, проступающие через тонкую ткань. Сердце билось, раздвигая рёбра. И тихий, еле слышный всхлип донёсся до ушей Арса. И в этот момент он не выдержал… — Повернись, — потянул его за плечо и тут же насел на него, запуская свои руки ему под футболку. Аккуратно, не спеша задрал её вверх… Скинул на пол. Наклонился, лицом к его лицу, и кажется, что даже сейчас, в полумраке комнаты, Антон увидел, насколько бездонно-синими были глаза Арсения — его любимого альфы. Губы Арса обжигали шею омеги. Он провёл языком от мочки уха к ключице, оставляя влажную дорожку из поцелуев. Сжал своими сильными руками его бёдра так, что он непроизвольно закусил кулак, сдерживая стон. — Сними, — умоляюще указал он на свои боксёры. Арс тут же почувствовал тепло его тела. Его возбуждение. Нетерпеливо поёрзал на нём. Потянул на себя, схватив за затылок. Развёл его ноги коленом. Погладил мокрое отверстие, ощутив, как горячая влага тонкой струйкой хлюпнула в его ладонь. — МММ… Ты так течёшь весь, — хрипло простонал альфа. Он привстал немного и, пальцами зацепившись за край своих трусов, стащил их вниз, приподняв бёдра. Осторожно опустился назад на Антона и вошёл в него, буквально врываясь в его тело, совсем не ощущая никакого сопротивления под собой. Замер. Приоткрыл глаза, на ощупь нашел его ладони и, стиснув его запястья, начал двигаться. Осторожно раскачиваясь на нём, потихоньку увеличивая темп. Отчаянно, заранее зная, что не выйдет, омега старался не стонать, сдерживал себя. Так и не вышло. Стал издавать томные и протяжные вскрики. Подавшись вперёд, Арс поцеловал его и, отстраняясь, сорвался на быстрый темп и на рывки, и пошлые шлепки его бёдер о бёдра Антона, заводили его ещё сильнее. Альфа старался не замечать своего желания, не обращать внимания на требования организма, который просил скорейшей разрядки. Отвлекался, жадно вглядывался в лицо Антоши, впитывал взглядом каждое его движение, каждое малейшее изменение его мимики. Омега, вырвал пойманные Арсом кисти и обнял его за спину, плотно прижимая к себе. Тёплый… такой тёплый. Он сдавленно и порывисто стонал, упираясь лбом в его плечо, прижимал к себе, стискивая в объятьях. Неистово двигался ему навстречу. Арсений тоже ускорился, набирал темп быстрее… Ещё быстрее… Стало гораздо приятнее… С каждым рывком внутри что-то сладко взрывалось, до ярких кругов перед глазами, обжигая нервные окончания удовольствием. Член омеги тёрся о голый живот альфы, пачкая смазкой, усиливая желание, приближая разрядку. Немного, ещё совсем чуть-чуть. И это «чуть-чуть» так безумно приятно… Волна подступившего мощного оргазма мгновенно захлестнула их с головой. Оба шептали что-то. Не могли разобрать что. Шептали и прижимались друг к другу так, что почти не могли двигаться. Будто слышали хруст собственных рёбер. Антон не выдержал первый. Буквально сдулся, растекаясь бесформенной массой в крепких руках своего альфы. Арсений излился следом, прижимаясь к нему вплотную, горячо дыша ему в грудь. Внутри так мокро, так хорошо… Так, как давно уже не было… Устроился на плече омеги и даже не думал отстраняться, впрочем, как и он сам. И в этот момент он понял, что всё плохое осталось за пределами этой квартиры, за пределами семьи, в которой его ждали так долго…*****
Тёмка мчался по двору, придерживая за лямку свой маленький зелёный рюкзачок, озирался по сторонам, озадаченно хмурясь, и спрашивал: — Вы моего папу Арса не видели? Как вдруг повернулся и, заметив его, улыбнулся так, что сердце Арсения уже привычно защемило. Малыш бежал ему навстречу: шнурки развязаны, лицо красное от бега, футболка от пота прилипла к нежному тельцу, а в его глазах отражалась радость, чистая, невинная… Арсу это нравилось. Он был счастлив… Счастлив как никогда раньше… Он торопливо развёл руки в стороны. Раз — и Тёма уже в его крепких объятьях, словно в домике. Тепло, хорошо. Такой родной, до дрожи, его любимый сынишка, Тёмка. Пахнет спелыми яблоками и сладковатым потом. — Ты кушал яблоко? Где ты его взял? Поднял он мальчишку вверх над собой и улыбаясь, уткнулся носом в его оголённый животик, щекоча и обдавая тёплым дыханием. — Друг в садике поделился! Тёма извивался в руках Арса, звонко хохотал и тёрся ухом о его плечо. — Хороший у тебя друг! Смеясь, Арсений закружил его самолётиком.*****
Антон нежился в объятиях Арсения, поглаживая шрамы от порезов на его запястьях. — Никогда больше так не делай, — шептал он. Из небесно-синих глаз альфы скатились несколько слезинок. Ему впервые стало стыдно за свою безвольную слабость и за то, что он сотворил с собой. Стыдно за ржавые лезвия бритв. Стыдно за то, что когда-то он позволил себе упиваться одиночеством и собственным ничтожеством. За острый металл, бороздивший кожу запястий. Стало стыдно за некогда привлекательное желание умереть. И противно… — Ну, что ты, — мягко улыбнувшись, сказал Арс. — Теперь всё будет хорошо. Ты мне веришь? Антон молча поцеловал его, а потом грозно посмотрел на него своими зелёными глазами и серьёзно произнёс: — Пообещай мне. Тогда он дал слово не только Антону, но и себе, что такого больше никогда не повторится. Они стояли в обнимку ещё некоторое время, глядя в окно на стену проливного дождя и дымку сизого тумана, скрывающего ломаную линию массивных высоток вдалеке. Арс думал о том, что умирать слишком просто, когда нет ничего того, что было бы ему дорого. Но теперь у него были его родные парни, родные люди: Антоша и Тёма. Его семья. Его дом, полный любви и счастливого смеха. И поэтому в этот момент он себе сказал: «Я выбираю жизнь!»