***
Тусклый свет факела на частично заросшей мхом каменной стене незаметно потух под очередью капель, срывавшихся с сырого потолка точно в центр пламени, погрузив небольшой тюремный коридор с одиночной камерой во тьму. Стук крупиц просачивавшейся сквозь каменную кладку дождевой воды, тяжёлый воздух с удушающим запахом сырости, а вдобавок писк и хлюпанье лап нежеланных соседей – крыс – во время их перебежек по образовавшимися лужицам – всё это в совокупности начинало серьёзно давить на расшатанную психику торчавшего здесь уже невесть сколько недель и прикованного цепями к стене Предвестника. Тарталья, на котором смеха ради тюремный охранник не оставил ничего, кроме протёртых серых брюк, пытался дремать, прижавшись спиной к ледяной каменной стене, со слегка раздвинутыми, согнутыми в коленях ногами и заведёнными вверх руками, которым не давали опуститься короткие цепи. Пропуская вдохи из-за ноющей боли в груди и общего измождённого состояния в связи с, мягко говоря, не самыми комфортными условиями проживания, корчась от полнейшей немоты в руках и отсутствия сил, чтобы хоть как-то приподняться и облегчить свои страдания, он думал лишь об одном. Нет, сейчас его голову занимали далеко не мысли о побеге или казни в случае прибытия в Снежную – он с тяжёлым сердцем представлял полные осуждения глаза родных, в которые, как был убеждён, уже никогда не имел бы смелости взглянуть после всего произошедшего. Стискивая зубы и раздражённо жмурясь, сейчас он бы с удовольствием заорал в попытках хоть на время притупить тяжесть моральной и физической боли, давившей на его плечи, но вместо вопля из беспомощно приоткрытого рта доносился лишь хрип, сквозь который пробивался едва уловимый скулёж. И так проходил каждый томительный день его пребывания на самом дне тюремной крепости. «Что особенного?» – спросите вы. Действительно, ничего, если бы не факт существования особы, способной и, что главное, действительно желавшей в один день перевернуть жизнь Чайлда с ног на голову. Или наоборот..? Когда усталость взяла верх, погружённый в тяжёлые мысли парень всё-таки задремал, однако долгожданное подобие сна оказалось недолгим. Железная дверь где-то наверху медленно открылась с противным скрипом, заставив тусклые лучи света просочиться на стену у винтовой лестницы, ведущей от двери к расположенному ниже коридору с камерой, и распугав крыс, метнувшихся в разные стороны. Несколько грызунов шустро взобрались мокрыми от луж лапами по торсу на голову рыжеволосого, после чего, пихаясь, юрко исчезли в маленьком отверстии в стене, чем разбудили и не на шутку перепугали парня, устремившего мутный взгляд к источнику света. На стене появилась большая размытая тень, которая уже через несколько секунд исчезла из-за захлопнувшейся с тем же противным звуком двери под бренчание крутимых в руке ключей. Послышался стук каблуков медленно, но уверенно спускавшейся по винтовой лестнице в кромешной тьме особы. Не навернуться на этих узких ступенях с крутым подъёмом даже при должном освещении было уже успехом, но этот факт, похоже, нисколько не смущал даму, о личности которой Предвестник уже догадывался по специфичной атмосфере, мгновенно окутавшей тюремное помещение. Острые наконечники каблуков бились о каменную кладку всё громче, неспешно приближаясь к решётке под саркастичные аплодисменты их обладательницы. За считанные секунды стук стих, последний раз отдавшись эхом где-то рядом. Резкое чирканье спички о тёрку коробка заставило парня дёрнуться, пытаясь рассеянным взглядом найти во тьме вселявшую страх одним своим присутствием фигуру. До боли знакомое выражение лица мгновенно осветилось пламенем, а пронзающий взгляд остановился точно на представлявшем собой жалкое зрелище заключённом. Тарталья нервно сглотнул, после чего, злобно оскалившись, попытался приподняться на полусогнутых ногах, но безуспешно. В момент, когда он опустил голову, освещение в камере заметно потускнело – осталось лишь слабое свечение от огненной точки в зажжённой сигарете. Повисшая на несколько секунд тишина нарушилась лишь тихим выдохом дыма, после чего снова окутала помещение, приведя заключённого в недоумение. — У нас тут встреча клуба глухонемых? — в ответ на равнодушный, каким его представлял Чайлд, хриплый тон Предвестница лишь прислонилась плечом к решётке, приняв довольно вальяжную позу, и ухмыльнулась с сигаретой в зубах. Едва различая очертания чужого лица, но отчетливо заметив провокационный жест, парень раздражённо выдохнул. — Что, разница в семь рангов встала поперёк горла? Интересно, будь я ребёнком из Дома очага... Впрочем, хоть к детям ты по какой-то причине не относишься, как к мусору, уверен, между нами ничего бы не изменилось. Тишина снова окутала помещение. Арлекино молча смотрела в сторону Предвестника, выкуривая сигарету и ожидая продолжения, что расположило Чайлда возобновить монолог. — Побудь откровенной хоть раз в жизни, тебя послала Царица? Несмотря на мрак в помещении, было видно, как в ясный день, что дама намеревалась молчать, а болтовня парня с самим собой в некоторой степени забавляла её. Неожиданно глаза Тартальи расширились и он залился истерическим смехом, невольно заставив Арлекино, удивлённо приоткрывшую рот, выронить сигарету. — Или вы с Коломбиной неудачно сыграли в «правду или действие», ты пришла целоваться со мной, но не знаешь, с чего начать?! — хрипло проорал он сквозь слёзы, пытаясь успокоиться. — Пятьдесят... — задумчиво протянула она, поднимая окурок. — А-а..? — не успел тот ничего понять, как дверь в решётке резко пнули, едва не задев ей вжавшегося в стену Предвестника. После характерного звука в элегантных чёрных руках загорелась вторая по счёту спичка. Даму слова собеседника совсем не расположили, что было заметно по нескольким быстрым шагам в сторону заключённого и силе, с которой она ткнула в его голову окурок, покручивая из стороны в сторону и наслаждаясь скривившимся лицом, освещённым поднесённой спичкой. — Я курю в тишине, глупое создание — грубо отрезал низкий голос. — Чего?! Какие на хрен пять-... — Мог бы сказать «спасибо», что я немного облагородила твои хоромы. Может, хоть через стену табачного дыма дышать в этом смраде станет чуть легче, а в твоей дурной голове появятся проблески ума, — она несколько раз с силой ткнула окурком чужую голову в такт своим словам. — Смердить тут стало после твоего прихода. Такую гниль не скроешь ни под слоями одежды, ни под миленькой лыбой, ни даже под всей этой твоей... Утончённостью. От которой меня тошнит. — В монологе ты неплохо держался, но вот диалоги, скажу прямо, не твоё... Лучше не практикуй. Ах, я упустила, тошнит? Два пальца в рот, дорогой, и все твои проблемы тут же исчезнут. Ой... Надо же, а ручки-то не дотягиваются... — Арлекино многозначительно покрутила ключи в руке, удовлетворённо разглядывая озлобленный оскал на лице напротив. — Придётся совать что-нибудь другое... Думаю, тебе потребуется помощь. Ты ведь не настолько глуп, чтобы отказываться от неё? — не дожидаясь ответа, дама грубым движением открыла чужой рот, затолкнув на корень языка окурок. Рвотный рефлекс не заставил себя ждать и вместе с окурком изо рта Чайлда под кашель вылетели ошмётки желчи. Стоило Арлекино начать любоваться этим зрелищем, как спичка предательски погасла на самом интересном моменте под сорвавшейся с потолка дождевой каплей. Недовольно цокнув языком, она швырнула её остаток в лицо рыжеволосого, после чего сразу зажгла новую. — Мои проблемы исчезнут, когда ты сгинешь, — прорычал он, всё ещё кашляя от тёкшей вместе со слюной изо рта и скопившейся на стенках пищевода желчи. — «Сгинешь»? Дальновидно, удивил. Вообще-то по сценарию именно это я и должна сделать... Поверь, такого исхода хочешь не только ты, а, как всем известно, арлекины предназначены... угождать, — дама на мгновение задумчиво затихла, — угождать... публике. Мх, да-а... — она облокотилась на стену. — Только вот из тебя и крыс публика откровенно... омерзительная. — Заткнись, женщина! — неожиданно сорвалось с его уст и повлекло за собой совсем не свойственный Предвестнице смешок. — А ты мужчина что ли? — улыбка на лице сделала её голос совершенно другим, но ничуть не более приятным для Тартальи. — Говоря, что диалоги – не твоё, я разве позволяла затыкать мне рот? Посмотри на себя. После того позора, который ты сам обрушил на себя в Фонтейне, тебя могли бы казнить, отправить на пытки, сослать в любые адские условия, да даже приличия ради просто побить и отпустить! Но картина сложилась совершенно иная. Высунувшаяся из отверстия в стене крыса снова прыгнула на голову Чайлда, после чего унеслась прочь к другому концу комнаты. — Кажется, шерстяная «публика» тоже считает, что тебе пора бы закрыть свою па-... — тон Тартальи был далёк от того, который способствовал бы хоть малейшему снисхождению со стороны дамы, на что та перебила его. — Ах, кошмар, ты тоже это видишь..? — Арлекино нарочно выронила горевшую спичку на брюки Предвестника в область паха. — Что за-А-А-А-А-А-А-А-А-А-Аргх...кх... — удар каблуком пришёлся точно в очаг возгорания, на что заоравшему дурью Чайлду прилетело коленом в лицо. — Ой, и правда, что-то мужское в тебе есть... Хотя, наверное, о нём уже грамотнее говорить в прошедшем времени. Но не обольщайся, дорогой, один компонент всё равно не считался, — окинув взглядом повисшего на цепях парня, изо всех сил закусившего окровавленные губы, Арлекино мягко улыбнулась, что было понятно по вновь изменившемуся голосу. — Теперь-то ты готов к серьёзному разговору? Или повторим процедуру..? В снова окутавшей камеру кромешной тьме Тарталье оставалось лишь вслушиваться в каждый звук, чтобы хоть примерно представлять картину происходящего. Дама, предположительно, была всего в метре от него, что сильно напрягало. — Знаешь, что я делаю с детишками, которые сильно шалят или путаются под ногами? — Предвестница стянула с себя верхнюю одежду. Услышав протяжный звук трения ткани, Предвестник нервно сглотнул от моментально накатившего на больное сознание подобия развратных мыслей. — Ого, так сразу? Я всё слышу, Чайлд, — отметила она, швырнув фрак на пол и сев на него напротив заключённого, облокотившись на решётку. — Так вот... Я запираю их в подвале. Понимаешь ли, детки очень боятся темноты и одиночества... Что-то вроде твоих условий, да... — она отделяла каждую фразу многозначительными паузами. — Некоторым хватает всего часа, чтобы осознать свои ошибки и более не раздражать «Отца». А кому-то мало и суток... Такие крошки, а уже упрямые. М-да... Но детская психика всё равно рано или поздно берёт своё, — она затихла на полминуты, откинув голову на решётку, положив руки на согнутые в коленях и слегка раздвинутые ноги и наслаждаясь тишиной, изредка прерываемой стуком падающих с потолка капель о каменную кладку на полу. — Тебя просто запихнули сюда, как несмышлённое, назойливое дитя, что суёт нос не в своё дело, чтобы ты лишний раз не мельтешил перед глазами правительства Фонтейна, ведь всем известно, что в Снежной тебя ждёт только позорная смерть за твои вскрывшиеся грешки, на что ты ни за что не пошёл бы, будь у тебя вариант получше, к примеру, залечь здесь на дно. Ты должен быть благодарен месье Нёвиллету и Архонту справедливости, ведь они помогли тебе осуществить этот пункт твоего «гениального» плана. М-м... Действительно, «на дно». Чувствуешь? Эта камера расположена настолько глубоко, что здесь всё впитало в себя концентрированный запах канализации. Интересные условия... Но крысам не привыкать к каноничному месту их обитания, не правда ли? Так, о чём это я... — Надо же, стерва всея Снежной забыла свою речь, — не сдержался Чайлд. — Пришла, изувечила, разыгрываешь спектакль... У меня хотя бы нормальное имя есть, в отличие от некоторых здесь присутствующих... — Ах, да! — она воодушевленно поднялась, направившись к парню. — Вот ты мне и напомнил, — дама схватила его за лицо и повернула его к себе. — Можешь утешать себя как угодно, но, кажется, до тебя ещё не дошла одна простая истина. У тебя больше нет ни имени, ни родных, ни дома... ни чести, — замерев на несколько секунд, она приблизилась, сократив расстояние между лицами до нескольких сантиметров, и перешла на шёпот. — У тебя нет ни-че-го. Есть только я. — Да лучше уж сдохнуть, чем иметь те-... — Чайлд тут же отхватил сильную пощёчину от ледяной чёрной руки, по силе больше напомнившую размашистый удар кулаком, вследствие чего ушибся головой о холодную стену и закричал от внезапной судороги в шее, оказавшись не в силах даже пошевелить ей. — М-м... — Арлекино, равнодушно отдалившись, демонстративно отряхнула с одежды прах этого забытого цивилизацией места и направилась к выходу. — Странные дела... Чайлд что-то тихо прохрипел, чувствуя, что от дикой боли стало перехватывать дыхание. — У моих спиногрызов выступление, надо бы заглянуть к ним... — говорила она себе под нос. — Новобранцам по шапке дать... под их возгласы «наступите на меня». Что ещё, что ещё... Вытрясти с кого-нибудь пару десятков миллионов моры. Впрочем, ближайшие несколько дней обещают быть... — АРЛИ! — невольно прорычал тот, осознавая, что последняя надежда на спасение вот-вот ускользнёт. — Хм..? — дама остановилась перед лестницей, слегка повернув голову в сторону камеры. — Показалось. — С-СТОЙ! — Что-что? Мне послышалось или где-то заскулил щеночек? Кажется, Коломбина была права, мне надо хоть иногда спать... — ДА НЕ УХОДИ ЖЕ! — Пару-тройку миллионов с билетов, ещё десять с долгов мафии... Нет, пятнадцать. А там округлим, проценты за задержку, ну разве не красота? — продолжала она монолог, дразня Чайлда. — НУ ЧТО ТЕБЕ НАДО?! Я ВСЁ СДЕЛАЮ! — Предвестник ощущал, как начал опускаться в содержании своих фраз, пусть и сохраняя агрессивную манеру общения, но чувствовал, что это было единственным выходом не упустить надежду хоть немного облегчить свои страдания. «Что я несу?! С каких пор я вообще стал... тряпкой..? Я... Чёрт, может, она и права... Да ну нет, как она может быть права, это же абсурд!». Арлекино, остановившись, вышвырнула догоревшую спичку и зажгла новую, с важным видом снова направившись к камере. — А... Надо же, обозналась. Это какая-то дворовая псина. Тарталья корчился, не открывая глаз, и лишь скрипел зубами в ответ. — М-м... Странно, тут больше никого нет... Неужели мне придётся избавлять её от мучений? И чужие глаза от созерцания этого жалкого зрелища. Но кто вообще в здравом уме сунется сюда глазеть на... это? Остановившись перед Чайлдом и несколько секунд надменно разглядывая его, Арлекино с наигранным сочувствием присела, упершись коленями в пол. — Бедняжка, сам себя искалечил... — из уст дамы было крайне непривычно слышать подобный сердобольный тон, но Чайлд сейчас думал только о том, как бы избавиться от дикой боли в шее, не дававшей ему пошевелиться. Руки, которые ещё минуту назад грубо держали лицо парня, сейчас мягко обхватили его, нежно пройдясь большими пальцами по щекам. В одно мгновение хватка стала порядком сильнее. Осознав, что ему сейчас свернут шею, Тарталья замешкался, истерично забегав глазами по темноте. — Я ЖЕ СКАЗАЛ, СДЕЛАЮ ВСЁ, ЧТО НАДО! — М-м-м... Не сможешь, — холодно отрезала она, начиная проворачивать чужую шею. — А-А-А-А-А-А-А-А, ДА ТЫ ОХРЕНЕЛА, МАТЬ! СМОГУ! — Чайлд тут же получил звонкую пощёчину. — Мать действительно охренела, хоть в чём-то ты прав, — снова схватив чужое лицо, она провернула его шею почти до предельной отметки, вызвав в ней ещё более дикую боль. — ДА Я НЕ ЭТО ИМЕЛ ВВИДУ! — завопил он, задыхаясь. — Я... Я... АРЛИ, Н-... Н-НЕ... А-А-А-А-А-А-А-А! ДА-... ДА ИНАДЗУМСКИЕ ФЕЙЕРВЕРКИ МНЕ ВО ВСЕ ЩЕЛИ, СКАЖИ УЖЕ, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?! — М-м..? — дама внезапно остановилась, с интересом окинув взглядом Предвестника. — С желчью выблевал остатки гордости? Вот это мне подходит. Может, ещё один окурок в тебя запихать, чтоб наверняка? Арлекино, недолго думая, ловким движением избавила его от острой боли в шее, оставив от неё тупое «послевкусие» в ноющих мышцах. Через некоторое время почувствовав, что кандалы больше не сковывали его руки, Чайлд облегчённо съехал по стене, положив на ледяной пол гудевшие конечности. — За инадзумскими фейерверками я не поеду, и не мечтай. Есть идея получше. — А-а-а-ах... — За мной, — Арлекино, заведя руки за спину, неспешно направилась к выходу, напрочь забыв об испорченном фраке. — В гробу поваляешься, не заставляй меня ждать. Навернёшься хоть где-то – подожгу всю пачку сигарет и запихну в тебя. А с какой стороны – зависит от того, насколько громко ты позволишь себе завопить. — М-можно вопрос..? — Когда заслужишь. Тарталья учтиво замолк и пополз за Предвестницей, едва переставляя руки, и всё ещё не веря, что оказался на... свободе?***
Проследовав за дамой мимо покосившихся охранников и оказавшись снаружи крепости, Чайлд жадно вдохнул прохладный вечерний воздух с запахом озона, удивившись, что город уже не заливало дождём. — Ты вёл себя лучше, чем я предполагала. Так и быть, разрешаю два вопроса, — Арлекино поправила воротник на рубашке, смотря куда-то вдаль. — Какое снисхождение... Одного не понимаю: как меня выпустили отсюда? — Думала, ты отнесешься к выбору серьёзнее. С чего мне, по-твоему, искать двадцать миллионов моры для восполнения своего бюджета? — ЧТО?! — Это был второй вопрос. — Ты... Ты купила меня за ничтожные двадцать миллионов моры?! — Третий вопрос... В долги залезаешь. Такая себе практика, конечно. — Но... Но зачем ты вообще?! Я... Я не... — Чайлд, я устала считать. — Да плевал я на твои долги, заморочила мне голову! При чём здесь еще твои «пятьдесят»?! — Какой же ты дурак, — дама, зажмурившись, потерла виски, после чего в затылок Предвестника прилетел твёрдый предмет, по ощущениям схожий с рукоятью копья, заставив того, отключившись, свалиться на землю. — Леди Арлекино, чем могу служить? — ожидавший Предвестницу агент Фатуи во главе отряда из нескольких подчинённых учтиво поклонился. — Доставкой этой красавицы в оперу «Эпиклез», — дама слегка пнула валявшегося в ногах Тарталью. Агент тут же взвалил Чайлда на плечи, поймав недовольный взгляд Арлекино. — Аркадий, — она многозначительно потерла предплечья, не отрывая взгляд от парня. — Моя оплошность... — он в ту же секунду выронил рыжеволосого, кинувшись к одной из подчинённых, взял из её рук чёрный фрак и, встряхнув, с трепетом накинул на плечи моментально оттолкнувшей его Предвестницы, самостоятельно взявшейся за дело. — Тц, не поверю, что серых не осталось, — недовольно цокнула она, прикрыв глаза и поправляя воротник. — В чёрном Вы будете контрастировать со сценой и внимание всего зала будет приковано лишь к Вам, госпожа. — Да ты что? — она недоверчиво прошлась взглядом по своему наряду. — М-м... Пятна будут меньше заметны, — к концу фразы голос стал значительно тише, словно дама рассуждала сама с собой. — Что? — с недоумением переспросил агент, не расслышавший речи. — Прекрасный выбор, — послышалось уверенным и, как показалось парню, удовлетворённым тоном. — Э-э-это всё Машенька, — он замялся, отойдя в сторону и открыв Предвестнице обзор на совсем юную девушку в чёрно-пурпурной форме Фатуи. Почти сразу узнав в ней свою воспитанницу, подмигнув и мягко улыбнувшись, Арлекино достала из кармана брюк монету ценностью в три моры и кинула точно в её хрупкие руки, на что девушка, увидев номинал и столкнувшись взглядом с дамой, побагровела.***
— Леди Арлекино, Вы уверены, что мне стоит надевать это на господина Чайлда..? — Я не сомневаюсь в твоих способностях, — ответила она, задумчиво сдувая пылинки с ногтей. — Ну, дерзай, Аркаша. Я скоро вернусь – чтобы весь реквизит уже был на носителе, — через считанные секунды дамы и след простыл, а молодой агент остался в гримёрке один на один с морально непростым заданием. — Но я не это имел ввиду... — промычал он под нос, с недоумением рассматривая цепи в своих руках, лежащий на столе комплект из кипенно-белых брюк и рубашки, а вдобавок и тело лежавшего в кресле без сознания полураздетого Предвестника. «Почему она выбрала белое? Её настолько зацепили слова о контрасте или...» — О, Царица, помилуйте меня, грешного, — сняв маску, вытерев пот со лба, опустив глаза и стараясь лишний раз не поднимать их, агент стал облачать Тарталью в поразительной точности с заказом. Представляя, через какие муки совести проходил её подчинённый, связывая Предвестника, Арлекино направлялась за кулисы сцены, полная предвкушения событий ближайшего будущего. Распахнувшаяся дверь, ведущая от гримёрок к сцене, не на шутку перепугала готовившегося к представлению и подпрыгнувшего от страха Лини. — «О-отец»?! Вы не говорили, что вернётесь так рано... Прошу простить, мы бы подготовились к приёму, как следует. — Мой приезд не стоит лишнего шума. Пока что. Как обстановка? — Всё... Всё спокойно, своим чередом. — Значит, сразу перейдем к главному и пройдёмся по программе. — А! Та-а-ак, — Лини второпях вытащил из кармана скомканный лист бумаги, — первым номером мы с Лин-... — Нет-нет, давай сразу в конец. — Хорошо... — он стал судорожно искать конец списка, пока не обнаружил, что тот был оторван, и стал поспешно копаться в другом кармане. — Так... Финальным станет мой номер с исчезновением из подвешенного ящика. — Меняем, сделаешь в другой раз. — А? — увидев взгляд Арлекин, кричавший, что препираться сейчас самое неподходящее время, Лини смирился. — Д-да, хорошо, но... — Что перед ним? — Фокус со сл-... — Ладно, не важно. Время? — Э-э... Без пяти семь. — Я не спрашивала, который час. Дорогой, ты меня пугаешь. — А! Предположительно, если всё пойдёт по плану... — В смысле «если»? — Кхм, я имел ввиду... — не позволив договорить, Арлекино приложила тыльную сторону ладони к его лбу, недоверчиво сощурившись. — К восьми тридцати мы закончим. — Так бы сразу, разве я многого прошу? — мягко потрепав его волосы, дама отвернулась к двери. — Сколько билетов раскупили? — Все подчистую. Мы давно не давали представлений из-за плотного графика судебных процессов в последнее время... Хах, меня не покидает чувство, что сегодня в зале будут забиты не только сидячие места, но и проходы. — Идеально. А где Линетт? — Она... Должно быть, у себя. В начале я выступаю один. — Ты снова оставил её, — осуждающий тон прошёлся волной мурашек по спине парня. — Будешь так относиться к сестре – я заберу её к своим приближённым. Только тогда я буду уверена, что с ней всё в порядке. — Нет, не разлучайте нас, я-я слежу за ней! Чтобы она вовремя ложилась спать, не переедала сладостей и... — Лини, — с каждым словом речь Предвестницы принимала всё более устрашающий характер. — От тебя шума, как от мондштадтской распивочной по вечерам. Просто будь хорошим мальчиком и уведи Линетт из оперы перед финалом. — Что..? Я... — Это приказ. И я настоятельно рекомендую исполнить его, если не хочешь окончательно потерять моё доверие.***
— Аркаша, ты натурал, ты не мужеложник, ты натурал, тебе не нравятся непотребства, ты натурал, о Царица, ты натур-... — Я всегда знала, что у тебя талант! — воскликнула дама, оценивающе ходя вокруг Чайлда и обратившись к забившемуся в угол, обхватившему колени и бормотавшему себе под нос агенту. — Я НАТУРАЛ! — Да-да, умопомрачительно. Я слышала это уже раз двадцать. — ТО ЕСТЬ... НЕ-... Я-Я..! Я-... Н-НЕ ЭТО ХОТЕЛ СКАЗАТЬ! — Работа отменная, жалование на этот месяц считай повышенным. Кажется, тебе нужно прогуляться. Не уходи далеко, ты мне ещё понадобишься. — А..? Д-ДА, П-ПРЕМНОГО БЛАГОДАРЕН!— парень впопыхах кинулся к двери и уже через несколько секунд нёсся по коридору, громко бормоча, что осквернил Предвестника. Прогулявшись по гримёрке со сложенными на груди руками, дама отдёрнула рукав фрака и взглянула на часы. — Ну, чем займёмся? У нас с тобой ещё полчаса, — вздохнув и метнув взгляд в сторону сидевшего без сознания Чайлда, дама рухнула на стул, вальяжно закинув ногу на ногу и откинувшись на спинке. По старой привычке, словно заученным движением потянувшись к нижнему ящику в столе, она достала бутылку с дорогим фонтейнским алкоголем. Покрутив её в руках, Арлекино вспомнила, как давно не была на сцене, и что каждый раз перед выступлением немного выпивала для храбрости. Отметив, что бутылка уже была вскрыта, но не придав этому значения, она уверенно сделала несколько глотков, но уже через считанные минуты осознала, что храбростью и не пахло, а голову стали посещать довольно странные идеи, ранее не имевшие дерзновение прокрасться в столь непреклонное сознание. Переводя взгляд то на бутылку, то на Тарталью, Предвестница ещё несколько минут пыталась собрать разбежавшиеся мысли в кучу. Нервно постукивая ногтями по лакированной поверхности стола, Арлекино начала сомневаться в правильности своего решения. «И зачем я развела этот цирк, когда можно покончить со всем здесь и сейчас. Но фи, он же... Хотя...» Не особо стремясь контролировать свои действия, дама направилась к Чайлду. Намереваясь совершить задуманное, она уперлась рукой в кресло, нависла над бессознательным телом и постепенно приблизилась к его лицу. «О, Царица, что я...» Арлекино около минуты гуляла рассеянным взглядом по Предвестнику, пытаясь решиться на задуманное. Внезапно в дверь гримёрки влетел обеспокоенный Лини. — «Отец», у нас-... — БРЫСЬ ОТСЮДА! — среагировала та, замахнувшись в моментально закрывшуюся дверь. — У нас небольшая заминка! — раздалось приглушённым голосом из коридора. — И что это значит?! — У Вас осталось от силы минуты три, пока у Линетт берут автографы. Вся сцена забита. — Ну так разгони их по местам! Появление нежеланного гостя значительно отрезвило мутную голову и напрочь выбило из неё намерения совершить то, что навсегда растоптало бы гордость Предвестницы. Увидев, что после инцидента Тарталья очнулся и сейчас сверлил даму рассеянным взглядом, она окончательно вернула былое самообладание. — Так, быстро, у нас есть три минуты, у тебя – три секунды, вопрос философский: быть или не быть? — параллельно словам, Арлекин щёлкала пальцами перед чужим лицом с разных сторон. — Ты чё меня крестишь... — Тут даже матушка-Царица уже не поможет, — потянув за цепь и едва не свалив Чайлда на пол, она потащила его в коридор. — Арли, ты че-... — договорить едва пришедшему в себя Тарталье не дал вставленный в рот кляп. — Для отработки тебе рот не понадобится. Аркадий! А... Давно ты..? А ну вставай! — Предвестница слегка пнула подпиравшего стену агента в бок, отчего тот пришёл в себя. — Тащи этого хлюпика к сцене. — Но... Н-но... Но я... — Хочешь оказаться на его месте..? — холодный тон Арлекин заставил слугу взять себя в руки. Пойдя первой, пока агент тащил Тарталью позади, она столкнулась с девушкой, направлявшейся к сцене с другого входа. — Надо же. Думала, найдёшь дела поважнее. Всё, как договаривались? — начала дама, поднимаясь по лестнице. — Пятьдесят и ни разом больше, Ваше благородие, — игриво сверкнув алыми глазами, девушка в чёрном вычурно поклонилась. — Прекрати. Просто выполни свою часть. — Награда, полагаю, будет равноценной? — Мы заранее всё обговорили. — Ты же знаешь, что я о премии за идеально выполненную часть, — протянула девушка, облокотившись на реквизит и удовлетворённо разглядывая свой облик в зеркале. — Получишь столько, что даже не задумаешься о ней. И да, не вздумай паясничать на сцене, я тебя не для этого пригласила. — Почему-то именно меня... — хитро улыбнувшись, поднявшаяся вслед по лестнице девушка подошла ближе, задумчиво проведя пальцем по фраку Арлекино. — Может, потому что ты единственный профессионал, которому я могу довериться? — ещё недавно уверенный голос отчего-то нервно дрогнул. — Твоя ложь – услада для моих ушей, — покосившись на сцену и переведя взгляд на агента, дотащившего Чайлда до сцены, красноглазая усмехнулась. — Долго ещё будем стоять? — Дамы вперёд. — Чт-... — не успела девушка договорить, как Арлекин вытолкнула её в сторону сцены. Машинально ухватившись в падении за свисавший с потолка канат, она задернула занавес. — Где Ваш профессионализм, коллега? Вы, верно, не читали сценарий? — девушка, вставая с пола, покачала головой и жестом указала Арлекино выйти первой, а сама полезла вверх по лестнице, ведущей к затемнённому уровню над сценой. Пройдя к середине и указав агенту притащить Тарталью, вслушиваясь в шум зала, с которым их разделяла лишь плотная шторная ткань, дама примотала его к стулу. В самый неподходящий момент Лини пронёсся мимо закулисья и, встретившись непонимающим взглядом с Арлекино, её слугой и объектом их деятельности, протолкнул Линетт в запасной выход, не позволив ей увидеть столь странную картину. Со временем крик в зале сменился тихим гулом. Зрители перешёптывались, не понимая, что сейчас будет, и куда с такой спешкой убежали главные фокусники, но никто не собирался вставать с мест. — Рубильник, занавес и жди на лестнице, — шёпотом скомандовала Предвестница поспешившему выполнить её приказ агенту. В зале резко погас свет. Под раздвигающиеся шторы мощные прожекторы осветили сцену, посреди которой сидел измождённый и привязанный к стулу Чайлд с кляпом во рту, а за ним спиной к публике стояла Арлекино. — Судебные заседания, смертельные дуэли, нелепые фокусы... — дама развернулась к залу, — чего только не повидала эта сцена. Должна отметить, вы – невероятные счастливчики. Уверяю, сегодняшнее зрелище ни один из вас не забудет до конца своих дней, — вскинув руки к публике и расплывшись в удовлетворённой ухмылке, она принялась медленно расхаживать вокруг стула под аплодисменты зала. — Да-а... Именно так я и думала. Однако ж, варианты, как удивить вас, зрителей, в долгожданном финале... исчерпаны, — заметив недоумение публики, Арлекино продолжила. — Признаюсь, у меня нет единого сценария. Потому сейчас вы имеете уникальную возможность выбора. Чего вы желаете больше, почтенные? Представления... или суда? Но чему мне ограничивать вас в выборе? Сегодня вы получите и то, и то. Под аплодисменты и восторженные выкрики зала поправив фрак и приподняв брови, Арлекин уперлась одной рукой в спинку стула, нависнув над Предвестником. — Итак, подсудимый Тарталья, верно, сам ещё не в курсе истинной причины своего нахождения на этом месте, так позвольте ж ему напомнить, а вас ввести в курс дела... — дама перевела осуждающий взгляд на Чайлда. — Пятьдесят... Чёртовых пятьдесят слов вырвались из твоего гнилого рта, пока я наслаждалась прекраснейшей находкой человечества под названием «табак». Которой балуюсь в исключительной тишине, никогда не изменяя своему принципу. И этот гражданин, — Арлекин снова возвысила голос, обратившись к залу, — посмел пойти против него! Вы только посмотрите! Я приезжаю из далёкой Снежной, чтобы выкупить Предвестника, осуждённого незаконно по правилам его родного региона, да и в конце концов избавить от плачевной участи догнивать на самом дне тюремной крепости, а в ответ получаю ЭТО! Такова твоя благодарность за то, что тебе буквально подарили свободу?! Возмутительно. Из зала в ответ стали доноситься гневные комментарии зрителей: — Возмутительно! — Да как Вы посмели осквернить благие намерения леди Арлекино?! — Мы верили Вам! — Я был за Вас на заседании, господин Тарталья, но, похоже, очень зря! — Значит, ТАКОМУ учат детей в превознесённой Снежной? Неуважению к соратникам?! — Посягнуть на честь Предвестника, так ещё и дамы! — Непростительная дерзость! — ЗА ТАБАК СТРЕЛЯТЬ В УПОР! — Совсем страх потерял, вы только посмотрите на это отродье! — Наказать по всей строгости страны справедливости! Усмехнувшись, наслаждённая реакцией продолжавшей гневаться публики Арлекин снова облокотилась на стул. — Так что же... Теперь, видя всю картину, Вы признаёте вину, подсудимый..? Чайлд лишь что-то промычал в ответ, растерянно глядя на Предвестницу. Отстранившись, Арлекино обратилась к зрителям. — Вы посмотрите! Посмотрите на него! Вы слышали это?! Какая наглость... ПРОСТО НЕВИДАННАЯ НАГЛОСТЬ! — активно жестикулируя, дама окончательно вошла в роль. — Что уж тут ещё думать?! Во имя Архонта справедливости скажите сами, казнить или помиловать?! — Казнить! — КАЗНИТЬ! — Отрубите ему голову! — Кто вообще посмеет заикнуться, что за такое можно миловать?! — СЖЕЧЬ ПОДЛЕЦА! — ДА НА КОЛ ЕГО ПОСАДИТЬ! — Ха, дай вам волю, вы ради зрелища и своего Архонта не погнушаетесь предать смерти, — перебила Арлекин. — Тише-тише, уважаемые, ещё не всё. Наблюдая, как разгорячённый зал уже с большим трудом погрузился в подобие тишины, дама собиралась с мыслями. — Виновник здесь, приговор вынесен... А палача-то нет, — снова включив актрису, Предвестница пнула стул с Чайлдом, заставив его завалиться и сев на боковую часть, задумчиво подперев голову рукой. — Что прикажете делать?! — Быть может, прибегнуть к помощи судебных дуэлянтов? — предложил сидевший в первом ряду Нёвиллет. Метнув взгляд в его сторону и ненароком заметив сидевшую возле судьи фигуру, Арлекино досадно вскинула брови, осознав, что именно эту особу она меньше всего хотела видеть на своём выступлении. Заметивший странный жест Нёвиллет вопросительно посмотрел на Предвестницу. — Месье, разумно ли тревожить госслужащих ради ничтожества, по цене не превышающего и волоса с их головы? — сделав вид, что реакция на нежеланного зрителя была обращена к судье, Арлекино собрала все силы, чтобы сконцентрироваться. — Хм... Мне нравится Ваш ход мыслей, — Нёвиллет одобряющим жестом намекнул даме на продолжение. — Однако ж вопрос остаётся открытым... — подхватила она, — где взять палача? Неужто он с небес свалится? В этот же момент соскочив с края неосвещённого уровня, на сцену с грохотом приземлилась чёрная фигура, заставившая публику ахнуть и застыть от шока. Казалось, от одного её вида напрягся даже Нёвиллет, лишь понаслышке знавший о представшей перед залом личности. Встав с колена и подняв пронзающий алый взгляд на публику, особа одним движением сдёрнула с себя плащ и во свете прожекторов на её чёрной форме заблестели десятки сюрикенов и прочих видов метательного оружия, прикреплённых к одежде и аккуратно висевших рядами. — О, Царица... — Арлекино наигранно приложила ладонь к губам. — За какие же грехи сама Селестия послала одного из своих представителей вершить твою кончину, Чайлд? Может, поделишься с нами, раз уж выдалась свободная минутка? Ах, да... Ты сегодня неразговорчив. Полагаю, — переглянувшись с красноглазой, Арлекино обратилась к залу, — медлить уже бессмысленно? Одобрительные и ещё более громкие, чем ранее, выкрики зрителей стали финальной точкой в приговоре. — Какая кровожадность. Ах, не томите ж, ублажите почтенную публику... — Арлекино прошлась ледяными пальцами по плечу «палача», приложив тыльную сторону ладони другой руки ко лбу и прикрыв глаза, словно прочувствовав всю горечь происходящего, и отошла к краю сцены. Резким движением особа в чёрном вернула стул с нервно трясущимся Предвестником в прежнее положение. Достав из кармана чёрную повязку, девушка показала её на вытянутой руке перед публикой. Завязав ей свои глаза и встав на переднем краю сцены, оставив Чайлда позади, она вынула из крепления сюрикен. Застыв на несколько секунд и погрузив весь зал в напряжённую тишину, она резким движением с разворота метнула оружие, срезавшее торчавшие над головой Тартальи куски рыжих прядей и вонзившееся в заднюю стену. — Один. Слышать этот рассекающий воздух звук, конечно, отрадно, но чего-то не хватает... Не соизволите помочь мне в счёте? — улыбнувшись сквозь зубы, девушка привычным публике жестом вскинула руки к залу. Услышав осмелевшие одобрительные возгласы и требующий продолжения свист, она метнула следующий сюрикен, прошедший в миллиметрах от лица Чайлда. — Тц, просила же считать, а не орать! Снова метнув оружие, девушка оставила на шее Предвестника царапину. — Во-о-от, видели?! Считаем! Раз, два, сколько там уже?! На десятый раз девушке наскучила её деятельность. Встав посередине и недовольно фыркнув, она снова обратилась к залу: — Фи, какие вы скучные. Где овации, где свист?! Где бранные комментарии, в конце концов?! Я ж так и уйти могу! Публике явно понравилось, как «палач» придавал делу более интересный и живой оборот, притом не спешив убивать Чайлда, потому со стороны зала тотчас послышались выкрики, аплодисменты и прочие реакции, добавлявшие остроты «казни», под которые особа в чёрном стала резче перемещаться по сцене, разнообразив углы и точки, с которых мимо Предвестника в считанных миллиметрах или едва задевая проносилось метательное оружие. — Сколько-сколько там? Что-то вы стали тише. — Тридцать два! — хором послышалось из зала. Когда счет стал близиться к заветному «пятьдесят», она отошла к задней стене, взяла в обе руки оставшиеся единицы метательного оружия, с разбега запрыгнула на спинку стула и, оказавшись над упавшим под её весом предметом декора с привязанным к нему Чайлдом, метнула в него все, что было в руках. Чудом не задев Предвестника, она приземлилась на пространство перед сценой прямо перед вжавшимся в кресло Нёвиллетом. Шаг был рискованным, на кону стояла крупная сделка с Арлекино, строго наказавшей не убивать Тарталью, но вычурная особа, коей было присуще клишированное селестийское самолюбие, всё же идеально выполнила свою часть, потому с гордостью поднялась перед публикой, запрокинув голову, сорвала с глаз повязку и вскинула руки к зрителям. Уже через мгновение в зале повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь знакомым стуком заострённых каблуков на сцене. — Пятидесятый – коронный... Пятьдесят первый – похоронный. С этими словами достав из-за спины заряженный револьвер, Арлекино прострелила Чайлду голову. Замерев от неожиданности и пытаясь осознать, что произошло, зал молчал. Через некоторое время с задних рядов послышались неуверенные аплодисменты. — Правосудие свершилось! — обратился к публике вставший с кресла и повернувшийся к залу Нёвиллет. — Берём автографы, я не кусаюсь! — моментально подхватила особа в чёрном, стоя перед первым рядом сидений и пытаясь рассеять напряжённую атмосферу в зале. К девушке тут же кинулись несколько детей. — Тётенька, а Вы правда из Селестии?! — А как Вы с потолка упали?! — Тихо-тихо, малышня, у меня аллергия на детей... — А сколько Вам лет? — Много, да что вы на меня-... — А можно ножички потрогать? — Что?! Нет! — А почему у вас такие красные глаза, Вы что, мало спите? — Я не даю интервью! — отмахиваясь от детей, девушка унеслась вверх по лестнице к главному входу. — Арли, мать твою, требую оплату в двойном размере за моральный ущерб! Чёрт меня дёрнул тебя послушать, я из Селестии больше ни ногой! Тем временем под задвигающийся занавес Предвестница не обращала внимания ни на публику, ни на изрядно нашумевшую знакомую, ни на агента, стоявшего рядом и впопыхах распутывающего тело, ни на бездыханного Чайлда с пулей в виске – её потерянный взгляд был прикован лишь к сидевшей в первом ряду и безмятежно кокетничавшей с Нёвиллетом Коломбине. Как только плотные шторы задёрнулись перед самым лицом Арлекино, она велела агенту оттащить тело Чайлда в гримёрную, а сама, немного помедлив и кинув недоверчивый взгляд на воткнутый в пол нож, осторожно выдернула его за рукоять, огляделась, спрятала в карман и направилась вслед за своим слугой, изредка оглядываясь на залитый кровью и пробитый метательным оружием пол.***
— Ох, Арли, ты всё-таки убила его, — вошедшая в гримёрку Коломбина, невероятно довольная устроенным зрелищем и даже не пытавшаяся, приличия ради, изобразить в своём голосе нотки сочувствия, застала Арлекино сверлящей пустым взглядом труп Чайлда. — Бутылка была вскрыта. Что ты мне подмешала? — Хи-хи, разве это важно? — она присела рядом с облокотившейся на стол Четвёртой Предвестницей. — Подумать только, убить несчастного Тортика на глазах у всего зала... Знала, что ты отчаянная, но не настолько же. — Всё благодаря тебе, — было тяжело назвать тон Арлекин таким же удовлетворённым, из-за чего, уловив еле сдерживаемую агрессию в чужих словах, Коломбина подсела ближе, подперев руками подбородок и довольно ухмыльнувшись. — Ну-ка, ну-ка, просвети меня... А... Ах, Арли, неужели ты всё-таки не увильнула от нашей игры? — последние слова девушка едва не пропела, безмятежно потянувшись на стуле. — Ну конечно... Гениально! С трупом же легче целоваться, да и репутация не так сильно пошатнётся, верно, дорогая? — Какая проницательность. — Ага... Так... Дай-ка вспомнить... — Коломбина задумчиво приложила палец к губе. — В прошлый раз мы играли втроём с твоей... А, ой, такое нельзя вспоминать. Впрочем, есть в этом и доля пользы, теперь ты научена горьким опытом своей мондштадтской сестрёнки, что хиличурчики – не лучшие партнёры для занятия непотребствами... — Заткнись! — резко встав, проорала Арлекин, явно не разделявшая с Коломбиной такую же радость от воспоминаний. — Да, ты права, сейчас не об этом. Раз у нас с тобой уже завелась некая традиция убивать Предвестников, в следующий раз я заставлю тебя сосаться с... — А с чего ты взяла, что я проиграю? — Пф, пупсик, ты всегда проигрываешь. К тому же, это отличный план, как избавиться от противных и бесполезных Предвестников! Кстати, советую начать думать, что ты скажешь семье Тортика, когда они... — взор Коломбины упал сначала на полный ярости взгляд Арлекино, а затем и на медленно вытащенный из кармана нож. — Кстати, солнце, красивый ножичек. Подарок той миленькой селестийской гражданочки? Стой-стой, нормально же играли, положи его...