Они такие одинаковые, но одновременно разные.
Лини тянет к нему словно огромным магнитом. Каждое расставание он мечтает лишь о наступлении следующего дня, чтобы вновь побыть вместе с ним и показать старый, но любимый ими трюк с исчезновением радужной розы. Итэр продолжает мило удивляться этому каждый раз, даже не пытаясь раскрыть секрет. Просит лишь снова показать его. Лини не может отказать. — Радужная роза символизирует пылкость и счастье встречи. Каждый раз повторяет Лини, когда Итэр вновь касается светло-розовых лепестков тонкими пальцами, заключёнными в чёрную перчатку. В этот момент сердце замирает, а кончики пальцев пульсируют. Этими нежными касаниями к цветку, Итэр будто гладит глубокие раны его души, что медленно начинают затягиваться под ним. Тепло, щекотно, трепетно. Его отсутствие — нечто жуткое. Внутри всё горит, тело ломит до изнеможения, а в груди что-то больно распускается, сжимая грудную клетку, отчего становится невозможно дышать. Сердце колотится с бешеной скоростью, вызывая ещё больше боли. Лини сжимает жабо от рубашки, пачкая белоснежную ткань кровью, смотрит в зеркало по-настоящему напугано, когда изо рта вылетает несколько тёмно-синих лепестков от лампового колокольчика. «— Ламповый колокольчик имеет значение «разлука. Ты специально выбрал этот цветок?» Давние слова Шарлотты, засевшие в голове, звучат настолько чётко, будто она прямо сейчас стоит позади него, ещё больше нагнетая на возникшую ситуацию. Лини сгибается в три погибели, пока из глаз выпадает несколько стеклянных слезинок, смешиваясь на полу с кровью и тёмными лепестками. Они идут из самой глубины души, из кровоточащих ран, что казались затягивающимися всего недавно. Или он смог соврать даже самому себе? Каждое его слово — ложь. Он врёт так часто, что сам начинает верить в сказанное. Вся его жизнь — иллюзия, которую он создал вокруг себя. Где настоящий он среди этой сансары? Лини цепляется пальцами за деревянный пол карябая злосчастную поверхность, склоняясь, всё никак не в силах привести дыхание в норму. Ему холодно, больно, жутко. Он готов хоть сейчас рвануть к путешественнику и высказать всё. Рассказать о своих накопившихся чувствах, эмоциях, что он ощущает при одном упоминании его имени. Но есть ли в этом хоть какой-то смысл? У Итэра целая очередь из поклонников, жаждущих его внимания, а он стоит в самом её конце и медленно умирает. Ему совсем нетрудно вновь показать их любимый фокус с радужной розой и невзначай произнести: «Знаешь, Итэр, я влюблён в тебя с нашей первой встречи», — оценит ли он это? Нет, точно нет. Итэр всё также не доверял ему после раскрытия одной из его тайн, что ужасно пошатнуло хрупкое, образовавшиеся между ними, доверие. Как бы Лини ни пытался подлатать его, Итэр шёл дальше по этому стеклянному мосту.Единственный вариант — продолжать давать корням расти.
Эта медленно протекающая болезнь сводила с ума, уже не вызывая у Лини горечи и слёз. Он всё выплакал, пока свыкался с этим треклятым заболеванием. Более ничего не важно. Когда он уйдёт, единственное, что от него останется — несколько бутонов от ламповых колокольчиков. Лини — настоящий лжец, заслуживший для себя именно такой мучительной смерти. Любое другое наказание было бы слишком простым. Человек, которому он никогда не врал была Линетт, но эта ситуация была настоящим эндшпилем для него, и теперь его родная сестра узнает причину лишь в конце пути. Остаётся совсем мало времени. Выступления в оперном театре прекратились со временем, когда Лини начал слишком часто терять сознание прямо на сцене перед полным залом. Он слышал, как люди пускали различные слухи о его самочувствии, но ни один из них не был настоящим или хотя бы даже близким к истине. Ханахаки — самая абсурдная болезнь, истории о которой практически всегда кончались с ноткой драмы и соединением влюблённых душ. Но никто и никогда не говорил о том, что чувствует человек, чувства которого никогда не будут приняты. Никто никогда не обсуждал её отвратительные последствия, где каждый день, выживший человек будет вспоминать об этих несчастных днях. — Мы стали реже видеться, Лини. Голос Итэра мягкий и воздушный словно вата, приятно обволакивающий уши, даже на мгновение дающий забыть о прорастающих в лёгких колокольчиках. Хочется слышать всегда, как он чётко и с нежностью произносит его имя. Как смотрит прямо в глаза с испугом и желанием что-то предпринять. На лице Лини будто кровью писано — он нездоров. Ему нужна помощь. Твоя помощь, Итэр. Но он об этом не оповестит, а вновь посмеётся и расскажет забавную историю про сломанный из-за Линетт пылесос. Путешественник купится, сразу забудет и тихо посмеётся, ведь Лини — всецело лжец. Он улыбнётся, что снова соврал, аккуратно возьмёт его за руку, но Итэр мягко оттолкнёт. Конечно, ведь чувства не взаимны. Его любовь — его погибель. Не существует лекарств, способных сократить сроки, дабы провести ещё немного времени с любимым, поэтому Лини вновь возьмёт себя в руки и заставит Итэра смотреть на себя. Нет, он не расскажет ему о чувствах прямо, он просто совершит последнюю и глобальную ошибку, медленно накрыв пухлые розовые губы своими, что побледнели вместе с его кожей. Но на этот раз Итэр не отталкивает, позволяя человеку, которого он не любит, целовать. Поцелуй неловкий, трепетный, но в нём по-настоящему прослеживается вся скопившаяся со временем любовь и желание. Лини никогда ни с кем не целовался, поэтому этот момент теперь самый важный на его памяти. Губы Итэра сладкие, напоминающие мёд вперемешку с клубникой, они такие же приятные и мягкие, как все слова вылетающие с них. Губы Лини терпкие и горькие, словно лепестки цветов, совсем не напоминающие все его сладкие речи, ведь они никогда не были насыщенны правдой. Первым разрывает поцелуй Итэр, взволнованно пялясь прямо в глаза напротив, что некогда были такими яркими, блестящими, словно фальшивые звёзды на небосводе Тейвата. Путешественник смакует вкус чужих губ у себя во рту, ощущая металлический привкус, и уже тут начинает подозревать неладное. — Я прикусил щеку. И снова он соврёт, широко улыбнётся, надев пожизненную маску жизнерадостного фокусника. Грудь больно сдавливает, гортань горит так, будто внутри неё скребётся несколько сотен кошек своими коготками. Но Лини мастер, кудесник, что продолжает терпеть и не показывать. Цветы норовят вырваться наружу, если он вновь скажет что-то. В таком случае, он просто умрёт на месте, если Итэр догадается обо всём. — Отойду. Шепчет куда-то в пустоту, покидая общество своего палача лишь на мгновение. Всё для того, чтобы откашляться. Лепестков почти не осталось, вместо них целые бутоны ламповых колокольчиков. Время совсем на исходе. Даже поцелуй не смог облегчить страдания, причиняемые от цветов. Он заслужил — это его судьба и её не переписать. Ложь никогда не доводит до хорошего конца. Ложь — самый тяжкий грех, что можно нести на своих плечах до конца жизни и сожалеть, что не рассказал об этом. Вся правда всегда выходит наружу, но только тогда, когда человек не умеет врать. Лини же отлично справлялся с этим и до сих пор справляется. Но может быть пора раскрыть все карты на этом столе? Или хотя бы одну, ведь дальше уже неважно, дальше пустота. Неизвестность, пугающая до того, что волосы на руках встают дыбом. Но не у Лини. — В конце концов, Лини, разве маги-иллюзионисты не эксперты в похищении сердец? Смех Итэра чистый и искренний, без намёка на сарказм и издевательство. Но из-за этого, весь внутренний мир Лини переворачивается с ног на голову. Сердце пропускает удар, даже дышать становится легче. Эта безобидная шутка, рождающая в нём целое дерево доверия, рушится так же быстро, как домино, дополнительно разбиваясь в мелкие осколки, оставляя новые глубокие раны на его душе. — Жаль только, что красть нечего, ведь до тебя это уже сделали. Горько, тяжело, обидно, больно. Весь спектр эмоций приобретает тёмно-синие цвета, символизирующие грусть и отчаяние. Хочется кричать, рвать и рыдать, ведь его же любовь — его добивает, даже не подозревая. Конечно, влюбляться до безумия в человека, прошедшего половину своего пути — самая отвратительная и глупейшая затея. Он правда надеялся на счастливый исход как во всех сказках? Нет, эта болезнь не будет щадить человека, что всю жизнь грешил. Ещё его рождение предвещало о том, что никогда жизнь не будет сладкой. Но Лини снова улыбнётся, смахнёт невидимые пылинки с плеча и молча кивнёт. Он обещал себе, что будет врать до самого конца, ведь такова его натура, — и он врёт. Нагло лжёт в лицо, наплевав на то, что его предстоящая ночь будет последней в его жизни. Завтра утром его найдут мёртвым, лежащим на полу среди ламповых колокольчиков, символизирующих разлуку… и точно уже не воссоединение.