Незабудки

Небо затянуло тучами – такими темными и страшными, что казалось, из них сейчас грянет такое… Такое… Воображения не хватало, чтобы представить. И, отзываясь на настроение неба, ярился океан. Волны, такие же темные и высокие, как скалы, вздымались почти до небес, так и норовя ухватить за лапу или достать крыло. В морду бил шквалистый ветер, и все-таки Гилтиас не поворачивал назад. Твердыня Огня терялась на горизонте, но он знал, чувствовал, что родной остров рядом. Впрочем, ему нужно было не совсем туда. Золотой дракон заложил крутой вираж, сворачивая к небольшой группе скальных островов. Пролетел под изящной природной аркой. Океан внизу кипел и бурлил, разбрызгивая клочья пены, вгрызался в древние седые камни. Одинокая высокая скала, тонкая, как маяк, казалась такой хрупкой перед мощью вод. И все же она стояла. Гилтиас осторожно подлетел к неширокой площадке на самой вершине, и ветер, как по команде, стих, усмиренный древним заклинанием, лежавшим на этом месте. Дракон сложил крылья, и приземлился на скалу уже эльфом, опустившись на колени и уперевшись в землю ладонями. Постоял так немного, восстанавливая дыхание, изрядно сбитое борьбой с яростью стихии. Потом медленно выпрямился и осмотрелся. Здесь совершенно ничего не изменилось. Небольшая, квадратная площадка, поросшая редкой жесткой травой, круто обрывалась со всех сторон. Внизу, на огромной глубине, шумели волны. Заклинание приглушало их грохот, и он доносился равномерным, но неотступным рокотом. Гилтиас улыбнулся уголком рта, припомнив, как прекрасно здесь в ясный день, когда кажется, что нет больше ничего. Только ты и небо. И шум океана. У самого края обрыва возвышался неровный камень с одиноким, ровным, как полка, выступом. Чувствуя, как гулко колотится в груди сердце, Гилтиас подошел ближе. Коснулся кончиками пальцев прохладного шершавого бока валуна. Провел по глубоким, четким, словно только что выбитым линиям рун, складывающимся в короткое имя. −Здравствуй, Скай. – тихо поздоровался Гилтиас, вытаскивая из поясной сумки защищенный заклинанием венок из мелких небесно-голубых цветов. Незабудки, чистые и свежие, будто только что сорванные, легли на каменный выступ, рядом с другим таким же венком, только сухим и выцветшим. Гилтиас взял его в руки, подбросил и коротко дунул. Узкий язык пламени превратил засохшие цветы в пепел. Дракон наклонил голову, и волосы привычно свалились на лицо, отсекая от остального мира. Где-то недалеко загрохотал гром. Мелькнул белый отблеск молнии. Гилтиас стоял неподвижно, чувствуя, как по голове, плечам, спине барабанит начавшийся дождь, для которого заклинание не было преградой. Дезмонд, помнится, вытаращил глаза и едва не покрутил пальцем у виска, когда Гилтиас сказал, что хочет похоронить Ская. Попытался разразиться какой-то тирадой, но наткнулся на зверский взгляд принцессы и притих. Алатиэль крепко сжала ладонь Гилтиаса и осторожно поцеловала в щеку, совсем рядом с подживающими ранами от когтей. Гилтиас благодарно обнял принцессу и пробормотал, то ли извиняясь, то ли пытаясь объяснить: −Он был моим другом. −Я понимаю. – шепнула в ответ Алатиэль. Хоронить предателя в Твердыне Огня Гилтиасу никто бы не позволил, но эта скала… Она некогда была только их. Юного по-детски неловкого, но живого и увлекающегося золотого драконенка и его старшего друга из племени синих драконов. Когда-то очень давно, когда над Ксентароном еще светило солнце. Когда Скай весело щурил синие глаза и ласково трепал Гила по непослушным волосам, между маленькими, еще не острыми рожками. Когда Гилтиас был уверен, что друг придет на помощь в любой беде. Когда эти беды были не серьезнее нагоняя от Старейшины, да шторма, в который не полетаешь, а сидеть в пещере невыносимо скучно. Гилтиас поднял голову и тряхнул волосами, вырывая себя из воспоминаний. Шрамы на лице, давно превратившиеся в едва заметные светлые полосы, пекло призрачными отголосками боли. Гилтиас провел по ним пальцами, поправил зачарованный венок и медленно проговорил, слизывая с губ дождевые капли: −Я надеюсь, однажды мы с тобой встретимся, друг. И сможем поговорить. У нас будет на это достаточно времени. Камень не ответил. Капли дождя стекали по его глади, будто слезы. Гилтиас одним быстрым пружинистым движением развернулся и прыгнул прямо в разверзшуюся под ним пропасть. Лицо обожгло ветром, яростно встрепало волосы, холод пробрался под одежду, разом вымораживая эльфийское тело. Гилтиас вскрикнул и взмахнул уже не руками, а сильными золотыми крыльями. Домой он вернулся вымокшим, изрядно уставшим и странно-продрогшим. Опустился на широкую террасу, с некоторым усилием меняя облик, открыл плохо гнущимися пальцами хитрый замок на двери и прошел в просторные покои, принеся с собой порыв бушевавшего над океаном ледяного ветра. Ботар-эля не было, и Гилтиас этому даже порадовался. Скинул, где придется, одежду, встряхнул мокрыми, еще сильнее распушившимися волосами и нырнул под одеяло, зашипев от прикосновения к и так ледяному телу холодных простыней. Ворча, выпростал из-под одеяла руку и сплел короткий пасс. Резная дверца высокого шкафа открылась, и оттуда величественно выплыли еще два одеяла. Грузно бухнулись на кровать, превратившуюся в какой-то горный хребет. Гилтиас завозился, устраиваясь поудобнее и свивая эту гору в подобие гнезда. Подтянул к груди колени, уткнулся носом в слабо пахнущую лавандой подушку Ботар-эля и прикрыл глаза, старательно дыша медленно и ровно. −Гил? – негромко окликнули его от дверей. Гилтиас высунул нос из-под одеяла и невольно улыбнулся. Ботар-эль стоял на пороге и с невыразимым изумлением рассматривал то, во что превратилась кровать. −Ты замерз, что ли? – выражение лица у эльфа было таким забавным, что Гилтиас все-таки слабо фыркнул от смеха. −Есть такое. – отозвался он, ерзая под одеялом и крепче обнимая подушку Ботар-эля. – Там, знаешь ли, не лето. Светлые брови эльфа сошлись на переносице, обозначив резкую тревожную складку. Широкими шагами Ботар-эль пересек комнату, скинул сапоги и боком присел на кровать. Ладонь эльфа легла дракону на плечо. Вернее, на три слоя одеял. −Ты на скалу летал. – догадался Ботар-эль. Гилтиас ответил невнятным ворчанием, совершенно не желая говорить на эту тему. Рука Ботар-эля перебралась к его голове. Пальцы принялись осторожно перебирать влажные волосы. −В судьбе Ская нет твоей вины. −Возможно. – неохотно отозвался Гилтиас. – И все-таки я не могу просто взять и оставить его где-то в прошлом. Он был моим другом, Эль. Лучшим и единственным. −Я понимаю. – в голосе Ботар-эля не было ни упрека, ни раздражения. – Понимаю, Гил. Он ничего больше не сказал. Только быстро сбросил рубаху со штанами и почти с драконьей ловкостью пробрался под груду одеял. Гилтиас перевернулся на другой бок, с готовностью прижимаясь спиной к широкой теплой груди. Шумно выдохнул и фыркнул, когда Ботар-эль откинул в сторону явно лезущие ему в лицо кудри, но ничего по этому поводу не сказал. Только крепче обнял за пояс, притягивая к себе. Скользнул ладонью Гилтиасу по бедру. −Не надо. – тихо попросил дракон. – Давай просто полежим. −Я и не собираюсь. – голос эльфа остался спокойным и ровным. – Всего лишь оцениваю масштаб проблемы. Ты весь ледяной. −Сейчас согреюсь. Прикосновение губ к волосам Гилтиас почувствовал как-то отстраненно. Тяжелая горячая ладонь Эля снова обнимала за пояс. Эльф дышал ровно и спокойно, и Гилтиас невольно сосредоточился на его вдохах и выдохах. Стало спокойнее и теплее. −Сначала я тебя в Зале Перехода грел, теперь ты меня. – проговорил Гилтиас. Ботар-эль негромко низко рассмеялся, и от этого смеха в груди словно горячее вино разлили. −Мне нацепить твою безрукавку? Гилтиас вообразил себе Ботар-эля в той приснопамятной одежке, в которой сам золотой дракон ничего особенного не видел, а вот на глаза Элю в ней лучше было не показываться, если в планах не значилось оказаться где-нибудь в темном углу между стенкой и взбудораженным эльфом. −Пощади мои нервы. – фыркнул Гилтиас, завозившись в крепких объятьях и поворачиваясь к Ботар-элю лицом. Эльф улыбался. Так светло и мягко, словно из-за штормовых туч все-таки выглянуло солнце. Под этим взглядом становилось тепло, почти жарко. Гилтиас улыбнулся в ответ, уткнулся лицом Ботар-элю в шею, закрыл глаза и притих, согреваясь и проваливаясь в дрему. Во сне он видел бескрайнюю синеву неба над одинокой скалой в океане. На валуне у самого обрыва сидел, покачивая ногой и хвостом, Скай и с почти позабытой улыбкой перебирал в пальцах венок из мелких голубых цветочков. Поднял глаза того же лазурно-голубого оттенка, что и эти цветы. Клыкасто усмехнулся. −Прости, мелочь. – негромко сказал он. – Прости. Видение смазалось и растаяло, как утренний туман, оставив после себя теплый сонный покой.