Кто вправе решать, кому жить, а кому нет?

Ша Хуалин рысью прокралась к заклинательнице, нежно сцепила руки в замок вокруг ее талии и прошептала прямо в ухо: – Ты скучала? – Что ты тут делаешь? Несмотря на то, что к демонам уже не относились так же, как раньше, не многие бы обрадовались их внезапному появлению. Тем более, если бы их застали здесь и в такой позе... – А что? Мне уже нельзя приходить к моей Мин-цзе? - протянула демоница, обойдя со спины Лю Миньян. – Как жестоко... Ее горячее дыхание опаляло кожу девушки, заставляя толпы мурашек побегать по коже, что не укрылось от прозорливых глаз. Как бы отстраненно заклинательница себя ни вела, перед ней она ничего не могла скрыть. – Или может... - после небольшой паузы продолжила Хуалин, – ты не хочешь меня видеть? - и обиженно надула губы. Она-то точно знала, что чувствует ее возлюбленная. И именно сейчас не собиралась уходить. Мало кто мог заметить, но даже сквозь вуаль на лице девушки можно было разглядеть лёгкий румянец. Не удостоив её ответом, Лю Миньян резко развернулась и прижала демоницу к стене. В теплом свете заходящего солнца она выглядела как жемчужина, ее вызывающая одежда прекрасно сочеталась с ярко-красными губами, которые так и манили к себе. В глазах читался вызов. – Ну что? Чего медлишь? - с усмешкой спросила Ша Хуалин, как вдруг, внезапно, послышался чей-то кашель. – Вы уж, извините, девушки, что отвлекаю. Но, насколько мне известно, это всё ещё зал собраний, - Ци Цинци не слишком вовремя прервала их небольшую прелюдию. Тут же Лю Миньян отпустила Хуалин и поклонилась, извиняясь за свой проступок. Утро следующего дня было не слишком спокойным. Помимо уже весьма привычных для всех перепалок бомжей Шэнь Юаня и Шан Цинхуа, Главе пика стало внезапно плохо, из-за чего он был вынужден отсутствовать сегодня на собрании, о чем и сообщил Му Цинфан. – Раз так, думаю, пора продолжить. После паузы Шэнь Цинцю спросил вновь: «И сколько же баллов нужно собрать баллов для открытия стартового этапа?» Система: [Стартовый этап будет запущен при определенном стечении обстоятельств. Когда это произойдет, вы получите автоматическое уведомление]. Послышался вздох Лю Цингэ. Ему, как и многим присутствующим, очень тяжело давался смысл всех этих слов "из будущего". Что за "автоматические уведомления"? Или "стартовый этап"? Слишком непонятная чертовщина. – Шэнь Цинцю криво усмехнулся. Услышав скрип открывающейся двери, он сделал шаг назад и уставился на вошедшего мальчика. Тот, хоть и с трудом, но сумел встать ровно и произнести: – Учитель. Сложно было понять по лицу Бинхэ, что именно он ощущал в этот момент. Человек, которого он любил больше жизни. Человек, которому готов был отдать всё в этом мире и больше. – Шэнь Цинцю все-таки успел натянуть на лицо полуулыбку, внутренне холодея от ужаса. Он умрет. Человек, стоящий перед ним, в будущем без раздумий навредит первой же встречной старухе или ребенку; так что говорить о самоубийце, который причинил боль самому главному герою, наставив ему синяков? Он умрет, он точно умрет. – О, Будда, Огурец, что за жуткие мысли о моем дитятке? Как ты мог так подумать?! - вытирая несуществующие слезы, Цинхуа упал на Юаня, как будто его ранили в самое сердце. –Даже мысль о подобном убивает меня... – Пусть побыстрее убивает... И кто бы вообще говорил?! Вот подожди, обнаглевший хомяк, доберёмся мы и до тебя в книге, попляшешь тогда. – И все же, несмотря на все то насилие, что он перенес, юноша всем своим видом показывал, что достоин именоваться главным героем. Ясные глаза Ло Бинхэ сияли, словно утренние звезды. Прекрасный юноша с нежным лицом излучал красоту и свежесть. Почтительный, но твердый взгляд свидетельствовал о благородном и несгибаемом характере. Идеальная осанка и высокая стройная фигура – о том, что он скорее сломается, нежели согнется. После подобного хвалебного описания некоторые адепты невольно остановили свои взгляды на Ло Бинхэ, будто проверяли, сходится ли оно с ним. – Не согнется? Не то слово! - прыснул от смеха надоедливый хомяк, который никак не мог заткнуться. – Это скорее он нагнет, не правда ли, братец Огурец? Он сразу пожалел о своих словах, но никто не мог слышать его крика. – Столкнувшись вдруг со столь пронзительным взглядом, Шэнь Цинцю почувствовал, как сердце пропустило удар. Слова, которые он собирался произнести, куда-то исчезли; в голове же все внезапно перемешалось, – и мужчина едва не сморозил какую-то нелепость. К счастью, разум стоящего на краю пропасти Шэнь Цинцю вовремя прояснился. Но этот главный герой... он действительно невероятно хорош! Повисло секундное молчание. Были слышны только негромкий смех и перешептывания девушек. – Похоже, кое-кто действительно давненько испытывал к кому-то симпатию, - хохотнула Ци Цинци. Как же ее не хватало. – Он молча наблюдал, как Ло Бинхэ медленно хромает к нему от двери и пытается встать на колени. Уголок рта Шэнь Цинцю дернулся. Он подумал: «Ну уж нет! Эта старушка не может принять твой поклон; если ты преклонишь свои колени предо мной сейчас, в будущем, вероятно, мои собственные колени будут отсечены тобой!» Остановив мальчика, он произнес: – В этом нет необходимости. Отведя руку, достал маленькую бутылочку: – Возьми. Это лекарство... – и саркастично закончил. – Не могу же я позволить, чтобы другие, завидев тебя, решили, будто на горе Цинцзин издеваются над учениками. – Будто? - никто так и не понял, кто, с явной насмешкой, сказал это. Ещё одна жертва пика Цинцзин? – Так бояться его, так ненавидеть роман и так ненатурально притворяться ещё надо уметь, - не унималась лорд пика Сяньшу. Лишь Му Цинфану никто явно не завидовал, которого не перебивали, пожалуй, только мебель и трупы. –Мужчина быстро вошел в свою роль. Он хотел набраться смелости дать ребенку лекарство, но использовал ядовитые речи, чтобы соответствовать образу «Шэнь Цинцю». Как он и рассчитывал, Система не выдала предупреждения об ООС. Шэнь Цинцю мысленно выдохнул с облегчением. Уж кто-кто, а Ло Бинхэ понимал, что люди не могут меняться настолько быстро. В юношестве изначальные подозрения к изменившемуся Учителю оставляли его быстрее, чем он успевал их обдумать. Сейчас же многое вставало на свои места. Только один вопрос волновал его: где этот самый Учитель? – Будучи уверенным в том, что его позвали ради продолжения «обучения» и очередной порции тумаков, Ло Бинхэ и представить не мог, что ему дадут целебное средство. Стараясь скрыть удивление, он поднял руки в почтительном жесте: – Благодарю за лекарство, Учитель. Голос Ло Бинхэ был полон детской искренности, а улыбка – теплой, как солнце, уходящее за горизонт. Шэнь Цинцю, поймав эту улыбку, замер на мгновение, а затем отвернулся. Замерло и сердце Бинхэ. Особой причины не было, но реакция Учителя... Поистине восхищала. Адепты и даже лорды не думали, что Ло Бинхэ был настолько несчастным ребенком. Да, почти все обитатели Цинцзин тогда получали, и довольно часто. Их мнению ещё предстоит измениться. – Этот «главный герой», до того, как его душа почернела, и впрямь являлся образцово-хорошим парнем. Явно из тех людей, которые, даже если вы присудите им всего один балл, гарантированно вернут целый десяток баллов. Определение «маленькая белая овечка» весьма подходило ему. Тем временем Ло Бинхэ с радостью произнес: – Ваш ученик непременно будет стараться еще больше, чтобы не разочаровать Учителя! «Эх, малыш, если ты расстараешься как следует, именно твой Учитель будет огорчен больше всех...». – А ты всегда только о себе думаешь? Как же так, бедного Огуречика огорчат... — Думаю, ему уже явно пора замолчать... - так рассудил Цинцю. – Тогда почему в той "новелле" тот Ло Бинхэ стал монстром? - спросил какой-то ученик. – Да потому что все демоны такие, это их сущность, только притворяются белыми овечками! - видимо, кто-то забыл про их присутствие здесь. Начался небольшой спор, который вскоре закончился под строгим упрёком Ци Цинци. – Если бы Шэнь Цинцю не читал «Путь Гордого Бессмертного Демона», в этой сцене его сердце сжалось бы от сочувствия к Ло Бинхэ, сам же он ронял бы скупые слезы. Но он прочел роман от корки до корки и прекрасно знал, что после того, как Ло Бинхэ ступил на темный путь, юноша, изображая почтительность, с легкостью мог мягко улыбаться, мысленно прикидывая, как половчее снять с собеседника кожу и вытряхнуть кости. [...... Ло Бинхэ тонко улыбнулся: «Позор, который перенес ваш ученик в прошлом, он вернет вам теперь многократно; за мою пострадавшую руку я сотру все ваши конечности в порошок»]. «Путь Гордого Бессмертного Демона», второй абзац. После этого он и впрямь не оставил Шэнь Цинцю ни рук, ни ног. – Добрый... - послышалось откуда-то из угла. Хрупкий мир, хранившийся до сих пор между демонами и людьми, мог в любой момент разрушиться. – Если этот человек говорил, что он что-то с тобой сделает, – именно так он и поступал. Нельзя умолять о жизни, нельзя умолять о смерти. Характер, сложившийся у него в последующие годы, соответствовал «крутому и властному» повелителю; его манеру обращения к другим можно было изобразить фразой: «Ха-ха, вы все – тупые молокососы». Именно поэтому, несмотря на нынешнее состояние Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю подавил в себе сочувствие, переживая за собственную судьбу. Ведь, в конце концов, именно Ло Бинхэ в будущем может придавить его голову ногой, злобно хохоча. – Ну... Удивительно хорошего мнения ты о нем... Шень Юаню как никогда хотелось впустить в свой лексикон пару грязных словечек. – Где я согрешил, если сейчас это происходит именно со мной... - рвать на себе волосы пока, может, и не хотелось, но вот врезать кому-нибудь - очень. – Шэнь Цинцю, удобно устроившись в кресле из сандалового дерева, постарался задать вопрос небрежным тоном: – Бинхэ, каков твой прогресс в духовном развитии? Услышав, как собственные губы произносят: «Бинхэ», он ощутил пробежавший вдоль позвоночника озноб. Юноша тоже заметно вздрогнул, но нашел в себе силы застенчиво улыбнуться: – Ваш ученик был неразумен... и упустил возможность. Чувства Шэнь Цинцю уже граничили с ненавистью к Ло Бинхэ; видели Небеса, больше всего ему сейчас хотелось схватить громкоговоритель и прорычать ученику в ухо: «Ты, маленький лживый паршивец! Очень хорошо, конечно, что ты еще не сошел с ума, взявшись за основы! Но не смей и пытаться меня обдурить, и позволь своему Учителю наставить тебя на праведный путь!». – Возвышенный лорд пика Цинцзин, говорили все... На деле все не так красочно? Ци Цинци была не той женщиной, которая стала бы молчать в тряпочку. И уж точно никто не посмел бы ее затыкать, учитывая, что она всё равно права. – Чертово предупреждение вновь зазвонило в голове, и Шэнь Цинцю мысленно вскричал, обращаясь к Системе: «Я просто подумал, что мне бы этого хотелось! Я прекрасно понимаю, что это нарушение!». Он вновь придал голосу небрежность: – Сегодня я наказал тебя только потому, что беспокоился. Дни летят незаметно, и ты уже довольно долгое время являешься моим учеником. Сколько лет тебе исполнилось в этом году? Ло Бинхэ послушно отозвался: – Вашему ученику четырнадцать. Ох. Четырнадцать. Мысленно Шэнь Цинцю взвыл: «Помогите мне, эй, кто-нибудь. На помощь!» Все услышали отчётливый смешок Лю Цингэ. – И вправду, прославленный старейшина. Один лишь Ло Бинхэ пребывал в смешанных чувствах. Он любил Учителя. Ему не было все равно, что тот из другого мира. Может быть, Шэнь Юаня послали ему небеса? – Значит, это именно то время, когда Ло Бинхэ стоял на коленях у ворот в качестве наказания, ввязался в драку с другими учениками на горе Цинцзин, и, нарушив распорядок, был приговорен к тяжелым работам... и так до бесконечности на этом «праведном пути». На этом заканчивается вторая глава. В голосе Му Цинфана слышалась вся боль этого мира. Ему давно пора на заслуженный отдых.