Приземлились, блин!

— Вот дерьмо! Тварь разбросала всё твоё барахло! — ругался Джонер, копаясь в содержимом перевёрнутых ящиков. — Хочешь, чтобы я своими ногами пошёл? — закатив глаза, грозно выпалил Врисс, как будто если бы он мог встать, Джонер бы лёг. Он сидел на полу, опираясь спиной о стену, а рядом лежало автоматическое инвалидное кресло — его гордость, его душа. Сам спроектировал, сам собрал, сам эксплуатировал. Пока «Бетти» боролась с турбулентностью, заходя на посадку, кресло, похоже, побывало в пасти того монстра, что решил прокатиться с ними «зайцем» до Земли. В переносном смысле, конечно. Побило его хорошенько о переборки старой доброй птички. Да так, что колёса теперь валялись по всему трюму. — Родное сердце, тебя я готов хоть вокруг Земли на руках пронести! — оскалился Джонер. Ненависть к калеке давно испарилась, уступив место благодарности — да мог бы он поверить, что будет когда-нибудь испытывать подобное чувство? — ведь Врисс всего полчаса назад, вцепившись в штурвал, спасал им всем жизнь. И спас! — Вынеси хоть отсюда, — взмолился Врисс, указав на выдвинутый трап. — Я, конечно, понимаю, дамы наши ушли вперёд, но и мне очень уж охота посмотреть на эту вашу хвалёную Землю. Скорчив скучающую гримасу, здоровяк легко и вместе с тем осторожно подхватил тело Врисса на руки и направился к трапу. В лицо ударил сухой, горячий ветер. Пахло выгоревшей обшивкой «Бетти». — Верно ты сказал — дерьмовая дыра! — прокомментировал Врисс, едва окинув взглядом унылый пейзаж. Выжженную пустыню, ржавый песок, какие-то жухлые кусты, да руины гигантского мегаполиса вдалеке. Вдоль высохшего русла реки, пересекавшего город, будто рубец от страшной раны, то тут то там виднелись остовы повёрнутых на бок кораблей — настоящих кораблей! Джонер лишь смачно сплюнул на песок от отвращения: — Париж, ёпта! — Так это правда? Город бомбили? — удивлённо крикнул ему в ухо Врисс. — Я помню, как это пытались замолчать в официальных каналах, — прохрипел Джонер, щуря глаза от лучей яркого солнца. — Рвануло красиво. — Ты-то откуда знаешь? — недоверчиво спросил Врисс. — На станции на Луне оружием барыжил, — невозмутимо ответил гангстер, явно строя из себя опытного пирата, повидавшего в этой галактике всё. — Такая вспышка ночью была — на полпланеты! — Давай уж не ври! — гаркнул Врисс так, что у Джонера ухо заложило. — Говорю тебе! Джонер оглянулся, желая поскорее сменить щекотливую тему, и воскликнул: — О, а вот и наша парочка! Любуются на Эйфелеву башню. Веришь-нет, в детстве у бати на холодильнике даже магнитик с ней висел. — Хех, я-то думал, что такого говнюка как ты только утроба преисподней выплюнуть может, — вставил шпильку Врисс и на всякий случай сильнее обнял за плечи Джонера, мало ли от злости уронит. — Иди к чёрту, Врисс! — буркнул тот, замедляя шаг. Впереди послышались голоса. Что-то про военных, про то, что они скоро сюда нагрянут. Не очень-то хорошая идея — снова связываться с ними. Ладно, они — два отпетых негодяя! Девчонке-андроиду и Рипли, вообще-то не вполне человеку, точнее совсем не-человеку, делать в лапах солдат определенно нечего. — …человеку легко здесь затеряться, если он захочет, — произнесла Колл словно прочитав мысли Врисса и тут же растерянно спросила Рипли: — Что скажешь? Что нам делать? — Я не знаю. Не знаю… — только и могла ответить она. — Зато я знаю! — радостно выпалил Джонер, аккуратно кладя Врисса на землю и прислоняя к нагретому солнцем валуну: — Соберём остатки припасов и найдём местных. Они тоже недолюбливают военных. Потом подумаем, как выбраться отсюда. Рипли и Колл одновременно развернулись в его сторону. Джонер оскалился, наблюдая за двумя дамами, за спинами которых виднелся полуразрушенный остов Эйфелевой башни. — Твою мать, как же вы двое хорошо смотритесь! — восхищённо выпалил он. — Да и ты, смотрю, спутником жизни обзовёлся, — парировала Колл, что-что, а сарказм в её электронных мозгах даст фору любому человеку. Ошеломлённый Джонер бросил взгляд вниз, на Врисса, на что тот без промедления выставил руку вперёд, показывая ему средний палец: — Э-э-э! Только не вздумай ко мне пристроиться! Понимая, что за Колл стоит Рипли, настоящая хищница, которая оторвёт ему язык за любую колкость, Джонер скорчил хитрую мину и ехидно произнёс: — Да ладно, Врисс, ты всё равно ничего не почувствуешь!