Нежность, касания, разговоры.

Красное, даже можно сказать бордовое освещение расползается по комнате. Оно приятно облизывает тело, дотягиваясь до каждого уголка. Тушенцов лежит без футболки, в одних только шортах, возможно, трусах - Даня несильно всматривался, но взгляд все равно цепляется за каждую часть родного туловища. Кажется, словно они находятся в каком-то фильме, где слишком всё по-настоящему. Свет подчеркивает подтянутое телосложение Руслана, указывая на каждый изгиб и линию, заставляя заворожённо смотреть, не отрывая глаз. Даня выдыхает, лезет ближе да прижимается, оставляя лёгкое касание губами. Так хорошо рядом с ним, аж не описать словами. – Что такое? – шепчет Рус, всё ещё печатая что-то в телефоне, абсолютно не обращая на Даню внимания. Опять, наверное, решает свои вопросы либо с кем-то переписывается. Сути не меняет. Он сгибает одну ногу, а другую расправляет, позволяя Даниле закинуть свою конечность на бедро старшего. – Ты прекрасен, – Данила хочет упасть в пропасть этого момента. Ничего не происходит, просто тишина, прикосновения и тепло. От этого, на самом деле, комфортно. Просто Даня любит ластиться, а Руслан позволяет это делать. Почему-то хочется целоваться, обниматься и рисовать незамысловатые узоры на груди мужчины. Просто такое состояние, просто хочется поделиться своей любовью, просто хочется быть с ним, быть рядом. – Опять приступ любви? – облизывает свои пухлые губы, кончиком языка проходясь по мелким ранкам. Даня невольно залипает, двигаясь чуть ближе, хотя уже некуда. – Возможно, – Кашин отвечает чуть тише, чем сам планировал, поглаживая чужую грудь большим пальцем. Ему так хочется прикасаться и говоритьговоритьговорить. Говорить что-то глупое, нелепое и смешное, чтобы видеть такого шикарного, красивого и улыбающегося Руслана. – Чего так? –откладывает телефон на тумбу, игнорируя приходящие сообщения. Потом, всё потом. У него ещё достаточно времени, чтобы решить все вопросы. – Не знаю, просто засмотрелся на тебя, – честность. – Да? – Ага, – открытость. – И чего уже успел надумать? – Руслан переворачивается на другой бок. – Что ты очень прелестный, – любовь, доверие и ноль страха рядом с ним. – Правда? – заглядывает в грязно-бирюзовые омуты, чуть голову склоняя. Смотрит, не отводя взор. – Правда, – родные губы накрывают его собственные, аккуратно целуя. Даня охотно отвечает, лыбится да ладонью в чужие волосы зарывается. Кашин хочет быть ближе. Хочет слиться в одно целое и остаться так до самого утра. Зубы цепляют нижнюю губу, прикусывают совсем нежно, стараясь не причинить вреда. Не хочется портить всё, тем более, если есть ощущение, что это ненадолго. Что всё совсем скоро закончится. Руки забираются под футболку. Пальцы бредут вдоль позвоночника, рисуя незамысловатые линии. Ноготки неожиданно проходятся по коже, отчего Даня шипит, недовольно стукая Руслана по плечу, потому что это не так уж и приятно. В знак извинений Тушенцов приоткрывает рот, позволяя Даниле руководить процессом. Этот знак у них гораздо значительней, чем всё то, что было до этого. Раньше часто происходили небольшие конфликты из-за того, что они не могли определиться, кто главный в их паре, а потом решили, что это не так уж и важно. Кашин недолго его целует, отстраняется спустя несколько минут, но напоследок языком по верхней губе скользит, будто прощаясь. Он спускается чуть вниз, выцеловывает линию подбородка, оставляя после себя мокрые следы. Кисть с розой поглаживает спину, а пальцы давят на позвонки, выбивая вздохи. Даня вновь тянется за поцелуем, потому что м а л о. Всех этих касаний, аккуратности, объятий, слов. Всего категорически м а л о. Звуки поцелуев становятся громче, а языки скользят по друг другу медленно и плавно, вызывая приятные волны мурашек. Данила трогает мышцы рук Руслана, которые он успел накачать. Стоило бы с ним ходить в зал, но как-то лень. – Сука, – выдыхает Даня, прямо в ухо Руслана. Он цепляется за смуглые плечи, когда касания становятся чем-то более интимным, чем вся обстановка до этого. Дышит чуть сбито, выгибается и мелко вздрагивает, шумно сглатывая. Столько действий за секунду происходит, не позволяя задержаться хотя бы на одной мысли. В трусах уже потихоньку становится тесно, хотя у них ничего крупнее поцелуев еще не происходит. – Тише. Хорошо? – Тушенцов специально давит на те самые точки, заставляя скулить и теряться в ощущениях,– Просто постарайся молчать. Даня перенимает правила игры, стараясь не издавать звуков, но чтобы передать все свои эмоции, легонько впивается ногтями. Он послушно молчит, порой целуя и кусая части татуированной шеи. Руслан не спешит. Просто наслаждается моментом, получая удовольствие от покорности мужчины. – Я люблю тебя, – Тушенцов шепчет эти слова, смотря своими огромными зрачками в не менее расширенные зрачки Дани. У них у обоих уже пальцы подрагивают от происходящего. Рус проводит ладонью по ребрам, подбираясь к груди. Ведёт медленно, плавно и почти невесомо, заставляя вздрагивать и подставляться под действия. Мужчина специально задевает чувствительный сосок, а после спускается к плечам, собирая своими губами все веснушки. Дане уже не терпится ощутить весь спектр ощущений. Мозги плавятся от всех взглядов случайно и не случайно брошенных на него, и этому толком то и нет объяснения. Яркие цветы из засосов расцветают на ключицах, спускаясь вниз в виде лепестков из укусов. Кончик языка ведёт по ареолу груди, редко и почти невинно прикасаясь к розовым соскам. – Ты такой послушный. Точно ли это мой Даня? – Нет, тебе кажется. – А нет, мой. – Заткнись и продолжай. А ведь всё так невинно начиналось, а еще могло продолжаться, пока Руслан не взял и не заруинил момент, прикусив кожу слишком сильно. — Блять, мудак!