Крош по нос кутается в голубой вязанный шарфик, игнорируя в это же время стремительно краснеющие уши, на которые не рассчитана глубина его шапки, — шею бережёт больше, шею он уже продувал. А подмороженный жёсткими трамвайными сиденьями зад уже и вовсе перестал ощущаться как что-то единое с телом.
Он угрюмо смотрит в окно на по-осеннему голый город, чувствуя себя по-зимнему озяблым.
А ехать ещё тридцать минут, но мысли о пункте назначения согревают: неизвестная миру, утонувшая в маленьком городе Нюша ждёт его на том конце, привычно чмокая бубль-гумом и критично искря своими изумрудами на кругленькие формы, отражённые в явно кривом в зеркале.
Она привычно не обратит и толики внимания, когда он переступит порог, и капризно заявит ему о чём-нибудь, механически поделившись с Крошем тем своим сокровенным, что он вновь будет бережно хранить в пыльном чердаке своей памяти.
Но сегодня всё иначе.
Сегодня он выходит на знакомой остановке и не идёт ещё два перекрёстка до знакомой квартиры, а сразу же видит её.
Мелко подрагивающую от пробивающей сырости, в своём тонком бордовом пальтишке и ботиночках в цвет на невысоком каблуке.
Она, недовольно морща свой картошку-носик, восклицает:
— Ну, наконец-то!
Подбегая к Крошу и хватая его за руку, чтобы поволочь за собой эту оледеневшую статую.
Крош чувствует, — её ладонь холодная, а вцепившиеся в него пальчики с ярко-выкрашенными ногтями — закостенелые.
Неужели, она стояла здесь уже давно?..
Неужели, так сильно помышляла о встречи с ним?..
Часто моргая, чтобы освежить мысли, Крош ускоряется, равняя их шаг, попутно выуживая из кармана варежки и перекладывая их в её ладонь, до этого всё ещё стиснутую на его запястье.
Нюша капризничает.
— Они не подходят к пальто!!
Это правда, ведь варежки, связанные крошевой бабушкой и повидавшие своё, мало того, что оранжевые, так ещё и будто собаками покоцанные. Но он тормозит, встаёт перед ней и нецеремонно натягивает на исказившиеся неграциозно от холода пальчики войлок, окрашенный в закатное, морковное солнце.
Нюша супится, когда лицо уловимо греется в скромно просвечивающих лучиках его заботы, но молчит, оставляя момент пребывания её рук в лодочке его ладоней в памяти.
Вполовину слушая лязг удалившихся о тумбочку ключей, Крош разувается, привычно вторя подруге и бросая свою тонкую тёмно-синюю куртёжку на потрёпанную банкетку под криво прибитыми крючками.
Он останавливается чуть поодаль, когда Нюша упирает руки в свои мягкие бочка, останавливаясь в пороге комнаты.
— Вот это, это и это — здесь всёёё надо поменять!
Крош давится воздухом. Его взгляд перемещается рысью по сдвинутой с насиженных мест мебели и раскиданной повсюду одежде.
Так вот, что это было за "ну, пожалуйста, Крош".
Так вот, что это за "побудь настоящим джентльменом для меня".
Когда её изумруды вновь нещадно палят в него, так и бликуя белой рябью, Крош сокрушенно вздыхает, опуская плечи.
Нюша экспансивно визжит, прыгая и повисая с его тонкой шеи. Целуя в щёку на будущее, в знак благодарности.
Как всегда загорелый к осени, Крош розовеет, застенчиво отводя взгляд, но не пряча слегла смущенной улыбки.
Подруга оставляет его наедине с мебелью, на несколько минут удаляясь в ванную, за закрытой дверью которой в сей же миг зашумела вода. Крош подошёл к дивану, поймав себя на мысли, что тоже был бы не прочь погреться под горячими струями, остро бьющими по телу из душевой лейки. Но Нюша появилась быстро, уже в мягких клетчатых штанах и старой футболке, которую Крош помнит ещё с не такого далёкого детства.
Она радостно улыбнулась ему, заведя речь о своём внезапном стремлении к переменам и, мимоходом, складывая в руки разбросанную одежду.
Крош неспешно принимается за затеянную перестановку, схватившись, для начала, за край дивана и приподняв его от пола. Нюша тут же указала на место, куда следует его перенести, и продолжила болтовню ни о чём.
⊱✿⊰
Он заварил ароматный чай, хозяйничая на кухне подруги, как на собственной, когда как сидящая у окна и задравшая ноги на подлокотник кресла Нюша подгрызала семенные дольки с огуречной маски и увлеченно листала какой-то журнал.
Когда Крош присел рядом на пол у батареи, она свесила руку на его макушку, зачесав кудрявищиеся на лоб локоны, после зацепив их розовой хлопушкой, чтобы не лезли на мокрую плёнку бьюти-масочки на его лице.
Забрав и с жадностью отпив, протянутую ей, кружку горячего чая, она спешно опустила чашку на пол и тыкнула в искрящуюся перламутром, глянцевую страницу журнала.
— В моде жёлтые бантики! Да как такое могли допустить?! Жёлтый — не рабочий цвет!
Крош изогнул брови, но не стал что-то говорить в ответ.
⊱✿⊰
В её объятиях он чувствовал себя уютно.
Нюша невесомо касалась подушечками пальцев сгибов его худоватого лица. Крош то и дело поднимал взгляд, любуясь тем, как задумчиво она смотрит в телевизор, выглядя в голубоватой подсветке как-то по-особенному привлекательно.
Она касается его нежно, даже не осознавая этого, возможно, даже не думая об этом.
Крош переворачивается со спины, утыкаясь подбородком в её живот. Нюша опускает непонятливый взгляд, когда он уже приподнимается, двигаясь вперёд, чтобы зависнуть на локтях над её личиком и опуститься, слабо дотронувшись пухлых губ.
Нюша комкает глухой
ах, смотря на него, отчаянно пылающего даже в темноте, удивлённо.
Но улыбается, надавливая ладонью на ворсистый затылок и вновь притягивая к себе.
