Страсть и прекрасная встреча

— Радужная роза? Ты серьёзно? Лини уставился на протянутую статью в последнем выпуске «Паровой птицы». На развороте красовалось его радостное лицо в окружении нарисованных цветов, а заголовок уверенно гласил: «Узнайте, как рассказать о своих чувствах с помощью цветов, весьма романтичным образом! Интервью от известного молодого иллюзиониста!» Он понятия не имел, когда успел дать кому-то интервью. К Шарлотте, при их следующей встрече, у него имеется ряд вопросов. — Нет же! Это просто фокус. Я хотел его впечатлить, и только. Под рукой ничего другого из реквизита просто не оказалось, — он безнадёжно запротестовал. — Впечатлил так впечатлил, ничего не скажешь. Ты же в курсе, что буквально признался ему в любви, братец? Линетт выразительно приподняла правую бровь и оттопырила мизинец, делая особо громкий, анализирующий сложившуюся ситуацию глоток чёрного чая. — Ты всё ещё пытаешься обмануть меня, я права? Спешу напомнить, что мы близнецы — я кожей чувствую то же, что чувствуешь ты. Прекрати валять дурака, Лини. Ты по уши влюблён. Лини раздосадованно уселся на ближайший стул. Ну вот за что ему такое наказание, скажите? Потерять голову от странствующего путешественника, каждый день которого полон впечатлений и встреч? Да он уже послезавтра забудет про его существование, окажется на каком-нибудь юге Натлана и будет прав, ведь Лини — обычный уличный фокусник. Да ещё и… Фатуи. Грязное клеймо, полученное не по собственной воле, не при самых благоприятных обстоятельствах их с Линетт жизни. За всю жизнь теперь не отмоешься. — Перестань думать. Я слышу скрежет твоих шестерёнок аж через стол. — Я не могу! Тяжело быть артистом и в жизни, и на сцене. — Так выключи артиста. Терять тебе нечего, сам подумай, — Линетт растворила кубик сахара в миниатюрной украшенной чашечке. И всё-таки сладкое она безумно любила, как бы брат ни возмущался. — Либо всё останется как есть, либо у тебя появится шанс. — Шанс на что? Если бы ты куда-то пропала, так же, как и его сестра, я бы не остался развлекаться с каким-то непонятным сиротой из Дома очага. — Я, по-моему, ясно выразилась. Перестань думать, — как только чашка опустела, она резко встала с насиженного места. — Так. А ну-ка за мной. Лини растерянно проводил её взглядом до двери. Линетт никогда не была понимающей и опытной в области человеческих чувств, но что она делала прекрасно — так это разбиралась в его светлой, запутанной головушке. — Что ты делаешь? — Перехожу в режим «‎Решение проблем влюблённого брата-болвана». — Эй! — Но вместо разъяснений его схватили за запястье и увереннее потянули за собой. Просторные мощёные улицы пролетали перед глазами. Простые прохожие вежливо здоровались, узнавая в нём знаменитого уличного иллюзиониста, выполнившего тот самый опасный трюк с ящиком, о котором все так и судачат последнюю неделю. «Это же тот самый ученик Сезара, смотрите!» Он привык жить по давно устоявшимся правилам Фонтейна: либо ты поддерживаешь удачный, выгодный публике образ, не важно, насколько он правдив. Либо оказываешься в проигравших, проводя свои ночи на холодной улице, где лишь бездомные коты и мусор — твои постоянные союзники. Другими путями в этой стране не выжить, а они с Линетт знали о выживании очень многое. К сожалению. Сестра продолжала уверенно тянуть его за собой, Лини только и оставалось, что придерживать массивную шляпу на голове. — Я вчера видела его у Катерины. Он взялся выполнять какое-то поручение в окрестных водах. Не упускай возможность, не будь глупцом. — С каких пор тебя так заботят человеческие отношения? — Шляпа всё-таки попыталась слететь с очередным порывом ветра, но он успел её перехватить в последние секунды. — Меня-то? Ни с каких. Меня интересует только мой брат. Настрой в её глазах был весьма однозначный. Ладно, в конце концов, действительно, что он теряет? Как сказала Линетт, хуже ведь точно не будет? Так он думал ровно до тех пор, пока не оказался на песчаном золотом берегу. Один. В тени у небольшого водоёма сидел Итэр, перебирая мокрые волосы и выжимая лёгкую белую рубашку от излишней влаги. Линетт в мгновение ока испарилась, будто не она всё это время тянула его за тонкий рукав рубашки. Он смиренно вздохнул. Надевать свою привычную маску сейчас — совершенно не хотелось, но это была единственная возможность завязать какой-никакой разговор. Поэтому он уверенно шагнул вперёд к тому, кто одним своим существованием выбивал из него тщательно подобранный театральный образ и желание лгать. — Вижу, ты решил сделать перерыв. Как продвигается ваше с Навией расследование? Слышал, в деле как-то замешан фонтан Люсин? Интересно. — Привет, — его голос зазвучал слишком тихо, как если бы он молчал всё это время и только сейчас, с непривычки, вкрадчиво заговорил. — На самом деле там всё очень… запутанно. Мы пока так и не докопались до правды. Многозначительная пауза позволила подойти чуть ближе, и, срывая с ближайшего укрывающего их тенью дерева спелый пузырин, Лини протянул его Итэру в жесте приветствия. — Но знаешь, я чувствую, что мы как никогда близко, — он мягко, почти что рефлекторно, улыбнулся, уверяя, что всё под контролем. — Хотел тебя разве что попросить: присматривай за Линетт. Мне совершенно не нравится то, что творится вокруг. — О, на этот счёт можешь не волноваться, дорогуша, — он обернулся туда, где ещё секунду назад с ним стояла Линетт. — Это то, чем я занимаюсь всю свою сознательную близнецовую жизнь. И буду заниматься до её окончания. Итэр слишком понимающе кивнул. Кусая себя за кончик языка и ловя на мысли, что невольно затронул самые болезненные струны, Лини увёл взгляд в сторону горизонта. Нужно было как-то спасать положение. — Хочешь, покажу небольшой трюк? Совсем недавно выучил. Тебе точно понравится. Итэр заинтересованно поднял глаза, перекидывая мокрые волосы на другое плечо. Принимая подобную реакцию за согласие, Лини уверенно расправил плечи, снимая с головы цилиндр. — Смотри, тут пусто, верно? Можешь потрогать, если хочешь, — он протянул действительно пустой цилиндр в сторону собеседника. — Я тебе верю, не волнуйся, — снова улыбка, на этот раз исключительно солнечная и спокойная. Эта была Лини куда больше по душе. — О-о-о, это ты зря! Фокусникам верить никогда нельзя. Вдруг они тебя околдуют своими чарами, а ты и не заметишь? — он тут же поймал его взгляд, азартно подмигивая. — Ну, я знаю, на что рассчитываю. Кокетство в глазах Лини сменилось секундным удивлением и растерянностью. — Что ж, в таком случае… Опуская руку на самое дно шляпы, Лини мягко проехался пальцами по ткани, тут же подхватывая что-то невесомое и несуществующее, как показалось Итэру. Он протянул напряжённые ладони перед ним, демонстративно широко раскрывая и подтверждая догадки. — Пусто, вот же чёрт, — наигранное раздосадованное лицо грустно наблюдало «отсутствие» реквизита в руках. — Интересно, где же я просчитался? Хм-м… А если… Он вдруг сложил ладони лодочкой, хорошенько на них подул и широко улыбнулся. Итэр внимал каждому его действию, но уже в который раз упустил момент, когда Лини его по-доброму одурачил. Медленно раскрывая пальцы перед его лицом, он выпустил из ладоней несколько ярко мерцающих кристальных гидро-бабочек. От красоты и зрелищности фокуса глаза у Итэра заблестели, пока одна из них беспардонно не уселась ему прямо на нос, щекоча кожу прозрачными крылышками. Лини захохотал, медленно подаваясь вперёд, чтобы снять нерадивого ассистента, но его ладонь остановили. — Пусть сидит уже. Я не против. Буду твоей временной шляпой для реквизита, — он прикрыл глаза, прячась от сильного свечения. Вскоре, бабочка всё же решила вежливо переместиться на светлую голову, открывая взор и позволяя вглядеться в довольное лицо Лини. Они так и сидели остаток часа, беззаботно спустив ноги в водоём и отдыхая от городской суеты, не решаясь начать, кажется, обоюдно неловкий разговор. Ну, что ж, Лини правда попытался, и если Итэр сейчас всё-таки скажет ему, что он мешает его заданию, то он гордо примет этот факт и оставит всё как есть. Линетт ему, конечно, даст хорошего оздоровительного пинка, но, по крайней мере, он будет знать, что не сидел дома сложа руки. Но наперекор его мыслям, Итэр вдруг разрезал воцарившуюся тишину: — Я хотел извиниться. Лини замер, никак не ожидая, что разговор зайдёт в эту сторону. — Ты? — брови в удивлении поползли вверх, его слова сбивали с толку. — Интересно, за что? — За ту ситуацию в суде. Я не должен был на вас давить. Я представляю, как ты был напуган, да и, к тому же, всех собак сразу на тебя спустили, — Итэр раздосадованно почесал шею сзади. — Ко всему прочему, у меня множество знакомых среди Фатуи и я правда не знаю, почему так резко среагировал. Наверное, общая атмосфера суда оказалась для меня слишком… Слишком. Не знаю, я просто растерялся. Извините за это. Лини промолчал, вспоминая всё то, что успело сносящим всё на своём пути вихрем произойти в тот злополучный вечер: Крики публики, сначала радостные, затем испуганные и порицающие. Громкие обвинения леди Фурины, мрачное разочарование и презрение в лице Итэра, с которым он едва успел завести знакомство. Всё это очень больно ударило по и без того хрупкому образу, который ему удалось сшить из тонких лоскутков уверенности и желания жить полноценно. Не как брошенная на улице сирота, а как самореализованный парень с амбициями. В тот момент всё это казалось на грани испепеления и разрушения, пока Итэр его всё-таки не спас. Фокус с бабочками прошёл весьма удачно, и более реквизита у Лини с собой не оставалось. Тогда почему сейчас эти самые бабочки так лихорадочно защекотали всё его нутро, когда Итэр едва ощутимо коснулся его пальцев своими? — Мне очень жаль, что вам с Линетт пришлось такое пережить, — он виновато опустил глаза, когда бабочка всё-таки решила вспорхнуть и улететь куда-то в сторону соседнего берега. — Я знаю, каково это — чувствовать страх и волнение за столь близкого человека. Надеюсь, больше никто не посмеет встать между вами. Лини медленно кивнул, разумеется, так и не шевеля рукой, и скосил глаза в сторону, чтобы заметить полуприкрытые от общей усталости глаза. — Мы квиты, — пожал плечами. — Утаивать такие важные детали от следствия и того, кто по собственному желанию решился защищать твою прекрасную задницу — глупо. Я тоже это понимаю. И Линетт. Молчание сейчас звучало весьма уместно, но Лини так и порывался поделиться каким-нибудь очередным своим наблюдением: Например, как Итэру шли распущенные волосы, блестящей пшеницей спадая с его плеч. Или как прекрасно фонтейнский закат переплетался с блеском в его янтарных глазах. Флиртовать у него получалось с лёгкостью всегда, так в чём же загвоздка сейчас… В пальцах, как оказалось, теперь накрывающих и откровенно поглаживающих его расслабленную ладонь. Всё ещё невесомо, именно так, как если бы он захотел, то смог бы с лёгкостью отстраниться и возвести между ними определенные границы дозволенного. Но, конечно же, он этого не делал. Он ничего не делал, просто продолжал упрямо смотреть на закат, убеждая свой разум в том, что Итэр всего-навсего очень тактильный человек. — Я рад, что мне повезло встретить вас тогда у парома. У фонтейнцев весьма специфичный Архонт, — он на секунду задумался, всё-таки вздыхая. — Хотя Боже, кого я обманываю, они все по-своему… Специфичны, — более подходящего цензурного слова у Итэра в голове не нашлось. — О, леди Фурина умеет навести страху, но по ней сразу видно, она натура творческая, — ловя на себе уставший да-уж-я-заметил-взгляд Итэра, он не смог сдержать сдавленного смешка. — А что, многих Архонтов повидал? — Пять, если быть точным. — И ты так спокойно об этом говоришь? Кажется, не только у меня тут припрятан туз в рукаве, — он подмигнул, заглядывая в лучистые глаза, безмолвно подталкивая к более подробному рассказу. — Если кратко: в Мондштадте Архонт клянчит выпивку и слоняется по центральным улицам, играя на лире. В Ли Юэ… он организовал собственные похороны, весьма дорогие, к слову. О, а в Сумеру мне, кстати, понравилось! Их Архонт весьма чуткая и понимающая, разве что с народом местами не повезло, но эта проблема уже решена, — Итэр вываливал это всё, как на духу, игнорируя растущее изумление напротив. — Про Инадзуму я даже говорить не хочу. Больная тема. Крайне не рекомендую для семейного отпуска. Велика вероятность, что тебя зашибёт молнией, катаной или чьим-то потухшим Глазом Бога. — Знаешь, мне кажется, ты мог бы написать книгу. К примеру: «1000 и 1 причина быть атеистом в Тейвате. Том 1» или что-то вроде того. Я бы с удовольствием почитал. Итэр захохотал, ощущая абсолютную лёгкость в воздухе и разговоре. С Лини было действительно легко, непринуждённо. Никаких тебе титулов, субординации, поручений. Они просто наслаждались комфортной компанией друг друга. В помпезном и пока ещё весьма далёком, от итэровского понимания, Фонтейне — это было на вес золота. — Удивительно. И тебе правда не нужно иметь Глаз Бога, чтобы управлять стихиями? Вместо ответа Итэр сконцентрировался на том, чтобы прочувствовать в себе далёкий отклик Дендро элемента. Под ними тут же расцвели крохотные белые цветы, а трава окончательно укрыла от окружающего мира. Лини восторженно ахнул, осматриваясь вокруг. — Надо же, кажется, ты не стесняешься использовать Дендро и на мне, — он подмигнул, не скрывая восхищения. — Потому что стоит мне завидеть тебя на горизонте, как улыбка сама собой расцветает на моём лице. — У меня есть один хороший знакомый в Сумеру, он по достоинству оценил бы твою игру слов, — адекватно реагировать на столь очевидные заигрывания Итэр совершенно, как ему казалось, не умел. — О? Я польщён до глубины души. Ладонь Лини шевельнулась под напором эмоций, теперь ответно мягко поглаживая грубую, от усердных тренировок с мечом, кисть. Итэр, устало улыбаясь и окончательно расслабляясь под напором дружеской беседы, упал на мягкую высокую траву, ощущая себя выжатым как лимон и морально, и физически. На душе наконец-то стало спокойнее после тяжёлых мыслей о том, что перед Лини стоит извиниться. Следуя его примеру и укладывая цилиндр неподалёку, Лини, продолжая ласково удерживать его пальцы в своих, улёгся рядом. Комментировать всё происходящее никак не хотелось, а портить момент и задумываться о последствиях — тем более. Наблюдая за тем, как закатное солнце целует пряди золотистых волос — захотелось тоже. Медленно так, едва ощутимо. Знаете, как касание настырного листка с дерева, который внезапно свалился на лицо, щекотнул чувствительную кожу и тут же упорхнул куда-то дальше. Губы Лини внезапно стали этим листком. Прикрывая глаза и невесомо касаясь сначала щеки, затем покрытой веснушками скулы, а потом и вовсе задерживаясь у самого уголка персиковых губ, не решаясь позволить себе зайти дальше. Замирая у его лица и вдыхая знакомый сладкий аромат местных полевых цветов, он тяжело сглотнул. Он нависал над ним беспардонной тенью, полностью перекрывая солнце и воздух — выбивая его из лёгких — если быть точным. Пшеничные волосы россыпью золота покоились на траве, сам Итэр не шевелился, покорно подставляясь новым и волнительным касаниям. Так хотелось потянуться за ещё одним, теперь настоящим солнечным поцелуем и… Он медленно отстранился, вглядываясь в красноречиво просящие и сбитые с толку глаза, но не позволяя себе большего. Всё-таки Итэр гость в этом городе. Он совсем его не знает, у него есть свои цели, ему сейчас совершенно не до него. Не до жалкого сироты, прикидывающегося успешным иллюзионистом. Не до грёбанного Фатуи. Точка. Лини отпрянул, усаживаясь на прохладной траве в попытках остудить пылающие щёки. Какой же бред. И чем он только… — Лини, всё в порядке? — Итэр уселся значительно ближе, чем было до. — Тебя что-то тревожит? — Не совсем в моём стиле говорить о своих тревогах, сидя в сценическом костюме, знаешь ли. Да и не хочу я на тебя вываливать всё подряд. Ты в Фонтейн явно не за этим приехал. Лини прикусил губу. Вечно его болтливость доводит до проблем. — Радуюсь, что теперь сестра меня хотя бы не убьёт, — так и не поднимая глаз проговорил куда-то вниз. — А должна? — М-м, скажем так, у нас возник небольшой спор, и сейчас я планирую его разрешить. — И вы поспорили на?.. — ситуация выглядела весьма странно, и Лини прекрасно это понимал. Но не скажет ведь он ему, что Линетт буквально вытолкала его из дома, чтобы он пришёл признаваться в любви, пока тот не уехал? Нужно было что-то придумать, и быстро. Всё-таки неловко выглядывая на него из-за длинной чёлки, Лини тяжело вздохнул. — Оф… Слушай, не против прогуляться? Я тебе город так и не показал толком. Вскакивая и набирая полную грудь воздуха, он протянул ему руку, помогая подняться следом. Итэр, всё ещё разнеженный закатным солнцем, свежим воздухом и недавними поцелуями, от одной мысли о которых всё внутри щекотало, растерянно, но всё же согласно кивнул.

***

Душистый запах кофе и свежей выпечки, растекающийся по городским улочкам, непременно вызвал бы у любого голодного путешественника агонию. Именно по этой причине Лини сейчас сжимал несколько бумажных пакетов с желанными вкусностями. — А этот кому? — Линетт, разумеется, — он потряс перед ним особо крупным пакетиком. — Она убьёт меня, если узнает, что я был в её любимом кафе и не прихватил чего-нибудь. А жить я люблю, у меня завтра еще выступление. — Что-то она часто пытается тебя убить. Или в Фонтейне это местная традиция? — У нас, как видишь, всё не слава Богу, — Лини пожал плечами. — Но пасть от руки сестры за то, что не принёс её любимые сладости, — даже для Фонтейна сильно. Так что я, пожалуй, воздержусь. Весьма понимающе кивая и вгрызаясь в аппетитный круассан с шоколадом, Итэр довольно замычал. — О Боже, ты гений. Как это вкусно… — Не я, старина Аруэ, у него всегда прекрасная выпечка. Но спасибо, приму к сведению. От тебя, повидавшего уже половину Тейвата, слышать это весьма похвально. Они, как и планировали, размеренно прогуливались по освещенным тёплыми фонарями улочкам. Запахи кружили голову: яркие парфюмы, цветочные композиции в дамских корзинках и на витринах магазинов, сладость карамели, шоколада и… Лини. От Лини пахло точно так же, как от той розы, которую он подарил ему после выступления. Если всё это и был аромат Фонтейна, то Итэру несомненно хотелось затаить этот запах глубоко на дне лёгких. Наконец-таки разобравшись с круассанами, они завернули за угол, к более безлюдной и тихой аллее. — Люблю гулять тут, когда устаю от городской суеты. После шумных сцен и публики хочется немного остыть. — Понимаю, — он сжимал в руках остатки душистого лавандового чая. — Пока Паймон нет рядом, я стараюсь сбежать как можно дальше от всех и вся. — О, так я помешал? — Нет, — он покачал головой, согревая руки о бумажный стаканчик. — Ты — нет. Ночное небо практически полностью окутало все уголки Фонтейна, позволяя звёздам освещать их дорогу. Лини вышагивал немного впереди, ведя Итэра к самой красивой точке обзора небольшого фонтана. — Хотел спросить тебя, — он начал, совершенно не задумываясь. — Ты знаком с языком цветов? В Фонтейне это весьма популярное увлечение. — Я помню, Шарлотта что-то такое говорила… Ламповый колокольчик — это разлука и… Точно не помню. А насчёт остального, могу у неё уточнить. Ощущение, будто я что-то подзабыл. — Не надо у Шарлотты! — он резко развернулся к нему лицом, ловя хитрую ответную улыбку. Лини подошёл к фонтану, кивая в сторону цветущих на клумбах радужных роз. — Эти розы, — начал он мягко. — Если помнишь, я дарил тебе одну такую. У них тоже есть своё значение. Одно из них- — Страсть. — Прекрасная встреча и… — не ожидая такой подставы Лини удивлённо вскинул брови. — Так ты знал? — Конечно, знал. Просто не хотелось трактовать твои действия как-то не так, — он подошёл чуть ближе. — Я не слишком опытен в местных традициях и способах ухаживать. Всё ждал, когда ты скажешь прямо. — Какой ужас. Иллюзионист был одурачен ещё более искусным мастером иллюзии, — он покачал головой, совершенно теряясь. Теперь Линетт точно будет над ним издеваться всю оставшуюся неделю. — А я тут как дурак думал, что ты и не догадывался. Итэр мягко улыбнулся, проскальзывая мимо него в сторону тех самых клумб. Используя Дендро, он вырастил крохотный, но не менее красивый бутон радужной розы, и тут же ухватился за тонкий стебель аккуратными пальцами. — Фокусы я делать не умею, но, надеюсь, это не проблема? — он подошёл к Лини почти вплотную, едва касаясь тонкого ремешка поверх его белоснежной блузы и вкладывая туда сорванный цветок. — Страсть. И прекрасная встреча. Я запомнил. Лини улыбнулся, как улыбался каждый раз, когда публика ликовала от его перформанса. Как улыбался, стоило Линетт выполнить удачный элемент выступления и радостно подпрыгнуть от результата их совместных недельных тренировок. Как когда ясное солнце освещало влажную, после проливного фонтейнского дождя, дорогу. Но улыбка тут же потерялась где-то на фоне тревожных мыслей и причин того, почему они сейчас прогуливались тут, оттягивая разговор, хотя могли всё обсудить ещё у водоёма. — Ты ищешь свою сестру, — не спрашивал, ставил перед горьким фактом. — Я не должен встревать и мешать вам найти друг друга. Знаю, что тебе тяжело и… больно. У меня нет совести, мне вообще плевать на чувства других, такой уж я человек. Но не когда это касается семьи и близких. Итэр понимающе кивнул, но не сдвинулся ни на шаг. Напротив — подошёл чуть ближе, улавливая фиалковые глаза в темноте. — К сожалению, моя сестра меня видеть не хочет и не нуждается в спасении, как нуждалась Линетт, — он на секунду притих, отворачиваясь к тихо журчащему фонтану. — Я думал так раньше, слепо искал, надеялся на чудо, но оказался у разбитого корыта. Снова посреди неизведанных дорог Тейвата и снова один. Я не теряю надежды, я правда хотел бы её однажды найти. Вкрадчиво заглядывая в едва ли не влажные глаза с горьким пониманием, Лини коснулся его плеча, ведомый неистовым желанием поддержать, вручить ещё хоть десять круассанов с шоколадом, лишь бы снова увидеть на его лице ту же тёплую улыбку, которая согревала бы весь Фонтейн в сезон особо затяжных дождей. — Но я не хочу провести всю оставшуюся жизнь в слепых поисках того, кто уже нашёл своё место в жизни. Того, кто не желает меня видеть и прямо ответить на поставленные вопросы. Я просто… Он старался взять себя в руки. Перестать поддаваться дурным эмоциям, просто выговориться и остыть. Просто дать Лини знать о том, что тревожит его сердце. Но земля предательски ушла из-под ног в тот момент, когда его снова коснулись. Теперь — прохладной щеки, мягко проводя большим пальцем по линии челюсти. Лини вопрошающе прижался тёплыми губами к его. Крадя воздух, сердце и все чувства одним движением. Он притянул Итэра чуть ближе, укрывая собой от мелких брызгов воды из фонтана, заинтересованных взглядов очень изредка проходящих по аллее людей, от всего вообще. Он целовал его. Мягко, вежливо, не напористо, но всё равно выбивая давным давно покинувший лёгкие воздух, отрезая всё тревожное одним своим присутствием и лёгкостью. Секундно отстраняясь, чтобы вглядеться в блестящие в свете фонарей глаза, он утянул его куда-то в сторону хорошо знакомого переулка, где Лини уже не раз доводилось бывать в далёком детстве. Слабо ударяясь лопатками о прохладную стену, Итэр сдавленно выдохнул, и его снова накрыли уже знакомые влажные губы. Теперь увереннее, не остерегаясь посторонних взоров и мнений. Лини спрашивал, беззвучно уточнял, позволено ли ему и такое, в тот момент, когда пальцы правой руки зарылись в слегка влажные, собранные в слабую косу, светлые волосы. Ласково перебирая, едва ощутимо массируя у висков. Зажмурившись от удовольствия, теряясь в касаниях его ладоней, чувствуя на губах вкус шоколада и выпечки, Итэр прижался ближе, уверенно обнимая за шею и ответно путаясь в коротких прядях. Лини не углублял поцелуй, продолжая держать крохотную нить трепета натянутой. Лишь проскальзывая губами по его, изредка отрываясь, чтобы взглянуть в застеленные поволокой удовольствия глаза, и спуститься к шее, заставляя ещё более сдавленно задышать. Принадлежность к Пиро стихии ощущалась явственно, как никогда не ощущалась прежде. Раскалённые ладони коснулись его талии, живота, мягко поглаживая, не намекая ни на что большее, лишь согревая изнутри и выжигая из сердца всё лишнее. Итэр буквально плавился, прекрасно понимая, что ещё немного, и он превратится в позорную лужицу. Воспоминания о подаренных цветах, несуразных заигрываниях, смелых, абсолютно точно что-то значащих касаниях, тёплой, ощутимой улыбкой прошлись по его губам. Лини медленно отстранился, вопросительно заглядывая в его раскрасневшееся лицо. — Что? Я сделал что-то смешное? — Нет, совсем нет, — он словил его руку, молча прося оставить на собственной талии. — Просто вспомнил кое-что. Лини уткнулся лбом в его плечо, выравнивая сердцебиение и ощущая мерное дыхание на своём виске. — Вы только что соблазнили иллюзиониста, месье, — он прошептал это в теплую кожу шеи. — Ладно, вру, не только что. Когда ступили на трибуны в зале суда. Чёрт, Итэр, ты был там такой… — Какой? — Magnifique et enchanteur, — промурлыкал в разнеженную кожу, тыкаясь прохладным носом. — Сделаю вид, что поверил в то, что ты меня сейчас не обозвал на фонтейнском диалекте. Лини тихо рассмеялся ему в шею, снова зарываясь носом в шелковистые волосы и аромат полевых цветов. — Хотя ладно, спрошу при встрече у Линетт, — он гаденько улыбнулся. — И мне вонзили нож в спину после первого же поцелуя, где это видано?! — Лини утрированно вздохнул. — Сдавать с потрохами собственной сестре. — Уверен, купленный ей круассан спасёт твоё плачевное положение. — И то верно. Ну, раз такое дело и терять мне уже нечего… Он снова коснулся его губ, теперь намного увереннее, впечатывая в стену, удерживая за горячую талию и неуклюже проезжаясь кончиком носа по его. Итэр подпустил его непозволительно близко, позволяя языку проникнуть в податливый рот и украсть очередную порцию желанного воздуха из раскалённых лёгких. Лини довольно часто доводилось слышать, что от его выступлений словно дух захватывает, но именно сейчас эта фраза приобрела для него особый смысл. Как и улыбающийся в губы солнечный Итэр в прохладном тёмном переулке. И чёртова роза, по прежнему благоухающая сладостью на его груди.