***
Сапфир резко села на платформе. В последнее время ей стали сниться очень депрессивные сны. В каждом сне она чуть ли не умирала от голода, пока ей на помощь не приходил Смоукскрин. В каждом сне она так отчаянно пыталась расшифровать файлы, игнорируя свое плохое состояние и постоянные боли. Словно ей было не важно, что она страдает: файл должен быть расшифрован. Как будто бы от этого зависела чья-то жизнь. Сапфир не помнила все содержание файлов, которых она взламывала, но она помнила, что она точно его меняла. Сапфир перевела взгляд на пустую платформу Оптимуса. Два месяца. Прошло целых два месяца. И пока что они не нашли космического моста. Но у Сапфир была надежда на то, что они еще не проверили все шахты десептиконов. И возможно, они просто еще не нашли нужную шахту, так что не время сдаваться. В конце концов, Оптимус рассчитывает на них.***
Орион вздохнул и удовлетворенно посмотрел на новые координаты. Этот код занял у него очень много времени. Если честно, Пакс никогда не шифровал ничего сложнее. Тот, кто зашифровывал эти коды, по мастерству ничем не уступал самому Альфа Триону. Но, как бы то ни было, работа сделана, и Орион наконец-то может позволить себе сделать перерыв на отдых. Мегатрон будет доволен, когда получит еще одни координаты. Возможно, он даже его поблагодарит… Орион не смог спрятать глупую улыбку и быстро голубеющий фейсплейт, думая об этом. Пакс отослал новые координаты Саундвейву и, встав со своего места, направился к выходу. Однако, не дойдя до дверей, он развернулся и захватил датпад. На всякий случай, если вдруг он захочет где-нибудь посидеть и почитать или подешифровать файлы. Орион вышел в коридор, оглядываясь по сторонам. Рядом с его отсеком было хранилище энергона, возле которого постоянно кто-то стоял. Орион поздоровался с десептиконами и побрел по коридору. Мысли скакали от одной теме к другой, не желая долго засиживаться на одном месте. Орион беспокоился за десептиконов, за Мегатрона и за Рубиниуса. Паксу очень не нравилось, что такой молодой мех, который даже не достиг своего совершеннолетия, постоянно подвергает свою искру опасности. Орион разговаривал о Рубиниусе с Мегатроном и спрашивал, почему такой молодой мех находится на такой высокой должности. Архивист очень хорошо знал, как Мегатрон относится к спарковскому труду. Он никогда бы не заставил спарка воевать и подвергать свою жизнь опасности. Как и ожидалось, Лорд Мегатрон сказал, что Рубиниус вступил в ряды десептиконов в таком раннем возрасте исключительно по собственному желанию. — Но это очень странно. — сказал тогда Орион. — Рубиниус такой молодой… Что могло заставить спарка пойти на войну в таком возрасте, и при этом добиться такого успеха? Он же не просто рядовой, он офицер. А ему даже восемнадцати тысяч нет… Мегатрон некоторое время молча смотрел на архивиста, прежде, чем ответить. — У Рубиниуса есть свои веские причины быть на стороне десептиконов. Но боюсь, что они слишком личные, чтобы он мог о них рассказывать. Возможно, если вы близко подружитесь, он сможет тебе открыться. Но я в этом очень сомневаюсь. Как бы странно это не звучало, но слова Мегатрона только подогрели интерес Ориона. Теперь он еще больше хотел узнать, что же все-таки заставило Рубиниуса вступить в ряды десептиконов в таком юном возрасте. Идя по коридору в своих мыслях, Орион внезапно услышал музыку. Как будто бы кто-то играл на электрострине. Мелодия была очень странной, как будто бы… некибертронской. Пакс прислушался, чтобы понять, откуда идет звук. Музыка слышалась из-за угла. Орион тут же поспешил туда, а когда завернул за поворот то увидел единственную дверь. Конечно, он знал чей это отсек. Архивист неуверенно подошел к двери и прислушался к музыке. Не мог же это играть Рубиниус? Или же это все-таки он играет? Пакс протянул манипулятор и постучал по двери. Музыка тут же прекратилось, а изнутри послышалось неуверенное: — Э… входите? Орион нажал на датчик и двери перед ним разъехались. В центре своего отсека стоял Рубиниус с электрострином в одном манипуляторе и боуве в другом. Увидев Ориона, он заметно расслабился, и его плечи опустились вниз. — Ох, Орион, это ты. — сказал он, улыбнувшись. — Добрый день. Как у тебя дела? — Прекрасно. — ответил Пакс, проходя внутрь комнаты. — Я наконец-то закончил расшифровку еще одного файла. — Правда? О, это просто замечательно! — воскликнул Рубиниус, проходя вглубь комнаты и присаживаясь рядом с большим экраном своего компьютера. Когда он повернулся к Ориону снова, на его фейсплейте была искренняя улыбка. — Лорд будет очень доволен тобой. Возможно, он даже снова тебя поблагодарит! Орион почувствовал, как его фейсплейт стал очень, очень теплым. И скорее всего ярко голубым. Ему повезло, что в комнате был только Рубиниус, который ничего не подозревал и считал его и Мегатрона просто очень хорошими друзьями. — Кхм… Да, верно. — сказал архивист отводя взгляд в угол комнаты. Так, ладно, нужно собраться. Он снова посмотрел на десептикона, и его взгляд упал на музыкальный инструмент, который тот держал в манипуляторах. — Кстати, Рубиниус, ты очень красиво играл. Десептикон просиял. — Правда? — спросил он, и Орион кивнул. — О, это очень приятно слышать. — Если тебе не трудно, то… Ты мог бы поиграть еще? — спросил Пакс. — Когда я работал в архивах, я часто слушал музыку, пока дешифровал файлы. Мне было бы приятно, если бы ты поиграл, тогда мне возможно даже будет легче расшифровывать. — Конечно, не вопрос! — сказал Рубиниус и поставил электрострин на плечо. Его боув отточенным движением опустился на одну из пяти струн и заскользил по ней. Аудиалы Ориона вновь уловили чудесные звуки музыки. Архивист подошел к столу и, отодвинув стул, сев и достав датпад, начал расшифровку нового файла. Музыка текла, словно бесконечная река: долгие ноты тянулись и звучали так… успокаивающе. Рубиниус будто знал, какая музыка Ориону была нужна для того, чтобы сосредоточится и при этом немного расслабиться и работать в комфорте. Орион и не заметил, как время пролетело невероятно быстро. Файл, который ему попался, был гораздо проще, чем те, что были до него. Пакс уже почти расшифровал первую часть координат, вот только… Где-то в шифровке была ошибка, но архивист не мог понять где. Он уже перепроверил все, что мог. Орион недовольно вздохнул, и музыка внезапно прекратилась. — Что-то не так? Тебе не понравилась мелодия? — спросил Рубиниус. Орион поднял на него взгляд и замотал головой. — Нет-нет, все в порядке! — тут же сказал он. — Ты прекрасно играешь, Рубиниус. А ведь Рубиниус мог бы быть музыкантом, и жить счастливо, а не выживать каждый день на войне… Внезапная мысль поразила Ориона, больно кольнув у него в искре. Архивист тут же почувствовал странные угрызения совести, как будто бы это он был виноват в том, что у Рубиниуса такая несчастная судьба. — Ты уверен, что все в порядке? По твоему фейсплейту так не скажешь. — сказал Рубиниус. — Ты выглядишь… расстроенным. — Все правда в порядке, это мелочи. — сказал Орион. — У меня просто не получается додешифровать код. Я почти уже закончил первую часть координат, но никак не могу найти ошибку. Рубиниус нахмурился в задумчивости, а затем повернулся к большому экрану компьютера. — Может быть, если перевести твой код на более большой экран, тебе будет легче найти ошибку? — задумчиво сказал он. — Ну, знаешь, небольшая смена рабочего места, к тому же ты в основном шифруешь на большом компьютере в своем отсеке, а не на маленьком датпаде. Орион встал и подошел к экрану. — Хм… Это может сработать. — сказал он, подключая датпад к компьютеру. Пара движений, и вот уже весь код был выведен на большой экран. Орион вздохнул и стал перелистывать страницы, одну за другой. — Все еще не заметил? — спросил Рубиниус у него спустя пару минут. Орион повернулся и посмотрел на него. — Ты говоришь так, будто знаешь, где она. — сказал он. Рубиниус отвел взгляд в стену, не отвечая на это. — Что ты обычно делал в архивах в Иаконе, когда не мог найти ошибку в коде? — спросил он. Орион задумался. — Ну… Если ситуация была совсем плохой и я уже никак не мог заметить ошибку, то я обращался к моему наставнику — Альфа Триону. — сказал он. Рубиниус повернул на него голову и посмотрел проницательным взглядом. Орион же погрузился в свои воспоминания и не замечал этого. — Я очень сильно скучаю по архивам и по моему наставнику. Мне его очень не хватает. Раньше я часто к нему обращался за советом и поддержкой, а теперь… Теперь я даже не знаю, жив ли он. Орион печально вздохнул. Если бы он сейчас смог бы поговорить с Альфа Трионом, то он задал бы ему столько вопросов, и попросил бы столько советов. Альфа Трион всегда находил верные решения для его проблем, всегда помогал ему. — Я… очень сильно скучаю по моему наставнику. — снова повторил Орион. — И по архивам. Мегатрон говорил, что архивы были разрушены в ходе войны, но все же… Я не могу не питать надежды на то, что моему наставнику удалось выжить. — Мне нужно отойти. — вдруг сказал Рубиниус дрожащим голосом. Орион вмиг вернулся в реальность из своих мыслей и повернулся к спарку. — Рубиниус, все в порядке? — обеспокоенно спросил архивист, но десептикон, отвернувшись от него, замотал головой. — Все… все хорошо. — сказал Рубиниус, и его голос дрожал еще сильнее. Пакс подошел к нему ближе, но десептикон отшатнулся от него в сторону дверей, ведущих в его спальный отсек. — Орион, пожалуйста, не надо за мной идти. — Рубиниус, что случилось? Тебе плохо? Тебе нужна помощь? — спрашивал Пакс, но десептикон лишь пятился в сторону дверей, пока не столкнулся с ними спиной, после чего, нащупав датчик, открыл их и тут же проскользнул внутрь. — Орион, со мной все хорошо. — сказал он уже более твердым голосом. Вдруг в личный канал связи Ориона пришло уведомление. Открыв его, Пакс увидел сообщение от Саундвейва. Мегатрон — ожидать Ориона на командном мостике. Наверняка Мегатрон хотел с ним обсудить новые расшифрованные координаты. — Рубиниус, мне нужно идти, меня ждет Лорд Мегатрон. — сказал Орион. — С тобой точно все в порядке? — Да, со мной все хорошо. — послышался приглушенный голос Рубиниуса. Орион нахмурился. — Я ненадолго, я скоро приду. — сказал он и повернулся к выходу. Беспокойство за десептикона поселилось в искре архивиста, но Орион попытался убедить себя в том, что с Рубиниусом все в порядке, а если что, то офицер десептиконов и сам сможет справиться со своими проблемами. Орион вышел из отсека Рубиниуса и пошел в сторону главной комнаты. Однако все его мысли вертелись вокруг десептикона. Рубиниус правда выглядел встревоженным, может быть даже… напуганным. И очень расстроенным. У него дрожал голос… Чувство беспокойства в искре Ориона возросло. Он оставил Рубиниуса совсем одного… там… Правильно ли он поступил? А вдруг Рубиниусу станет плохо? Орион вдруг остановился. С чего бы Рубиниусу вообще может стать плохо? Он же просто выглядел немного взволнованным, и может быть напуганным, может быть расстроенным, но это же не значит, что с ним что-то не так? Что он не может сам во всем разобраться? Ему ведь точно не нужна его помощь… Орион развернулся на сто восемьдесят градусов и направился обратно в отсек Рубиниуса. Он не знал почему, но его искра твердила ему о том, что он должен пойти к Рубиниусу, что тот прямо сейчас нуждается в его помощи, что ему плохо, и что Орион должен его защитить… Когда Пакс уже подходил к отсеку, его чувствительные аудиалы уловили странные звуки, как будто бы кто-то что-то бормотал. И голос говорящего дрожал, как будто бы он… плакал. Искра Ориона пропустила удар. Нет… Рубиниус, это же не может быть он… Архивист тут же подбежал к дверям отсека, бесконечно кликая на датчик, в надежде на то, что от этого двери откроются быстрее. Однако, на зло Паксу, двери открывались очень и очень медленно. — Давай… давай! Открывайся, ну же! — воскликнул архивист. Когда же двери наконец-то отворились, Орион вбежал внутрь и увидел огромный экран компьютера, на котором был открыт все тот же файл. Пакс повернулся в другой конец комнаты, где были двери в спальный отсек Рубиниуса. Двери были закрыты, однако Орион слышал голос Рубиниуса. А точнее, он слышал его всхлипы. Праймус, он что, так расстроился из-за слов Ориона про то, как он скучает по архивам? Орион аккуратно открыл двери и заглянул внутрь. Комната Рубиниуса была достаточно просторной. У него была большая платформа, учитывая, что сам Рубиниус был небольшого размера. На этой платформе легко мог поместиться еще один или два меха комплекции Рубиниуса. Да что там мех комплекции Рубиниуса, Орион, с его нынешним корпусом, и Мегатрон могли бы там спокойно находится, причем одновременно и в любом расположении. И помимо платформы, сама комната была большой. Видимо, такие отсеки выдаются специально офицерам. Хотя у самого Ориона отсек был не хуже. Однако у архивиста не было времени рассматривать кварту десептикона, так как его взгляд был направлен на свернувшегося на своей платформе плачущего Рубиниуса. Как только Орион зашел в комнату, десептикон сразу его заметил и ругнулся… на древнеиаконском. — Какой же я идиот, забыл закрыть двери… — прошептал он следом за ругательством, и тут же попытался сесть ровно на платформе, закрыв фейсплейт манипуляторами и отвернувшись от архивиста. — Орион, пожалуйста… — прошептал он сдавленным голосом. — Можешь уйти? Сейчас не время… — Подожди, Рубиниус. Пожалуйста, позволь мне остаться… — начал Орион, подходя к сидящему на платформе спарку. — Нет! — воскликнул он. Его голос очень сильно дрожал, будто бы он еле сдерживался. — Орион, уходи. Пожалуйста, мне и так плохо, а ты заставляешь меня чувствовать себя неловко. Ты не должен видеть меня… таким. Никто не должен. — Но тебе плохо, и тебе нужна помощь! Я твой друг, разве я не могу остаться? — настаивал Орион, садясь рядом с Рубиниусом на платформу. — Мне не нужна помощь… — сказал Рубиниус, однако его плечи до сих пор дрожали, а из оптики до сих пор текли слезы. — Все не так плохо, бывало и хуже… — Ты говоришь как Мегатронус после очередного поединка, когда он чуть ли не лишался своей искры. — прервал его Орион. — То, что тебе бывало хуже, не значит, что ты должен терпеть то, что с тобой происходит сейчас, и не получать помощь от других. Рубиниус все еще не смотрел на него, поэтому Орион мягко развернул его к себе. — Что случилось, Рубиниус? Почему ты плачешь? — спросил он. — Я… я тебя как-то обидел? Рубиниус замотал головой, все еще пряча фейсплейт в манипуляторах. Орион пододвинулся еще ближе к нему, и, после недолгих колебаний, мягко притянул его к себе и обнял. Рубиниус на пару кликов замер в его манипуляторах, однако очень быстро расслабился и прижался к нему в ответ. — Это не ты виноват. — сказал Рубиниус, чувствуя, как слезы все быстрее бегут по его фейсплейту. — Это… это только моя вина. — Тише, Рубиниус, все хорошо. — сказал Орион, гладя его по спине. — Ты не должен себя ни в чем винить. — Но если я действительно сделал что-то… плохое? — сдавленно прошептал десептикон. — Ты — спарк, Рубиниус. — мягко сказал Орион. — Ты можешь совершать ошибки в силу своего возраста, ты еще совсем маленький. У тебя нестабильная психика, ты вообще не должен участвовать в войне в таком возрасте. Рубиниус всхлипнул и уткнулся фейсплейтом в свои манипуляторы, прижимаясь ближе к архивисту. — Ты не понимаешь. — сказал он. — Ну, ты можешь рассказать мне в чем дело, и я пойму. — предложил Орион, гладя спарка по голове. — Нет. Нет, я… Я не могу. — сказал Рубиниус. — Это очень долгая история. — Хорошо, я готов ее выслушать. — сказал Орион. Рубиниус вздохнул. — В другой раз. Когда я не буду… рыдать у тебя на манипуляторах. — сказал он. — Хорошо. — кивнул Орион. Он продолжал гладить Рубиниуса и обнимать его еще некоторое время. Пакс даже мог сказать, что это было… как будто бы правильно. Обнимать Рубиниуса и успокаивать его было… даже не то, чтобы приятно, а скорее естественно. — Спасибо тебе. — вдруг прошептал Рубиниус. Его голос был уставшим, будто он был на грани того, чтобы свалиться в оффлайн. — Мне правда стало легче. Гораздо легче. — он усмехнулся. — А до этого мне помогали… — он зевнул, говоря уже в полусне. — только шприцы Нокаута… Рубиниус погрузился в оффлайн, а Орион застыл на месте. Шприцы Нокаута… То есть Рубиниус попадает в такое состояние не в первый раз. И, возможно, он не всегда может сам из него выйти. — Нужно будет поговорить с Нокаутом. — пробормотал Орион, все еще неосознанно гладя спящего спарка по спине и прижимая его к себе.***
Сапфир вздохнула с облегчением. Наконец-то новый файл был расшифрован, и теперь она сможет снова поменять его содержание. В последнее время основные битвы десептиконов и автоботов сосредоточились в одном городе возле экватора их планеты. Сам Оптимус Прайм и Мегатрон воевали на поле боя, и эта долгая битва продолжалась уже на протяжении десяти лет. И единственным оставшимся офицером десептиконов, который все еще продолжал атаковать северные города, хоть и не в большом масштабе, но все еще нанося существенный вред, был Рубиниус. И поэтому файлов о его передвижении от Иаконской разведки становилось все больше и больше. Они как будто бы только на нем сосредоточились, забыв про всех остальных. Сапфир тяжело вздохнула и начала менять содержание файла. Как же она устала, все ее системы болели от недостатка энергии, ее сервоприводы постоянно подкашивались, иногда ей казалось, что шарниры ее пальцев скоро сломаются. — Зачем ты меняешь содержание файла? — послышались слова, сказанные ледяным тоном. Сапфир застыла. — Что ты здесь делаешь? — спросила она как можно более холодно, поворачиваясь к дверям. Смоукскрин, который до этого стоял, облокотившись на косяк двери, выпрямился. — Пришел проверить свою подругу, знаешь ли? — сказал он. Его голос не был наполнен ни привычной радостью, ни теплотой. — Ты не ответила на мой вопрос. Зачем. Ты. Меняешь. Содержание. Военных. Файлов. — Не твое дело. — сказала Сапфир. — А мне кажется, что как раз таки мое. — сказал Смоукскрин, пересекая комнату. — Почему ты это делаешь? Ты занимаешься этим уже очень долгое время. Сапфир вздрогнула. — Как… Как давно ты знаешь? — спросила она. — Месяц? Год? Десять лет? Смоукскрин остановился рядом с ней и молча на нее смотрел. Сапфир пораженно вздохнула. — Больше? — спросила она. — Сколько? Смоукскрин вздохнул. — Я не помню. Это было так давно, что… Сначала я даже не поверил в то что увидел. Я думал, что мне показалось. — он повернулся к ней, и в его взгляде читалось неверие. — Сапфир… почему? Почему ты шифруешь файлы, корректируешь их, и даешь таким образом ложную информацию автоботам? Зачем? Сапфир опустила взгляд. — Я не могу тебе сказать. — прошептала она, и тут же вздрогнула от звука сжатого металла: Смоукскрин настолько крепко вцепился в стол, что тот деформировался по его пальцами. — Сапфир. — он чуть ли не рычал ее имя, но тем не менее, Сапфир не слышала угрозы в его голосе: только боль и непонимание. — Я устал. Ты всегда, всегда так говоришь! Всегда! Каждый раз ты не можешь мне ничего сказать, и каждый раз ты говоришь, что я не пойму! Я устал от того, что ты постоянно что-то скрываешь от меня! Как будто бы ты не доверяешь мне! Боишься меня! Как будто бы я тебе чужой! Сапфир увидела, как слезы потекли из его оптик. Вероятнее всего, она сейчас тоже плакала. — Я не могу тебе ничего рассказать. — сказала она дрожащим голосом. — Иначе ты от меня отвернешься, а я… Я не могу потерять моего единственного друга. — Сапфир! — воскликнул Смоукскрин, хватая ее за плечи. Даже в порыве эмоций он сделал это очень мягко, так, что даже измученное голодом тело Сапфир не почувствовала дискомфорта. — Я уже целую вечность живу с осознанием того, что моя подруга является предателем, который специально корректирует данные разведчиков и отправляет ложную информацию автоботам! И я все это время оставался тебе другом. Все это время я поддерживал тебя, несмотря ни на что. Потому, что я верил в нашу дружбу. Может я дурак последний, но я не могу представить себе, что ты плохой мех. Потому, что в отличии от тебя, я доверяю своим друзьям! Но… — его дрожащий голос сорвался, и Смоукскрин опустил взгляд. — Но как я могу доверять тебе, когда ты так много скрываешь от меня? Я не знаю, почему тебя морят голодом уже не первый год, я не знаю, почему ты носишь эти экранные очки… Я… Я даже не знаю, что скрывается за этими очками. Я ни разу не видел твои оптики. Праймус, я… — Смоукскрин порывисто вздохнул. — Я просто не понимаю. Мы с тобой дружим уже почти две тысячи лет. Неужели… Неужели за это время я так и не заслужил твоего доверия? Слезы текли с его оптик. — Пожалуйста, Сапфир. — прошептал он. — Я просто хочу, чтобы ты была честной со мной. Чтобы ты сказала мне правду. — Если я скажу тебе правду, то тебе она не понравится. — сказала архивист. — Пусть так. — настаивал Смоукскрин. — Но я должен ее услышать. Честно говоря, я даже не знаю, что может быть хуже тех предположений, чем те, что у меня сейчас возникают в процессоре. Сапфир порывисто вздохнула и отвернулась. — Ты меня возненавидишь. — сказала она. — Нет. — сказал Смоукскрин. — Да! — воскликнула Сапфир. — Смоукскрин, ты самый близкий мой друг в этих архивах, именно поэтому я тебе все это время врала! Да, я признаю то, что я тебе врала. Но я делала это для того, чтобы не потерять тебя! Чтобы снова не остаться одной! — Снова остаться одной? Что это значит? — спросил ее Смоукскрин. Сапфир отдернулась и закрыла рот манипуляторами. — Не важно. — сказала она. — Нет, важно! — воскликнул автобот. — Сапфир, прекрати от меня все скрывать! Я хочу знать правду! — Тебе она не понравится! — воскликнула Сапфир, отходя назад. — Мне плевать! — вскрикнул Смоукскрин, идя за ней. — Я просто хочу, чтобы ты перестала оставлять меня в постоянном неведении, скрывать что-то важное от меня, врать мне! — Ты хочешь правду?! — воскликнула Сапфир, резко выступая вперед. — Ну так получи ее! Ее экран резко отодвинулся и слез с ее фейсплейта, открывая ее оптики. Взгляд Смоукскрина тут же упал на них. На ее оптики, которые были разного цвета. Рубинового и сапфирового. Вся былая уверенность пропала с фейсплейта Смоукскрина. Он просто молча смотрел в ее оптики, не в силах хоть что-то сказать. Сапфир смотрела в его лазурные оптики и не видела в них привычного веселого огонька. Не было на его фейсплейте и его привычной доброй улыбки. Только шок и… отторжение. Сапфир развернулась и выбежала из комнаты. Даже несмотря на то, что все ее истощенное тело испытывало невероятную боль от этого. Плевать. Она не могла находится в одной комнате со Смоукскрином. Со Смоукскрином, который ее возненавидел.