Шаст тц тц тц тц а теперь спать

— Всё, давай спать. Наконец-то. Спустя сто часов Попов как ни в чем не бывало вышел из ванной после душа, прощеголяв на середину номера в одних трусах, и заулыбался, закрывая какие-то вкладки на телефоне, остановившись напротив постели. Антон, лежащий на середине как король с руками за головой, чуть приподнялся, прижав подбородок к груди и засмотревшись на этого Аполлона. Такой весь подкаченный, сухощавый, в родинках, с этими своими отросшими чуть влажными растрепанными волосами. Этакий дорогой и с виду спокойный, но мощный внутри мустанг, только что пробежавший десять километров. Кожа гладкая, нежная, лоснящаяся в тусклом свете прикроватного торшера. Так и манит. И он это, сука, точно знает… — Ну наконец-то. Че ты там вообще делал? — притворился возмущенным и недовольным Антон, опираясь на локти и следя за передвижениями мужчины по комнате. Как он ставит телефон на зарядку и кладет на тумбочку со своей стороны. — Ну как что? — Арс как обычно взял свой дорогой ароматный крем для рук, — я ведь слежу за собой, — и стал красиво растирать его по изящным кистям и тонким предплечьям с выпирающими венами. — В отличие от некоторых, — Попов сделал шаг коленом на кровать и, дотянувшись, легко и игриво ущипнул Шастуна за тощий бок, где задралась серая футболка. Тот сразу выдал обиженное «Э-э!» и полуотвернулся, вяло прикрывшись худыми руками. А потом погрустнел, задумавшись над словами мужчины, который устроился рядом под одеялом. — Ты тоже думаешь, что я разжирел?.. — тихо и несколько разочарованно переспросил Антон, бросив взгляд котенка куда-то поверх полулежачей фигуры Арсения. Не в лицо, потому что, если тот говорит серьезно — это будет ещё в тысячу раз обиднее, нежели комментарии зрителей их новых шоу, где Шаст так или иначе, будучи открыт к фандому, не стеснялся засветить свою неидеальную фигуру. Арс снова с тяжёлым вздохом встал на колени и, опираясь кулаками в матрас, навис над парнем сбоку. — Шаст. Я думаю, что ты дурак, если слушаешь мнение других людей, — строго и уверенно выразился мужчина. — Я уверен, что никто из них даже близко не стоит с тобой в одной колонне самых красивых людей на планете, — утвердил мужчина спокойно и серьезно. — Для меня твое тело всегда самое сексуальное из всех, что я видел или не видел. Понял? — более интимно и тихо произнес Арс. Одно его убеждение и Антон готов забыть все предыдущие 5, 10 и 30 минут разговора и вновь смотреть на Арса с открытым ртом. — Блин, ну прощен, давай сюда… — с улыбочкой матёрого ловеласа парень кокетливо потянулся к Попову всем своим телом. — Шаст, мы спать легли или где? Опять на утро будут мешки под глазами… — забубнил устало и привередливо Арсений, отвернувшись от ласк и поправляя одеяло. — Ты-то блять тоже — побольше комментарии у себя читай. Советчик хренов… — обиделся Шастун. На такие заявления Антона Арс всегда моментально бесился в ответ, поэтому и сейчас резко и от души прибил его другой подушкой, которую подкладывал под травмированную недавно руку. — Сладких снов, — это в его дерзкой надменной манере прозвучало как «счастливо оставаться!» Шастун успел закрыться от внезапной атаки отвернувшегося от него мужчины, но настроение сейчас было не пиздиться в шутку, как обычно перед сном (иногда плавно и не очень переходя в страстный секс), а просто шутить. Вечер сегодня выдался по-настоящему кайфовым. Они с командой отсняли очередной город для «ЧДКИ», две последние локации, после чего вернулись в отель, вкусно покушали на веранде ресторана, поиграли в игры и обсудили планы на завтра. Стояла лёгкая, летняя, тёплая погода, атмосфера спокойная и уютная. Горы и природа очень понравились Антону, и он уже давно воспринимал этот тревел как их личное свадебное путешествие и медовый месяц. — Ну Арс, — как всегда на примирение первым пошел парень, мурлыкая нежно на ухо и прокрадываясь пальцами к шее и спине отвернувшегося Попова. Тот лениво и холодно изогнулся, как бы отмахиваясь от приставаний. — Шаст, давай спать. Исходя из уже многолетнего опыта отношений, Антон понимал, что сейчас его любимый человек действительно устал и хочет отдохнуть от всего и всех. Поэтому быстро стих, оставшись на своей половине, листать чужие сторисы без звука. Следующие минут 5 для Арса были отнюдь не спокойными и не комфортными. Знать, что Шастун обиделся, обделён вниманием и любовью, в которых всегда сильно нуждался, лежит рядом, без всяких камер, продюсеров, коллег и спешных сборов куда-либо на съёмки… Им так редко удается побыть наедине без посторонних глаз, запретов, в уюте и покое… «Я пообещал всегда делать так, чтобы он не чувствовал себя одиноким и ненужным, а он грустит… Мы упустили столько времени, что сейчас дорога каждая ночь вместе.» — Блин, ладно, — Арсений, все же чертыхаясь, развернулся с досадным и слегка раздраженным, но и заведённым выражением лица. — Арс, ну ты заебал, — Антон, как сразу заметил мужчина, моментально натянул улыбку победителя в лотерее и обнял нависшего над ним возлюбленного. Который, видите ли, слишком много обижается для доминанта. И вообще редко контролирует свою биполярку настроений и «горячо-холодно». — Ещё нет, — усмехнулся каламбуру Арс, потянувшись за любимым поцелуем, тоже уже едва сдерживая кошачью хитрость на лице. Шаст ответил коротко, ещё не договорив. — А хочшь? — Да… Запуская ладонь под футболку Антона, Попов начал неспешно и чувственно покрывать поцелуями его шею. Тонкие длинные руки парня ответно обвили голые мужские плечи. Но не успел Шаст настроиться на поцелуи на уровне лица, чтобы разогнаться от лёгких дразнящих чмоков до глубоких и пошлых, как Арсений спешно и даже нетерпеливо спустился на порядок ниже, выскользнув из некрепких объятий. — Не даешь мне уснуть спокойно… — с придыханием быстро обронил парень, пока мужчина одним скользящим движением поднял его футболку и обнажил живот. И сразу же принялся осыпать неотрывными размашистыми и жадными поцелуями его нежную мягкую кожу с едва заметной полосочкой волос, уходящей под линию белья. Его любимое место для ласк. Эти действия сразу же вызвали пробирающую до мурашек волну удовольствия, которая сбила Антона с толку. — Не даёшь у нас обычно ты, — все продолжал заводить парня болтовней Арсений, уже потихоньку стянув с Шаста белье — тот охотно поддался, приподняв таз. Его любимая часть прелюдии. — Ага, — Антон быстро потерял нить разговорного соблазнения — Попов ловко освободил от боксерок и себя, не отрывая глаз от внимательного лица парня. Пока тот нашарил рукой где-то под подушкой тюбик уже задроченной за все поездки смазки и привычно подкинул Арсу. Но у мужчины явно были свои планы на тело коллеги. Каждый раз что-то новое, ведь он не мог не привносить свое творчество и свой характер даже в секс. Особенно в него. Попов выпрямился, продолжая интригующе и доминантно смотреть на парня сверху вниз, и открыл тюбик. Внимательно и неспеша выдавил прозрачную жидкость на пальцы и, откинув упаковку, растер ароматное содержимое между ладоней. Затем наклонился вперёд с гибкостью и грацией пантеры и одним широким движением растер смазку по всему торсу Антона. Это действие безумно возбудило парня, как что-то новое — для чего он это сделал, что он хочет попробовать? — Поэтому сейчас будь добр — расслабься и веди себя потише, — строго приказал Арсений, устраиваясь между коленей Антона, опираясь на кулаки по бокам от его таза. — Ну не обещаю, — сквозь издевательский, но невинный смех начал плыть Шаст, наблюдая за действиями мужчины, как тот пытался совершить проникновение приятно и плавно. Сначала, разумеется, «прощупывая почву» и готовность парня своей ласковой рукой. — Арс, только осторожно, я тя прошу, — попросил о милосердии парень, состроив нежные глазки. — Шаст, — мужчина уже ввел головку и, освободив руки, упёрся ими в кровать и наклонился ближе к Шастуну. — Я всегда осторожен, — скорее не убедил, а доминантно задавил его этим бесспорным и даже угрожающим фактом Попов. За шуточным спором, который только завел парней, они и забыли, к какому процессу перешли. Шаст закусил губу и затем шумно втянул воздух между сжатых зубов, наблюдая за тем, как красиво и плавно в него проникает Попов. И выдохнул с отчётливым оценивающим звуком удовольствия. Арсу всегда нравилось наблюдать за тем, как меняется лицо Антона, который словно мучается от этого наслаждения — первый раз поглощать в себя его. Как отзывается каждая его частичка, как он чуть запрокидывает голову, нахмуренный, мычит в оскале от приятной боли. А потом сосредоточено расслабляется, принимая, идя в знакомую волну ощущений. Дальше уже обоим становится не до заигрываний. Арс начинает двигаться медленно, размеренно, но каких усилий и силы контроля ему это стоит — он комкает в пальцах простынь по бокам от тела Шаста, концентрируется на ритме, на зажатости партнёра, чуть ли не задерживает дыхание. А своим приглушённым рычанием в груди успокаивает и завораживает Антона. Он всегда очаровывался этим. Но сейчас как и все чаще в последнее время — ему в голову что-то взбрело. И он в ту же секунду послушался этого внутреннего голоса. Ведь когда вся власть была «в руках» Арса это словно развращало демонов и всегда распаляло внутренний огонь темной лошадки Шастуна. Он переключался в эту покорную роль пассива, ему хотелось подчиняться и просить ещё. Как только проникновение достигало первой неимоверно возбуждающей пиковой точки внутри. — Быстрее, — обратившись к мужчине слабым, зажатым стоном, Антон подтолкнул Попова нарушить первоначальную просьбу. Но Арсений всегда делал по-своему. Всегда был себе на уме. И всегда вел себя непредсказуемо. О чем мог предупредить лишь загадочной хитрой и зловещей улыбкой. Так ему нравилось. Так он любил. — Не-ет уж… — он обожал приговаривать что-то тихо-тихо, глядя Антону в глаза и полностью контролируя их близость, скорость и амплитуду столкновений, иногда опираясь на притягательную тазовую кость парня правой рукой. А потом гладить мягкую ягодицу, бархатное незагорелое бедро и дразняще пробегаться кончиками пальцев под коленом, очерчивая сухощавые связки. — Я буду с тобой мучительно нежным, — с самодовольной ухмылкой прошептал Арс на ухо Шастуну. И он прав — с каждым движением вперёд он входил все глубже, но быстро отстранялся, дразня волшебную точку удовольствия лишь короткими прикосновениями. Скользя медленно и томно, размеренно и неторопливо, но сильно и тяжело налегая и прижимаясь всем тазом. До скрипа кровати. Провоцируя нотки громкого голоса в недовольных и отрывистых стонах Антона. Тот мог лишь подчиняться и принимать эту тактику, до боли кусая нижнюю губу и неотрывно глядя в родные, но каждый раз немного пугающие бездонные голубые глаза обладающего им дьявола. Он останавливал фигуру Попова упором ладони, но тут же нежно скользил за спину, огибая и обнимая талию. Особенно поглаживая гибкий прогиб поясницы. Арсений то и дело прижимался вплотную к Шастуну, сливаясь торсами, скользя по тончайшей смазке. Соски задевали друг друга медленно и плавно, дразня и щекоча. Парень чувствовал, как напряжён подкаченный твердый пресс брюнета, как он давит ему на живот и мочевой пузырь, что сейчас отзывается жжением по всем эрогенным зонам, разгоряченным до предела. И слышал, как он коротко и болезненно мычит, сжимая губы, ведь при таком тесном контакте смазка в первые толчки распределяется не особо равномерно… По началу эта нежность и неспешность, вперемешку с тягучими ощущениями манящего далёкого удовольствия и боли его ожидания, нравились Шасту. Возбуждение приближалось к пику, как и заканчивалось его терпение. — Арс, ну харе меня мучить, — взмолился недовольно Антон. И следом же получил ласковый и любящий поцелуй в губы, отвлекающий внимание от разбивающей тело вибрации нервных окончаний, уже тронутых предупреждением оргазма. Арс выходил почти до конца, обнажая край головки, а затем снова уверенно входил, задевая каждый чувствительный участок мышц и возбуждая миллионы импульсов. Сумасшедшее трение. — Ещё не время. Ты сам просил моего внимания, — приговаривал по-злодейски ласково Арсений, качаясь вперёд и назад. Такое себе, наказание для капризного мальчишки. У Попова точно был нереализованный потенциал папочки-воспитателя. Тогда Антон попробовал изменить ситуацию сам, в беспомощности, приближая разрядку — потянулся рукой к своему горящему от отсутствия внимания и прикосновений члену и успокаивающе накрыл ямкой прохладной ладони налитую головку. — Нет-нет-нет-нет… — снова тихо зашептал Арс, бережно убирая лишнее воздействие, отстраняя тонкую кисть Шастуна и заводя обе руки за его голову, крепко зажимая их у изголовья кровати. — Арс, ну… — скулит Антон коротко и тонко, как ребенок, прежде чем свободная рука Попова зажимает ему рот, обрывая мольбы. — Молчи. Молчи… — повторяет он, словно они сейчас наслаждаются прекрасным закатом в горах и ловят волшебство момента единения, который нельзя спугнуть разговорами. И снова припадает губами и чуть колючей щетиной, едва целуя висок, лоб, брови и зажмуренные от удовольствия на грани с болью глаза. Шаст предпринимает ещё одну попытку повлиять на процесс, чтобы только нарушить и изменить этот монотонный темп, сводящий с ума своей медлительностью. Так долго сдерживать и терпеть оттянутый оргазм он не в силах. Антон сжимает мышцы, задерживая в себе Арсения и пытается двигаться сам навстречу, часто, подгоняя. — Чщ-щ-щ… — но мужчина неумолим и беспринципиален, он продолжает свои ласковые жестокие игры и останавливает таз парня рукой, что закрывала рот, прижимая к кровати и поглаживая, словно напуганного вырывающегося кота. — Мой мальчик… — успокаивая парня, Арс ведёт ладонь выше и, нежно целуя правый сосок Антона, растирает его большим пальцем. — только мой… Эти места у Шаста неимоверно чувствительны к физическому воздействию и холоду, поэтому русоволосый тут же слабо дёргается и изгибается, не сдерживая умоляющее и звонкое «А!» и пытаясь вывернуться из этого сладостного плена. — Арс, я хочу кончить, — Антон уже действительно просит. — Арс, я хочу… Попов снова беспощадно накрывает искусанные губы парня ладонью. — Проси, проси… — шепчет все время дьявольски мужчина. Но меняет темп, используя запрещённый прием — учащает движения, но не настолько, чтобы они вели точно к цели. Поэтому ритм становится просто невыносимым, Шасту кажется, что удовольствие вот-вот уже на кончике пальцев, что оно уже наступило, просто накатывает в малой дозировке, с каждым толчком настигает и сразу прерывается. Глаза Антона уже были на мокром месте, все плыло от удовольствия, голова кружилась. Арс не мог этого не заметить и, наконец, прекратил пытки из мести. Это было так на него похоже, он часто ревностно отстаивал свою роль доминанта, ведь в постели редко был активом с Шастуном. Поэтому наслаждаться этими моментами он умел от души. Когда партнёр давал такую свободу фантазии и действий. Попов остановился в движениях, войдя до упора и выпрямившись, и положил обе ладони на шею Антона, что-то приговаривая успокаивающим низким голосом. И в следующий момент Шаст почувствовал, как эти объятия крепчают. Лишая его возможности делать полноценный вздох. И даже заставляя постепенно задыхаться. Руки его больше никто не держал, поэтому он слабо, но чисто и искренне обнял спину Арса, цепляясь пальцами за его волосы, чтобы хоть как-то отвлечь уже его от своей цели просто испытать Антона. Его губы влажные, распухшие, розовые, аккуратные и красивые, они в одну секунду завоёвывают все внимание Попова. Он завороженно растирает влагу по их гладкой поверхности большими пальцами. Их хочется лизнуть и он делает это. И ещё раз, медленно, вязко, с удовольствием. И переходит в долгий крепкий поцелуй. И как же до безумия его подкупает и трогает до самого сердца то, что измученный изнемогающий Шастун отвечает преданно, активно, не сопротивляясь и не отворачиваясь. И стонет в губы о том, как сильно он мечтает сейчас о разрядке, которую ему может подарить только Попов… Тогда Арс обнимает плечи и голову Антона, утыкаясь в ухо лицом, снова устраивается удобнее, почти ложась всем весом на Шаста. Тот, уже зная, что это положение предвещает, быстро, не раздумывая обхватывает ногами его таз, а руками крепко держится за плечи, прижав локти к ребрам мужчины. С первых же секунд той яростной и импульсивной сумасшедшей долбежки, которой сменяется уже привычный плавный темп, Антон кончает — обильно, грязно, прямо между их тел, не сдерживая ни один громкий горловой стон. Арс вытрахал из него все соки. Последние крики — тише, протяжнее, характернее, слаще. Полные эмоций восторга и долгожданного расслабления. Усталости. И удовольствия. Опустошения и искренности. Арсений без сил — он ещё минуту лежит на груди парня без движения, чувствует, как пульсирует все внутри, как спадает напряжение, мягчают мышцы и опускаются колени Шаста. Как нежно и чувственно ощущается его мокрая ладошка, оставшаяся в покое на такой же влажной от пота и холодной теперь спине. — Очень хорошо, — выдыхает возбуждённо и шепотом мужчина, на дрожащих руках едва сползая с «растаявшего» Шастуна. — очень хорошо… — он, честно, и сам был немного в шоке, что может быть таким. — Э, педики! — внезапно совсем рядом раздается стук костяшки в дверь номера. — Хорош трахаться, дайте поспать людям!.. — сонный голос Матвиенко почти серьезно осуждает парней. Арс не замечает округлившихся испуганных глаз Антона и только бесшумно хихикает, очаровательно смущаясь и зажимая переносицу пальцами. Поправляя резинку натянутого обратно нижнего белья. — Серёг, прости, мы больше не будем! — на последних словах он смеётся и затихает, жмурясь. И следом звучат недовольные топающие шажки в номер дальше по коридору. Застуканные подростки… Как же это смешно, если Сережа с Позом все слышали. — Арс, что это было?! — Не первый раз, кстати, — все улыбается Попов, мгновенно превратившись в милого влюбленного. Да, им уже не впервой стучат через стенку из-за громкого выражения чувств. — Что это, блять, было?! — смелеет Антон, несмотря на просьбу быть потише. Кстати, в целом произнесенную за сегодня не впервые. — Ничего… — Попов смущенно передает парню влажные салфетки. — Ну тебе понравилось? — веселеет внезапно и приглаживает рукой растрепанные пряди волос Шастуна. Тот быстро закончил с гигиеной, расправил футболку, натянул трусы и убрал лишнее с постели. Затем, наконец, успокоился и выдохнул еще раз. — Ну больше так не делай. Я ахуел от твоих этих фетишей, хер тя знает, может ты захочешь меня придушить! — Не захочу, малыш, не бойся, — немного преувеличил с детскими обращениями Арс, снова зазывая Антона в объятья. И тот естественно в них уткнулся. Уложив голову на грудь мужчины, который опустил подбородок на его макушку сверху. — Весь отель перебудили… — Арсений нарушил повисшую тишину и симфонию их тяжёлых дыханий, поглаживая и перебирая пальцами локоны парня. Шаст тихо хихикнул сквозь нос, о чем-то задумавшись. Удовольствие удовольствием, он безмерно его любит и в такие моменты хочет говорить об этом всю ночь без умолку. Но сон штука нужная. Особенно посреди рабочей поездки. — Ты куда? Арс насторожился моментально, когда Антон сел, начал натягивать шорты и совать ноги в тапки. — Да я водички пойду попью, тут рядом у кулера, — шмыгнул носом Шаст, выходя из номера. Эти пару минут Арс все же пытался уснуть. Не поправляя к чертям сбитые простыни, не взбивая подушку и даже игнорируя вуаль запаха смазки на своем теле после душа. Запах свежего секса на теле он любил. Он действительно устал. Когда возбуждение спало, он это хорошо почувствовал. Поэтому развернулся лицом к половине Антона, чтобы не пропустить, когда он вернётся, и поцеловать ещё раз на ночь. Поерзав, скрестил руки и улёгся поудобнее. Через минуту дверь тихонько заскрипела. Арс уже успел поверхностно уснуть, чтобы не открывать глаза и не прогонять сон. Но то, как Антон усердно и бесшумно прокрался и быстро шмыгнул под одеяло, его снова насторожило. Шаст быстро укрылся и отвернулся к Попову спиной, решив, что тот уже вырубился. — …А поцеловать? — потребовал голосом сонного папы-медведя Арсений, не открывая глаз и не двигаясь. Шастун без пререканий развернулся неповоротливой гусеничкой и быстро чмокнул мужчину в лоб. После чего был немедленно остановлен за запястье и развернут лицом к неудовлетворенному любвеобильному партнеру. Который с самоуверенной ухмылкой тут же притянул парня к себе и вдоволь насладился настоящими глубокими и чувственными поцелуями. Над которыми Антон постарался немало. И в следующую же секунду стало ясно почему. По серьезному и злому взгляду Попова. — Опять свою дудку сосал? — строго заговорил Арс, крепче сжав запястье занервничавшего Шастуна. — Отвали-и, — голосом Бабы Яги заерепенился парень, отворачивая постыдно голову, чтобы не дышать на своего «строгого отца-привиреду». — Я тебе что сказал? Не сосать эту дрянь, когда я рядом, — не пускал его мужчина, пытаясь пристыдить и посмотреть в глаза. — Не сосать это уже другое… — улыбался смущённо тот, втягивая голову в плечи. Попов замер и стервозно приоткрыл рот. — Я, блять, ослышался? Антон всегда забывал, насколько Арс бесился с исправлений своих высказываний и их высмеивания. Актера, естественно, понесло. Больше всего он не любил ложь и утаивания. Недоверие. Обман. Тем более после такого. — Я, Козел ты такой, ослышался? — мужчина заломал Шасту руки, при чем он явно не играл, а злился. Ещё и навалился коленом на болезненный сейчас пах. У них ведь был уговор, парень обещал бросить… — Да Арс, ну больно! — заныл большой ребенок, не в силах отбиться от этой нешуточной, а очень даже неприятной перепалки. «Больно» на Арсения действовало моментально и очень болезненно. Всякое бывало во времена становления их отношений. И отношений физических, в плане секса. Шаст применял это слово не раз и очень часто по вине Попова… Он ещё помнил это чувство. И поэтому сразу отпустил. Антон молча «отвоевал» свои руки не совсем мужским образом и отвернулся на свою половину, закрывшись в образе смертельно обиженного. Ему уже не 25 лет, когда наглый и агрессивный в то время Арс мог запиздить его в шутку, как казалось ему, и как совсем не казалось совершенно неконфликтному и стеснительному Антону. Обоим это было неприятно. Оба понимали, что это глупо, ведь десять минут назад они страстно целовались и не чувствовали между своими телами и лишнего микрометра… В этих тяжёлых раздумьях они, разумеется были не в силах уснуть. Но Шаста, как настоящего ребенка, от обиды и печали (а ещё после сладкого хорошего секса) окутала поверхностная дрёма. Парень забылся тревожным сном. В котором ему снились явно не райские Мальдивы. Через 10 минут и Арсений услышал это. Мужчина обернулся — Шастун спал без одеяла, весь съежившийся, дрожал, поджав слегка колени и обняв себя худыми руками. И как самый настоящий кот — уткнулся носиком в уголок подушки. Самый дальний. Демонстративно. Словно его отсюда выселили и вообще выпизднули с кровати. Замёрзший маленький никому ненужный котёнок. Это зрелище моментально с болью пронзило сердце Арсения. Он закрыл глаза и тяжело и раздражённо выдохнул безмолвное «Блять» одними губами. Затем взял край одеяла в охапку и насильно укрыл им обиженного. Рывком притянув к себе. Антон весь съежился и поерзал, якобы на него не действуют эти своеобразные доминантные извинения. Но его сердце, Арс точно знал, легко растопят объятия и нежность. — …Не спишь? — Попов тихо заговорил сквозь шевелюру парня ему в затылок, уже начиная переживать, что обида там засела серьезнее, чем кажется. И простые обнимашки на него не подействуют. Придется применять флирт и врубать внезапное ночное очарование. — М-м, — отрицательно промычал Шаст. — Ну иди сюда. И только лишь по одному приглашению Арсения все той же гусеничкой-куколкой, сминая и путая бедное одеяло вокруг себя, Антон развернулся лицом к нему. Укрепив и умилив объятия ещё больше. — Ну чего ты, я же не злюсь, — начал ласково утешать его мужчина, утыкаясь носом в лицо и волосы парня, согревая его и улыбаясь. Слушая в ответ что-то очень нежное, невинное и неразборчивое Шастуновское. — Больше не будешь эту дрянь курить? — Ну я постараюсь меньше, — Антон обижался и на самого себя, что привычка оказывается сильнее него и он все никак не может воспитать в себе силу воли. Все уходит на контроль тактильности и чувств к Попову на работе… — Смотри. Давай, если тебе захочется затянуться — ты вместо этого целуй меня, — легко предложил альтернативу Арс. Шастун только тихо и с пофыркиванием посмеялся. — Я же лучше, чем твоя парилка? — без самолюбия Арсения, конечно же, не обошлось. — Лучше, но не всегда есть возможность, Арс… — Давай, всё. Засыпай. Наконец, угомонившись, помирившись и наобнимавшись пара погрузилась в глубокий сладкий сон.

***

Где-то в середине ночи Арсений почувствовал едва ощутимые лёгкие ощупывания. Словно кот переступает лапами в поисках безопасности и теплого языка мамы. Постепенно мужчина вышел из сна, едва открыв уставшие глаза. Беспомощным котенком оказался Шаст, нервно и напуганно трогающий его плечо. — Чего такое? — сразу автоматом обнял его Попов, не понимая, который час, день и где они оба находятся. Блестящие будто бы мокрые круглые и жалобные глаза с самого низа подушки едва выглянули из-за локтя Арсения. — Мне приснился кошмар… — проныл совершенно детским голосом парень, боясь даже повысить тон с шёпота на голос. Словно олицетворение этого кошмара находится где-то в комнате и ищет свою жертву по звуку. — Какой кошмар? — Попов ещё был в полудрёме, поэтому просто задавал логичные вопросы, ещё не осознавая, в чем причина того, что его разбудили. А Шаст тем временем все крепче сжимал его плечо, ежась и подтягивая все конечности и голову к туловищу так, словно собирается уменьшиться до размера карманного зверька и спать у Арса в ладошках. — Что ты упал во время фото с обрыва. Я не успел тебя поймать, — очень сдавленно, как после долгого горького плача произнес коротко Антон. И мужчина понял, что он тоже только что проснулся. — Ну, солнце, я здесь, — брюнет крепко обнял напуганного и закрыл глаза, погружаясь обратно в сон. — я никуда не упаду, даже близко подходить не буду. — и помог себе монотонным ласковым голосом. — Все, засыпай… Напряжённое дыхание Шастуна скоро утихло, но в размеренное глубокое, в отличии от Попова, переходить не спешило. Сладкий сон уже почти укутал артиста с головой своей сказочной пеленой, как вдруг… — А-арс? — шепот навязчиво и громко раздался над самым ухом. Робкий, на грани неловкого смеха. Горячее дыхание до мурашек неприятно опалило кожу. — М, чего? — уже в нервном тике дернулся Арсений, не открывая глаз. — Принеси мне водички, — Антон и сам понимал, как абсурдно и раздражающе звучит эта детская и жалкая просьба, но вылезать из-под одеяла он действительно не хотел. Ведь в тот раз он так и не попил. — … Шаст, давай завтра, — в бреду и уже измученно пробубнил мужчина. — Ну пожалуйста, я очень хочу пить, — уже невыносимо ноющим и неловким голосом протянул настойчиво парень. Он хорошо умел манипулировать романтичным и любвеобильным заботливым Арсом. И отлично сидеть на его шее, когда надо. Без слов, как настоящий заебавшийся молодой отец, Попов накинул халат, влез в тапки и скрюченный спросонья, от усталости и прохлады прошаркал в ярко освещенный гостиничный холл. Антон храбро и с достоинством вытерпел эти две минуты в одиночестве и темноте номера со всеми бабайками и кошмарами, впечатленный сном с гибелью Арса, и смирно дождался возвращения своего героя в белом халате. — На, и ложись уже, три часа ночи, нам вставать в восемь. Шаст с забавным детским кряхтением от удовольствия выдул весь стаканчик и облизал мокрые розовые губы. Словно это был самый вкусный луговой мед в мире. — Всё? — устало и скептично ляпнул Попов, дожидаясь пока шило в одном месте с той стороны постели успокоится и уляжется. — Пасибо, — Антон не оставил любимого без благодарности и с такой же нежностью чмокнул его в суховатые после сна губы, потянувшись назад себя через всю кровать. Оба они уже засыпали с одной простой и вечной мыслью, в правдивости которой убеждались каждый день. Любовь — это забота и внимание в мелочах. Порой — бо́льшая и всеобъемлющая, чем в самом страстном соитии. И они научились это совмещать. Поэтому, какими бы бессонными и тяжёлыми не были их ночи по тем или иным причинам, Антон и Арсений с улыбками встречали каждый новый день.