Свободен

— Нёвилетт. Солнечный луч уже заходящего солнца скользнул по макушке Итэра, будто погладив, и в ту же секунду ветер с западного склона Мон Атонеки протяжно взвыл, обдав его зябкой прохладой. Итэр поёжился — так странно, ему казалось, что, раз Фонтейн находится рядом с Сумеру, в мае здесь уже должно быть достаточно жарко. — Что такое, путешественник? Глаза Нёвилетта смотрели слегка пристально, изучающе, — видимо, профессиональная привычка — но тепло, по-доброму, что ли. Это придало Итэру чуть больше уверенности, и его голос даже не дрогнул, когда он ответил: — Я хочу внести залог на освобождение. В Фонтейне ведь можно так сделать? Правая бровь Нёвилетта изящно выгнулась, а лицо приобрело то выражение, которое почти никто не имел чести наблюдать у Верховного Судьи. Удивление. Нет, даже лёгкий шок. — Прошу прощения? — Я хочу, — терпеливо повторил Итэр, не отводя взгляда, стараясь выглядеть и звучать как можно увереннее, — внести залог на освобождение, освободить Аякса Чайлда Тарталью под залог до выяснения всех обстоятельств, взять на себя поручительство за него — формулируйте как угодно, Нёвилетт, суть от этого не изменится. Одно из лучших качеств Верховного Судьи — умение быстро брать эмоции под контроль, если уж те просочились наружу. Слегка ошарашенный Нёвилетт моргнул несколько раз, кашлянул в кулак и вернул себе прежнюю маску — разве что теперь стал более напряжён. — Зачем? — Потому что он мой… друг, — на последнем слове Итэр слегка запнулся, и от бдительного Нёвилетта это не ускользнуло. Его фиолетовые глаза подозрительно прищурились, и он чуть наклонился к шумно сглотнувшему собеседнику, внимательно рассматривая его, словно какую-то чудную букашку. — И всё? — Да, — взгляд Итэра наполнился мрачной решимостью, а сам он упёр руки в бока, поборов желание скрестить их на груди — в книге по популярной психологии из сумерской библиотеки говорилось, что эта поза защитная. Итэр защищаться не собирался — сейчас нужно было нападать. — Это ведь абсолютно законное желание, не так ли? — протянул он, чуть вздёрнув подбородок. — Как я уже сказал, я являюсь другом Тартальи, да и кроме того, в принципе имею отношение к делу, по которому ему выдвинула обвинение ваша, — Итэр слегка скривился, — машина. — Оратрис, — Нёвилетт поджал губы, явно досадуя из-за того, что не мог полностью прочитать истинные эмоции и намерения путешественника. Итэр посчитал, что это его маленькая победа, и мысленно похлопал себе. — Но сумма залога велика — речь о нескольких убийствах, — необходимо будет оформить много бумаг и… вы уверены, что хотите доверять предвестнику? Уверены, что он отдаст вам деньги, если, например, не явится в суд? — Сколько? — голос Итэра звучал почти равнодушно. Денег у него было предостаточно — в конце концов искатели приключений очень хорошо зарабатывали, даже самые рядовые, — а остальное не так уж и важно: с бумажками возиться не в первой, а насчёт доверия… что ж, он не хотел признавать этого, но, кажется, верил Тарталье больше, чем следовало бы. Даже больше, чем он сам бы этого хотел. — Четыре миллиона мора, — чётко проговорил Нёвилетт, а на губах Итэра заиграла ласковая усмешка — и это крупная сумма? Ну, точно не для него. — Прекрасно, — на этот раз обе брови Нёвилетта взметнулись вверх. — В таком случае я могу внести залог и оформить все документы прямо сейчас. Вы ведь не идёте домой, Нёвилетт? Сами говорили, что рабочий день Верховного Судьи не ограничен временными рамками. — Да, всё так, — Нёвилетт посмотрел на Итэра так, будто до сих пор не верил происходящее, и покачал головой. — Но, честно признаюсь, вы меня, позвольте сказать, огорошили, путешественник. Я ещё в суде заметил, что этот предвестник вам не посторонний, но вносить залог, — Нёвилетт неожиданно усмехнулся и теперь взглянул на Итэра с несвойственным для него живым интересом, — это, конечно, нечто. — А что такого? — Итэр вновь вздёрнул подбородок, с вызовом посмотрев на Нёвилетта, но тот лишь поднял ладони вверх, скупо улыбнувшись — Итэр уже замечал, что временами вне работы Верховный Судья предпочитал загадочно молчать, а не отвечать на прямо поставленный вопрос, и тихо фыркнул — больно надо. — Паймон! — Итэр обернулся к ней, махнув рукой, — та стояла, до сих пор беседуя о чём-то с Навией, но, едва услышала его зов, быстро попрощалась с ней и подлетела к Итэру с Нёвилеттом, чуть запыхаясь. — Что, уже наговорились?.. Ух, быстро вы, — Паймон вытерла лоб ладошкой, вздохнув. — Мы даже с Навией толком не поболтали. Но ничего, увидимся ещё, а сейчас отдохнуть бы… — Паймон, — мягко произнёс Итэр, вручив ей небольшой мешочек с морой. — Мне нужно будет сейчас сходить вместе с Нёвилеттом и решить одно дельце. Слетаешь пока в отель, возьмёшь номер для двоих на недельку? — А? — Паймон несколько раз осоловело моргнула, переводя взгляд с Итэра на Нёвилетта и обратно. — Но что за дело? — Насчёт Тартальи, — коротко проговорил Итэр, после чего добавил: — Ну так, слетаешь? Я бы позвал тебя сейчас с собой, но вижу, ты безумно устала, так что лучше действительно отдохни хорошенько, а на оставшиеся деньги купи себе вкусняшек, — Итэр улыбнулся, слегка потрепав Паймон по волосам, а та просияла, услышав последнюю часть предложения. — Вкусняшек? И сколько захочу, да? Ура! — Паймон аж перевернулась в воздухе от удовольствия и, коротко обняв Итэра, довольная понеслась в сторону города, даже ненадолго забыв про свою усталость. — Её так легко обрадовать, — заметил Нёвилетт, проводив Паймон взглядом, и коротко вздохнул. — Что ж, путешественник, нам тоже пора. Может, я и работаю беспрерывно, но вот здание суда закрыто с восьми до девяти тридцати вечера для санитарных работ. Так что, — Нёвилетт щёлкнул аккуратной крышечкой часов с выгравированными на ней инициалами и положил их в карман брюк, посмотрев на Итэра, — если не поторопимся, придётся ждать полтора часа до открытия. — В таком случае пойдёмте скорее, — произнёс Итэр, спрыгнув с небольшого уступа, и уверенно зашагал по тропинке рядом с Нёвилеттом, который до самого здания суда молчал, лишь изредка кидая на него какие-то странные взгляды. К счастью Итэра, у побережья они смогли поймать проезжавший мимо последний аквабус, избавившись от необходимости искать обходные пути, а от станции Маркот до здания суда уже рукой было подать. У «Эпилкеза» Нёвилетт резковато остановился. Итэр подумал, что тот опять начнёт докучливо задавать вопросы, и даже мысленно подбодрил себя, но Нёвилетт лишь выудил небольшую связку ключей, под удивлённый выдох Итэра открыв высокие двустворчатые двери. — Ого… я думал, их не запирают, — Итэр неловко почесал затылок. — Ну, вряд ли тут хранится что-то ценное, да и охрана круглосуточная… — Никогда не знаешь, что тебе преподнесёт судьба, — туманно ответил Нёвилетт и, найдя взглядом какую-то девушку в деловом костюме, беседующую с жандармом, поспешил к ней. — Мадмуазель Аврил, месье Бернар, — Нёвилетт чуть кивнул головой, поприветствовав, и те незамедлительно поклонились. — Доброго вечера, месье Нёвилетт, — произнесли они почти хором, а Аврил, заглянув ему за спину, где в ожидании стоял Итэр, уже тише проговорила: — У вас что-то случилось? — Нам арестовать его? — оживился Бернар, посмотрев на путешественника, однако, столкнувшись с уставшим, но крайне решительным взглядом, чуть отшатнулся и даже опустил голову. — Архонт вас упаси, конечно, нет, — Нёвилетт слегка поморщился, сжав переносицу тонкими пальцами. — Этот молодой человек хочет внести залог для освобождения предвестника Тартальи и оформить поручительство. Вы можете это устроить, мадмуазель Аврил? Проводите его в кабинет, дайте все необходимые бумаги… Потом принесёте их мне на подпись вместе с подтверждением денежного вложения, а я отправлю всё экспресс-почтой главному надзирателю. Надеюсь, он не не играет сейчас в «Гуся» с Лораном и ответит за пару часов. К слову, — Нёвилетт обернулся к Итэру, смерив его слегка заинтересованным взглядом: — Как именно вы собираетесь внести четыре миллиона? — Нёвилетт чуть склонил голову, а Бернар, не сдерживаясь, рассмеялся: — Эй, парень, только не говори, что таскаешь с собой столько денег наличными. — Я выпишу вам чек из филиала банка «Северного Королевства» в Ли Юэ, — сухо ответил Итэр, окинув всех присутствующих вопросительным взглядом. — Устроит? — Но разве чеки принимаются? — с сомнением протянул жандарм, на что Итэр раздражённо закатил глаза: — Ну, разумеется, Бернар. Я ведь не во время судебного процесса его предлагаю, а уже когда Тарталья находится под стражей. Кстати, Нёвилетт, — Итэр подошёл чуть ближе, — почему мы не отправились сразу в Меропид? — Она под водой, да и, по правде говоря, местечко не из приятных. Так что я посчитал, что лучше разобраться со всем здесь, тем более, Аврил сможет помочь с бумагами — а их, уж поверьте, предостаточно, — Нёвилетт бросил взгляд на большие настенные часы. — Что ж, путешественник, мадмуазель — честь имею. Месье Бернар, попрошу вас выйти на улицу и сменить Пьера на патрулировании. Сказав это, Нёвилетт круто развернулся на каблуках и зашагал по коридору в комнату отдыха, специально организованную для Верховного Судьи; Бернар поспешил к дверям, а Аврил засуетилась вокруг Итэра, слегка нервно улыбаясь. — Ох, что ж, эм… пройдёте со мной, месье… — Путешественник, — Итэр повёл плечом, отчего-то почувствовав себя неуютно, — или просто Итэр. — Просто Итэр? — чуть нахмурившись, проговорила Аврил, направляясь в сторону незаметной с первого взгляда лестницы сбоку, и махнула, призывая следовать собой. — Это не очень хорошо, месье. — В смысле?.. — В документах нужна будет ваша фамилия, — пояснила Аврил, ухватившись за перила. Итэр тоже ухватился и уже хотел было поинтересоваться, почему она не идёт дальше, как ступеньки под ним вдруг загудели и двинулись сами. От неожиданности Итэр вцепился другой рукой в плечо Аврил, но той, казалось, было вообще всё равно. — Фамилия? — Да, верно. И подпись, если позволите, — ступеньки быстро привезли их в небольшую комнатку наверху, и Аврил легко сошла с них — Итэр тотчас метнулся следом, испугавшись, что может уехать на этой лестнице назад. — Подпись-то у меня есть. А насчёт фамилии, — Итэр вздохнул, раздумывая, стоит ли объяснять этой фонтейнке, что все его фамилии вместе с титулами, которые он заимел благодаря королевской крови, вряд ли уместятся в строке «ФИ» на стандартом заявлении о поручительстве, и в конце концов решил, что просто назовёт одну. — Что ж, она имеется, просто я предпочитаю обходиться лишь именем. — Ох, ну, если есть, это замечательно, — с явным облегчением произнесла Аврил, роясь в каких-то бумажках на столе, а в следующую секунду точно фокусник вытаскивая какую-то папку с листами. — Вы её просто впишите разок, а дальше используйте только своё имя, как и привыкли, — Аврил разложила все документы на небольшой тумбочке — единственной свободной поверхности вокруг, — после всего всучила Итэру перьевую ручку и принялась дотошно комментировать каждый шаг, пока тот, склонившись, сосредоточенно заполнял поля: — Так, вот здесь имя и фамилию, будьте добры, далее прочитайте условия настоящего договора… конечно, мы никого не обманываем, но это полезная привычка — читать документы… Нет-нет, здесь не нужно ничего писать, тут подпись поставлю я, а вот здесь, будьте добры, полное имя заключённого… да-да, должность включать. Отлично, хорошо… Да, ваша подпись — а теперь моя, — выхватив ручку из пальцев Итэра, Аврил размашисто расписалась, после чего засунула листы в папку, тихо выдохнув. Теперь дело оставалось за малым: Итэр привычным движением вырвал из книжки плотный прямоугольный лист серебристого цвета и быстро вписал всю необходимую информацию, после чего Аврил, осторожно положив чек к остальным документам, посмотрела на Итэра. — Прекрасно, месье, мы закончили. Я отнесу всё сейчас же Верховному Судье, а вас попрошу ожидать здесь — после того, как месье главный надзиратель подтвердит получение документов, месье Тарталью сопроводят до здания суда: он официально перейдёт под ваше поручительство, и вы сможете спокойно уйти. У вас есть вопросы? — Нет, — устало проговорил Итэр, чуть опираясь на тумбочку. — Впрочем, погодите, один всё же есть. У вас… — он слегка замялся, посмотрев на Аврил с толикой неуверенности, — имеется кофемашина? Или хотя бы турка с плитой? — Ох, это, — Аврил тихо рассмеялась, после чего указала пальцем за спину Итэра, — вон там, пройдёте немного вперёд и справа всё будет. В буфете ещё есть немного печенья, — застенчиво добавила она, отчего-то покраснев и заправив прядь за ухо, но Итэр не обратил на это внимания — он слишком вымотался за сегодня. Аврил снова тихо выдохнула и, что-то пробормотав на прощание, удалилась из комнаты, оставив Итэра одного. Потерев глаза и широко зевнув, он с тоской подумал о Паймон, которая сейчас наверняка наслаждалась отдыхом в отеле по полной программе, и поплёлся в дальнюю часть комнаты, где в углу пристроились небольшая тумба с кофемашиной, застеклённый буфет и аккуратные, явно фонтейнской работы стол со стулом. Итэр ткнул пальцем на металлическую кнопку, предварительно подставив кружку под краник, и тяжело выдохнул, понимая, что уже скучает по Сумеру и, в частности, забегаловке Джафара с его ядрёным чёрным кофе с авторскими специями и дешёвому, невероятно вкусному сладкому тахчину с пикантной добавкой в виде слегка горьковатой сумерской розы. «Бездна». Ненадолго зажмурившись и едва не потеряв равновесие от заплясавших перед глазами ярких пятен и звёзд, Итэр ухватился руками за край стола и резковато взялся за гнутую ручку кружки, которая уже наполнились, и залпом опрокинул её в себя, почти не чувствуя жгучести, режущей горло, — в Сумеру он привык к очень горячим острым блюдами — и утёр губы большим пальцем, прикрыв глаза. Хотелось ещё кофе, растянуться в тёплой ванне с маслами ромашки и лаванды, а после — на мягких простынях, чтобы наконец-то выспаться и восстановить силы. Однако больше всего этого вместе взятого Итэру хотелось увидеть Тарталью — удостовериться, что он в порядке, а потом забрать, спрятать в номере отеля, попросив Паймон сходить к Навии в гости, обнять и сделать с ним что-нибудь приятно-волнительное, такое, чтобы ноги подкашивались, а в животе бабочки порхали. Итэр слегка покраснел, закашлявшись, и прикрыл лицо ладонью. Это сумасшествие — его желание быть с Тартальей, касаться, слышать его голос, узнавать о нём что-то новое, сражаться с ним — началось ещё в Ли Юэ, продолжилось в Инадзуме, а теперь дошло до Фонтейна. Что ждало дальше — неизвестно, но Итэр надеялся, что всё прояснится, когда он сегодня-завтра наберётся мужества и выскажет Тарталье, что он думает. В конце концов это уже становилось слишком невыносимым — держать всё в себе, имея возможность лишь изредка похлопать Тарталью по плечу или ненароком коснуться его пальцев, вечно скрытых перчатками, постоянно одёргивать себя, чтобы, не дай Бездна, не сказать чего-то лишнего, того, что могло бы навсегда разрушить их странные отношения то ли друзей, то ли врагов. Итэр изнывал в комнатке ещё около трёх часов: ходил туда-сюда, снова выпил кофе, который уже не так хорошо бодрил его, залез в буфет и съел печенье, чувствуя, как урчит недовольный таким раскладом живот. Наконец, без пятнадцати одиннадцать Аврил заглянула к нему и торжественно объявила, что главный надзиратель и Нёвилетт уже ждут его у дверей вместе с Тартальей. Для Итэра эти слова были практически сродни благословению Архонтов — он, сразу же оживившись, подскочил и помчался вниз, наплевав и на движущуюся лестницу, и на явно слегка ошарашенную такой реакцией Аврил. Итэру было всё равно. Он хотел, безумно, до дрожи и бешено колотящего сердца, увидеть Тарталью, встретиться взглядом с его яркими синими, точно небо Тейвата в погожий летний денёк, глазами. Итэр выбежал на улицу, легко распахнув огромные двери, и едва не столкнулся с ожидавшими там — сильные знакомые руки поймали его, прижав к крепкому телу. Даже не особо осознав произошедшее, он сразу же выпутался из внезапных объятий и… замер, почувствовав, как перехватило дыхание. Прямо перед ним стоял улыбающийся, самую малость смущённый Тарталья, в глазах которого плескалась смесь радости, недоумения и… чего-то ещё, что Итэр пока не мог разобрать. Сбоку послышалось чьё-то покашливание. Оторвав взгляд от Тартальи, Итэр, пребывая в лёгкой прострации, перевёл его на стоящих рядом Нёвилетта и главного надзирателя, который, коротко кивнув в знак приветствия, подошёл к нему ближе, вручив какую-то тонкую стопку скреплённых бумаг. — Вот здесь — условия договора, — пробасил он, ткнув пальцем в первый лист сверху. — Ниже — условия поручительства. Ваша подпись не требуется, документы просто для ознакомления: чтобы вы знали, в каком случае суд не вернёт вам залог, и прочие подобные моменты… — главный надзиратель широко зевнул, прикрыв рот ладонью, и хрустнул шеей. — У вас есть вопросы? — Нет-нет, никаких вопросов… к вам, — Итэр ободряюще улыбнулся, поймав облегчённый взгляд надзирателя — тот явно хотел покончить со всем поскорее и вернуться к своему неторопливому существованию в личном кабинете в Меропиде. — Только к Нёвилетту, — Итэр взял документы и, сунув в их подмышку, обратился к Судье: — Когда примерно будет следующее слушание? — Гм… — Нёвилетт слегка наморщил лоб, постучав кончиком пальца по виску, — если я не ошибаюсь, через месяц. Всем нужно как следует подготовиться, так что до июня можете быть свободны. Потратив ещё пару минут на дежурные прощания, все, будучи порядком истощёнными, наконец-то разошлись: Нёвилетт удалился в свою неизменную комнату отдыха, главный надзиратель, кряхтя, отправился вместе с Аврил, вызывавшейся его проводить, к подводной лодке, уже ждавшей его на пристани, а Итэр… Итэр остался с Тартальей, предвестником Фатуи, опаснейшим человеком, наедине — только где-то вдали слышалась болтовня дежурящих жандармов. Из груди вырвался рваный выдох. — Кхм… — Тарталья неловко взъерошил волосы на голове, натянуто рассмеявшись, и покачался на носочках, глядя на небо, где уже вовсю сияли звёзды, — что ж, я… — Удивлён? — резковато спросил Итэр, тотчас дав себе внутреннюю оплеуху за тон, вызванный не злостью, а волнением. Тарталья вздохнул, найдя в себе силы посмотреть на Итэра, и странно улыбнулся, заставив того вздрогнуть. — Даже ошарашен, — признался он и сделал осторожный шаг навстречу. Сердце Итэра пропустило удар. — Конечно, мы с тобой давно знакомы, не раз сражались, — глаза Тартальи блеснули азартом — как и всегда, когда он говорил о битвах, — плечом к плечу. Но… — он склонил голову, внимательно оглядывая Итэра, который, к чести своей, продолжал смотреть на него, ещё ни разу не спрятав глаза. — Освобождение, тем более, учитывая размер залога… — Я небеден, думаю, ты в курсе, учитывая, что временами занимаешься делами «Северного Королевства», — Итэр усмехнулся, на что Тарталья лишь развёл руками, покачав головой: — Но, знаешь ли, четыре миллиона мора — сумма в любом случае немаленькая, — он немного нахмурился, а после внезапно посмотрел на Итэра с явным интересом и даже… весельем, бездна его раздери? — Ты так мне доверяешь? Это был удар ниже пояса. Итэр шумно сглотнул, чуть пошатнувшись, и кончики его ушей предательски заалели. — Я… Что он мог сказать? Что, услышав приговор Оратриса, почувствовал, как сердце чуть не прихватило, а сам он забыл, как дышать, беспомощно хватал ртом воздух, едва душа слёзы? Что с трудом сдержался при их первой встрече в Фонтейне, подавив желание сжать предвестника в объятиях? Что в Инадзуме во время прохождения подземелья он то и дело порывался броситься защищать, даже зная, что Тарталья — отличный боец? А может, что ещё в Ли Юэ, впервые увидев его, ощутил, как вспыхнуло что-то в груди, после чего ноги сами понесли его к улыбчивому, рыжеволосому и, как выяснилось, совершенно сумасшедшему парню с такими завораживающими глазами? — Путешественник. …Обращение резануло слух, и в груди Итэра что-то надломилось. Тарталья, будто почувствовав это, подошёл ближе, неуверенно взял узкие ладони в свои — Итэра как током прошибло — и, стараясь заглянуть ему в глаза, тихо произнёс: — Итэр. Интересно, это была такая особо изощрённая пытка от вселенной? Проверка на прочность? Если да, то все терпение и сдержанность Итэра, которыми он так гордился, уже трещали по швам. — Что такое… Аякс? Бездна, он сказал это. Назвал Тарталью по имени. И закружившая голова вкупе с пересохшим горлом явно стоили того — удивления, нет, шока, промелькнувшего во взгляде предвестника. Тарталья был поражён. Итэр был очень доволен. Они постояли ещё несколько секунд в тишине, нарушаемой лишь их собственным сердцебиением, пока Тарталья хрипло не проговорил: — Что ж, я… полагаю, мне нужно идти… — Правда? — Итэр коротко улыбнулся. — А если я скажу, что приглашаю тебя к себе? Тарталья удивлённо выдохнул, посмотрев на него с некоторой растерянностью. — Ты же не откажешься от номера в лучшем пятизвёздочном отеле Фонтейна? — улыбка Итэра превратилась в ухмылку. — Уверен, в Меропиде не было приличной ванной комнаты, да и хорошее вино там вряд ли подавали. — Как проницательно, — Тарталья фыркнул, закатив глаза, но выглядел обрадованным, явно соскучившимся по простым человеческим радостям. Впрочем, оставалось одно «но». — А твоя компаньонка, Паймон… — Ох, не переживай за неё, — Итэр покачал головой и, дурея от собственной смелости, сжал чужие ладони в ответ, погладив тыльную сторону одной большим пальцем. Тарталья подавился воздухом, а глаза его немного потемнели. Итэр заглушил в себе желание предвкушающе облизнуться и только едва-едва закусил губу — впрочем, этого тоже оказалось достаточно, чтобы сердце Тартальи застучало ещё быстрее. — Она наверняка объелась и вырубилась намертво до обеда. Так что… — Итэр отпустил одну ладонь предвестника под его разочарованный выдох, но тотчас переплёлся пальцами со второй. В груди Тартальи нестерпимо заныло: очень уж захотелось обнять Итэра, укрыть собой, чтобы никому не позволить видеть его таким. — Нам никто не помешает. Никто не помешает. Отчего-то от этих слов низ живота сладко скрутило. Итэр почувствовал, как по телу Тартальи прошла дрожь, и молча потянул его за собой — он обещал себе высказать всё предвестнику, но сейчас интуиция ему подсказывала, что слова не нужны: слишком остро, слишком опасно, слишком на грани. Одна неверная фраза — и они оба сорвутся в пропасть, поэтому пока лишь прикосновения: робкие, неловкие, но уже сводящие с ума. Аквабусы перестали ходить ещё в восемь, но это была не помеха: они быстро добрались до телепорта, и Итэр, прижав к себе Тарталью, в одно мгновение перенёс их в Кур-де-Фонтейн точнёхонько к нужной гостинице. Телепортации Тарталья не слишком удивился — он знал, что иномирцы могут пользоваться ею, — а вот при виде здания отеля восхищённо присвистнул, не торопясь выпутываться из объятия Итэра. — Ну ничего себе, — глаза Тартальи заблестели: то ли от удовольствия, то ли от бликов, которые отбрасывал величественный «Опюло Отель», — вот так местечко. — Никогда не останавливался в таких? — Итэр почувствовал в себе желание самую малость подразнить Тарталью, беззлобно поддеть его. Тонкие губы растянулись в усмешке. — Предвестникам слишком мало платят? — Скорее, слишком много, чтобы останавливаться в этом, — легонько ткнув Итэра под рёбра, насмешливо протянул Тарталья, не оставаясь в долгу. Итэр закатил глаза. В груди неожиданно потеплело, а на душе стало очень хорошо — будто и не было всех ужасов и выматывающих приключений в последние дни. — Ладно, бездна с тобой, пошли уже. Итэру пришлось немного отпустить Тарталью, но он пообещал, что компенсирует это и себе, и ему позже. Они прошли через главный вход мимо роскошных статуй фламинго, высеченных из мрамора и оплетённых каким-то местным насыщенно-зелёного цвета растением, и очутились в просторном холле, изящно расписанные потолки которого вполне могли бы достать до Селестии, будь она самую малость пониже. Итэр быстро нашёл взглядом мерцающую в приятной полутьме стойку регистрации и направился к ней, желая поскорее покончить с этим. — Добрый вечер, мадмуазель, к вам недавно должна была прилетать, м… Паймон, такая маленькая, белая, похожая на фею. Она брала номер на двоих. — Маленькая и белая? — устало и слегка недовольно протянула девушка, перелистывая толстую книгу перед собой. Кажется, её смена началась недавно, и она не видела Паймон. — Знаете, мне нужно спросить у главной администраторши… Итэр скрипнул зубами, помрачнев. — Мадмуазель, вы не в состоянии найти запись в гостиничном журнале, учитывая, что Паймон прилетала несколько часов назад? — Знаете что, месье… — возмущённо начала было она, но, подняв глаза, наткнулась на Тарталью, который успел подойти к стойке и теперь стоял за спиной недовольного Итэра, крайне вежливо и при этом угрожающе улыбаясь. Девушка шумно сглотнула. Благодаря «Паровой птице» новости распространялись по Фонтейну со скоростью света, так что она прекрасно знала, кто был перед ней. — …Я-я поищу, погодите немного, — она быстро облизнула губы и судорожно принялась перелистывать страницы журнала, внимательно просматривая их, и через секунд тридцать облегчённо выдохнула. — Нашла, месье. Номер шестьдесят шесть, шестой этаж, при выходе из лифта поворот налево, — девушка торопливо выудила из ящика стола ключ, положив его перед Итэром, и добавила: — Вашего гостя придётся зарегистрировать. — Прямо сейчас? — Боюсь, иначе нельзя. Номер для двоих, а вас трое. Администрации это может не понравиться… — она опустила голову, нервно теребя край листа, и Итэр вздохнул, понимая, что лучше покончить с формальностями здесь, чем потом забивать себе голову ими, когда наверняка найдутся занятия поинтереснее. — Бездна с вами, регистрируйте, — Итэр немного ослабил резинку на косе, уже желая поскорее распустить волосы и как следует вымыть их, — только умоляю, побыстрее. Девушка коротко кивнула и протянула один лист, попросив заполнить его, после чего внесла имя Тартальи рядом с именами Итэра и Паймон в графе «гость». Это заняло не больше двух минут, и стоило администраторше пожелать им приятного отдыха, Итэр и Тарталья практически одновременно чуть ли не побежали к лифту, у входа в который переглянулись и рассмеялись — кажется, они правда неплохо понимали друг друга без слов. Весь путь, а в особенности подъём до шестого этажа, показался Итэру невероятно долгим: по ощущениям навороченный фонтейнский лифт тащился медленнее, чем тележка пьяного мондштадского извозчика, поднимающегося в горы буревестника, а Тарталья, то и дело вздыхающий, взъерошивающий свои волосы, касающийся длинными изящными пальцами подбородка, будто затягивал весь процесс ещё сильнее, а самое главное — делал его ужасно мучительным. Итэр дышал, словно пробежал несколько километров, когда они вошли в просторный номер, хлопнув дверью, и взывал уже к Архонтом и Бездне одновременно, моля подарить больше терпения — и плевать, что любой верующий тейватец наверняка посчитал бы это богохульством. Быстро осмотрев номер и обнаружив сопящую Паймон на полу среди фантиков, Итэр тихо вздохнул и осторожно поднял её, чтобы перенести на одну из кроватей у окна, стоявшую в нескольких метрах от второй. — Как удобно, — заметил Тарталья, коснувшись пальцами плотной ширмы, которая дополнительно разделяла спальные места. — Ну, в Фонтейне все очень заботятся о приватности, так что такие вроде во всех номерах есть, — Итэр пожал плечами, зевнув, и, попутно распуская волосы, сообщил: — Я иду в душ, — он отшвырнул резинку в сторону, тряхнув головой и поймав восхищённый взгляд Тартальи. В горле самую малость пересохло. — Кхм, знаешь, у тебя такие длинные волосы, мы… — Тарталья невинно улыбнулся и подошёл к Итэру практически вплотную, обдав его жаром своего тела так, что голова закружилась, — могли бы для ускорения процесса сделать это вместе. Я бы помог вымыть твои волосы, — пальцы, по-прежнему обтянутые мягкой тканью перчаток, почти невесомо коснулись растрёпанных прядей, — и… Итэр не вытерпел. Перехватил Тарталью за запястье, резковато притянул к себе, заставив наклониться, и накрыл чуть суховатые губы своими, поймав сорвавшийся с них удивлённо-удовлетворённый выдох. Итэр целовал отчаянно и оттого грубовато, мокро, нетерпеливо, пошло причмокивая и сплетаясь языком с чужим, гладким и вёртким; точно голодавший, дорвавшийся наконец до самого вкусного лакомства в мире. Тарталья не отставал: сцепил руки за спиной Итэра, намертво вжав его в себя, и отвечал на поцелуй, постанывая, иногда срываясь на рычание и едва не кусая Итэра за губу. Спустя пару минут Итэр всё же нашёл в себе силы оторваться от предвестника, часто и судорожно дыша, подрагивая от наслаждения. — Подожди, бездна тебя раздери, потерпи немного… — Итэр вытер тыльной стороной ладони блестящие от слюны губы, не зная, кого именно пытается успокоить: себя или Тарталью, который старался втягивать в себя воздух как можно медленнее и смотрел на Итэра жадным, полным будоражащего кровь желания взглядом, от которого хотелось то ли спрятаться, то ли… — Как я могу терпеть теперь, — сипло выдавил Тарталья, по-прежнему удерживая Итэра в крепких руках, и уткнулся носом в светлую макушку, — Итэр. — А придётся, Аякс, — прошипел тот, всё же выпутавшись из объятий и напоследок насладившись пробившей Тарталью дрожью. — Я не хочу трахаться грязным, да и зубы надо бы почистить и… Итэр уже повернулся, но Тарталья ухватил его за ладонь и, заглянув в глаза, тихо просяще проговорил: — Не задерживайся. Итэр коротко кивнул и, высвободив руку, поспешил скрыться в ванной, на всякий случай щёлкнув замком — он доверял Тарталье, но не его терпению сейчас. Ванная комната, состоящая практически из одних зеркал, мрамора и тонкого прочного стекла, была роскошна, как и весь отель, однако Итэр практически не обратил на это внимания: скинул с себя одежду, повернул краны, настраивая нужную температуру, и шагнул под мягкие струи, тихо, с наслаждением простонав — как же ему этого не хватало. Вода ласкала уставшее, натренированное тело, сбитые мышцы, которые Итэр разминал, с силой растирая по загорелой после Сумеру коже гель с маслами, и напряжённую, полную тревожных мыслей, вечно обитавших где-то на задворках сознания, голову; с каждой тёплой, почти горячей каплей Итэр расслаблялся всё больше, чувствуя, как возвращается гибкость, а все волнения исчезают, уступая место временной приятной пустоте. Как следует вымывшись, Итэр накинул на себя пушистый халат, полы которого приятно обняли голые щиколотки, быстро почистил зубы и, подсушив волосы местным феном, который работал на энергии пиро, вывалился из ванной вместе с паром, крайне довольно и с ленцой протянув: — Я закончил, можешь идти. Итэр спиной упал на кровать, со стоном растянувшись и прикрыв глаза — ему не нужно было смотреть, чтобы знать, как выглядит сейчас Тарталья. — Провоцируешь? Итэр чуть поднял ресницы и, расплывшись в ехидной усмешке, ничего не ответил — только нагло вытянул ногу вперёд и надавил пяткой на выпуклость между бёдер предвестника, заставив того витиевато выругаться на родном диалекте. — Какой же ты засранец. — И мне это говорит предвестник Фатуи? Тарталья шумно втянул в себя воздух и, бросив на Итэра голодный и очень многообещающий взгляд, скрылся за дверью ванной. Итэр тихо выдохнул. Всё происходило быстро — гораздо быстрее, чем он предполагал. Итэр рассчитывал, что сдержанно предложит Тарталье остаться сегодня на ночь, а завтра, возможно, пригласит его на прогулку или вызовет на дуэль, но… нет. Вместо этого он назвал его по имени перед зданием суда, обнял слишком крепко во время телепортации, а теперь совершенно несдержанно поцеловал, зная, что на соседней кровати спит Паймон. «Я попаду в ад», — с тоской подумал про себя Итэр и на несколько минут погрузился в раздумья — настолько глубоко, что не услышал, как тихо открылась дверь ванной, — только ощутил, как сильная горячая ладонь коснулась его груди, раздвигая халат. «…Но подумаю об этом позже… наверное». — Какой ты расторопный, — пробормотал Итэр, открывая глаза и видя перед собой лицо нависающего над ним Тартальи, который решил не заморачиваться и небрежно повязал себе на бёдра короткое полотенце, уже начавшее потихоньку сползать. — Или просто нетерпеливый, — со смешком добавил он, когда Тарталья сжал его бедро, а в следующую секунду резко поменял их позиции, прижав предвестника к простыням, наклоняясь и утыкаясь лбом в лоб. Тарталья вздрогнул, смотря на Итэра с лёгкой тревогой, но в то же время с… доверием? — Я переживал за тебя, — тихо признался Итэр, коротко облизнув губы, и положил ладонь на бледноватую щёку, погладив. — Не мог поверить, что тебя отправили в Меропид лишь на основании приговора этого грёбанного Оратриса. — Фонтейнцы, что с них взять, — Тарталья тихо хмыкнул, а глаза его наполнились нежностью, от которой Итэр едва не задохнулся — «Бездна, бездна, бездна». — Но сейчас я относительно свободен благодаря одному невероятно великодушному путешественнику, — Итэр чуть усмехнулся, а Тарталья потёрся щекой о его ладонь, заставив всё внутри сжаться. — Так что не будем о неприятном. — И что же ты предлагаешь? — с хрипотцой спросил Итэр, подавшись ближе. Вопрос не требовал ответа, так что Тарталья лишь усмехнулся и раскинул руки в сторону, словно говоря: «Вот он я, весь твой». Широкая, исписанная шрамами грудь рвано вздымалась, а плечи, едва-едва покрытые бледными веснушками, подрагивали. Тарталья улыбался, сыто, довольно, спокойно, но в то же время с интересом и лёгкими волнением следил за Итэром, который, кажется, даже растерялся от такого карт-бланша. Теперь настала очередь его удивления. Нет, даже шока. Неуверенно коснувшись шероховатыми кончиками пальцев ложбинки между грудями, он скользнул правее, дотрагиваясь до соска и заслуживая несдержанный вздох. — Ит… — Тарталья приподнял голову — взгляд его чуть помутнел, — а в следующую секунду, вздрогнув, упал на простыни и тихо застонал, когда Итэр сжал сосок двумя пальцами, немного прокрутив. — Как интересно, — задумчиво проговорил он, улыбаясь — так, что Тарталья слегка встревоженно завозился под ним и неуверенно спросил, чувствуя одновременно и ужас, и восторг: — Эй, ты же не собираешься… Договорить ему не дали. Итэр снова сжал сосок, выбивая новый стон из Тартальи, заставляя его — «Пресвятые Архонты, мать вашу» — едва слышно хныкнуть и вскинуть бёдра в надежде получить ещё больше удовольствия. Однако Итэр не собирался заканчивать так быстро, чувствуя нарастающее в груди желание одновременно довести Тарталью до точки, чтобы он познал всё удовольствие, и самую малость наказать — Итэр не был уверен, но ему было просто необходимо деть куда-то все злость, волнение, печали, которые копились в нём, когда ему приходилось сдерживаться рядом с Тартальей. — Эй, — предвестник посмотрел на Итэра слегка обижено, когда тот прижал его бёдра обратно к кровати. — Что за дела? — А ты думал, что всё будет так просто? — улыбка Итэра стала немного коварной, а Тарталья расплылся в ухмылке — конечно, он знал, что с этим парнем просто не бывает — так могла считать только большая часть окружающих, слишком наивных, но уж точно не Аякс Чайлд Тарталья, одиннадцатый предвестник Фатуи, помешавшийся на светловолосом путешественнике из иного мира ещё в Ли Юэ. А может, даже раньше, гораздо раньше. — Надежда умирает последней, — важно заявил Тарталья, вызвав смешок в ответ, а после резко подался на встречу, втягивая Итэра в жадный поцелуй. Кто первый начинает, всегда имеет преимущество — и Тарталья не собирался его терять, уже не сдерживаясь и проникая языком глубоко, грубо, почти доставая до гланд и время от времени кусая такие желанные горячие губы. Итэр охотно отвечал ему, с удовольствием ощупывая руками крепкое сильное тело, кайфуя от жара, исходившего от него. Халат почти сполз, и теперь болтался где-то в районе колен — Итэр с раздражением скинул его и, вжавшись в Тарталью, придавил его к кровати, продолжая с упоением целоваться и потираясь уже затвердевшим членом о чужой пресс. Возбуждения же Тартальи он пока не касался — тот нагло пытался сдвинуть Итэра ниже, но он вцепился в него намертво, не желая уступать. — Итэр, — прорычал Тарталья, вновь попробовав опустить его, но получив лишь нахальный взгляд в ответ. И вот тогда предвестник перешёл в самое настоящее наступление. Теперь всё происходящее больше походило на настоящий бой — Тарталья, не переставая грубо целовать, вцепился в чужие ягодицы, чуть раздвинул и потянул вниз, а Итэр с силой шлёпнул его по бедру, выбивая воздух из груди, и укусил за губу, тотчас зализывая ранку. Они сплелись с друг другом, ни на секунду не желая разрывать понятных лишь им ласк, прекращать этот бой, дурея от того, насколько всё было одновременно грубо и нежно, чувственно и страстно: Итэр царапался и кусался, после, улучая одно мимолётное мгновение, нежно ерошил рыжие волосы, гладил изящную шею, а Тарталья, развязано целующий — нет, даже вылизывающий — рот Итэра, болезненно сжимающий его мышцы сильными пальцами, сминающий кожу, иногда прерывался и коротко ласково тёрся носом о мягкую щёку, оставляя губами на ней сухие мазки-касания, порой выбивающие из колеи похлеще грязных поцелуев. Они потерялись во времени, даже немного в пространстве, потонули в друг друге окончательно и бесповоротно — бились, ублажая, ненадолго останавливались, тяжело дыша, а затем бросались в головокружительный поединок с новой силой, не в силах остановиться. Это могло продолжаться ещё очень долго, если бы в один момент Итэр просто не перехватил запястья Тартальи, зафиксировав их у него над головой, и оторвался, судорожно пытаясь поймать ртом воздух. Глаза у Итэра были шальные, дикие, а у Тартальи — совершенно безумные, поблёскивающие от желания. — Аякс, — сбиваясь, проговорил Итэр, чувствуя, как по виску стекает капелька пота; синие глаза стали совсем тёмными, и его окатило волной жара. «Бездна». — Хочу тебя, блять, как же я… — Тарталья, вырвав одну руку, приложил указательный палец к губам Итэра, и тот сразу же обхватил его, всосав в рот и громко застонав от удовольствия. Тарталья расплылся в хитрой улыбке, с неприкрытым наслаждением выгнувшись в пояснице и укусив себя за губу, когда Итэр принялся чувственно облизывать каждую фалангу, а после вынул палец с пошлым чпоком и, чуть подавшись вперёд, горячо прошептал: — Эй, а мы не разбудим малышку Паймон? — Не отвлекайся, — Итэр слегка укусил Тарталью за подбородок, а после снова зафиксировал руки у него над головой — на этот раз ещё крепче, чтобы точно не сбежал. — У тебя смазка-то хоть есть? — слегка насмешливо поинтересовался Тарталья, издевательски выгнув бровь. Итэр не ответил — только пустил лёгкий разряд электро по затвердевшим соскам Тартальи, который, широко распахнув глаза, беспомощно дёрнулся от странно-приятных ощущений и громко застонал, едва слышно всхлипнув. Смазка и презервативы к ней нашлись в ящике тумбочки — отель был действительно дорогим, а Итэр успел неплохо изучить нравы любвеобильных фонтейнцев, чтобы быть уверенным, что всё необходимое будет здесь. Продолжая удерживать руки Тартальи, Итэр разорвал бумажную упаковку зубами, после чего, едва дрожа от буквально пожирающих его синих глаз, раскатал резинку по возбуждённому члену, тихо выругавшись себе под нос и пережав его у основания, чтобы не кончить. — Можешь входить сразу, — Тарталья подался вверх, жадно облизнувшись. — Я не сахарный и в душе немного подготовился… — он откинулся на подушки и смятые простыни, приподнял бёдра, прикрыв глаза. — Давай, Итэр. Как же хорошо, как жарко и приятно, как восхитительна дрожь, прокатывающаяся по телу, стоило Тарталье бархатно протянуть «р» в имени путешественника. Итэр шумно втянул в себя воздух, быстро смазал презерватив и, осторожно приставив покрасневшую головку члена к растянутому входу, очень медленно вошёл до конца под протяжный стон Тартальи и замер, загнанно дыша и чувствуя, как бешено колотится сердце. Тарталья вздрогнул, поведя бёдрами, и сжался, заставив Итэра закашляться и от неожиданности выпустить руки предвестника из цепкой хватки. — Блять, Аякс, бездна тебя раздери, что же ты творишь, — просипел Итэр, теперь опираясь мокрыми ладонями о покрытую испариной грудь. Тарталья ухмыльнулся. — Дразню, конечно же. Провоцирую. Отдаю должок, мой дорогой. По телу Итэра прошли мурашки от обращения, и он посмотрел на Тарталью — взгляд его был подёрнут дымкой возбуждения, и золотистые, цвета топлёного молока глаза лихорадочно блестели, — машинально облизнув пересохшие губы. Волосы предвестника были растрёпаны, — впрочем, на голове Итэра наверняка творился ещё больший кошмар, — а сам он был жутко раскрасневшимся и довольными. Ждущим. Итэр нашёл в себе силы подняться и, обхватив Тарталью за бёдра, принялся осторожно, ритмично двигаться, иногда срываясь, когда тот слишком сильно сжимал член мышцами. — Это так непривычно, — тихо пожаловался Тарталья, а через несколько мгновений глухо застонал, закинув ноги Итэру на плечи и скрестив лодыжки у него за шеей. — Блять, Итэр, ха-а-ах… давай так ещё раз, да… Итэр коротко усмехнулся и, сжав пальцы крепче, начал толкаться под нужным углом, с наслаждением вслушиваясь в короткие стоны-вскрики, полные удовольствия. В какой-то момент Тарталья обхватил его за запястья, потянув на себя, показывая, что хочет быстрее. Итэр отказывать ему не собирался — подался назад, выходя почти полностью, вынуждая Тарталью зло взвыть, а после, не дожидаясь, когда предвестник захочет опробовать на нём свою новую технику боя, резко вошёл до конца — Тарталья громко ахнул, выгнувшись в спине, а следующие несколько минут только и мог, что беспомощно стонать, цепляясь за плечи Итэра, царапаясь, и время от времени что-то нечленораздельно выкрикивать — Паймон, дрыхнущая после самолично устроенного пира, его уже не слишком заботила. Оргазм настигнул их внезапно и быстро, будто волна цунами: Итэр хрипло втянул в себя воздух и, плотно прижавшись к Тарталье, обхватил его член слегка мозолистыми пальцами — пары грубых движений оказалось достаточно, чтобы предвестник, зажмурившись, излился себе на живот, крупно дрожа. Происходящее дальше оба помнили очень плохо — они вырубились так же намертво, как Паймон, даже не найдя сил встать и немного обмыться.

***

Утро началось не с кофе. И даже не с бормотания Паймон или солнечных лучей, настойчиво пробивающихся сквозь плотно сомкнутые ресницы. Итэр завозился на разворошенной кровати, чувствуя, что голова безумно тяжёлая, как после попойки, а волосы на затылке ерошит чужое дыхание. Он чуть дёрнулся в сторону — и тотчас почувствовал обнимающие его руки, которые настойчиво прижали Итэра обратно к горячему телу. Над ухом послышалось сонное сопение-мычание, а в следующую секунду Итэр ощутил, как тёплые губы коснулись его мочки. — Доброе утро, мой дорогой. Итэр перевернулся и едва не столкнулся с довольно и по-домашнему улыбающимся Тартальей нос к носу, который, увидев его так, тихо рассмеялся, погладив по волосам. — Ты даже не представляешь, что у тебя сейчас на голове. — О, нет, я-то представляю, — протянул Итэр, почти урча от ласковых прикосновений, и коротко зыркнул на Тарталью исподлобья. — Но, видишь ли, я вчера был так озабочен, что забыл сделать пучок перед сном. — Ах, — улыбка Тартальи превратилась в нахальную ухмылку, от которой большинство собеседников обычно напрягались, — озабочен, значит… — Да, — припечатал Итэр и, обняв Тарталью за шею, притянул к себе ближе, смотря в глаза. — Так что придётся тебе немного поухаживать за мной — не всё ж мне носиться в мыле туда-сюда обеспокоенным… — Озабоченным, — с ехидством в голосе поправил его Тарталья и заправил прядь светлых волос за ухо, после чего с ужасно самодовольным видом добавил: — Ну, знаешь, думаю, ты обратился по адресу, я ведь… — В отеле тако-о-ой вкусный завтрак, — нарочито громкий голос Паймон донёсся из-за ширмы, и Итэр испуганно нырнул под одеяло. С губ Тартальи сорвался тихий смешок. — Пожалуй, я пойду и съем всё, что там дают, а потом буду гулять с На-а-авией целый день! И поужинаю у неё… Ого, здесь такой красивый потолок, — Паймон чинно пролетела мимо их кровати, упорно смотря вверх и скашивая глаза вправо, будто действительно была невероятно увлечена внутренней архитектурой номера. Когда же она скрылась за дверью, Тарталья, совершенно не сдерживаясь, упал на подушки засмеялся во весь голос, громко и счастливо. — Она слышала, — обречённо донеслось из-под одеяла, а через секунду оттуда показалась лохматая голова Итэра. — Какой ужас. — Расслабься, я думаю, малышка Паймон всё поняла и приняла. Иначе бы точно устроила нам обоим разнос с утра пораньше, а может, прямо ночью, — Тарталья широко зевнул, притянув Итэра к себе. Это простое действие неожиданно всколыхнуло в Итэре целую бурю эмоций — он крепко обнял Тарталью в ответ, словно боясь, что тот исчезнет, и зажмурился. «Нет. Не исчезнет», — сразу же возникла в голове настойчивая мысль, и Итэр принял её, понимая, что это чистейшая правда. Тарталья больше не был в темнице — Итэр внёс за него залог, а теперь прижимал к себе, зная, что ни за что не позволит кому-то отнять у него Тарталью, а у Тартальи — свободу. Итэр немного оторвался от него, внимательно вглядываясь в лицо напротив: хотелось пылко признаться, сказать, что теперь он рядом, что они совсем разберутся, но вдруг понял, это не так уж и необходимо. Тарталья понимал его: это просто читалось в смотрящих с нежностью и любовью глазах. Итэр улыбнулся — они поговорят потом, если это действительно будет нужно, — а сейчас насладятся спокойным, неторопливым весенне-летним утром. — Что ж, — Итэр прокашлялся и бросил взгляд на настенные часы, маленькая стрелка которых уже перевалила за десятку, — насколько мне известно, еду подают до одиннадцати, так что… Как насчёт совместного утреннего душа, Аякс? — он чуть склонил голову, тихо усмехаясь и со всей серьёзностью добавляя: — Исключительно для ускорения процесса, разумеется.