Бабочка

Наойя Тоудоу сел за парту, кидая сумку на пол и плюхаясь на стул. Он ненавидел четверги... Что-то в эти дни недели у него постоянно шло не так — то оценка плохая... то в ссору чью-то впутывают, то у любимого йогурта кончается срок, то маму на работе задерживают, и ужин приходится готовить самому. Однажды это произошло всё в один день. Он чуть не сошёл с ума, хотел было снять стресс за любимыми аркадами — а свет во всём Микаге-чо вырубили. Парень мельком заметил лежащий рядом листок — пустой, белый листок... взять, не взять? Вдруг чья-то м-м...невидимая работа, и ему потом вообще рожу набьют? Лучше не брать. Не шевелиться. Он сегодня ни с кем не будет разговаривать — решено. —Привет, Наойя, — к нему подошла милая брюнетка, Маки Сономура, ставя свой портфельчик рядом и присаживаясь напротив, за парту спереди. Глядит на него, выжидает что-то... Типичная Маки. Улыбается, думает что-то и ничего не говорит. Она была такой с самого детства, уж Наойя знал это больше, чем кто-либо из их класса. Так вот — маленькая Маки и семнадцатилетняя девушка ничем друг от друга не отличались. На него смотрели такие же выжидающие глаза и когда ему было семь, радуясь построенной нелепой башенки из песка. —Нарисуй мне бабочку, — предложила девушка, подвигая лежащий рядом листок к парню, — ты ведь умеешь рисовать? Наойя промычал, смотря на лист перед собой и понимая, что на очередное приключение четверга он всё-таки себя подписал. Нет, он не умел рисовать – по крайней мере он так считал, и считал искренне. Но подруге детства, сидящей сейчас напротив, его почеркульки нравились, в целом, она одна единственная их и видела. А как можно судить о своих способностях имея только своё и восторженной девушки мнение? Бабочку? Почему именно бабочку? Парень нахмурился, с видом мученика смотря на Маки. Та хихикнула, наклоняясь к портфельчику и показательно медленно расстёгивая молнию в пенале, доставая оттуда тонкий, тонкий карандаш. Немного погодя, (как ей удаётся играться абсолютно в каждом своём действии?), она вложила в руки друга карандаш. —Давай, маэстро, — протянула Сономура, вставая с чужого места и беря портфельчик обратно, — жду бабочку! Ты всё равно на литературе облака считаешь... и не смотри на меня так! Девушка отошла к своему третьему ряду, садясь совсем далеко от парня. Он в последний раз с подозрением обернулся на неё, тяжело вдыхая. Бабочку, так бабочку. Он редко их видел. Просто не обращает на них внимание, но конечно он знает, как рисуется бабочка... Рука парня начала набрасывать контуры летающего насекомого, но это всё, что он успел сделать, пока к нему не подошли другие одноклассники. Ну, как к нему... Юка Аясе по закону и написанному её имени на листке с принадлежностью мест в классе, сидела впереди его. Как раз на месте, где только что сидела подруга его детства... И всё бы ничего, но местной гяру тоже было интересно то, чем же сосед сзади занимается с утра пораньше. —Привки, модник, — так Аясе звала его за пирсинг в ухе, — чё ты? Это чё? Блондинка поставила портфель на парту Наойи, разглядывая набросок бабочки. Она свистнула, кивая головой и указывая пальцем на еле-различимые крылья. Она собиралась было что-то сказать, но, опять же, в классе они учились не одни... —Это...домашка была? — с опасением уточнил подошедший Уесуги, наклоняясь к парню и с тревогой заглядывая тому в самые глаза, — зачем...зачем нам рисовать э-э...кузнечика для литературы?! Это...типа...в Маихиме* было?! Блондинка уставилась на брюнета, давая тому щелбан и крутя у виска. —Браун, ты тупик? Даже я знаю, что никаких бабочек в Маи... —Ты читала?! — удивился Уесуги, отворачиваясь от замученного Наойи и вглядываясь теперь в глаза Аясе. —Нет. И вообще, это не кузнечик, это — журавль! Наойя подавился слюной, не ожидая ни кузнечика, ни уж тем более журавля на своих набросках. Получается, рисует он и вправду из рук вон плохо... Как можно спутать крошечную бабочку — два крылышка, брюшко, с...птицей?! Хидехико принялся заботливо хлопать художника по спине. Его рука с плеча Наойи, правда, была быстро убрана — настроение ему все попортили. Типичный четверг... —Вот, Браун, как думаешь, мне нужно маникюр поменять, или так оставить? — отвлеклась гяру на свои ногти. —Понятия не имею, — пригляделся к ногтям блондинки Уесаги, точно так же отвлекаясь от рисунка. Бабочку Наойи не только перепутали, но ещё и совершенно забыли про неё через минуту...Именно поэтому он не занимается творчеством. Кому это творчество показывать? Им?.. Наойя сощурил глаза, переводя взгляд с Аясе на Брауна и обратно. Но рисовать он всё равно продолжит. —Фиолетовый мне пойдёт? —Наверное. Тебе всё пойдёт, красотка. —Ты, типа, совсем тупик, да? —Почему?! Аясе цокнула языком, отмахиваясь от парня и разворачиваясь к доске. Немного погодя растерянный Хидехико тоже отошёл к своему месту, ещё не раз кидая вопросительные взгляды к местам Наойи с гяру. Фиолетовый, точно. Маки точно удивится от фиолетовой бабочки... Крылья начали принимать всё более точные и резкие линии. —Братан, — визгнул откуда-то со стороны двери знакомый голос, — ты чё, рисуешь что-ли?! Ты чё-ё... Со скоростью света к нему подбежал Марк, хлопая по парте Наойи и резким движением раскрывая свой яркий рюкзак, доставая оттуда краски, карандаши, баллончики для граффити... Громко. Почему он всё делал настолько громко? Аясе, реагируя на звуки, повернулась обратно, оглядела Масао в своей излюбленной жёлтой шапке на лысую голову и отвернулась обратно. А вот и настоящий художник... или, скорее, уличный разгильдяй. Творец, работающий по принципу — не поймают, не найдут. На рисунок из рюкзака одноклассника высыпались баллончики, бабочку теперь совсем не было видно, зато было видно то, насколько часто этими самыми баллончиками пользовались. У красного не было уже даже крышки, остальные были все измазаны красками других цветов. Тоудоу сморщился, понимая, что краска фиолетового баллончика, прикатившегося прямо к месту головы бабочки, не до конца засохла. Ладно. Четверг. Он всё равно хотел фиолетовый... так?.. —Ой, прости, братан... Ха-ха, мы только-только с занудой вернулись, я заканчивал свою самую последнюю... —Меня в это не вмешивай, — к парте подошёл Нанджо Кей, поправляющий характерным движением очки и гордо смотря на всех собравшихся в классе. В особенности на Марка. —Ага, ты просто стоял рядом, всё, иди! — Марк топнул ногой, отталкивая всей силой своего тела лучшего друга...или врага...не интересовало, — иди и стой теперь вдали! Кей закатил глаза, и вправду отходя к первой парте второго ряда, прилежно раскладывая учебные принадлежности и больше не обращая на их маленький кружок никакого внимания. Марк показал язык в спину идеального ученика, возвращаясь к своим краскам. —Короче, ты чё рисуешь? — Масао отодвинул свои же инструменты, разглядывая набросок бабочки с минуту. Он активно закивал своим мыслям, начиная прыгать на месте. Наойе стало страшно, — я понял твою задумку, чувак! Символ перерождения! Это глубоко, ты молодцом, я оставляю те..- Тоудоу взял в правую руку рюкзак одноклассника, складывая туда баллончики от краски и оставляя себе лишь фиолетовые принадлежности. Он молча всунул рюкзак обратно в руки хозяина, кивая и прикладывая палец ко рту. Марк, кажется, понял, показывая жестом «окей» и сажаясь рядом с примерным учеником. Источник шума перешёл в переднюю часть класса... Через несколько минут, заинтересованно глядевшая на всё происходящее около парты Наойи Эрико, решила точно так же к заколдованному на события месту подойти. Молчаливо. Прямо как любит рисующий сейчас брюшко бабочки парень. Брюнетка незаметно присела слева, с улыбкой наблюдая за каждым новым штрихом. Наойя ей быстро кивнул, тоже начиная улыбаться. С Эрико всегда было спокойно... А сейчас ему нужно было, чтоб было спокойно и без шума — четверг, мать его!.. Штрихи стали получаться более быстрыми и чёткими, когда творец осознал, что среда для художеств стала для него правильной. И даже наблюдатели теперь, не путающие его бабочку с журавлём, тоже есть. Он сдул оставшиеся от грифеля пылинки, молчаливо показывая законченный набросок сидевшей рядом девушке. Брюнетка кивнула, нервно поправляя юбку под партой. Теперь нужно было приступать к, собственно, расцветке самого насекомого. Наойя взял в руки фиолетовый карандаш, аккуратно штрихуя сначала правое, потом левое крыло бабочки. Каждую жилку, нажимая на карандаш чуть больше, придавая раскраске крыльев более насыщенный цвет. Усики. Брюшко, ноги... —Красиво рисуешь, — кратко кивнула проходившая мимо Юкино, местная бандитка, по крайней мере, так о ней отзывались слухи... Прозвенел звонок. Эрико, видно огорчённая этим фактом, встала со своего места и расправила помявшуюся юбку, сдержанно кивая художнику и быстро пробегая к своей парте. Начался урок японской литературы... это значило лишь одно. Он мог продолжать заниматься бабочкой и дальше. Но что делать с цветом дальше? Какую изюминку добавить? Наойя так редко рисовал, но рисовать, что уж скрывать теперь, ему нравилось. И каждый новый рисунок, пусть даже такую бабочку, он хотел сделать особенным. Запоминающимся. Парень нахмурился, в который раз прожигая дыру в испачканной красками от граффити голове бабочки. Краски были гораздо и гораздо темнее карандашей. Можно было бы сделать усики поярче, в один тон с головой. Это же для них, для бабочек, вроде как важный орган? Орган ориентации в пространстве, так? Они без него так же, как без головы, почти что... ладно, может не так же. Нужен акцент! Ему нужен был акцент, а таким огромным баллончиком для краски, который ещё и не рисует, по идее, а распыляет — фиг он какие детали сделает. Сдавшись потоку собственных мыслей, Наойя открыл колпачок от фиолетовой краски, тут же пачкаясь в незасохшей по краям краске. Чёрт. Пиджак испачкал. Прикрывая глаза он, доверяясь своему творческому порыву и только, распылил фиолетовую краску по бабочке и рядом с ней, нажав на баллончик раз. Наойя аккуратно открыл один глаз, наблюдая за получившейся картинкой и боясь увидеть там просто катастрофу. Но...нет — распыляя фиолетовый на таком расстоянии он получил вполне себе розовый, который ложился на рисунок, как родной цвет. И это смотрелось... просто потрясающе. Вот же он — тот самый акцент... —Готово! — вскрикнул Наойя, радуясь полученному результату и продолжая бегать глазами по бабочке. В классе наступила тишина. Парень напрягся, вспоминая, что он сидит сейчас на уроке японской литературы. И до это их преподаватель, между прочим, вёл лекцию. На него оглянулось несколько пар глаз со всех парт перед и сбоку от него. Щёки парня сами стали прямо под цвет изюминки его же рисунка, делаясь пунцово розовыми. Где-то он услышал девчачий смешок. Маки Сономура. —Тоудоу, что Вы только себе..- —Извините! — как током ударенный встал Наойя с места, поклоняясь в извинении перед учителем и перед всем классом сразу. Четверг. Класс, сдерживая смешки, отвернулись от внезапно вскочившего со своего места обычно молчаливого Наойи и урок вернулся в свой обычный ритм. Теперь ещё придётся и лекцию слушать, после такого его не могут не спросить о теме урока после. Какой позор, и как после такого можно было на чём-либо сосредоточиться вообще? Наойя отвёл взгляд в сторону, видя, в первые за столько времени, своего соседа по парте. Рейджи Кидо. Парень вздрогнул, понимая, что его появления рядом он совершенно не заметил. И что угрожающе выглядящий парень показывает ему большой палец вверх, серьёзно разглядывая рисунок. Как он только здесь оказался?! Надо же было... так сильно увлечься... —Красивая бабочка у тебя, Наойя, — оценивающе проговорила Маки, рассматривая на перемене чудесное фиолетовое насекомое, — но мне... — смешок, — больше всего понравилось, как ты воскликнул прямо по-середине урока: «готово!», — смех. Глаз Наойи дёрнулся в нервном тике, — как в детстве... —Не мучай меня, — сдавленно произнёс парень, рассматривая подругу детства, — скажи, это ты меня прокляла? —Прокляла? —Каждый четверг... позорюсь по самое не могу. —Это не четверг виноват, — хихикнула девушка, возвращая бабочку обратно своему создателю и заправляя волосы за ухо, — зато это разбавляет твою скучную, монотонную жизнь... Наойя вдохнул, всё ещё чувствуя на щеках жгучий румянец от стыда и незаметно для себя улыбаясь девушке. Быть может правда, без таких четвергов вообще было бы нечего рассказывать.