… я совру, если скажу, что у меня не появлялось такой мысли.
Нет, эта мысль пришла ко мне далеко не сразу. Уж точно не с первого брошенного на тебя взгляда, когда я только встретил тебя. Хотя ты и произвел на меня неизгладимое впечатление. Серьезный, задумчивый и такой не по годам ответственный. Заботливый к близким тебе людям, умный и очень наблюдательный. Брюнет с глубокими синими глазами и такими отчаянно длинными, выразительными ресницами. Одаренный магически и перспективный, обещающий вырасти, став очень сильным. Просто маленький мужчина моей мечты. Выгодная инвестиция.… я совру, если скажу, что не представлял себе этого.
Нет, я совершенно не представлял, что из этого может выйти, когда трепетно сжимал в своей ладони твои маленькие пальчики. Такие теплые и немного подрагивающие. И приглядывался я не к твоему выражению лица, украшенному румянцем робкой надежды, когда ты смотрел на идущую впереди нас Цумики. Будто пританцовывая, она оборачивалась к нам с улыбкой после каждого нового пройденного шага. Наконец расправив свои плечи, она заливисто хохотала в ответ на мои неловкие шутки. От нее исходил свет, и наполняло что-то нежное. Ты оставался сдержанным, но вы оба ощущались окрыленными предвкушением долгожданных перемен в своей жизни. Неожиданных, отчаянно спонтанных и, быть может, поспешных, но от того казавшихся самым настоящим чудом. Верой в белую полосу в жизни. Верой в новый дом и уют в нем. Верой в возможность узнать, что такое семья. Верой в лучшее наступающее завтра. Верой в нас. Не скупясь, я вложился в надежду.… я совру, если скажу, что ничего не делал для этого.
Нет, я совершенно ничего для этого не делал, присматриваясь к тебе специально, в попытке узнать тебя лучше. Наблюдая за тем, как ты взрослеешь, и все ярче раскрываешь свою индивидуальность. Стремясь выявить и поддержать все подавляемые тобой интересы, подкрепляя твою уверенность в себе и инициативность, и вместе с тем, безбожно балуя и угождая всем невысказанным желаниям. Я совсем не переходил границ разумного в своем стремлении дать тебе как можно больше. И не уставал поражаться твоей осознанной рациональности, когда ты сам ограничивал меня в попытке завалить тебя подарками. Ты и сам вскоре стал щедро одаривать меня. Своими искренними эмоциями. Своей заботой и вниманием. Своей поддержкой и своевременным участием. Уютными минутами тишины, наполненной нами и неспешно разделяемой вместе. И своим первым, удовлетворившим тебя как начинающего художника рисунком, выполненным для меня со всем старанием. На котором вся наша маленькая семья запечатлена вместе. Улыбающаяся, порхающая над цветами, такая солнечная Цумики с крылышками. Долговязый я, с застывшим чудным выражением на лице. И маленький, нахохлившийся, весь взъерошенный ты, будто пойманная мною редкая птичка. Ты держишь меня за руку. Получая с тех пор все новые и новые твои рисунки, на которых мы уже только вместе. Заработав привязанность и свои первые выплаты по процентам.… я совру, если скажу, что не завоевывал доверие целенаправленно
Нет, я никогда не старался специально стать для тебя самым близким человеком, оттесняя собой остальной мир. Ты сам выбрал меня, отчаянно потянувшись, чтобы однажды занять равную позицию. И уж точно я не пытался преподнести себя твоим персональным авторитетом. Я просто был всегда рядом. Я отвечал на тысячи твоих вопросов, которые сыпались на мою голову, будто чем-то сдерживаемые ранее. Находя на них порою далеко не простые и для меня ответы. Я продолжал поддерживать тебя в твоих интересах. Я разделял их, и завлекал тебя уже чем-то своим, с удовольствием наблюдая твое пробуждающееся любопытство. Я вслушивался и слышал то, о чем ты говоришь, особенно когда это касалось твоих эмоций и переживаемых чувств. Я обнимал и успокаивал. Я искал, чем придать тебе сил. Я бережно обрабатывал твои содранные коленки. Я никогда не осуждал тебя за попытку отстоять свои убеждения в драке. Я всегда был на твоей стороне, это получалось совершенно естественно. Я поощрял тебя. Я учил тебя. Я разделял твой опыт. Я стал твоим миром. С целью присвоить тебя полностью. Думал ли я о том, насколько далеко это может зайти?… я не совру, если скажу, что хотел того, чтобы ты принадлежал только мне
И здесь я перестану отрицать очевидное. Совсем не в шутку я украл твой первый поцелуй, однажды испугавшись того, что могу и не успеть сделать это первым. Но в шутку я попытался его обернуть, боясь потерять то, что уже успешно себе присвоил. Легкое, воздушное, полное затаенного мною трепета… таким было мое касание твоих губ. Лишь слегка прихватывая твою нижнюю губу своими, мимолетно лизнув и втянув. Самое сладкое и вкусное, что я когда-либо пробовал. Самое крепкое из того, что я когда-то испил. Только вот, провести тебя у меня не получилось. Ты разглядел мою искренность и предумышленную заинтересованность. И что-то для себя обдумав, тем же вечером пришел ко мне, забравшись на мои колени, удобно устраиваясь на них с книгой. Это тоже было впервые, настолько близко. Я не мог и не желал от этого отказываться. Я досматривал свой фильм, с куда большим вниманием и сосредоточением перебирая пряди твоих отросших волос на затылке, пока ты дочитывал. И в какой-то момент утратил чувство реальности происходящего. Я потерялся в ощущениях, целуя твои волосы, переходя на полоску открытой кожи на шее, так манившую меня. Укрывал тебя своими ищущими руками, оглаживал твои ключицы кончиками пальцев, от них скользя вниз по твоей футболке. Бережно прижимал к себе. Ты позволил мне все, подставляясь под эти новые, такие незнакомые прежде ласки. Но прекрасно зная их смысл, ведь сам когда-то меня и о подобном расспрашивал. Один из тех вопросов, на которых я сначала терялся с ответом. А потом мы по-настоящему впервые поцеловались. Когда ты развернулся ко мне, иначе усаживаясь на моих бедрах. В этом еще не было совершенно ничего пошлого, но и в твоих глазах я увидел понимание того, что мы подходим к определенной грани. Тебе не стало страшно, ты не убоялся этого. Ты сам подался вперед, на пробу накрывая мои губы своими и не обжегся. Умирая от нежности, я дал тебе меня распробовать. Больше не сдерживаясь, проявляя себя, млея от твоей инициативы. Вдохновленный проявляемой тобой чувственностью. Открывая, что мы оба очень чувствительные. Теряя дыхание, растворяясь в тебе, наполняя нас все более яркими ощущениями, я целовал тебя не в силах остановиться каждый новый наступивший вечер. И получал в ответ твои все более глубокие и жадные до меня поцелуи, все более уверенные и будоражащие меня прикосновения каждое утро, медленно окрашивающееся дымкой рассвета. И совершенно не важно, кто теперь первым сорвет с губ поцелуй днем, стоит нам остаться наедине и только вдвоем.… я не совру, если скажу, что изматывал тебя.
Не стесняясь, позволяя себе все больше чувственных прикосновений. Заходя все дальше. Мы утопали друг в друге. Желая больше, желая ближе, желая все чаще. Желая наконец-то друг другом насытиться. Так отчаянно этого желая. Украденного времени наедине не хватало. Обязанности и взятые на себя обязательства. Твоя школа, моя работа. Трижды проклятые, но необходимые. Наша ответственность. А дома у нас оставалась свидетельница. Цумики, яркая, наша нежно любимая, солнечная девочка. Твоя сестра, которую я назвал своей семьей, и нисколько никогда не жалел об этом. Я привязался, я полюбил ее и как свою младшую сестренку. Ради тебя я принял ее и не хотел ее ранить. Я переживал о твоих чувствах. Но скрываться становилось все сложнее. Твою кожу все обильнее начали украшать оставляемые мною следы страсти и поцелуев. Ты и вовсе полюбил меня покусывать. Нам обоим не хотелось ничего из этого прятать. Наши губы почти всегда оставались припухшими. Слишком жадные, чтобы их могло успокоить хоть что-то кроме новых поцелуев. Наши встречные взгляды просто кричали о нас. А еще были наши слишком чувственные, долгие, затяжные прикосновения и объятия. Которых все равно было мало. Она не заставала нас вместе, но думаю, начинала догадываться. Не могла не догадываться. Молчала, храня подозрения, потому что очень умная девочка. Не знаю, сколько бы я еще изматывал нас, так и не находя достойного, удовлетворившего бы всех решения. Отрицая очевидную мысль и не менее очевидное решение. Но ты сам разрешил этот вопрос в нашу пользу. Когда не стесняясь, однажды за завтраком, поцеловал меня в губы у нее на глазах. Ты знал, что я не оттолкну тебя. Что я никогда не смогу оттолкнуть тебя. Что могу только ответить, подаваясь к тебе за продолжением. Этот поцелуй вышел очень естественным, а его демонстрация - информативной. Мы оба не постеснялись своих чувств и их проявления. И оба разделяем за них ответственность. Оторвавшись, ты коротко обнял меня. Ненадолго оставил одного, попросив сестру переговорить с ней в соседней комнате. Я прислушивался, затаив дыхание. Думая, не услышу ли я звук хлопнувшей двери там… ну, не знаю. Но я доверился тебе, решив, что ты сам прекрасно знаешь, что стоит делать, а чего — не стоит. Да, Цумики и мне давно не чужая. Но в конце концов, она твоя родная сестра. Мне было приятно узнать, что ты выбрал меня. Что я стою у тебя на первом месте. Затем вы вернулись на кухню, и мы молча продолжили завтрак, понимая, что все изменилось. И каждому из нас предстоит еще многое обдумать. И потом уже — строить планы. На следующий день, мы договорились, что я буду снимать для Цумики отдельную квартирку неподалеку от ее колледжа, куда она поступила недавно. Это стало наилучшим из возможных решений. И самым правильным. Уже стоя с чемоданами на пороге нашей квартиры, навсегда прощаясь с жизнью в этом месте, и подловив момент, когда тебя нет рядом, она сказала, что не испытывает ко мне негатива. Она пока не может простить меня, за то, что я делаю и буду делать с тобой, ее родным братом. Но она готова дать мне шанс и примет нас. И возможно, снова сможет назвать меня братом, если я сделаю тебя, Мегуми, счастливым. Тогда я окончательно принял ее. И ее ответ. После того, как мы помогли нашей удивительно понимающей и такой любимой сестренке переехать, ты сказал мне, что мечтаешь, чтобы дома мы всегда ходили голыми. Так мы начали жить в полном разврате. Думал ли я о том, что мы действительно станем любовниками?… я не совру, если скажу, что сомневался в том, что я делаю.
Меня посещали сомнения. Не раз, и не два. А целых три раза. Задолго до того, как ты впервые пришел ночью в мою комнату, чтобы разделить твою до конца пробудившуюся и осознанную чувственность. Когда же ты пришел ко мне, оставив за порогом все свои волнения, я совершенно не сомневался в том, что мы сегодня сделаем. Я ликовал. Я отчаянно хотел скорее все почувствовать. И дать почувствовать тебе. Насколько классно прикасаться к друг другу не через плотную ткань, не через белье, а открыто. Обнаженной плоти касаться. Совсем не с робкими и трепетными прикосновениями мы подошли к друг другу, освобождая от оков домашней одежды. Мы были уверены в своих желаниях и своем праве на нас, когда устраивались вместе на кровати. Поглаживая, изучая наши тела и ничем не прикрытые, несдерживаемые реакции. Мы были откровенными, как никогда до этого раньше. Мы притирались к друг другу окончательно. Мы так волнительно и чувственно ласкали друг друга. Целовались. И так сладко кончали. Вскоре, мы действительно начали ходить дома голыми. Еще было лето. И это было чудесно.… я не совру, если скажу, что хотел влюбить тебя в себя.
Ежедневно. Постоянно. При любой возможности. Мы целовались очень много и несдержанно. Нежно и трепетно. Страстно. По-разному. Мы целовались, так откровенно подставляясь под поцелуи друг друга. Все больше изучая наши тела губами, помечая пройденный путь укусами и засосами, каждый — оставляя свои любимые яркие метки на коже. Было лишь вопросом времени, когда мы будем готовы. Вопросом очень короткого времени. Непозволительно короткого. Я бы потомил тебя подольше. Но ты был тем, кто первым решился попробовать. Поцеловать, лизнуть и взять в свой рот, сберегая от острых зубок. Любуясь тобой с моим членом во рту, твоей старательностью, с лихвой компенсирующей неопытность, твоим слезящимся, но упрямым взглядом. Запуская руки в твои волосы, натягивая их сильнее, подаваясь вперед, неумолимо приближаясь к пику… обильно кончая в твой сомкнутый ротик, с твоим именем на губах. Мой Мегуми… Я думал лишь о том, как же сильно ты в меня влюблен. И придя в себя после пережитого, больше нисколько не откладывал показать тебе то, как я радуюсь твоим чувствам. Лаская уже твою нежную плоть, обхватывая губами головку, посасывая, принимая все глубже, проталкивая и сглатывая. А потом, дав тебе небольшую передышку, я научил тебя, как мы можем оба делать это друг для друга, не придерживаясь очереди и ни на что не отвлекаясь.… я не совру, если скажу, что стал готов на все ради тебя.
Решив провести работу над ошибками в своей голове, я не затягивал с добавлением новой константы в уравнение нашего доверия, когда почувствовал, что нам в очередной раз обоим перестает хватать поцелуев и прикосновений, пусть и в обновленном их виде. После совместного приема душа и таких волнительных под струями будоражащих прикосновений, подготовив главное заранее, я наглядно и с полной ответственностью приступил к твоему обучению, ничего от тебя не утаивая. Я растягивал себя, лежа в твоей постели, широко разведя свои бедра. Наблюдал твой восхищенный взгляд на моих скользящих в анусе пальцах. Я был удовлетворен твоей внимательностью и тем, насколько ты готов схватывать все налету. С нескрываемым предвкушением я помог тебе смазать уже твои пальцы, и предложил самому меня там коснуться. Мы вместе растягивали меня под тебя, отвлекаясь лишь на короткие поцелуи. Я объяснил, что именно ты должен там сделать, и как ты можешь найти мое чувствительное место. Как именно ты сможешь доставить мне наслаждение. Я впустил тебя в себя, с удовольствием понимая, что мой урок был усвоен. Я готов на все, ради тебя. Но экспериментировать ты будешь уже с полученным правильным опытом. Обязательно будешь экспериментировать, да, мой Мегуми? Я охренительно талантливый учитель. И мой ученик просто гений.… я не совру, если скажу, что сам окончательно в тебя влюбился.
Это было подобно удару молнии. Многовольтный электрический разряд, исходящий из моего сердца. Когда я, ощущая вес твоих задранных ног на своих плечах, лицом к лицу с тобой, впервые испытал сладость погружения в твое тело. Ты вновь выступил с инициативой, сказав, что очень хочешь подарить мне всего себя. Отдаться мне. Именно так, снизу — тоже очень хочешь меня. Что это будет правильным. И черт возьми, это вышло действительно своевременным. Одна пассивная роль меня не устраивает, хотя с каждым разом это становится все ярче и крышесноснее. Ты неожиданно быстро научился и в качество, и в разнообразие. Контроль в твоих руках, вызывает мою зависимость. Но я уже еле сдерживал себя, уступая желанию сделать и тебя своим. Полностью. Я был на грани того, чтобы сорваться. А может быть, хотел именно этого. Сорваться. Я с огромным удовольствием принял твой подарок и выполнил твою просьбу. Как когда-то мы делали это со мной, вместе растянуть тебя нашими скользящими пальцами. Тебе понравилось ощущение наших с тобой пальцев. Мне признаться, тоже. Это очень чувственно, это доверие, это согласие. Но я настоял на том, чтобы мы повторяли эту маленькую совместную игру, ограничиваясь только ей, еще несколько вечеров. Перед тем как я приступлю к тебе, как к своему самому желанному десерту, ты действительно должен быть подготовлен. Твое восхитительно нежное и бархатное колечко мышц должно быть хорошенько растянуто. И вот, наблюдая за моими неспешными толчками в тебе, которые я делаю с целью дать привыкнуть тебе к моему размеру, ты просишь меня меньше сдерживаться. Ты говоришь мне, что я и так слишком все затягиваю. Ты больше не можешь терпеть, ты хочешь меня. Давно, так безумно меня в себе хочешь. И это звучит восхитительно. И я больше ничем не могу себя сдерживать. Я не могу отказать тебе. Я совершенно не способен отказать тебе ни в чем. Мне срывает крышу. Я слишком давно хочу тебя. Взять тебя, сожрать тебя, вылюбить полностью. Я вбиваюсь в тебя просто остервенело. Настолько глубоко, как только могу. Настолько сильно, как сам того хочу. Ты принимаешь меня, крепче обвивая своими бедрами. И черт возьми, будто через пелену, но я все еще вижу твои глаза с затопившими радужку зрачками, твой выгибающийся в спазме удовольствия по направлению ко мне впалый живот, когда по твоему позвоночнику проходит очередная яркая как вспышка судорога. Ты оглушительно сладко стонешь на каждый мой новый в тебе толчок, и не менее сладко сжимаешь меня. Тебе так тоже нравится, тебе так тоже охренительно хорошо. Как же я люблю тебя… я обожаю тебя, мой Мегуми. Так кайфово. Спим мы теперь только вместе, просто закрыв опустевшие комнаты. Задумывался ли я о последствиях?… я не совру, если скажу, что ни о чем не жалею.
Мне не о чем жалеть. Я давно просчитал все возможные варианты. … Мы целуемся сразу, как только закрываемся дома. Мы садимся на наше любимое глубокое кресло, лицом к лицу, уже без одежды. Мы до сих пор смакуем мысль, что дома она нам и вовсе мешается. Но мы все же иногда отрываемся от совместной ласки и становится холодно. Ты медленно раскачиваешься на моих бедрах, принимая меня все глубже. Опускаясь, сжимаясь, в одним нам слышимом темпе. Контролируешь весь процесс так, как ты хочешь, как ты чувствуешь, задавая ритм, наполняя своим всепоглощающим желанием. Исполняя только для меня, давая мне насладиться этой мелодией, щедро одаривая нас глубиной неторопливых, но изумительно полных ощущений. Мой мальчик-музыка. … С недавнего времени я люблю, когда ты берешь меня стоя. Нагибаешь меня, наглаживая мою задницу, разгоняя скопившееся к тебе желание, заставляя подкашиваться мои ноги. Обессиленно упираясь грудью во что придется, руками удерживая себя разве что за выбитый из легких воздух. Прогибаясь в пояснице и послушно подставляя свой зад. Встречая каждое твое новое движение и не сдерживая свой умоляющий тебя голос. Ты можешь сделать это со мной где и когда тебе будет угодно. Всегда, Мегуми. … Ты обожаешь, когда я глубоко и старательно тебе отсасываю, буквально затапливая своей извиняющейся за несдержанность нежностью. И я понимаю, почему. Это так контрастирует с тем, как я грубо трахаю тебя, вдалбливая в нашу кровать. Ты очень любишь, когда я такой, полностью поддавшийся своей похоти и желанию обладать тобой. Когда я действительно груб, даже жесток с тобой, и не отвлекаюсь ни на что, кроме своего желания. Ты говорил мне, что тебе очень льстит моя жажда и ты просто обожаешь мои извинения, особенно если я дополню их своими длинными пальцами в твоей хорошенько вытраханной дырочке. … Никогда не устану предвкушать это чувство, когда мне удается соблазнить тебя чем-то новеньким. Удивить тебя и распробовать это вместе. Освоить для тебя стриптиз — пожалуйста, я теперь круто танцую. Подарить тебе плетку на день рождения, чтобы ты смог осуществить желание меня выпороть — вообще не вопрос, я и задницу подготовил. Переодеться в женское платье и кружевные стринги… хм, кстати, надо будет повторить. Мне очень нравится твой взгляд, когда ты наблюдаешь за моим очередным помешательством, когда я и сам довожу тебя до умопомрачения от охватывающего тебя возбуждения. И уже там, где-то в накрывающей нас собою бездне безумия, я встречаю тебя в себе, наконец отдаваясь тебе полностью. В любой из возможных комбинаций, я чувствую нас как одно неделимое целое.… я не совру, если скажу, что ты тоже ни о чем не жалеешь.
Ведь мы, с самых первых вместе прожитых дней, полностью принадлежим друг другу. Мы не стесняемся говорить с тобой обо всем на свете. Мы не стесняемся говорить о нас и наших чувствах. Я люблю тебя. И ты меня любишь. Любовники и родственные души. Мы. Я никогда не ошибаюсь в своих расчётах. __ Lovers and Souls.