«Твистер» или Четырьмя пальцами

Шигараки усмехается себе под нос, а по вискам стекают горячие капельки пота. Щекотно. Шота под ним пыхтит, раскрасневшись, и пытается расположиться поудобнее. Как же Шига, нависший сверху, мешает! Ужасно мешает! Томура издает болезненный стон и страдальчески закатывает глаза, когда Айзава по неосторожности пихает его локтем в живот. Руки устали. И начерта Тога предложила играть в Твистер, если сама сидит на барном стуле у стойки и, заливая в себя какой-то дешёвый, первый попавшийся алкоголь, просто ухахатывается от вида красных, как вареные раки, и потных Шоты и Шигараки? Вполне логично предположить, что только ради этого и предложила. Почему они вообще играют только вдвоем? И почему Даби постоянно говорит ставить руки и ноги на такие цвета, чтобы Шота находился прямохонько под Тому, а Шига..? – Р-р-р, Даби... Порву тебя в клочья... - рычит Шота, до которого, видимо, дошло много раньше, чем до Шиги. Но алоглазый нисколько не зол, нет-нет. Он робко улыбается Айзаве в затылок, в который раз проверяя, не касается ли случайно всеми пятью пальцами расстеленной на пол пленкой с цветными кружочками. Тога смеётся ещё громче, давится горячительным напитком, который весьма неудачно полился у нее из носа, и следующие пять минут сидящий с цветной картонкой со стрелкой, прилагающейся к игре, в руках Даби, дрожащий всем телом от напряжения Томура и мокрый от пота, смущённый близостью Шота слушали сухой кашель девушки. Даби улыбается краешком рта, но выглядит довольно уставшим. Собираясь вновь прокрутить стрелку(хотя Шига не видит в этом надобности, ведь ходы тот придумывает сам, а на картонку в руках даже не смотрит), говорит: – Последний ход. Я иду спать. Ещё стрелка не остановилась, а черноволосый уже выносит вердикт, мол, так и так. И ведь ход Шигараки! У него глаза на лоб лезут: нет, можно, конечно, издеваться над ним играючи, тем более Шота соизволил навестить их и снизойти до простых крестьянских игр вроде Твистера, но как это он должен так славно изогнуть ногу, чтоб пропихнуть ее под живот Шоты, прямо к своей левой руке? Он и без этого стоит, как умирающая балерина: руки скрещены и разведены по максимуму, одна нога вытянута назад, вторая в положении "корты" прижимается к подрагивающему бедру заалевшего Айзавы. А сейчас эту ногу надо расправить и поставить рядом с противоположной рукой, что чисто теоретически невозможно, ведь он ногу так сломает... Но Шига все равно пробует. И падает, придавливая своей тушкой заворчавшего Шоту. Надо же, Даби. Умно, умно. Эффектно ушел! Наконец, Тога, прокашлявшись как следует, утирает выступившие слезы и поправляет задравшуюся чуть ли не до подмышек юбку. Махнув рукой на прощанье, вприпляску бредёт куда-то по своим делам. Куда? А, черт знает... Даби тоже испарился - ему, конечно, нравится тусоваться с Шиги и Тогой, но всё-таки Айзаву он не очень любит, пусть и старается не показывать. Считает, он сливает информацию... «Ты же не предатель, а?» - хочется спросить, отчаянно хочется, но Томура не будет этого делать. Чьи-то параноидальные мыслишки не стоят потери доверия Шоты. Слишком тяжело было завоевать его. На улице ужасный мороз: впервые за долгие десятилетия такая холодрыга. Лига Злодеев не настолько глупа, чтоб пытаться дёргаться в такую погоду. Они там моментально окоченеют. Хотя... Если бы какие-то злодеи(они были бы наивны, предполагая, что выживут в метель и пургу, и мороз под минус пятнадцать Цельсия... Давно не было так холодно!)попытались что-то сделать, герои в этот раз им бы не помешали... Они бы переждали бурю, а после пошли искать замороженное тело. Задумавшись, Шига не сразу замечает такой же глубокий взгляд темных глаз на себе. Очнувшись, смотрит в ответ. – М? - наклоняет голову вбок, и прядки голубых волос падают на лицо. Оба сидят на обжигающе холодном полу(хотя в самой комнате воздух теплый, потому что Спиннер спёр сто-о-олько обогревателей...)и дрожат от пронизывающего всё нутро мороза, вместо того чтобы встать и, закутавшись в лежащее на диване одеяло, которым ранее укрывался Даби(хотя Тому готов поклясться, тот не чувствует ничего, кроме жа́ра), выпить чего-то теплого. – Обычно в это время...я уже ухожу, - оповещает Шота, глядя на свои ладони. Как глаза опустил - потом не заставишь их поднять... - Другие могут забеспокоиться и моей пропаже, - качает головой и, не то чудится, не то и вправду, виновато прикусывает губу. Шигараки слушает и недоумевает: неужели Там за каждым так тщательно следят, что наедине можно побыть лишь полтора часа? Ну, он к тому, что... Айзава вроде не очень популярный герой, а все равно... – Напиши, что тебе нездоровится из-за разбушевавшейся погоды. Что ты не хочешь никого видеть, чтобы не заразить. И останься сегодня... - бурчит под нос, а сам с каждым словом двигается к брюнету все ближе и ближе, а под конец уже обнимает его, поглаживая спину. Четырьмя пальцами. Чтобы не ранить... Шота хмыкает: – Да ладно. Даже если я им сообщу, я не могу знать точно, придут ко мне или... - не договаривает, но не потому, что мысль предательски ускользнула, как от Тому иногда ускользает рассудок, а из-за нагло вторгшегося в рот языка Томуры. А Айзава, кажется, не против. Потому что правила можно забыть, когда они наедине. Потому что, когда они наедине, они не Стиратель и Глава Лиги. Они просто Шота, просто Тому. Брюнет умудряется даже в такой ситуации оставаться собой: тяжело вздыхает, причмокивая губами и ими же сминая влажные чужие в ответ, закатывает глаза(поди разбери, от удовольствия или из упрямости) и, наконец, закрыв их, обнимает поясницу Шиги. Улыбается в поцелуй и притирается ближе - чтобы вплотную, кожа к коже, и никакая одежда им не мешает. Снова раскрасневшийся, пытается отцепить от себя пальцы Шиги, нахально ползущие под пояс брюк, чтобы ухватить кое-что очень интересное. Настолько интересное и любопытное, что даже привстало, чтобы можно было разглядеть получше. Что Томура, собственно, и делает. Отбившись от рук Шоты, рывком стягивает брюки и отбрасывает куда-то в сторону. А после, когда смущённый и алый донельзя Шота сдастся, позволив Тому лапать себя сколько душе угодно и где угодно, Шигараки стянет с себя свитер(который надел чуть ли не впервые в жизни, просто чтобы не умереть от холода) и, посмотрев брюнету в глаза, хитро ухмыльнется и резко насадится ртом на колом стоящий член... А одной рукой, конечно же, будет его придерживать. Четырьмя пальцами. *** Даби стоит в стороне и выдыхает сигаретный дым, двумя пальцами зажимая фильтр. Смотрит куда-то в угол комнаты, где собралось больше всего пыли и мелкого сора. А Тога беспокойно мнется у двери и заглядывает в замочную скважину. – Хватит подглядывать, - недовольно шипит Даби, кидая бычок прямо на пол и втаптывая его ногой, чтобы потух. Они оба в темноте, - чтобы не спалиться(хотя темноволосый остался просто потому, что эта маньячка строила глазки), - но если бы здесь была хоть капелька света, можно было бы заметить, насколько красные у парня кончики ушей. Да и все лицо, в целом. Хотя блондинка не лучше - вся мокрая, нервная и напряжённая, как струна. Закусывает пошло губу и тихонько хихикает, чтобы те, кто за дверью, не услышали, хватаясь ладошкой то за талию, то за бедро. – Оба кажутся холодными, как глыба в океане, о которую сломился Титаник, а они, оказывается, вон какие... Горячие... - шепчет девушка, смотря на то, как двое парней за стенкой целуются, ласкаются и потираются друг о друга всем телом. Даби цокает и бросает через плечо что-то вроде «Извращенка», а после медленно удаляется. Тога, переминающаяся с ноги на ногу и фанатично следящая за любовью своих друзей, печально вздыхает и мысленно прощается с юношами, а после тихой мышью сбегает. Шота и Томура, наконец, наедине. Только вдвоем.