Их последний непрямой поцелуй.

Химено не могла уйти бесследно. В ее квартире никогда не будет порядка, будто здесь никто не жил. Даже после своей смерти она осталась, пусть и кучей одежды, зато с лёгким запахом сигаретного дыма и духов, осевшим на ткани. Даже пепельница Химено не будет стоять пустой — ещё при жизни девушка вытряхивала из нее окурки только если некуда кидать новые. «Жизнь охотников коротка, зачем тратить драгоценные минуты на подобную ерунду?» — её любимое оправдание и, о боже, как она была права. Единственная «ерунда», на которую Химено была готова потратить время, была готова отдать всю себя без остатка, как, в принципе, и случилось, — любовь. Любовь к тому, кто никогда не ответит ей взаимностью, для кого она всегда будет лишь наставником. Аки Хаякаве было сложно. Всегда. Но когда его разум начал осознавать, что произошло, стало хуже. Аки доверял ей, любил, пусть и не как девушку. Мысль о том, что курить придется в одиночестве, без той, кто и приучил его к сигарете, убивала изнутри сильнее яда и никотина. Отличался даже дым. Когда Аки был один, на своем балконе, его носа достигал только едкий запах, будто мерзко оседающий в самом мозге. Но с ней… Дым был другой. Более незаметный, с еле ощутимым древесным и табачным запахом духов Химено. Её табак отличался от сигаретного. И когда Аки осознал, что скорее всего никогда больше его не почувствует, слезы полились из глаз бесконтрольно. Спустя некоторое время, младшая сестра Химено разрешила зайти в квартиру почившей. И Аки, сколько бы его не отговаривали, решился пойти. Ключи ему отдали быстро, что, в принципе, неудивительно. Поздний вечер после работы. С глухим скрипом, дверь в квартиру открылась. И, о боже, она совсем не изменилась. Квартира выглядела так, будто Химено ненадолго ушла в магазин за продуктами и пивом на случай похмелья, а не навсегда. Смерть не задела это место, что ещё больше сказывалось на Аки, молча стоявшем на ватных ногах в дверном проёме. В горле застряло имя, её имя, без всякого официального «семпай», а искреннее. Хаякава уже даже не помнил, когда последний раз назвал Химено так, как она хотела это слышать. Аки хотел покурить, Аки нуждался в сигарете. В кармане как раз оказалась последняя. «Мой балкон всегда открыт для тебя», — фраза Химено с её излюбленной улыбкой, которая пролетела в голове, как только пальцы Хаякавы коснулись желанного источника никотина. Дверь балкона закрылась со стуком о стену. Аки шел сюда, закрыв глаза, не желая, не позволяя себе снова пустить слезу. «Химено бы уже засмеялась» — ещё одна навязчивая мысль. Стоило лишь приподнять веки, как взгляд сразу упал на пепельницу. Как всегда полную. Руки Аки ещё быстрее, чем прежде, нашли в кармане сигарету и зажигалку. Быстрый щелчок ей у губ в ожидании дозы успокаивающего никотина и… Сигарета не зажглась, а искры полетели без какого-либо смысла. Прямо как тогда, в больнице. Сколько бы Хаякава не пытался наконец-то прикурить, пытаясь унять дрожь в пальцах, эффекта не было. Но в полной пепельнице, на самом верху груды пепла, лежала почти нетронутая сигарета с еле видным, уже смазавшимся следом помады. Видимо, Химено, прямо перед тем, как пойти в раменную перед смертью, решила покурить дома, но ее что-то отвлекло и больше пары затяжек так сделать и не удалось. Почему в груди так тепло, больно и пусто от одного вида этой сигареты? Почему на балконе так сильно ощущается присутствие Химено? Почему глаза вновь наполняются слезами? Аки не отдавал себя отчёта в своих действиях, но он схватил сигарету и приложил ее к губам, вместо своей. Один щелчок, и она зажглась. Хаякава сделал затяжку, вдыхая никотин и дым, который на этот раз слегка отдавал духами. По щеке наконец-то скатилась более нескрываемая, недоступная для остальных охотников слеза, оставив соленый след на щеке Аки. Тот больше не мог сдержать эмоции, когда так сильно ощущал Её присутствие. Если бы Химено была здесь — она бы засмеялась над тем, как Аки плачет, скрывая это ото всех. Но на ее лице, как и на лице Хаякавы, была бы слабая улыбка. У Аки, потому что он снова смог вдохнуть её табак с лёгким запахом дерева. И у Химено, потому что это был их последний непрямой поцелуй. И, о боже, она бы ценила и берегла бы его даже после смерти. Как и любовь к тому, кто никогда не ответит ей взаимностью. К её Аки Хаякаве.