Общественный транспорт или необычное знакомство

Антон вновь смеётся с какой-то дурацкой шутки друга, на прощание машет ему ладонью и разворачивается в другую сторону — они, к сожалению, живут в абсолютно противоположных направлениях. И если Диме нужно всего лишь пару минут прошагать со школьного двора до дома, никуда не сворачивая, то Шастуну приходится полчаса потеть в душном автобусе со всякими странными людьми: старушками, причитающими о том, какая невоспитанная сейчас пошла молодёжь, «прекрасными» водителями, которые водят так, словно везут брёвна, ну и, конечно же, неприятными мужиками, которые широко, будто при родах, расставляют ноги и игнорируют просьбы сесть нормально. Всё это описание очень подходит к такому словосочетанию, как: «общественный транспорт». Уважение друг к другу зашкаливает, ничего не скажешь. Антон, перепрыгнув неглубокую, но достаточно грязную лужу, достаёт из кармана помятую пачку сигарет, вытягивает оттуда одну никотиновую палочку и поджигает её, сжав между губами. Он жадно вдыхает сизый дым и чуть прикрывает глаза, расслабляясь. На перемене устроить себе небольшой перекур никак не получалось — школьники, в основном, только и делали, что дорешивали пробники или бегали по этажам туда-сюда, дабы спросить у классного руководителя, как решить то или иное задание — в их числе и Антон. После семи «познавательных» уроков их ждали дополнительные занятия по профилю. Да уж, весёлый одиннадцатый класс. Антон решает не подходить к остановке — во-первых, дымить прямо там — нельзя, да и вообще некрасиво по отношению к другим людям. Во-вторых, его автобус приедет уже спустя минуты три, а за это количество времени он вполне успеет докурить сигарету и занять место в очереди. Шастун чувствует на себе чей-то пристальный взгляд и, обернувшись, замечает пожилого мужчину. Он сидит на лавочке неподалёку и задумчиво потирает свою седую бороду. Антон смотрит в ответ и стряхивает с сигареты пепел, после чего давится собственной слюной с привкусом табака — дедушка облизывает свои губы, ухмыляется и подмигивает ему. От этого «знака внимания» становится очень мерзко и неприятно — поскорее хочется скрыться от похотливого взгляда серых глаз. Он подходит к остановке и тушит сигарету об край урны, выкидывает в неё окурок и поспешно направляется к уже образовавшийся кучке людей, спешащей зайти в автобус. Школьник поднимается по ступенькам и, поздоровавшись с дружелюбным водителем, протягивает тому купюру в пятьдесят рублей и бредёт к двум единственным свободным сиденьям прямо рядом с дверьми — место не из лучших, но перспектива всю поездку стоять на ногах Антона тоже не привлекает. Он кидает мимолётный взгляд на окно и с облегчением выдыхает, когда видит, что мужчина не идёт вслед за ним и всё ещё сидит на скамье. «Слава Богу», — будучи не верующим, думает Антон, всовывает в уши наушники и, вздохнув, прикрывает свои тяжёлые веки. Счастье его длится недолго — кто-то плюхается на сиденье рядом с Шастуном и коленом ненавязчиво, будто случайно, касается его ноги. Антон уже предполагает, кто это может быть. Он открывает глаза и убеждается в своей догадке — на него пялится всё тот же гадкий дедушка и давит лыбу во все зубы. Аж глаза от радости светятся. А вот Антону совсем не радостно. Он не понимает, в какой момент мир докатился до такого. Не понимает, почему в переполненном автобусе он пытается отодвинуться от старого извращенца, который, напротив, придвигается к нему всё ближе и ближе, даже не скрывая этого. Не понимает, почему на него, испуганного до чёртиков подростка, даже не обращают внимания. Не понимает, почему когда на его колено опускается тяжёлая морщинистая рука, а он от сильной хватки вздрагивает и жмурится, пытаясь прогнать непрошенные слёзы, на него просто кидают безразличные взгляды. Почему люди такие.. равнодушные? Сердце Антона бешено колотится где-то в горле, в животе затягивается тугой узел страха. Рука ползёт чуть выше, нехило так сжимает его худую ногу и бесцеремонно цепляется резинки спортивных штанов. От осознания собственной беспомощности хочется громко-громко закричать, срывая голос. Хочется, но не получается. Не получается не выдавить ни слова, не скинуть ладонь, покоющуюся на ноге — ничего. Лишь жаться ближе к окну и дрожащими руками тереть раскрасневшуюся кожу щёк, по которым вот-вот скользнут слёзы. Антону стыдно, мерзко и тошно от происходящего, от мужчины, сидящего рядом с ним, от себя. Когда автобус останавливается, назойливые касания резко прекращаются — видимо, старик понял, что так открыто домогаться подростка не стоит. Антон шумно вдыхает воздух через нос, сжимает трясущиеся руки и, собрав всю свою смелость в кулаки, порывается встать — сейчас начисто плевать на то, что до дома ещё несколько остановок — однако его запястье грубо сдавливают, заставляя сесть обратно. Антон сам не знает, почему молчит. Почему бездействует, позволяет трогать себя, почему не может прекратить собственную участь, вырвать руку и просто-напросто сбежать, не оглядываясь. Ему страшно, страшно до безумия, так, как не было никогда. Никогда его не касались так, не обводили таким оценивающим взглядом и не удерживали насильно. Антон просто не ожидал, что может столкнуться с таким.. животным поведением. Пару человек вышло на этой остановке, из-за чего освободилось несколько мест, которые тут же заняли уставшие, скорее всего отработавшие смену, люди. Рядом с Шастуном встаёт молодой парень, который особенно выделяется среди других — он достаточно высокий, даже выше, чем сам Антон. Одет юноша в такую непогоду достаточно легко: чёрные, узкие джинсы, белая футболка с оригинальной на ней надписью и накинутая на левое плечо ветровка. Тёмные волосы были слегка взъерошены и спадали на нахмуренный лоб, а голубые, обрамлённые длинными ресницами глаза сверкали от яркого света экрана — он сосредоточенно во что-то вчитывался в телефоне, что был крепко стиснут в длинных пальцах. На одном из них блестело серебряное кольцо. Парень, вероятно, почувствовав на себе чей-то взгляд, поднимает голову. На него смотрят большие, полные обречённости глаза. Подросток неловко отводит их и совсем отворачивается от незнакомца. Тот, вопросительно посмотрев на Шастуна, убирает телефон в карман и, не желая его смутить «игрой в гляделки», начинает бродить взглядом по сменяющимся в окне зданиям. К Антону вновь придвигаются и кончиками пальцами касаются бедра. На этот раз едва ощутимо, словно случайно задев рукой ногу. Он с силой закусывает губу, отчего во рту чувствуется неприятный металлический вкус крови. За этим внимательно наблюдает пара голубых глаз — в них, вперемешку с полным негодованием, плескается изумление. Антон, сжав челюсти, кладёт свою ладонь поверх чужой кисти и безуспешно пытается её убрать. — Какого хуя Вы творите? — слова парня звучат очень озлоблённо и презрительно. Он нагибается и берёт Антона за руку, резко притягивает к его себе и, в последний раз бросив уничижительный взгляд на стушевавшегося мужчину, говорит водителю громкое: — Остановите на следующей, пожалуйста. От этого человека буквально исходят волны уверенности в себе — он, поблагодарив водителя, аккуратно хватает Антона за рукав толстовки — не за покрасневшее запястье, а именно за одежду — будто знает, что ему эти касания сейчас доставят дискомфорт — и выходит из транспорта. Шастун молча плетётся за ним, не зная, какие подобрать слова под эту ситуацию — поблагодарить, пожать руку или просто сбежать, сверкая пятками? Он не выбирает ни один из этих вариантов и робко, совсем тихо интересуется: — А как Вас.. зовут? — Антон теряется и делает небольшую заминку — не знает, как к нему обращаться — на «ты» или на «Вы» — человек всё-таки незнакомый, однако разница в возрасте у них не такая уж и большая — он, скорее всего, студент. — Арсений. Можно просто Арс. И давай общаться на «ты», я ведь не такой старый, — он, обернувшись через плечо, говорит это с широкой улыбкой, отчего на щеках появляются милые ямочки. — А тебя как зовут? — Меня.. Антон, — смущённо отвечает подросток, опустив взгляд заплаканных глаз в землю. Арсений с сочувствием рассматривает рассеянного, ещё не отошедшего после недавнего инцидента школьника. Он взволнованно кусает пухлые губы и теребит свои кольца. — Ты.. как? Мы можем не говорить об этом, если не хочешь, прости, что... — Нет-нет, всё хорошо! Я в полном порядке, — перебивает Антон и врёт о своём самочувствии — не хочет сейчас жаловаться Арсению, который, по сути, никем ему не является и не обязан проводить с ним психологическую беседу. — И спасибо, что помог мне. Огромное спасибо, — благодарит Шастун, выдавливая из себя слабую улыбку. — Я, на самом деле, толком и не знал, что делать в такой ситуации. Решил, что вызывать полицию – бессмысленно. Этот уёбок просто выплатил бы штраф, если это ещё не приняли бы за ложный вызов, — с лёгким раздражением произносит Арсений, активно жестикулируя. — М-да уж.. — Антон, с секунду помолчав, осторожно предлагает. — Блин, может, я могу что-нибудь сделать для тебя? Хочешь, я угощу тебя чём-нибудь? — Шастун выжидающе смотрит на него, выгнув брови — Арсений действительно выручил его и это — минимум, что Антон может сделать. — Всё хорошо! Ничего не нужно, честно! — отмахивается студент, но, заметив потускневший взгляд зелёных глаз, неловко потирает шею и говорит. — Но от чашечки чёрного кофе я не откажусь! Антон часто-часто кивает и переводит взгляд на ближайшую кофейню. И плевать, что кофе Арсений ненавидит.