Одиннадцатое правило интернета

— Цзю-гэ, можешь мне, пожалуйста, помочь? — серьезный голос Шэнь Юаня нарушил мирную тишину вечера. Шэнь Цзю даже не вздрогнул, лишь в который раз поразился про себя, как легко Юань минует все его воздвигнутые тяжелым детством барьеры. Будь это любой другой мужчина, его тело мгновенно бы напряглось, готовое то ли драться, то ли бежать, а тут он даже не заметил, как Юань оказался рядом. — В чем дело? — спросил Цзю, отрываясь от очередного трактата по стратегии. — Читаю сейчас кое-что, и в процессе назрел вопрос, — ответил непривычно серьезный и сосредоточенный Юань. — Ты сейчас занят, не отвлекаю? — Нет, все в порядке. Показывай, в чем дело, — с интересом произнес глава пика изящных искусств. Юань был умен и обладал широким кругозором, было весьма любопытно, с чем у него могли возникнуть затруднения. Кроме того, ему Шэнь Цзю всегда был готов помочь. — Отлично! — просиял Юань. — Тогда пойдем. И они отправились в спальню — Цзю понятия не имел, зачем, но был заинтригован. Юань же нервничал, дерганно прижимая к груди исписанные мелким почерком, кое-как скрепленные страницы. Будто боялся, что у него в любой момент могут отобрать бессмертный шедевр литературы. — Я уже эту часть десять раз перечитал! Вроде бы все кажется понятным, но как только начинаешь представлять и все раскладывать на составляющие, то сразу нить теряется, — выливался из Шэнь Юаня загадочный поток сознания. — Я по-разному думал, у меня даже есть вариант, но звучит бредово. Но я все равно хочу проверить, потому что сомневаюсь, что это возможно в принципе. Если не узнаю, я натурально сойду с ума, Цзю-гэ. Мне нужны доказательства, пруфы!.. Шэнь Цзю старательно вслушивался, но смысл монолога продолжал от него ускользать. Судя по тому, как Юань беспокоился, это было что-то очень важное и, возможно, представляющее угрозу. Разумеется, Цзю не оставит его наедине с проблемой. Вдруг Юань замолк, в последний, контрольный раз вчитываясь в текст. Его губы беззвучно шевелились, словно он просчитывал сложнейшее заклинание, призванное спасти мир. Цзю не мешал ему, с опаской выжидая. — Ага, кажется, понял! — Юань всплеснул руками, а потом, порывисто скинув обувь куда попало, рухнул спиной на заправленную кровать. Еще раз взглянул на так и не выпущенные страницы, хмыкнул, согнул ноги в коленях. — Так-с, а дальше… наверное, лучше начать сейчас, а потом вверх, — пробормотал Юань самому себе. — Можешь сесть? Цзю, изображающий каменную статую, не сразу понял, что обращаются к нему. И вопрос не понял. Только когда Юань окликнул его снова, немного пришел в себя: — Что? — слабо переспросил владыка Цинцзин. — Сядь, пожалуйста, сюда, — Юань нетерпеливо похлопал себя по нижней части живота. — Проверим на практике. Цзю вздернул бровь, тщетно пытаясь понять, что они там собираются проверять. В голове роились недооформившиеся вопросы, едкие комментарии и неуместные шутки. Но Юань так выжидающе смотрел, словно отчаянно нуждался в помощи. И как будто бы в такой просьбе вообще не было ничего особенного. Возможно, это у Цзю, учитывая опыт его жизни, такое отношение? А там, откуда Юань родом, подобные вещи — норма? Не желая расстраивать а-Юаня, Шэнь Цзю сдался и осторожно приблизился к кровати. Тоже снял и аккуратно поставил домашнюю обувь (и руки у него не дрожали, нет), оттягивая неизбежное. Потом, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, оперся коленями на край кровати. — Не подумай ничего такого, — воскликнул Юань, почувствовав его тревогу (и заставляя думать о «таком» интенсивнее). — Но если тебе неприятно… Цзю, разозленный собственной слабостью и нечистыми мыслями, резко положил руки по обе стороны от чужой головы, невольно нависая. Их лица оказались близко-близко, и Юань шумно сглотнул, выглядя ошеломляюще уязвимым, запутавшимся в сетях, попавшим в плен. Не выдержав напирающих на мозг образов, Шэнь Цзю перекинул колено через чужое туловище и рывком откинулся, выпрямляясь. Да, ассоциации в его голове были на редкость неприличные. Но если обычно малейшая мысль в эту сторону вызывала у него приступ отвращения и лавину воспоминаний, то сейчас ему было не по себе уже по-другому: волнение, скрутившееся в его животе в тугой ком, не было грязным и неприятным. Даже сквозь несколько слоев ткани он ощущал тепло чужого тела: как оно движется под ним, как изменяется при каждом вдохе и выдохе. — Супер, — хрипло сказал Шэнь Юань с пустым выражением лица. И нарочито отвел взгляд, на сжимаемые в руке страницы. Кажется, несчастные листы помялись от излишне грубого обращения. — Можешь сдвинуться чуть-чуть ниже? — продолжил он лишенным малейшей эмоции тоном исследователя (ведь они проводили исследование во славу эмпирического подхода). — Да-да, вот так… А теперь крепко возьмись за бока. Цзю послушно сделал, как просили. Благодаря многолетнему опыту ни один мускул не дрогнул на его отстраненном лице. Но было бы намного лучше, если б у него волшебным образом выросла еще одна рука, чтобы держать веер. — Ну, начнем! — преувеличенно бодро воскликнул Юань. — Держись! Не успел Цзю опомниться, как в следующий миг лежащий под ним мужчина завел обе руки за спину и, упершись ими в кровать, толкнулся вверх. Лишь благодаря мгновенной реакции, Цзю удалось усидеть на месте. Тихий, позорный вскрик, когда его колени вдруг оторвались от кровати, то ли остался незамеченным, то ли Юань благородно позволил ему сохранить лицо. На какое-то время они застыли в таком странном положении: напряженный Юань, выгнутый в позе мостика, и Цзю, сидящий на нем верхом. Причем, сидящий уже не столько на животе, сколько на чужих бедрах. — Охренеть! — прохрипел Шэнь Юань с неприкрытым восхищением. — Не будь я культиватором, уже десять раз бы помер от такого. Для чистоты эксперимента он пару раз размеренно толкнулся вверх — у Шэнь Цзю закружилась голова, он почти до крови закусил губу, боясь рвущихся наружу звуков. Это было мучительно и по-хорошему страшно — его тело могло лишь переживать моменты резкого взлета и свободного падения, подчиненное чужим движениям. Он крепко держался руками и бедрами, чтобы не слететь совсем, но это требовало усилий. Намного лучше было бы, если б он мог держаться еще и по-другому, например, насаженный на… — Все-таки неудобно. Но не так сложно, как я думал. Ты довольно легкий, — заметил Шэнь Юань, отчего внутренности Цзю будто прошила молния. — Ладненько, я опускаюсь. Но движение вышло слишком резким — и в следующий миг владыка Цинцзин распластался на чужом теле, уткнувшись лицом в шею Юаня, впитывая чужой запах и тепло. — Ахаха, перестань, щекотно, — возопил тот и Цзю сиганул с кровати словно кошак, которого хозяйка застала на обеденном столе с куриной ногой в пасти. — Ч-что?.. Что это было вообще? — кое-как сформулировал он, судорожно хватая ртом воздух. В голове у него звучал непрерывный, необъяснимый крик. — Да это Самолет мне свой новый «шедевр» подсуетил, — отозвался Юань, разваливаясь на кровати морской звездой. — Постарался на этот раз, гад, не подкопаешься. И только эта постельная сцена… — Постельная сцена?.. — эхом повторил Цзю, непроизвольно делая шажок назад. То есть… сейчас они разыгрывали постельную сцену? — Да! Я-то думал, это физически невозможно сделать и хотел уже предъявить ему за альтернативную анатомию, — в голосе Юаня звучала кристально-чистая обида человека, которого жестоко лишили повода докопаться. — Как хорошо, что мы проверили! Цзю промычал нечто невразумительное. Да-да, они проверили. Вместе убедились, что так можно. Крик в его голове только нарастал. — Вот! Ладно, Самолет прав, признаю, но все равно! — продолжал возмущаться Юань. — Вот нахрена так изощряться? Кто этим будет заниматься в такой позе? Хотел показать, как протагонист вынослив? Прошаренный в папапа? Даже если и так, это очень тупой и неудобный способ! Любая уважающая себя женушка сбежала бы после такого. И я абсолютно убежден в этом! Ты ведь согласен, Цзю-гэ? — Я… мне надо… — Шэнь Цзю неопределенно махнул рукой и тактически отступил из Бамбуковой хижины, судорожно призывая свой меч. Полночи он бесцельно летал. Вернее метался как умалишенный зигзагами над горной грядой. Набирал скорость на пределе возможностей, поднимался все выше и выше, к жестоким ледяным ветрам, которые могли бы выстудить из головы все-все дурные мысли. А ни о чем не подозревающий Шэнь Юань с азартом маньяка продумывал гневную речь, с помощью которой он завтра размажет Самолета тончайшим слоем. Как хорошо, что теперь у него есть не просто мнение, а мнение, подкрепленное пруфами! Что может быть лучше, чем осознание собственной безусловной правоты? Надо бы поблагодарить Цзю-гэ за помощь. *** Примерно два года спустя Юань внезапно проснется посреди ночи в объятиях обнаженного владыки Цинцзин, и такое положение, как и многие другие взаимно приятные вещи, будет для него естественным. Юань будет нежиться, наслаждаясь теплом любимого человека и жизнью в целом. А потом вдруг в ярчайших подробностях вспомнит произошедшее. И так Шэнь Юань станет первым за всю историю культиватором, словившим отклонение ци от кринжа.