Помещение, пропитанное таким привычным запахом гнили и сырости отзывалось сейчас лишь рвотными позывами, а въевшийся в стены запах крови был настолько ощутимым, что оседал металлическим привкусом на кончике языка. Чужие стоны, доносившиеся с соседней койки отражались внутри злостью и яростью от неспособности помочь единственному близкому человеку, что сейчас истекал кровью и захлебывался криками собственной боли. Мальчишка старался сделать хоть что-то, царапал металлическую дверь их камеры, выл диким зверем и просил принести хотя бы теплой, чистой воды, чтобы промыть загноившееся ранение, но, всем было плевать. Сотрудники игнорировали чужие просьбы, а особо бессердечные обещали открыть дверь и напомнить о послушании. Но ребенок не сдавался, впивался в металл ногтями, сдирал кожу на подушечках пальцев до крови и кричал, кричал, что было сил.
— Малыш, — чужой хриплый голос заставляет вздрогнуть и поднять голову, — подойти сюда, мой мальчик, — паренек послушно подползает к кровати и берет чужую холодную руку в свою, мягко сжимает и давит в себе жалобный скулеж, когда встречается с ласковым взглядом, — ты должен выбраться из этого ада, — дикий кашель из-за скопившейся в легких крови, пропускает по юному телу табун мурашек, — обещай мне…обещай, что не превратишься в такого же зверя, как они, — голос прерывается, а некогда озорной огонек в чужих глазах потухает. Мальчишка не успевает ничего ответить, он лишь заходится в беззвучных рыданиях, уткнувшись лбом в чужую ладонь, которую все это время так отчаянно сжимал в своей. Собственной физической боли не чувствует, ведь душевная заглушает все напрочь, не давая сделать такой желанный вздох.
Спустя 10 лет.
— Гудиса, — от ненавистного имени пробирает дрожь, а кулаки непроизвольно сжимаются, впиваясь выпущенными когтями в ладонь, — завтра тебя переводят в другое отделение, — ехидная ухмылка на лице низкорослого мужчины не предвещала ничего хорошего, — и прими уже душ, — он брезгливо морщит нос, осматривая парня перед собой, — воняет как от настоящей псины, — сплевывает брезгливо и удаляется в свой кабинет.
Гу, или больше известный как Гудиса, что в переводе означает «грубое сердце», недовольно рычит, мысленно напоминая себе, что перегрызть глотку этому самодовольному индюку прямой путь к камере, из которой не возвращаются. Парень является гибридом черного добермана, которого в этом месте
научили вынудили забыть о своем сердце, о боли и о просьбе, что срывалась с чужих губ на последнем вздохе. Он воспитывался словно собака, которая должна выполнять приказы своего «хозяина», иначе ему обязательно напомнят о том, где его место, ведь здесь работали люди, что были безжалостнее диких зверей. Они не скупились на побои, добиваясь «уважения» через боль и унижения. Уважение, конечно, громкое слово, ведь волю гибридов ломали с детства, поэтому страх тут играл куда более значимую роль, нежели другие чувства. Да и существовало ли в мире что-то помимо боли, страха и неконтролируемой ярости? На этот вопрос брюнет точно не ответит, ведь кроме этого он ничего не видел, а испытывать и подавно не мог, ведь в его
мире царствовал хаос, запах крови и полное подчинение тем, кто был влиятельнее.
Мысли о том, что его переводят, роем пчел кружили в голове, заставляя задуматься о том, а хочет ли он уезжать в неизвестность? В корпорации «Black Blood» он живет с того самого момента, как его оставили у железных ворот, а сотрудники тут же приютили, кормили все восемнадцать лет, а сейчас так же решили вышвырнуть как надоевшего питомца? Он не испытывает никакого разочарования или сожаления, о таких чувствах Гу уже давно позабыл, а как они ощущаются и подавно не вспомнит, да и зачем? Он видел других гибридов, которых буквально ломало от переизбытка испытываемых чувств, тех кто не справлялся со своими эмоциями забирали в запретную комнату из которой они больше никогда не возвращались. Оказаться на их месте может и заманчиво, но Гудиса верил, что он сможет преодолеть все подкинутые жизнью испытания.
Брюнет ложится на свою койку, слышит как запирают дверь его комнаты-клетки и хмыкает, смысл запирать, если за все это время он не предпринимал ни одной попытки к бегству? Не то, чтобы он не хотел покинуть это место, он ведь не псих, чтобы спокойно жить там, где до таких как он никому нет дела, а обращаются с ними хуже, чем с животными в самом убогом питомнике. Гу вырос достаточно смышлёным, не смотря на то, где воспитывался все это время, и логически понимал, что выберись он из своей клетки, дальше он все равно не пройдет. Ворота, что ограждали их здание от внешнего мира, находились под напряжением и любой кто попытался бы через них перелезть просто бы поджарился, как курочка-гриль с хрустящей корочкой. Подкоп сделать возможности так же не было, все предусмотрительно было забетонировано. Однажды, когда Гудисе было лет пятнадцать, один из гибридов попытался поднять бунт. Казалось бы, они все тут наполовину звери, что сильнее любого из охранников раза в три, а то и четыре, но и на такой случай организаторы этой корпорации подготовились. Люди тут работают достаточно умные, без шпиона в их осином гнезде точно не справиться. Как только раздался вой сирены, что оповещал о начавшемся мятеже, в зал и клетки был пущен усыпляющий газ, а работники, снарядившись противогазами быстро вынесли зачинщиков. Их, кстати, так же больше никто не видел.
За своими мыслями гибрид не замечает, как наступает время ужина, на который их созывают охранники, тарабаня по прутьям клетки своими дубинами. Комнату Гу обходят стороной, но лишить себя удовольствия раззадорить гибрида ненавистным звуком все же не могут, пару раз ударяя по прутьям. Удары звоном отдают в голове, тело покрывается мурашками, а с уст срывается недовольный дикий рык, из-за которого, судя по всему, новенький работник, отскакивает как ошпаренный. Гибрид на это лишь хмыкает, сверкая красными от злости глазами и поднимается, следуя за всеми в столовую. После ужина их словно собак выпускают на прогулку, где Гудиса дышит полной грудью, вдыхая раскаленный, перед приближающейся грозой воздух.
Чутье добермана не обмануло, раскат грома, что неожиданно пронзил хмурое небо, раздался буквально минут через десять. Первые мелкие капли ударялись о кожу гибридов приятным чувством некой свободы, которую все, пусть и негласно, пряча глубоко внутри, но хотели ощутить.
— Я слышал тебя завтра переводят, — голос раздавшийся прямо за спиной не заставляет вздрогнуть от неожиданности, да и вопрос от
друга не застает врасплох. Гу почувствовал волка пару минут назад и ожидал, когда тот подойдёт, чтобы попрощаться.
— Что-то вроде того, — доберман ведет плечом и нехотя поворачивается к гибриду, что был на пол головы ниже него самого. У него выбеленные волосы, интересно, где только краску достает, глаза-щелочки и оставшиеся детские щеки, наверное это смотрится мило, в каком-то смысле даже забавно, — надеюсь ты не собираешься пустить сопли? Если так, то я пойду.
Волк скалится в недовольстве, пихает друга к стене, чтобы скрыть их с чужих глаз.
— Ты придурок, — ворчит парень, брови хмурит и кончик языка из-за нервов вытаскивает, — тут гибриды сражаются за свою жизнь, а там, — он указывает головой за ворота, — неизвестно что с тобой сделают. Я слышал от Чонхо, что однажды одного гибрида вернули из того места, куда собираются отвезти тебя, и знаешь что? Он был уже не тем, кем его отсюда забрали. Он не помнил никого из своих друзей, не мог связать и пары слов, по ночам кричал так, что у всех мурашки по телу пробегали, а когда они пошли в душ, то на его теле были глубокие порезы, что небрежно зашили, понимаешь? — парень выгибает бровь, ожидая от пса хоть какой-то реакции.
— Сказки это все, — фыркает Гу и кладет руку на чужое плечо, — к тому же, меня никто не спросит, хочу я уезжать отсюда или нет.
— Не спросят, — подтверждает гибрид, — тебе нужно сбежать.
Смех Гудисы привлекает всеобщее внимание, и Сонхо, так зовут того самого паренька, затыкает ему рот своей маленькой ладошкой. Он рычит на любого, кто желает подойти и узнать в чем дело, а когда интерес наконец-то пропадает и гибриды лишь отмахиваются от этой безбашенной парочки, Чо прожигает друга недовольным взглядом.
— Не вижу ничего смешного, — бурчит гибрид и дует губы, выглядя сейчас как обиженный ребенок.
— Все будет отлично, уверен, мы с тобой еще обязательно встретимся, — что-то внутри подсказывало, что они больше не увидятся, но Гу откидывал эти мысли подальше, и с улыбкой, которую никто и никогда не видел, потрепал друга по волосам, — только выживи в этом аду, и я обязательно вернусь за тобой.
—
Обещаешь?
—
Обещаю.
Оба знают, что это ложь, но надежда это все, что позволяет им тут выживать. Все, что у них осталось.
Ровно в семь утра в клетке гибрида оказываются двое охранников. Ему вкалывают какое-то седативное, фиксируют руки за спиной и для надежности надевают намордник. Гу рычит утробно, но лекарства действуют моментально, и брюнет проваливается в глубокий сон. Мужчины заносят его в кузов машины, запирают заранее приготовленную для него клетку и зарядив свои ружья транквилизаторами, остаются рядом, если вдруг Гудиса проснется. Все это делается тихо, настолько, что никто кроме Чонхо даже не замечает, как из соседней клетки бесследно исчезает один из них. Следов действительно не остается. Все вещи сжигаются в специально отведенном для этого месте, а комната-клетка дезинфицируется, не оставляя даже лёгкого шлейфа пребывания тут гибрида. И это вызывает у Чо еще больше вопросов, ответы на которые он обязательно узнает.
Машина бесшумно покидает территорию «Black Blood» и направляется по строго намеченному курсу. Каждая остановка заранее спланирована, расписана поминутно и прибыть к месту назначения они должны через два дня, ровно в двенадцать часов, ни минутой раньше, ни минутой позже. Дорога довольно тяжелая, извилистая, они то и дело наскакивают на какие-то кочки, что заставляет водителя чертыхаться, не хватало им еще в какой-нибудь яме застрять.
Охранники, что присматривают за гибридом расслабляются, стоит им отъехать на достаточное расстояние от их базы, и уже во всю болтают друг с другом, рассказывая разные истории из жизни. На одной из остановок они приобретают игральные карты, намереваясь хоть как-то скрасить свою длительную поездку. Гу, по их мнению, крепко спит видя десятый сон, поэтому волноваться им не о чем. Они ржут на всю машину, словно дикие кони, когда один из них рассказывает «остроумную» на его взгляд шутку. Из кабины на них шикает второй водитель, что должен будет сменить основного, когда они доберутся к ночи до еще одной отмеченной на карте остановки.
— Рты свои позакрывали, нахуй, — рявкает мужчина, — мне перед ночью выспаться надо, а вы ржете как гиены.
— Прости, Сокджин, — виновато говорит один из парней, — мы будем стараться быть тише, — после этих слов окно в кабину водителя захлопывается, да с такой силой, что удивительно, как стекло не разлетелось на мелкие кусочки, — пидорас, — сплевывает охранник и по новой раздает карты, которые разлетаются на очередной кочке.
Визг шин и запах паленой резины не говорят ни о чем хорошем, а когда машину заносит и переворачивает, охранники еле успевают ухватиться хоть за что-то, но от травм их это ни капли не спасает. Дверца клетки так же страдает, но сейчас до этого никому нет дела. Водитель отпирает дверь кузова, проверяет целостность своих ребят и помогает тем вылезти.
— Что случилось то? — приваливаясь к машине, спрашивает один из парней, который более-менее оклемался и привел дыхание в норму. У него следы крови на рубашке, и, кажется, нос сломан, ибо боль адская, будто сверлят каждый хрящ.
— Псина какая-то под колеса выскочила, — сквозь зубы говорит водитель и сам присаживается на траве, ведь от удара о лобовое стекло голова кружится, — Джин, ты там как, живой? — обращается к напарнику, что распластался на поляне и тихо кряхтел.
— Кажется я ребро сломал, — откликается почти сразу, стараясь делать мелкие глотки свежего воздуха. Ему бы сейчас сигарету в зубы и пару затяжек, о чем он как оказалось говорит вслух, поэтому почти сразу рядом с ним оказывается один из охранников, давая заполнить лёгкие таким желанным никотином, — проверьте Гудису, придурки, — рявкает он после глубокой затяжки, — если он сдох, нас всех за яйца подвесят.
Ближайший к машине охранник заглядывает в кузов и тут же отшатывается, когда ему с колена прилетает прямо в нос. Из-за повисшей тишины хруст слышали все, и теперь можно быть уверенным, что он точно сломан. Гибрид разрывает сцепленные за спиной наручники, рычит угрожающе и сверкает красными глазами, что налиты кровью от бушующей внутри ярости. Ружья как на зло остались в машине, ведь из-за удара никто о них даже не вспомнил. Мужчины так сосредоточились на собственном состоянии, что потеряли бдительность. Гу же наоборот, решил, что это его шанс. Седативные все ещё туманили разум, но желание вырваться на свободу было сильнее желания лечь обратно на койку.
— Не делай глупостей, — рычит на него Сокджин, что не смотря на боль старается подняться на ноги. Он без толики страха смотрит прямо в черные омуты, где один неверный шаг и ты пропал, — тебя все равно найдут и тогда ты точно не останешься в живых, — он сплевывает кровь на землю и хватается за пистолет, что все это время находился в кармане брюк.
Водитель отполз подальше, он вообще-то нанимался только за дорогой следить, и поэтому помощи в усмирении гибрида от него никто не ждал. Второй охранник решил, что достаточно хитер, поэтому сможет подойти со спины, но не учел одного — превосходный слух гибрида. Гудиса без труда перехватывает мужчину, впиваясь когтями прямо ему в горло. Он слышит, как хрустят тонкие кости от стальной хватки и даже бровью не ведет, когда прямо в лицо брызгает чужая кровь от разорванной артерии. Страх застывает в глазах напротив и Гу просто отбрасывает чужое безжизненное тело, сосредоточившись на одном определенном человеке.
Сокджин смотрит сначала на брезгливо брошенное тело своего товарища, переводит взгляд на окровавленные когти, а после встречается со взглядом полным ярости. Он, если честно, даже восхищается рвением гибрида к побегу, только вот есть одно но, которое он озвучивает:
— Ты не выживешь в мире людей, Гу, — как-то отчаянно бросает мужчина, — обязательно причинишь кому-то боль, покалечишь, или даже убьешь в приступе неконтролируемой ярости, неужели ты хочешь такой жизни, когда придется контролировать себя, скрываться ото всех и добывать пропитание? — блеск в глазах напротив дает надежду на осознание того, что Сокджин прав, только вот у гибрида свои планы.
Гу рычит утробно и подается вперед. Оглушающий выстрел настолько звонкий, что птицы в спешке покидают ближайшие деревья, тихий скулеж дает понятие о точном попадании, а острая боль в плече от острых когтей заставляет вскрикнуть. Мужчина откидывает голову назад, чувствует обжигающие слезы на щеках и старается прицелиться вновь. Рука предательски дрожит, пальцы слабеют, а единственная надежда на спасение падает, глухо ударяясь о землю. Кровь пропитывает одежду, что неприятно липнет к телу, а затем темнота. Оглушающая и в какой-то мере желанная. Когда тело обмякает в руках, а вдали слышится сирена, что дезориентирует, Гу не успевает взять с машины хоть какие-то припасы и скрывается в лесу, оставляя Сокджина истекать кровью. Почему-то он уверен, что это их не последняя встреча.
Убежав достаточно далеко, чтоб не было слышно сирен и голосов, Гудиса наконец-то останавливается, присаживается возле первого попавшегося дерева и тяжело дышит. Бок предательски ноет, а прилипшая из-за крови футболка неприятно липла к телу, раздражая, итак, потерянного гибрида. Слова мужчины о том, что он не сможет жить среди людей и осознание того, что это действительно так, бьет набатом в итак разрывающейся от боли голове. Намордник натирал кожу, но замок никак не поддавался, поэтому брюнет просто плюнул на свои попытки снять ненавистный предмет и прикрыл глаза, проваливаясь в дремоту.
***
Пшеничного цвета волосы, что с утра были уложены легкими кудряшками, сейчас растрепались от резкого порыва ветра, а накрывшие город хмурые тучи не предвещали ничего хорошего. Парень в бежевом свитере поднимает голову, всматривается в стремительно темнеющее небо и отмираешь лишь после того, как его до костей пробирает холод. Он на всякий случай еще раз дёргает ручку двери цветочного магазинчика, убеждается, что закрыл и лишь после этого направляется к своему автомобилю. Жил он не то, чтобы далеко от работы, но возвращался поздно, поэтому предпочитал передвигаться более безопасным способом.
Ким Тэхен или Тэша, как прозвал его лучший друг, после смерти своих родителей оставил их магазинчик, в котором сам и работал вместе с Чимином, тем самым другом, что с удовольствием помогал ему с цветами. Жил он в небольшом домике на окраине города и оканчивал последний курс института. Казалось бы, кому есть дело до какого-то там студента, который лишь благодаря цветочному магазину сводит концы с концами, но, и такие тоже нашлись. Уже не первый раз Тэхен получает предложение с продажей земли на которой и находится его дом. Сначала это были лишь предложения, но с каждым разом они становились лишь настойчивее, а в последний раз ему и вовсе угрожали. Ким настырно стоял на своем. Дом он продавать не собирается. Это все, что осталось у него в память о родителях и чужие планы на эту землю его ни капли не интересовали. Чимин за друга переживал, по возможности оставался с ночевками, звонил чуть ли не каждый час, а стоило Тэхену не ответить, наводил всемирную панику, обзванивая ближайшие полицейские участки, больницы и даже морги. Ким уверял, что ничего страшного с ним не случится, что дальше угроз эти люди не зайдут, но Паку спокойнее почему-то не становилось. И не зря, как оказалось.
Тэхен подъезжает к дому, паркуется и уже собирается выйти из машины, но лишь вздрагивает, когда автомобиль со всех сторон окружают. Он блокирует двери одним щелчком и старается не поддаваться панике. Один из мужчин бьет чем-то тяжелым по капоту, кажется это была бита. Другой разбивает фары и Ким, не сдержав эмоций все же вскрикивает. Страх сковывает, пробирается своими когтистыми лапами к горлу и цепко хватается за него, сжимая. Парень пытается дышать, но выходит если честно отвратительно. Истерика подкатывает новым комом, заставляя задыхаться в собственных рыданиях. Глаза застилают застывшие слезы, а взгляд не может ни на чем сфокусироваться. Новый удар приходится по лобовому стеклу, оставляя вмятину.
— ДА КАКОГО ЧЕРТА ВАМ НАДО, — кричит Тэхен, срывая горло и заходится приступом кашля.
— Всего-то твоя земля, милашка, — говорит один из мужчин, с силой ударяя прямо по водительской двери. Скрежет погнувшегося металла вызывает мурашки, а чужая ухмылка играет на итак оголенных, словно провода, нервах, — знаешь, Ким, тебя приказано не трогать, но уж больно аппетитная у тебя задница, не так ли, ребят? — гогот еще как минимум трех мужчин заставляет застыть на месте. Тэхен смотрит пустым взглядом, а в голове прокручивает картины того, что с ним могут сделать, если прямо сейчас он не возьмет свои яйца в кулак и не заведет чертову машину, — давай же, выйди, ублажи нас и мы оставим тебя в покое, — маслянистый взгляд скользящий по заплаканному лицу вызывает лишь отвращение, — ДАВАЙ БЛЯТЬ! — чужой крик приводит в чувства и Тэхен наконец-то поворачивает ключ зажигания, машина издает тихий рев, а Ким выжимает сцепление, давит на газ и ставит рычаг на задний ход.
Руки трясутся, взгляд все ещё расфокусирован, но Киму удается выехать на дорогу. Куда ехать не знает, решит потом, главное, чтобы подальше отсюда. Потом разберется. С этой мыслью он меняет скорость и срывается с места, только вот выскочивший перед колесами мужчина заставляет резко крутануть руль, да так, что машину заносит. Он боком врезается в столб и шипит от удара об руль. Нежная кожа на губе лопается, а из образовавшейся ранки выступает капля крови, которую Тэ тут же слизывает.
— Все, мне надоели эти блядские игры, — возникший перед дверью мужчина не вызывает внутри ничего, кроме дикого страха, — открой дверь или я выбью стекло, а после скормлю тебе эти крошки, — шатен выглядит как тот, кто действительно исполнит свою угрозу и Тэ было уже тянется к ручке двери, чтобы отпереть ее, но слышит рычание со стороны леса. Все, включая Кима, замирают и устремляют свой взгляд на источник звука.
Чужой рык вызывает внутри целый спектр эмоций, страх смешивается с интересом, а здравый рассудок кажется отступает на несколько шагов назад, оставляя контроль безумию. Тэхен всматривается в темноту, а после вжимается в спинку сидения, когда видит горящие в темноте леса красные глаза. Все внутри вопит о том, что нужно бежать, открыть дверь и сматываться подальше, но ни руки, ни ноги будто не слушаются, а парень ощущает себя парализованным.
— Это еще что за хуйня, — спрашивает главный из мужчин, смотря на неизвестного ему зверя. У того глаза горят красным, уши торчком стоят и реагируют на каждый шорох, хвост из стороны в сторону мечется, а ещё кровь…запекшаяся алая жидкость была буквально везде: на футболке, руках, растертая на шее и на лице, на котором только сейчас шатен замечает намордник, — парень, Хэллоуин еще не наступил, — обращается он к незнакомцу, понимая, что перед ним стоит человек. Только вот повторившееся рычание, что стало яростнее предыдущего, дает мозгу понять, что вовсе это и не человек.
— Это гибрид, — кричит кто-то из мужчин, а остальные лишь переглядываются, не веря в сказанное. В гибридов давно никто не верил, их не видели уже примерно сколько? Сотню лет? И сейчас один из них просто выходит из леса? Звучит как какая-то неудачная шутка.
Тэхен хлопает глазами, открывает и закрывает рот, рассматривая накаченное тело перед собой. Черные, словно вороново крыло волосы сейчас казались сальными и лежали в полном беспорядке, в них застряли какие-то листья и мелкие ветки. Глаза приняли свой естественный цвет и выглядели почему-то еще опаснее, заволакивая в свою темную бездну. Ким боится дышать, ведь чужой взгляд устремлен именно на него. И он видит в нем какую-то потерянность? Или это лишь игры его разума, который отказывается правильно работать из-за окутавшего его страха?
— Послушай, приятель, — один из мужчин, что оказывается
смелее глупее всех остальных, медленно приближается к незнакомцу, игнорируя предупреждающее рычание, — давай так, ты нас не видел, мы тебя не видели, разойдемся тихо мирно? — рука заносится, чтобы положить ее на чужое плечо, только вот гибрид одним резким движением перехватывает ее за запястье и до хруста выгибает в другую сторону. Оглушающий вопль раздается на пустой улице так звонко, что Тэхен закрывает уши руками.
Брюнет отпускает чужое запястье и мужчина падает на колени, в глазах все темнеет от боли, что пульсируя пробирает все тело. Кто-то, кажется, просто сбежал, ведь на всю улицу отчетливо слышно злобное «вернись, трус». Третий из группировки оглядывается в поисках чего-нибудь тяжелого и зацепившись взглядом за металлическую балку, облизывает пересохшие губы, хватает свое орудие и надвигается на гибрида. Тот тоже решает не стоять на месте и двигается вперед, а Тэхен замечает, что он хромает на правую ногу. Стоит присмотреться, и он видит кровавое пятно на боку с этой же стороны. Ким мечется взглядом по машине, рыщет в поисках своего телефона, который в салоне так и не находит. Решив, что гаджет в сумке, он хотел было повернуться за ней, но
чужое рычание остановило. Подняв взгляд, он видит, как металлической палкой попадают прямо по свежей ране, заставляя незнакомца взвыть от боли, а самого Тэхена вскрикнуть. И за кого он испугался больше? За гибрида, которого видит первый раз в жизни или за себя, понимая, что избавься эти мерзавцы от брюнета, и он будет следующим.
— Видишь, не такой уж он и опасный, Чосок, — мужчина с довольной ухмылкой хватает парня за полосы и с силой сжимает, заставляя вскинуть голову, — построил из себя крутого? Мог спокойно уйти, но теперь мы тебя уроем, ублюдок, — он сплевывает скопившуюся спесь в голосе и заносит свое оружие для очередного удара, только совершенно не ожидал, что этот неизвестный парень выпустит когти, которые с силой впиваются в его бедро. Боль яркой вспышкой пронзает все тело и мужчина шипит, заводясь еще больше от чего и теряет бдительность. Он заносит здоровую ногу, чтобы попасть согнувшемуся от боли в боку гибриду прямо по носу, но тот ловко перехватывает его и валит на землю, нанося многочисленные удары. Клыки зудят от желания впиться в чужую плоть, но чертов намордник мешает, поэтому приходится наслаждаться лишь звуками ударов и видами лопающейся на лице коже.
Киму явно адреналин в голову вдарил, иначе свои необдуманные действия он объяснить не может. Тэхен снимает блокировку дверей, открывает ее и визжит, когда его хватают за шкирку и прижав к себе спиной, приставляют к горлу нож.
— Стой и не рыпайся, милашка, — звучит прямо возле уха, пропуская по телу новую волну страха, — эй, псина, — мужчина свистит, видимо для комичности ситуации и стоит гибриду поднять голову, продолжает, — я вспорю глотку этому ягненку, если ты сейчас же не съебешься отсюда, я ясно выражаюсь или тебе получше объяснить? — он давит на лезвие ножа, оставляя на молочной коже яркий след от пореза, который тут же начинает кровить. У Тэхена дыхание спирает и слезы неконтролируемым потоком текут по щекам, он смотрит прямо в глаза гибриду, оборотню, кто он там на самом деле, и мысленно молит о помощи. У того в глазах мелькает лишь безразличие и Ким прикрывает глаза, прощаясь с жизнью. Ресницы трепещут словно крылья бабочки, что угодила в умело сплетённую ловушку паука, дыхание учащается, как и сердцебиение, что ожидает своего последнего удара.
Тэхен не знает сколько так стоял, но, когда хватка на его талии ослабла, а нож, что прижимали к горлу — пропал, парень открывает глаза и оглядывается. Стоит ему заметить лужу крови возле своих ног, как к горлу подкатывает ком, а внутренности извергают съеденную на обед еду. Ким кашляет и сплевывает остатки пищи, отводя взгляд от кровавой картины. Он никак не ожидал увидеть Чосока, или как там звали этого мерзавца, с пробитой в груди дырой. Ему словно сердце кулаком вырвать пытались, а может и выполнили желаемое, об этом Тэхен точно не хочет знать. Когда рвотные позывы прекратились, а голова перестала кружиться от вида и запаха крови, Ким осматривается в поисках одной конкретной фигуры. Гибрид находится возле машины. Он тяжело дышит, прижимает ладонь к собственному ранению и сидит на асфальте, упираясь спиной в водительскую дверцу. Его глаза закатываются, и Тэхен тут же мчится к нему, не давая полностью счалиться в грязь. Незнакомец рычит, но так тихо и хрипло, будто последние силы прикладывает.
— Тшш, все хорошо, я не обижу, — надеясь, что слова сработают, бормочет Ким, и когда гибрид бросает на него взгляд, в котором ненависть и недоверие плещется, хочет уже отскочить подальше, но ему падают прямо в руки, теряя сознание. — Ну и тяжелый же ты, кошмар. И как я тебя тащить должен?! — возмущается Тэхен, но кто его вообще слушает, кроме завывающего на улице ветра, — что ж, — произносит еще тише, — мне еще от Чимина пиздюлей получать и видимо с полицейскими общаться, а все из-за тебя, — пыхтит, но тащит гибрида в дом, — и откуда ты только взялся.
