Горит во мне любви хранимой свет

Трубка телефона трещала голосом Хидэ, телевизор тихо вещал о том, как распознать гуля, а Канеки читал новый роман Сен Такацуки, изредка угукая на некоторые реплики товарища. Спустя ещё двадцать минут монолога Хидэ и семь прочитанных страниц Канеки почувствовал лёгкий зуд на руке, раздражённо выдохнул, почесал легонько, но зуд будто усилился. Потом перевёл туда взгляд и застыл в изумлении: по коже расползались надписи, они появлялись очень быстро и написаны были явно наспех, словно чтобы не упустить вдохновение, оттого неаккуратны, но все-таки читабельны. Канеки не был маленьким мальчиком и знал, что текст, появившийся на его коже, написан его соулмейтом, и с ним, видимо, таким образом пытались связаться. Наконец, текст перестал появляться, и Канеки начал читать, с удивлением обнаружив, что стиль повествования, да и сама задумка очень похожи на то, что могла бы создать мастерица ужасов — Сен Такацуки. Правда, огорчало, что это не приветствие, не желание познакомиться, а просто рабочие моменты... Это было очень наивно, но Канеки действительно восхищался ей: и как автором, и как девушкой, и просто человеком - она писала интреснейшие книги и имела огромную фанбазу, была очень красивая, хоть и скрывала один глаз (с какой целью, правда, непонятно... Канеки иногда со смешком думал, что она тоже одноглазый гуль), участвовала в благотворительности... Словом, Канеки был бы счастлив, окажись Это Йошимура его соулмейтом. Хидэ с нарастающей тревогой слушал абсолютную тишину от товарища. — Канеки, ты чего там? Чего завис? Тебе, что ли, твой соумейт что-то пишет? — пошутил, пытаясь разрядить обстановку. "Как же ты прав, Хидэ, как же ты прав..."

***

Это Йошимуру посетило вдохновение, а оно, как известно, не будет дожидаться, когда у тебя там рядом окажется бумага или ноутбук, поэтому она, чтобы точно ничего не упустить, решила набросать название и идею новой работы, совсем вкратце и тезисно. Но где краткость, там и простыни текста, и Это, увлекшись и погрузившись в написание истории, пришла в себя, когда рука от запястья и до локтя вся была в записях. "Н-да уж, неудобно перед тем, кому это все досталось". — пришло ей в голову, наверняка её соулмейту не очень хочется ходить с рукой в надписях. Интересно, а почему вот ей ещё ничего не написали? Не ответили никак на её писанину? Может, она обидела этим своего соула, надо было бы хотя бы поприветствовать его и познакомиться...

***

Это сидела за столом, приветливо улыбаясь своим поклонникам и раздавая автографы. Канеки неуверенно мялся где-то в очереди, и в нем смешивалось нетерпение от скорой встречи и страх, что всё-таки она не его соулмейт. В тот раз он ничего не написал, это было очень неожиданно, Канеки не знал, как следует отреагировать, что ответить. Наконец, подошёл его черёд. Сен Такацуки приветливо заглянула в его глаз, одобрительно ласково посмеялась, похлопав легонько по своей повязке, и потянуламь за книжкой, намереваясь её подписать. Но Канеки аккуратно отклонился, забрал ручку, что она держала в пальцах, и стал что-то писать на своей руке. Это с интересом наблюдала. Вдруг её руку обожгло зудом. "Здравствуй, меня зовут Канеки Кен. И мы, похоже, соулмейты". — было выведено ровным почерком. А потом Это перевела взгляд на другую его руку, и Канеки, заметив её взор, подтянул рукав повыше, чтобы она могла лицезреть свои же записи, дабы точно во всем убедиться. Они пялились друг другу в лица, забыв, где они, зачем здесь... Это довольно улыбается, и Канеки кажется, что его осветило солнце. — Канекити, мы нашли друг друга! В ответ ей ничего не сказали, но робко счастливо улыбнулись, и Это поняла: "Да, нашли".