Интроекция

      Жар. Сознание плавилось, мысли разливались в черепной коробке подобно растопленной карамели, кажется, даже паразит задыхался в пожаре ощущений, мечась в мозгу, как в котле. Яра не чувствовала своего тела. Только раскалённый металл, который с шипением прижимали к коже лица, шеи, накладывали узкие полосы вдоль рук и ног, на туловище и спину. От этих полос расползалась боль. Тупая, ноющая, выкручивающая нервы и сосуды. Хотелось сбросить с себя кожу, чтобы не чувствовать жара, не слышать шума крови в ушах.       Прохладное касание ко лбу немного отрезвило, девушка решила, что всё. Сейчас кто-то срежет с неё полосы раскалённого металла и освободит от мучений. Однако, к разочарованному вздоху, ей только положили на лоб влажную ткань. Капля скатилась по виску, теряясь где-то в волосах. Сквозь шум сердца проникли голоса.       Они, кажется, спорили. Один ближе, почти у самого уха, другой чуть в отдалении. Яра не без усилия смогла поднять веки, но сквозь туманное марево виднелись только два силуэта. Тёмный, лиловый, чуть в отдалении, расплывающийся в полумраке палатки. И светлый, окруженный ореолом белых лучей, склонившийся рядом. Он провёл ладонью по лицу девушки. Кожа оказалась неожиданно прохладной, слегка шершавой, пахнущей металлом. Яра прикрыла глаза, чувствуя, как погружается в блаженное забытье.  

***

      Веки открылись сами собой. Словно кто-то или что-то хотело выдернуть Яру из сна, вытолкнуть вон из успокаивающей черноты собственного сознания. Перед глазами предстал полог палатки. Её палатки. Будто бы ничего не случилось, не было вчерашнего сумбурного вечера, боли и переплетающихся невыносимо ярких цветов. Девушка приподнялась на локтях, ощущая ломоту в суставах, как при сильной простуде, скинула с себя сбившийся в ногах спальник, немного неуклюже села.       И сколько она спала?       Хотя уместнее будет сказать, валялась в бреду. Яра не сомневалась в этом. События последних нескольких часов стремительно таяли в воспоминаниях как тонкий кусочек масла на хлебной корке, превратились в невнятную мешанину образов и звуков. Лагерь, Гейл, Астарион, ссора, а потом сплошной алый и оранжевый, невозможность пошевелиться и задушенный крик. Охотница поёжилась. Перед мысленным взором возникли влажные каменные стены, потолок, чёрный от чада факелов, позвякивание цепей...       Девушка передёрнула плечами, отгоняя образы и осмотрелась. В палатке она определённо была одна, только горела масляная лампа, мягким светом выделяя тарелку с едой, какое-то зелье и зеркало. Круглое, на элегантной ручке с вензелями — у Яры такого точно не было. На стекле виднелся скол. Девушка потянулась к искусно выделанной ручке, осторожно заглянула в зазеркалье.       Отражение встретило заинтересованным взглядом, взъерошенными волосами и лихорадочным румянцем. Руны продолжали покоится на лбу и щеках, только тонких полос под глазами и длинной черты, разделяющей лицо на две ровные половины, больше не было.       Их не было.       Широкая улыбка сама по себе растянула потрескавшиеся губы. В груди стало тепло, хотелось подскочить на ноги, захлопать в ладоши, но конечно, делать этого охотница не стала. Отложила зеркало. Вздохнула полной грудью, будто наяву наблюдая, как на цепях, связывающих её с Элидасом, расползается пятнышко ржавчины. Пока маленькое, почти не значительное, но оно уже грозит коррозийной пастью пожрать металл.       Довольно потянувшись, Яра принялась за трапезу. Еда проталкивалась внутрь плохо, комками падая на дно пустого желудка. Зато сладковатый привкус зелья, восстанавливающего силы, приятно оседал на нёбе. Почувствовав себя чуть лучше, девушка поспешно оделась и вышла.       Если бы не пустые палатки и потухший костёр, она бы и не сразу поняла, который час. В пещерах время превратилось в сплошную линию, а от вида светящихся грибов, по правде говоря, начинало мутить.       В лагере ощущалось запустение. Поленья, сложенные для костра, не горели, половина жилищ исчезла, оставляя за собой только след на влажной каменной пыли. Никто не прохаживался мимо своих жилищ, Шедоухарт не медитировала, а Лаэзель не точила меч.       По телу прокатилась волна нервозности. Видимо, первая четвёрка уже отправилась через озеро, а вот Яра и несколько сопартийцев пока остались. Всё было согласно плану, наверняка группу повела Шедоухарт. Вдруг её отвлекло движение на периферии зрения.       От полумрака палатки друида отделилась пушистая тень и скользнула к ногам Яры. Кот. Обычный, бледно-рыжий — фамильяр, которого призвал волшебник. Животинка громко мяукнула, потёрлась о ноги, и, видя что девушка не спешит наклонятся, котище сам поднялся на задние лапы, когтями немилосердно вытягивая нитки из штанов Яры.       — Эй, прекрати, — шикнула охотница, присаживаясь на корточки.       Желтые глаза блеснули довольно. Кот поднял голову, подставляя шею под почесывания. На самодельном ошейнике — простом фиолетовом шнурке — покоилась короткая записка. Яра поскребла пальцами густую шерсть и развернула обрывок бумаги.       «‎Мы отправляемся через озеро, когда всё будет тихо, я пришлю ворона. Гейл.»‎       Яра кивнула в пространство, сложила бумажку и сунула в карман штанов. Осмотрелась в поисках какого-нибудь занятия. Проведя в путешествии уже порядочно времени, охотница никогда не оставалась в лагере, пока другие геройствовали. Кроме, конечно, момента укуса вампиром.       И вот опять.       Изо рта вырвался раздраженный полустон. Опять она мысленно возвращается к кровососу. Проведя ладонью по лицу, словно смахивая толстый слой паутины, охотница двинулась к кишке пещеры. Ей нужно было пространство и время. Побродить, подумать в одиночестве, не натыкаясь взглядом на кричаще-алое логово вампира. Она вполне могла позволить себе прогуляться, не отходя далеко от лагеря. Колония миконидов рядом, а за разломом больше нет двергаров, стало почти безопасно.       Выйдя к скалистой круче, девушка остановилась. По позвоночнику пробежал холодок. Яра практически кожей почувствовала чьё-то присутствие рядом. Вжавшись лопатками в шершавый камень, она не без усилия зажгла в ладони заклинание. Руки слушались всё ещё недостаточно хорошо.       — Как прогулка? — раздался голос, нахально разбивая напряженную тишину пещер.       Яра вздрогнула всем телом, едва не спуская с пальцев ведьмовской заряд. Не без стыда, шумно, с облегчением выдохнула. И наткнулась на насмешливо поднятые брови. Ну конечно, это был вампир. И почему, гуляя по лагерю и вокруг него, она хоть раз не могла случайно наткнутся на Уилла или ту же Лаэзель?       — Я чуть не напала на тебя, — предостерегающе сказала Яра.       — Решила отыграться за прошлый раз? — мужчина заулыбался, демонстрируя клыки.       Что-то было с ним не так. Он не зыркал исподлобья, голос не звучал приторно-ласково, а в движениях не было той угрожающей грации, которая пугала и притягивала одновременно. Астарион казался растрёпанным, вопиюще довольным и отчего-то представляющим ещё большую опасность.       — И каково это, оказаться брошенной в лагере, пока остальные совершают подвиги? — он натужно рассмеялся.       Девушка скривилась, вздёрнула бровь. Кажется, она поняла, что такого случилось с вампиром:       — Ты что, пьян?       Мужчина белозубо улыбнулся, заглянул в глаза девушки.       — Я нашёл пещерного медведя, — он наклонился ближе, растянул губы в горделивой усмешке. — Он, конечно, пустил мне крови, зато я выпил его всю.       — Рада за тебя, — холодно ответила Яра и, обойдя удивлённого вампира по широкой дуге, двинулась вдоль разлома.       Она вдруг поняла, что ей физически тяжело идти вперёд, оставляя позади удивлённого Астариона. Всё её существо кричало, что нужно остановиться, продолжить разговор, закрыть глаза на прошлое и просто... Утолить свою потребность, посмотреть, как пьяный от крови вампир будет кокетливо вздёргивать уголки губ, послушать его приглушённый тенор без презрительных ноток, просто посмотреть на него без желания ударить. Сердце кольнула иголочка тоски. Однако упрямая злость несла вперёд, подальше от примирения.       — Ты куда? — оклик толкнул в спину.       Яра не стала оборачиваться.       Она уже ступила в полумрак пещеры, ведущей к лагерю, когда торопливые нетвёрдые шаги нагнали её. Прохладная ладонь придержала за локоть. Охотница хотела скинуть руку, но ощутила тревожную слабость. Развернулась медленно, словно опасаясь. Она всеми силами продолжала воспроизводить в голове его слова.       «‎Я смогу сторговаться с Элидасом?‎»‎       «‎Вот и думаю, что мне делать с тобой»‎.       ‎«‎Мне плевать»‎.       — Что ещё хочешь сказать? — вопрос вырвался против воли.       Плечи мужчины поднялись в тяжелом вздохе, но Яра уже смогла подкормить своё упрямство злостью, и теперь та довольно урчала, согревая грудную клетку изнутри.       — Мне кажется, наш прошлый разговор был весьма... — с трудом удерживая взгляд на лице мужчины, продолжила охотница. — Красноречивым.       Вампир замялся, а до Яры дошло — он сам не слишком понимал, зачем остановил её.       — Почему не сказала, что будешь избавляться от знаков? — невпопад спросил мужчина.       Она почти засмеялась — не надеялась же она на извинения? И от кого? От эгоцентричного двухсотлетнего высшего эльфа. Собственная глупость поражала. Похоже, горячка её ещё не отпустила.       — Не беспокойся, — тихо и зло продолжила охотница, — это не быстрый процесс. У тебя наверняка будет ещё шанс продать меня папаше.       Вампир замер на месте. Словно скованный заклинанием паралича. Взгляд стал более осмысленным, лицо вытянулось в удивлении. Кажется, даже опьянение слетело с лица, подобно вуали.       — Хотя, — охотница задумчиво потёрла подбородок, словно рассуждала сама с собой, — отсутствие рун, наверное, повлияет на мою ценность для отца.       Наблюдая, как лицо вампира мрачнеет, а в глазах зажигаются искры раздражения, Яра довольно усмехнулась. Не только он мог её обвинять. Не только он мог брызгать ядом в собеседника, скаля клыки. О, у неё яда было не меньше и клыки присутствовали, пусть и не физически.       Кажется, вампир переварил слова оппонента, нахмурился.       — Прекрати.       Девушка невинно похлопала ресницам:       — Что конкретно?       — Демонстрировать своё уязвлённое достоинство, — голос Астариона заскрипел.       Злость развернулась ежом внутри, выставляя свои иглы на обозрение. Яра растянула губы, но улыбка словно примёрзла к лицу, стягивая кожу в неудобную маску.       — Ты своё демонстрируешь бесконечно часто, Астарион.       Они сцепились. Пока только взглядами, буравя друг в друге дыру. Запертый глубоко в черепной коробке глас рассудка пытался докричаться до Яры, хотел остановить затянувшийся конфликт, но девушка вспоминала слова мужчины снова и снова.       Ему плевать. Ему плевать.       Наконец, Астарион отступил, опустил веки, переводя взгляд на обнажённое горло девушки. Та проследила за направлением и недобро сжала кулаки, готовясь оборонятся, если вампир решит после медведя закусить ещё и ею. Казалось, место куда был направлен взгляд обладало волной горячего воздуха.       — Яра, — вдруг изменившимся голосом начал Астарион, — у тебя руна светится.       Девушка вскинула брови, невольно прикрывая шею ладонью. И тут же одёрнула, чувствуя, как пальцы неприятно укусило жаром.       — Что за чертовщина? — спросила она сама себя, ощущая, как по коже пробегает толпа мурашек, а горящее пятно на шее увеличивается, охватывает другие руны, ползёт к щеке, выбивает слёзы из левого глаза.       Астарион отстранился, насмешливо осматривая девушку сверху вниз.       — Кажется, твой маг всё-таки напорта...       Договорить не успел. Раздался короткий вскрик. В глазах Яры вдруг стало красно.