Помни о смерти

Поезд беспечной стрелой мчался через всю страну. «Наконец-то мы увидимся. Спустя столько месяцев разлуки, в которой она держала меня. Спустя столько месяцев выжигающей боли… Наконец-то она все обдумала и решила встретиться», – думал я, заложив руки под голову. Мечтательный взгляд упирался в полку «соседки»-подростка сверху, которая уже громко посапывала, изредка ворочаясь. Средних лет женщина справа с усталым лицом перебирала бездонную сумочку явно в поисках чего-то крайне важного. Измученный старик с серебряными волосами на ломаном русском упрашивал женщину привстать, чтобы он смог положить свой чемодан. Она засуетилась больше прежнего и, уронив сумочку, громко выругалась на незнакомом мне языке и выскочила из купе. Старичок же, пожав плечами, спокойно продолжил свое занятие. Дорога обещала быть долгой, поэтому, последовав примеру девочки-подростка, я повернулся на другой бок, включил незамысловатую музыку и закрыл глаза. Крупная судорога прошла по телу, поначалу напугав, а сознание, увлекаемое в мир грез, уже было не в моей власти. Все так отчетливо. Передо мной множество снующих туда-сюда машин и людей. Где я? Я же заснул в поезде… Или мир вокруг – еще сон? Посмотрев на свои пальцы (которых к моему удивлению оказалось все-таки пять), я понял, что не во сне. Все еще актуальный вопрос «где я?» не покидал разум. «Если все вокруг меня – реальность, значит, реален и я». Неожиданно над моей головой с механическим грохотом проплыла сороконожка. Гигантское тело было наполнено мирно сидящими в ней людьми. В отполированном до блеска металле я увидел свое отражение – происходящее все меньше напоминало сон, ведь никогда прежде мне не доводилось встретить в нем даже собственное лицо. — Как в фильмах… Восхищение от увиденного удивило меня. Мозг отказывался паниковать. «Чертова поп-культура подготовила даже к этому…» – звенела в голове мысль. — Смотри, куда прешь! – оглушил возникший из ниоткуда человек в белом. «Странно, я его даже не заметил…». Легкое движение воздуха вокруг прибывшего стало видимым. Прозрачные створки лифта (?) выпустили человека, который гневно прошествовал к зданию напротив. Шпилем оно уходило прямо под облака. Все вокруг походило на множественное сияние самоцветов: угадывались амазонит, топаз, сердолик, чароит, родоит и мириады других камней, безукоризненно блестевших в лучах заходящего солнца. «Будто очутился в сказке о волшебнике страны Оз». Неожиданно из мирной идиллии меня вырвал хлопок по спине. — Ну и где прохлаждаешься? Я тебя обыскался! – весело улыбаясь, проговорил очередной незнакомец, очевидно, знавший меня. — Не смотри таким тупым взглядом, – незнакомец все еще улыбался. – Может, ты не помнишь еще как меня зовут? Невнятно передернув плечами, я замялся. Очевидно, собеседник не ожидал такого поворота, и, почесав затылок, выдал: — Да уж… Забыть имя лучшего друга – в твоем духе, – укоризненно качая головой, просопел незнакомец. – Нансо. Его слова заставили меня почувствовать откуда-то взявшуюся вину. Я не мог ничего такого испытывать – это не в законах жанра, но сейчас эмоции вгрызались в душу. Видимо, «я» этой Вселенной действительно дорожил этим человеком… — А, да, прости, веду себя так, будто не с Земли, – решил подыграть ему я. — Чудной ты… Землю взорвали двести лет назад, – задумчиво произнес Нансо. – Мы в созвездии Кассиопеи… Вот ты начитался всяких ветхих книжонок – теперь на человека похож… Мозг закипал. Голова кружилась. Прямо перед глазами замелькали какие-то воспоминания. Я чувствовал, что они мои и в то же время... чужие. Они старались оттеснить сознание. Минутная борьба обернулась временным поражением «меня» из этого мира. По ощущениям скоро «я» вновь должен был повторить попытку выгнать меня настоящего. Столько всего неправильного в сне-реальности или реальности-сне. Я запутался… Точно ли я – настоящий?.. Странная татуировка (и татуировка ли это была вообще?) на запястье Нансо приковала мое внимание. Шесть цифр, отделенных точками. «День, месяц, год?» – первая ассоциация, пришедшая мне в голову. Нансо понял мой немой вопрос по-своему. — Ты чужой, – пристально глядя, уверенно заявил он. Я тут же попытался состроить гримасу удивления. Получилось плохо – Нансо не поверил. — Ох уж эти попаданцы, – скучающе произнес Нансо, вновь удивив меня. «Откуда ему все это известно?» — Да вас пруд пруди, – будто прочитав мысли, проворчал он. – Каждый год занимаете чужое тело… Попадаете и попадаете… И до сих пор не смогли изменить будущее, раз ты здесь…, – после паузы он добавил: – И мы – здесь… Мимо нас прошествовали еще люди в белом, косо посматривая на двух человек, стоявших прямо посреди оживленного движения. — Пойдем, а то мешаем, – махнул рукой Нансо, когда очередные прозрачные створки выплюнули людей. Дойдя до темного места, – видимо, здание было из гагата, – он наконец остановился и выложил все как на духу. — Предупреждая твой вопрос, – Нансо занес руку. – Вы как только эти цифры видите – делаете одинаковое лицо. Вот прям как у тебя сейчас, поэтому мы и догадываемся, что вы – чужие. Впрочем, для этого случая у нас есть протокол, – он стал перебирать какие-то бумажки в сумке, перекинутой через плечо: – Кстати пока я тут вожусь – подумай над тем, что мы отсчитываем года от того дня, когда Земля взорвалась. В то время пока я молча стоял, глядя на Нансо и не веря своим ушам, он рылся в поисках бумажки. Наконец он победоносно тряхнул рукой, и тут же его лицо изменилось. — Так. Это не то… – он убрал листок, плюнул и стал говорить по памяти: – Если коротко: созвездие внесло в нашу жизнь особенность… Здесь люди рождаются, зная дату своей смерти. Величайшие технологии, – он оглянулся вокруг. – Обходятся величайшей ценой. Камень – оттого-то он и блестит так ярко – постепенно забирает жизни людей… Только представь – мы стараемся находить пары так, чтобы дни наших смертей совпадали хотя бы примерно… Представь, насколько страшно, когда рождается ребенок, и ты видишь выжженную на его ручонке дату, которая придет через неделю-две, а может… в этот же день… — Цифра еще может поменяться, но это, – продолжал Нансо, вновь указывая на запястье. – Моя дата смерти: двадцатое января две тысячи двести тридцатого года. Я невольно поежился. Лично мне не хотелось бы владеть такой информацией. Легче думать, что судьбой отмерено еще достаточно много времени. Еще все успеется… Глупый вопрос, всплывший в сознании, заставил меня улыбнуться. Происходящее казалось бредом. Нансо прервал рассказ. — Ты чего смеешься? – обиженно насупился он. – Я разве что-то смешное сейчас говорю? — Да нет… просто подумал. А что с теми людьми, у которых нет рук? Они бессмертны? От меня не ускользнуло, как Нансо подавил смешок, попытавшись сохранить серьезное выражение лица. — Ты первый, кто задал этот вопрос. Нет, цифры появляются у них на ногах или на груди, на шее или на спине… В конце концов мы настолько убеждены, что смерть придет именно в предначертанный миг, что невольно перестаем думать о ней. Все родственники предупреждены. Все готовятся… Нансо задумался, прервавшись на полуслове. Леденящий смысл сказанных им до этого слов клином врезался в сознание, которое и не без того вновь начинало двоиться. «Я» брал верх с напирающей силой. Еще бы – если бы мое тело и разум кто-то занял, я бы точно сопротивлялся. Видимо, мое лицо передавало непередаваемые эмоции мучительной головной боли. — О нет, твое время подходит к концу, – драматично глянув на часы, произнес Нансо и помахал на прощание: – Приятно было познакомиться, очередной попаданец. Надеемся на тебя! Я с трудом открыл глаза. Вокруг – купе и мерный стук колес. Музыка уже не играла в ушах. Первая мысль: «сколько я проспал»? Телефон услужливо ярко подсказал время. Странный сон все еще преследовал меня, поразив своей реалистичностью. Я огляделся. Старичок-иностранец мерно посапывал на своем месте. Женщина, искавшая недавно что-то в сумочке, уже вернулась. Вдруг она покосилась на свое запястье. Знакомые черные символы заставили мое сердце пропустить удар. Я яростно потер глаза. Ничего не изменилось. Женщина истерично вопила, косясь на руку. Соседка сверху, видимо, спавшая до сих пор, зашипела на нее, гневно прошептав «че за херня?». Когда девочка-подросток спрыгнула со своей полки, я мельком заметил те же цифры, что и у женщины с сумочкой. Я осмелился опустить глаза на собственное запястье, где, пронзая своей лаконичностью, черными цифрами горела дата. Сердце конвульсивно сжалось. Я резко открыл глаза, проснувшись как от кошмара. За окном лениво проплывали облака. Солнечные кадры тенями сменялись на стенах купе. Все соседи тихо спали. Даже та нервная дамочка. Я лихорадочно оглядел запястье и, не найдя «печати смерти», спокойно выдохнул. Экран телефона показывал июнь 2021. С каждой новой минутой смысл слов Нансо все глубже укоренялся в разуме. Сошел на ближайшей станции. Набрав уже почти забытый номер, я слушал гудки, губами нашептывая то, что сейчас скажу. — Пап…, – начал я, когда трубку сняли. – Выслушай меня, пожалуйста… Мы так давно с ним не общались, что я и забыл, каким он стал... Нужно было успеть многое сказать. Только теперь я понимал это. О том, что я люблю его и не держу зла за их с мамой выбор. О том, что был не прав, вылив на них ушат… О многом. На том конце послышался приглушенный всхлип. — И ты меня прости. Мы проговорили больше часа, что случилось впервые в нашей жизни (надо признать, многое с того дня случилось со мной впервые). Наконец-то мы поняли друг друга. Следующий номер я набрал дрожащей рукой. Услышав мягкое томное «алло» на фоне громкой музыки, я думал, что не смогу сказать то, что должен… — Ты причинила мне слишком много боли, и я не собираюсь мчаться к тебе через всю страну на всех парах как последний дурак. Сказав короткое «прощай» напоследок, я бросил трубку. Выдохнул. Сейчас я стою в незнакомом городе, набирая этот текст в заметках своего смартфона. Неизведанный воздух прохладен и полон открытий. Пускай кому-то кажется, что я поступаю более, чем необдуманно и глупо. Но спасибо. Спасибо, «мне» из параллельной Вселенной. Ты заставил меня понять что-то очень важное. Всё равно мы все умрем, поэтому я… Буду помнить о смерти. *** Нансо улыбнулся, глядя куда-то за пределы Времени и Пространства. Черные цифры на его запястье впервые за годы подернулись дымкой.

Конец