Мне хочется прижать тебя к себе...

Сколько же длится дружба? Не та, когда поделились игрушкой или дали списать в школе, не та, когда тебя придают и лицемерят за спиной. А самая настоящая искренняя дружба. Когда вы ночью плачете от смеха, а после добавления новой шутки наперегонки бежите к туалету, садитесь на задние ряды кинотеатра, а после вместе идёте поесть в какую-нибудь закусочную. Однозначного ответа вы не услышите ни от кого. Пять? Десять? А если я вам скажу, что намного больше. Вместе мы почти с рождения. Да, я может и младше на несколько месяцев. Но мы на пару ели песок в одном дворе, я упал как-то с велосипеда, а он бежал мне за подорожником, чтобы хоть как-то уменьшить мою боль, потому что услышал в каком-то мультике про природу, что это чудо-трава поможет от ссадин и ушибов. А я любил смешить его с причиной и без. Да, мне просто нравилась его улыбка. Она такая искренняя, такая светлая, как родная. Когда он улыбается, будто и деревья зеленее, и облака белее, точно также, когда слушаешь музыку в наушниках на улице, вы же знаете, да? И больше чем уверен, что вызываю у него такие же чувства. Мы вместе пошли в первый класс и впервые прогуливали уроки. Всегда вдвоём ходим по магазинам, разговариваем по фейстайму, занимаясь банальными делами. И в одиннадцатом классе не упустили шанс провести время вместе. Биология Щелканьем мыши и клавиш ноутбука включаются видеоуроки о эволюции. Учитель изредка останавливает их, осматривая класс тяжёлым взглядом с тяжёлым вдохом, не смотря на то, что ещё только начало гребаного года, чтобы вставить пару своих речей. Не беспокойтесь, Людмила Дмитриевна, нам точно так же, как и вам, не хочется видеть друг друга. А женщина лишь стучит каблуками об пол, который скрипит и прогибается под весом учителя, кажется, что ему не пятьдесят лет, а все сто пятьдесят. Она подходит к доске, скрипит белым мелом по зелёной доске (раз психологи сказали, что зелёный цвет успокаивает, то давайте сделаем все доски в школах России такого цвета) и тыкает пальцем, скрежа ногтем, в написанные ею же со слова, добавляя к своим, что нужно законспектировать, особенно сдающим биологию. Илья разложился и занял почти всю парту, нежно посапывая на своей же руке. Его рыжие локоны спали на деревянную поверхность, огибая преграду из сложенных им кистей. Я поднял одну из прядей со лба и стал перебирать пальцами, теребя между фаланг, немного путаясь и оттягивая, пытаясь выбраться из дебрей, и надеясь, что не делаю ему больно. А также одновременно старался записать сказанное учителем, чтобы хоть этим не злить это восхитительное божество. – Итак, подводя к концу урока, хочется сказать, что теория эволюции Дарвина заключается в том, что все организмы происходят от общего.. Учителю не дал договорить очень громкий, даже противный звук, звук вроде работающей дрели или типа того. Звонок с 3 урока. В кабинете химии даже думать не стоит, что после него сделают, это прокричат вам и вдолбят в уши. – Дарвин Дарвином, а обед по расписанию, – сказала женщина и чуть ли не первая выбежала из кабинета, размахивая руками по сторонам. Меня всегда смешила эта её привычка и неумелое постукивание шпилек. Немного улыбнувшись от своих же мыслей, я стал аккуратно поглаживать мирно сопящего мальчика, немного ероша его волосы на голове. Наклонившись к его уху и, заправив прядь за него, прошептал его имя с просьбой проснуться, поглаживая по спине по голубой рубашке, заправленной в брюки. Просьба вышла немного с хрипотцой из-за длительного молчания во время урока. Парень не торопился поддаваться моим уговорам, хотя может они были и не такие упорные. И тогда мне пришлось стать немного напористее, чем раньше, чуть больше беря амплитуду толчков и покачиваний, и перейдя с шёпота на обычный разговорный тембр голоса, уже выпрямившись на стуле. – Илюш, вставай уже. Мы так опоздаем на обед, – уже эти слова были произнесены с мольбой из моих уст. От одного упоминания еды, парень лениво потянулся и взглянул на меня, какими-то манящими глазами, из под спадающей чёлки. – А может сегодня не пойдём? Поспим с тобой вместе, – парень приподнял руку и провёл пальцами по моей лежащей на парте фаланги, улыбаясь своей хищной улыбкой, как он любил делать. И я лишь перевёл взгляд на это действие, усмехаясь с его реакции и перехватил руку, цепляя в замок. – Нет, мы уже идём в столовую. Я встал и потащил ленивцеподобного юношу за собой. А он, немного спотыкаясь о парту или стул, может всë вместе, засмеялся, тыкая меня в бок пальцем попадая между рёбер под моë оханье. Мы с каждым метром проходили этот противно синий коридор, будто тут и не было ремонта с постройки школы, будто тут не слазила вся краска со стен. Осеннее солнце ещё светило ярко, может, и не так уж тепло от него было, как раньше, оно, может, не грело так, как летнее, не пекло кожу, но приятно ложилось на лицо, от чего хотелось зажмуриться и не подавлять появившуюся улыбку. Муромов очень красиво контрастирует с ним. Его веснушки на лице будто сияли от лучей, как бриллианты, а рыжие локоны переливались, не смотря на его пористые волосы. Он озарял своей улыбкой всю улицу, хотя и взглянул на меня, ну может только на мгновение. – Сегодня особенно жарко для середины сентября, – первая нарушила идиллию тишины Кира, цепляясь пальцами пальцев Арта, а тот лишь сильнее сжимая, слегка притянул её к себе. Их тазовые кости немного стукнулись друг о друга, и они отстранились покачиваниями, напоминая кегли в боулинге. – Ага, – говорил Вик, зажмурясь всë же, смотря вверх в небо, немного подавая улыбку. Лучи солнца уже ложились на его татуировку, вычеркивая каждый её контур. – Вы же определились, какие предметы будете сдавать на экзаменах? – немного неловко спросил парень. От слов Мещерякова всех четверых окутала непонятная тревожность. Непонятное чувство, будто из тебя тяжелым ударом выбирают воздух, ударяя под дых, словно дают сильную пощечину или ставят подножку, а ты падая, пытаешься подставить руки, но ведь толку от этого мало. Этот вопрос никогда не нравится школьникам, хоть и задавать его могут хоть несколько раз на дню, особенно осенью – в начале года, ведь он напоминает не только о тяжести выбранных предметов, но ещё о мысли, что ничего не вечно, всë в этой жизни кончается: йогурт, отпуск, отношения и беззаботные дни с одноклассниками. Эти лёгкие моменты детства, вкуса мела, первой двойки и летних походов. Вик с тяжёлым выдохом опустил голову и нехотя раскрыл глаза, потирая лицо, у Ильи пропала улыбка, а Кира слегка приостановилась, создавая расстояние между ней и парнем на вытянутых руках. – Ты чего? – остановился вместе с ней и я. – Биология, химия – пойду на ветеринара, – её ответ был легок и краток. Она лишь пожала плечами и продолжила идти уже без бывшей усмешки. – Профиль и информатика, сами знаете, – Вик лишь поправил очки двумя пальцами за дугу и отвернулся смотреть влево на деревья. – Профиль, физика и химия на всякий. Мы с Ильёй шли немного дальше от всех, поэтому для того, чтобы послушать его ответ, всем пришлось развернуться, чтобы не упустить ни элемента. Хоть мы и вместе в одно время познакомились с ребятами, он всë равно стеснялся их больше,чем я, поэтому в их присутствии говорил тише, чем обычно со мной. – А я не знаю. Пошёл лишь для того, чтобы быть вместе с вами, – я правда пытался выдавить из себя улыбку, хоть какую, но по лицу друзей понял, что получилось, мягко говоря, не очень. – Да ладно тебе, найдешь ещё что сдавать, – слегка ударил меня кулаком Илья, улыбаясь, а я просто доверяю ему и смеюсь ответ. Кира, решившись тоже поддержать меня, протянула руки, чтобы приобнять меня за плечи и тоже одарить улыбкой, от которой я стал улыбаться сильнее, как какой-то идиот с болями в скулах. Мы любили впятером после школы сходить в парк к ларькам с мороженым, которые ещё почему-то не закрыли, не смотря на то, что к середине сентября, многие точки с попкорном, сладкой ватой и прочим уже не функционировали. Любили посидеть на лавочке, поедая сладость, обсудить одноклассников и покормить голубей (это была кирина идея), только что испеченным хлебом, предварительно забежав в пекарню неподалёку, под недовольные фразы старушек, что они итак срать везде будут, покачаться на качелях-паутинках, а потом разойтись: Кира, Вик и Арт домой к Сменкиным, а мы с Ильёй ко мне. Илья постоянно рассказывал по пути ко мне домой что-то новое из прочитанной своей книги, как работает ядерный взрыв или как появился тетронитротолуол. Да, читал он любил физику и химию. Но я всегда мало что понимал в них. Ну уж очень. Лишь изредка мотал головой в знак согласия или потому, что считал нужным дать понять ему, что сам понял (ни капли). Поэтому фраза: "Лучший подарок–это книга" совсем про него. Я не успеваю ещё провернуть ключ в замке, Муромов уже оказывается у меня дома. Нет, не то, чтобы меня это смущало или как-то беспокоило. Просто... это мой дом. Но в ванной он оказывается быстрее, чем меня посещают свои мысли. Я слышу, как включается вода, как она льется по раковине и стекает в трубу, а потом стихает и звук прекращается вовсе. И это всë за то время, что я пытался справиться со своими кедами, которые совсем не поддавались моим упорным трудам. Я уже начинал закипать, пока не увидел Илью. Парня, который выходит из комнаты, по-хозяйски вытирая руки лиловым полотенцем, специально приготовленным для его, конечно, которое, я заметил ещё с прошлого раза, очень сочетается с ним. – У вас горячей воды нет? – спрашивает Илья, немного склонив голову, одной ногой находясь всë ещё в ванной, в другую снижает в колене, находясь уже в гостинной. – Не знаю, может отключили, пока в школе были. Я пожимаю плечами вместе со своим ответом, прошу не выключать свет и проделываю те же действия, что и Илья, вытираясь уже своим зелёным хлопковым с ромашкой. Муромов уже колдует на кухне, заваривая обоим парням чай. Илья знал, что Филипп всегда любил крепкий чёрный напиток. Он лишь изредка добавлял мед или мяту. Может и всë вместе. Частенько, только когда болеет. А самому Муромову напиток всегда нравился с травами: жасмином, например, или со смородиной. Эти вкусы будто переносили его в детство. То самое беззаботное время веселья в деревне, когда бегаешь по полю чуть ли не босиком. А сам Чёрных направляется в комнату, крикнув простое: пряники на 2 полке, с грохотом открывая дверь в свою же комнату. Ножки стула стучат о пол, когда юноша двигает его назад, подальше от стола, чтобы колени предательски не упирались в мебель. Нагибается к системному блоку и нажимает заветную кнопку, которая следом горит синим. Звук он почти не издаёт, лишь слегка уловимый для ушей шорох, когда закрутились лопасти внутри него. Филипп уже потянулся к полке в столе, где лежали его два джойстика, но как только юноша подцеплял их пальцами, они уплывали вглубь стола. – Не доставай, – голос шёл из при открытой двери. Муромов одной ногой открывал дверь, цеплялся за конец, делая щель в комнату шире, а потом пяткой этой же ноги прикрыл её, – давай фильм посмотрим. Чашки с грохотом приземлились на силиконовую подставку, а из-под руки Муромова вынырнула упаковка пряников и печений. – Ты печенье откуда взял? Я смотрел на него, как оказалось, со сведенными бровями, а потом на выпечку. Упаковка была вскрыта абсолютно не прямо сейчас: пару изделий уже не хватало в его руках. Я протер выступающие морщины большим и средним пальцем и снова уставился на друга. – Ты издеваешься? – после этих слов последовал характерный стук пальца по виску, напрямую показывая собеседнику его глупость, – Рядом с вазой у вас на столе лежали. Я лишь прищурился, недовольно взглянул на Илью и аккуратно стащил из его рук целлофан с наполнение внутри. Параллельно открыл диалог с мамой для характерного вопроса. Мамулькинс: –Да, открыла сегодня утром за завтраком, захотелось сладенького. Надеялась, ты заметишь и не стала говорить. 15:37 Вы: – А, спасибо, а то Илья принёс, я даже удивился. 15:38 Мамулькинс: –Веселитесь. 15:38 Подняв взгляд от экрана телефона, я наткнулся для победный взгляд с кривой улыбкой, брови волной и ямочки. В ответ от меня в его сторону лишь закатанные глаза и лакомство, приближающаеся к губам. Апельсиновый вкус джема отдавал сладостью во рту, перекрывая и терпкость шоколада, и вязкость, уже приготовленного, теста. Стук клавиш лишь оповестил о том, что рыжий мальчик уже вводил название фильма, может аниме, взглянуть я не успел, а лишь пополз на коленях вглубь своей кровати и поправлял подушки и одеяла на ней. Плюхнулся на спину и ждал Илью, когда он уже найдет уже чёртово-что-нибудь. Агенты времени Окей. Муромов пододвинулся ко мне и, недолго ерзая, прилег ко мне на плечо, согревая своим теплом.