мой дом – где ты,
сентементальная, рыдающая над новою книгой.
где в вазы аккуратно так составлены цветы, где голос ручейками льётся нежный твой. где от тех макарон сгорела кастрюля, и безустанно слышны напевы "swoon'а". где бардак и разбросаны вещи. где чашечка чая тривиальная лечит. там, где об уборке слыхали в легендах. где оценишь россказни о красных кедах. и там, где духами провонял каждый метр: меж твоими цветочным слышен мой кедр. где количеству книг нет счета, где плейлисты собираются живо. где по стаканам не разливают "майота", но там, где твоя квартира. и "дом" – не про крыши и стены, не про шумные города, не про тихие сёла. а про те самые припевы. про тебя и улыбку твою, снова.
– не спится? - уставший голос из динамика раздаётся прежде, чем женевьев успевает что-то эмоциональное выпалить, начать вещать о чём угодно – о важной или не совсем вещи, до которой додумалась в половине четвёртого ночи. лицо тей в комнате, что теплотой и мраком июньской ночи окутана, не увидеть – но в полутьме играет лёгкая ухмылка на чужих губах. рука под голову для удобства закинута, дым электронной сигареты изящно вьётся в клубня и плавно танцует, извиваясь на свету луны, что льётся из незашторенного окна. тишина, прерываемая лишь воодушевлённой болтовней на другом конце провода, уже во всю о чём-то повествующей. тейлер тяжело выдыхает: собиралась же только спать ложиться. усталость, накопившуюся за день, рукой, как по волшебству, не снимает, конечно. но девушка откладывает сон и вымученное состояние ради подруги на другом конце провода. – да, но погоди! - воодушевлённо говорит ев, явно поправляя блондинистые, длинные волосы. те были немного волнистыми, такими красивыми, и, пусть многократными осветлениями были сожжены, в представлении тей были невозможно мягкими. может, при личной встрече она бы прикоснулась к ним, пропуская прядки через пальцы. они ведь и не виделись-то ни разу: познакомившись в сети, их общение только созвонами да сообщениями ограничивалось, - в общем, у меня такая идея, слушай... и тейлер слушает. не пропуская ни одного слова мимо уха, запоминая все, что скажет собеседница, что словно ведёт монолог. без редких чужих вставок, само собой, не обходится. нечто то и дело раздаётся из динамика ев, что-то а-ля воодушевленных выдохов и вздохов, или заинтересованного мычания, которое звонок не пропускает. но тей заслушивается, местами теряясь в повествовании. словно вливается в приторно сладкий и свежий голос подруги, что звучит будто цветочный аромат на поле, будто нежный ветер, свистящий листвой в уединённом парке. а женевьев говорит долго, как и всегда. столько мыслей льётся потоком, что, кажись, пропусти одну – в миг не поймёшь, о чем повествуется дальше. эмоционально, словно так горда своей идеей, придуманной во время прослушивания инди-поп музыки, она тихонько рассказывает о том, что ей удалось придумать, словно боится повышать тон и разбудить кого-то – скорее всего, свою собаку, что уютно клубочком устроилась рядом с бондинкой. и тей случайно пропускает мимо ушей некоторые слова – впадая в собственные раздумья, та, кажется, и не заметит, если ее собеседница закончит говорить, лишая подругу радости прослушивания мелодичной болтовни, в которой так легко утонуть и после о том никогда не пожалеть. – женевьев, - негромкий голос прерывает чужие слова. ев, кажется, вовсе не слушает, увлечённая своим рассказом. тейлер прокашливается ещё раз, внимания все еще не привлекая, - люблю тебя. давящая тишина с ног до головы окутывает узенькую комнатушку.***
и ведь столько всего тогда можно было сказать! и в любви признаться, пусть та дружеской всего лишь была, и сказать, как ценишь, и как дорожишь, и как жить без неё не сможешь! а тейлер, глупая, лишь молчать продолжала, слушая, в конце лишь идею похвалив. и корила та себя идиоткой. подумать только: последний разговор без слов любви! и ведь не думала тей и вовсе о том, что очередной звонок в три часа ночи окажется финальным. ставящим точку в трехлетнем интернет-общении, что так много для неё значило. удалённый аккаунт. и чужие друзья говорить отказываются вовсе. а что сейчас с женевьев? жива ли она вообще? поступила ли заграницу, туда, куда уехать всегда мечтала? как там две её собаки? пересилила ли она свою влюблённость в преподавательницу, о какой ныла целыми днями? купила ли ев те духи с запахом пудры и колокольчиков, о которых мечтала? стала ли психологом? или учёной? как её отношения с семьёй? а состояние? в отношениях ли она? где она сейчас? тейлер двадцать. она учится на режиссёра в другой стране, ходит на мюзиклы каждую субботу, вечно заполняет комнату запахом благовоний с женьшенем, курит чапман с яблоком, раз в год поливает засохший кактус, воспитывает свою красную электрогитару, пишет страдальческие стихи о первой неразделённой любви, носит потёртые пиджаки из секонд-хенда и определённо точно несчастна. теперь тейлер старше. не сильно умнее: все еще верит в любовь, так не встретив свою, стабильно раз в две недели напивается с подругой и вечно хочет перекрасить свои тёмно-красные, почти мёртвые волосы. но тем не менее, ей давно восемнадцать и она больше не хочет уехать в p, жить с единственной близкой подругой и двумя ее горячо любимыми собаками. больше не тешится своими ложными надеждами после дружеского флирта ев, больше не любит её так страстно, больше не пишет ей любовные стихи, оправдывая излитые в заметках чувства лишь «поэзией, не имеющей ничего общего с реальностью». тей больше не врёт. ни себе, ни подруге, говоря, что давно разлюбила. теперь она честна – того всегда хотела женевьев. жаль, она больше никогда не узнает, какую трансформацию со своей личностью совершила подруга. уже бывшая подруга. тейлер все еще мечтает. мечтает о долгожданном беспечном отдыхе на море, о хороших выходных, о новой квартире, о своей библиотеке и совсем немного вновь увидеть ев. хотя бы удостовериться, что всё хорошо. что теперь блондинка (а может уже и не блондинка) счастлива. на наручных часах – почти восемь вечера. солнце догорает в сумерках, являя закат, обжигающий глаза и красные кудряшки. тей, зажав меж губ сигарету и языком чувствуя сладкий фильтр, копается в сумке в поисках зажигалки. аси всё нет – кажется, её муж не спешит подвезти ту для встречи с подругой. чёртов калисто! раз богатый, так ещё и муж такой чудесной девушки, думает, может лишать ту радости вина посреди какого-то парка? рядом возникает огонёк, и тейлер по инерции делает затяжку, поднимая взгляд на спасителя лишь через пару секунд, чуть ли от дыма не задыхаясь. яркое палящее солнце слепит глаза так резко и неожиданно, тей зажмуривается рефлекторно, а как глаза открывает, загадочного человека с зажигалкой рядом уже и нет. тей оглядывается – и замечает лишь длинноволосую блондинку в платишке в цветочек, бегущую к кому-то навстречу. негромкое "спасибо", кинутое в спину, растворяется в майском свежем воздухе. ася уже рядом. привычные объятия, запах неприлично дорогого люксового парфюма и щекочущие щёку тёмные волосы, качеству которых тейлер завидует всякий раз. очередные разговоры ни о чём и обо всём: про калисто, учёбу и работу. сплетни о странных одногруппницах, громкий смех, за который не стыдно и поиск глазами хорошей лавочки вдоль бегущей через парк речки. подруги ещё со школьной скамьи – ася и тей неразлучны с тех времён, как сблизились в средней школе. прошли всё вместе – первую влюблённость, вторую влюблённость и вообще всё, что только можно было. ася, со всей своей привычной по сей день строгостью, поддерживала эмоциональную тейлер, что часто после их «сеансов психотерапии» рыдала. рыдала, но была невозможно благодарной подруге за помощь, что действительно имела некий эффект. если бы не ася, готова признаться тейлер, она бы не справилась с потерей женевьев. да и вообще ни с чем бы не справилась. обосноваться было решено прям рядом с журчащей водой. старая деревянная лавка поскрипывает, если присесть, но у этого имеется своя атмосфера. сигарета отдаёт горечью в горле и яблочной сладостью на губах от фильтра. разговоры негромкие: такие, слышные лишь двоим. покой этот так хлипок. и обязательно нарушается чужим громким смехом. тейлер терпит. минуту, две: парк-то общественный, но когда и своих мыслей не слышно – ну это совсем перебор! тей разворачивается к источнику звука. квартет девушек, расплодившихся на красном клетчатом покрывале, громко смеётся, прерываясь лишь на то, чтобы отдышаться. – дамы, а можно на полтона потише? вы очень громко себя ведёте, - недовольно выпаливает тейлер, вскидывая брови и пронзающе глядя на девушек, что сразу замолкают в недоумении. – прошу прощения! - раздаётся сладкий голос. как цветки клевера, как сахарная пудра, как остывший малиновый чай, он звенит знакомым тоном в ушах. и волосы светлые. и цветы на платье. и глаза разглядеть можно – зелёные, подобные на поле с россыпью ромашек. – а мы, с вами, случаем, нигде не встречались? - прекрасно зная ответ, спрашивает тейлер на родном языке у той самой блондинке, полностью разворачивая к девушкам, - например, в звонках в три часа ночи? – тейлер? - мягкая, воодушевлённая улыбка, способная разъесть все невзгоды. все-таки женевьев жива и здорова. и всё ещё блондинка. и это главное.***
женевьев двадцать один. у неё по-прежнему длинные, блондинистые волосы, вечная страсть к платьям в цветочек, зелёная лента инстаграма, привычка курить вишнёвые сигареты и две любимые собаки. она психолог, работающий с детьми и вечно приносит от них подарки – рисунки и поделки, которые хранит так бережно, насколько может. она все ещё очень любит животных, чай с малиной, книги акутагавы рюноске, «нож, упавший в воду» и инди-поп. женевьев сладкая, словно мёд. нежная, будто чистые хлопковые простыни. красивая, словно ландыши, что безустанно появляются у нее в вазе. волшебная, словно детская сказка о принцессах. романтичная, словно свидания на крыше с бутылкой вина, остывшей пиццей, мягким пледом и любимым фильмом. заботливая, словно добрый жест в виде стакана воды и таблетки аспирина, оставленной на тумбочке кем-то после громкой попойки. от неё теперь всегда пахнет колокольчиками, пудрой, порошком, сладким шампунем для окрашенных волос, карамболью и немного её любимыми вишнёвыми сигаретами. и ныне они с тейлер снова близкие подруги, как когда-то давно, в золотые пятнадцать. только в это период времени – в одном городе, а не за сотни километров. воссоединившиеся соулмейтки, что будто живут вместе. у ев красивая квартира, но её навыки по уходу за ней оставляют желать лучшего – тей приезжает убираться чуть ли не каждый день. блондинка чуть не спалила кухню в попытке приготовить пасту – красноволосая не даёт ей нажить язву от доставок домашней кухней, которая не включает в себя мясо и орехи, (помня обо всех вкусах и аллергиях подруги, красноволосая жарит себе говядину отдельно). они снова слушают вместе общий плейлист, тей для ев вслух фанфики читает, они смотрят фильмы и тейлер безустанно посвящает женевьев стихи. стихи – определение не совсем подходящее. оды. о волосах, сигаретах и комфортной атмосфере, которую ев создаёт вокруг себя словно магически. о любви. о чувствах, которые боятся быть отвергнутыми. о восхищении подругой, которая уже не просто муза, а объект воздыхания, ежели не задыхания. и тейлер будто снова пятнадцать – и она опять, прочитав стихотворение, в котором вскользь плывут заветные три слова, говорит, чтобы женевьев не воспринимала всерьёз. забила. это так, для красоты. не ей. тей пытается заставить хотя бы подругу в это поверить, ведь сама точно понимает, что всё не так. совсем-совсем не так. любит она – и любит также сильно, как и раньше. только в этот раз не врёт себе. решает быть честной, пусть и не с той самой. – и если вдруг отвернется любая душа и люди вокруг невозлюбят. я буду здесь. с тобою и тут. любить, пока последний вдох не наступит. окончание стихотворения отдаёт болью в груди и восхищённым блеском глаз зелёных. – я бы набила все твои строфы как татуировки, - обозначает степень воодушевления работой женевьев, хлопа в ладоши и улыбаясь так мило и привычно, - это потрясающе. – только не заплачь, - дружеская ухмылка, обозначающая беззлобность шутки и подушка, прилетевшая прямо в лицо. ойкнув, тей заливается смехом и, схватив подушку, пополняется ближе к подруге, ударив ту в ответ. юмор тейлер сейчас всецело состоит из подтруниваний над сентиментальностью ев. так было и раньше – девушка часто плакала и вывести ту на эмоции было крайне просто. и, как было и раньше, подруга над шутками красноволосой не смеётся, называя те глупыми. неудачная шутка перерастает в детскую забаву – с вылетающими перьями, вскриками и громким смехом. а заканчивается женевьев, распластанной на диване, что смеётся и пытается отдышаться и тейлер, нависающей сверху. карие глаза необычайно серьёзно бегают по чужому лицу, остаются на губах. в голове – рой из мыслей в преддверии, возможно, самой большой ошибки. огонёк тёмно-красных волос едва ли касается бледной щеки ев, щекоча, заставляя ту немного улыбаться и, в конечном итоге заправить прядку крашенных волос за ушко тей, вызывая таким простым жестом табун мурашек по спине и безумный ритм сердца. смех чужих глаз сменяется серьёзностью в одно мгновение. и тейлер внезапно приближается – считанные милиметры меж губ остаются. тёплое дыхание так ощутимо и почти осязаемо, сердце трепещет испуганно, а все застывает, словно в замедлении. тей кажется, что она сейчас умрёт. слишком сильно и слишком эмоционально она реагировала сейчас. робкое: "можно?" и такое же тихое: "угу". и обе растворяются в патоке ощущений. в любви. в долгожданном поцелуе, предвещая не один такой. а тейлер натурально ведёт. от нежности и отдачи, которую та получает от любимой девушки. от этих рук, что так аккуратно зарываются ей в волосы. от этих шумных вдохов и выдохов. от того, что тей сейчас может это видеть и ощущать, дыхание перехватывает. она. настоящая. её целующая. и в самых смелых мечтаниях такого не было. женевьев вновь пропускает через пальцы крашенные пряди и тейлер молится всем богам, чтобы это не было сном. потому что в её снах они обычно творят беспредел и несут околесицу. в её снах они не целуются. и не должны. потому что сейчас то происходило наяву. ранее такую пустую квартиру наполняет запах колокольчиков, кедра и табака. «мой дом – где ты», - в голове сами собой рождаются строки нового стихотворения.***
тейлер только стукнуло двадцать два года. теперь она живёт с любимой девушкой и слушает про азиатов чаще, чем ходит на лекции. теперь её стихами наслаждается не только она сама да ася, а ныне ещё и женевьев слушает, к которой тей вечно подлетает, заключает в объятия со спины и заговорщицким тоном начинает шептать на ушко ев первые строки, тем самым вгоняя девушку в краску, заставляя ту хихикать и позже самостоятельно смехом заливаясь. тейлер играет для своей любимой на гитаре её любимые инди-песни, а та каждый раз злится, стоило начать тей наигрывать любые рок-мотивы. в прочем, тейлер плевать. пока она может обнимать и каждое утро целовать эту волшебную блондинку, она хоть сотню раз сыграет той «ode to a conversation stuck in your throat». лишь бы та счастлива была и улыбалась. остальное пока неважно. хотя жить с женеьев оказалось крайне трудно. правда сложно каждый раз после уборки выслушивать нотации о том, что тей в миллионный раз переложила вещи из бардака ев, что к тех расположению привыкла. вот и приходилось по всему дому искать любимую расчёску женевьев. хотя в целом то было весело – действительно не так плохо для тейлер было носиться по дому, выслушивая чужие крики, но самой голос стараясь не повышать. ведь ев всё ещё плачет, если повысить на неё голос. красноволосая со своей крошечной эмпатией сама готова навзрыд залиться слезами, лишь вспомнив как по неосторожности довела девушку до слёз. как в уголках тех любимых и трепетных, нежнейших полевых очей заблестели солёные капельки. и как тей сидела рядом, пытаясь успокоить, но делала лишь в сотню раз хуже. и как после этого сама проплакала несколько часов – заперевшись в ванной и тихо глотая рыдания, считая, что в такой ситуации не имеет права на слёзы. ведь это она обидела женевьев. она сама была виновата, по её скромному мнению. правда позднее за это «скромное мнение» тейлер влетело по самое «не хочу». ев очень заботливая. очень переживающая. очень чудесная. порой тей сама не понимает, как смогла себе ухватить такое чудо. не понимает, каким образом из всех людей мира женевьев выбрала её – непутёвую поэтессу-режиссёрку, которая ей в пару не годиться совершенно. ведь блондинке нужен был кто-то другой. не такой, как тейлер. кто-то, подходящий её типажу, о каком раньше рассказывала ев часто. какая-нибудь маскулинная дама – совсем как те типичные лесбиянки, которых представляют, стоит людям услышать это злополучное слово. и если типаж женевьев можно было назвать списком прописанных пунктов, то типажом тейлер было лишь одно – женевьев. и это всё было слишком сложно для тей. и ей всегда было страшно. мысли тяжёлые оседали в голове, заставляя вновь и вновь сомневаться в себе. а потом её целовала ев, и всё как рукой снимало. вообще, поцелуи от любимой девушки имели свой невообразимый эффект. каждый раз, стоило почувствовать тёплое дыхание на своих губах, а руку в волосах, сердце так нещадно трепетало, что страшно становилось. и забывалось всё – проблемы не казались больше такими серьёзными, а разбитые коленки, на которых покоились милые пластыри от блондинки, больше не ссадили. так и чувствовалась любовь? если то действительно была она, то тейлер бы жизнь отдала, чтобы вечно это испытывать. любить женевьев до скомканных простыней, тихих девичьих придыханий и всей той отданной нежной любви ощущалось чудесно. запредельно восхитительно было вдеть прелестно покрасневшие чужие щёки и целовать до дрожи, до мутного чужого взгляда, пытаясь насытиться сполна. а для красноволосой всегда было слишком мало. хотя словно всё, что могло бы быть нужно – лишь одно вскользь упомянутое «милая» или любое другое прозвище. после такого, сказанного чужими прелестными устами, кощунством считалось не ходить окрылённой неделю. ев было сложно не любить и тей то делать не переставала. сложно было не любить её очаровательную молчаливую злость по утрам, ведь не выспалась в очередной раз. её яркую и живую ругань на сериальных персонажей, как будто ты живыми людьми были. её попытки отказать другим, что успехом увенчаться не могли, и посему она выполняла часть работы за других, приходя домой измотанной. её прелестные капризы насчёт музыки, которая играла в доме – ведь та «отечественная параша» тейлер женевьев не нравилось совершенно. а красноволосая девушке всегда уступала. потому что любила. и будет любить. потому что рядом с ней наконец чувствует себя свободной.