Подарок [для слепой скрипачки?..]

.           - Куда мы идём? - тихо произнесла первая, выпуская изо рта небольшое облачко.   - Ты спрашиваешь это уже в третий раз! - уклоняясь от ответа, с лёгким смехом ответила вторая.   - Потому что ты ни разу так и не ответила мне...      В её голосе звучала обида, но на свою подругу она не сердилась: ни в этот момент, ни в любой другой. Она шла рядом и на полшага позади; правая рука крепко обвивала рукав чужой куртки; шаги её были длинными, но неспешными.      - Что ты сейчас видишь? - вторая задала этот вопрос глядя на лицо Светланы, одновременно с этим притягивая её поближе к себе левой рукой.   - Не знаю, - ответила девушка после короткой паузы, совершенно проигнорировав взгляд подруги, и продолжая смотреть в ночную даль, в самый конец улицы, - линии. Примерно с десяток параллельно идущих друг другу линий: не имея ни начала, ни конца, все они уходят куда-то в пустоту.   - Невероятно...      Марина — а именно так звали подругу — внезапно замедлила шаг, почти остановившись, и глядя с неподдельным и искренним восхищением, покачала головой не веря услышанному; почувствовав, что её правую руку тянет назад, Светлана инстинктивно сбавила темп, так же — почти остановившись, а мерная, успокаивающая мелодия хруста под ногами девушек внезапно сбилась с ритма.   Задержав взгляд на лице девушки — которая по-прежнему продолжала смотреть вдаль — Марина кратко повернула голову, секунду-другую оглядывая местность: они шли по тротуару и по левую руку от них были высотные, этажей пять или шесть, здания ушедшей эпохи; по другую сторону была дорога с односторонним движением — сейчас она совершенно пустовала, укрытая девственно-белоснежным полотном; за дорогой шла зелёная зона, шириной с неё же, а плотность ныне совершенно голых деревьев была так высока, что в отдельных местах власти города специально прорубили проходы и проложили асфальт, создав небольшую дорожку для пешеходов; за ней шла вторая дорога — для движения транспорта в противоположную сторону; за ней, скрываясь в ночной пелене и не позволяя себя разглядеть как следует, шла уже искусственно созданная зелёная зона: деревьев было очень мало, а посажены они были через каждые несколько метров — так, чтобы не мешать друг другу; за молодыми деревьями находилась дорожка для велосипедистов и колясочников (её уже не было видно совершенно), и еще одна искусственно созданная зелёная зона. И наконец, в самом-самом далеке, вымощенная красным кирпичом, располагалась сама набережная, отгороженная от моря невысокими красными бетонными блоками, нагнувшись над которыми, в двух метрах под собой можно было увидеть поверхность моря, которая в это время года уже была совершенно мёртвой и недвижной.   Марина продолжала стоять еще несколько секунд разглядывая ночную улицу, которая уходила вперёд и назад — в обе стороны — больше чем на километр: «-тротуар, дорога...», - начала она мысленно считать, - «деревья... три, дорога-четыре, деревья-пять, дорожка-шесть, снова деревья-семь, набережная-восемь. Восемь дорожек, девять линий. Девять параллельно идущих друг другу линий... Как она об этом узнала?».      - Мне холодно стоять на месте, - послышался тихий голос, - пожалуйста, давай двигаться.   - Конечно, - Марина вновь продолжила движение вперёд, потянув за собой подругу, - Свет, ты правда не знаешь, где мы находимся?      Она спросила это тоном матери, которая зная правду, даёт своему ребёнку шанс признаться. Лицо Светланы окутало крупное облачко пара; прикрыв глаза и опустив голову она ответила тихо смеясь.      - Я старалась следить за маршрутом, но сбилась рядом со зданием суда.   - Ага, - Марина перебила её, прекрасно поняв, о каком моменте времени идёт речь, - нам на встречу шла женщина с собакой...   - И ты оттянула меня в сторону, верно, - она продолжала идти с закрытыми глазами и не поднимая головы, - в этот момент я и запуталась: подумала, что мы поворачиваем, но по моим ощущениям было еще рано для поворота — вот я и застряла. Я пыталась сориентироваться, пыталась следовать сразу двум маршрутам в голове, чтобы скорректировать путь...   - Но заблудилась. - весело закончила за неё подруга.   - Но заблудилась. - произнесла она с улыбкой и таким тоном, которым признают своё поражение. - Я что — угадала, что находится вокруг нас?   - Возможно... - по заговорщически ответила Марина уклоняясь от настоящего ответа, но для хорошо знающей свою подругу слепой, подобный ответ был равноценен признанию.      Вокруг лиц каждой из них образовалось очередное крупное облачко пара. Светлана не обиделась на отсутствие прямого ответа, ведь её подруга собиралась сделать небольшой подарок, и потому имела полное право хранить некоторые детали в тайне.   Следующие несколько минут они шли наслаждаясь ночной тишиной зимнего города: редкие, одиночные машины давали о себе знать проезжая в нескольких кварталах слева от них, а под ногами раздавалась привычная музыка снега, но кроме этих звуков не было совершенно ничего. Снежные хлопья ложились на их плечи, на их голову, на их длинные, распущенные и торчащие из под шапок тёмные волосы, и на два старых, потрёпанных футляра за спиной одной из девушек; на футляры, которые в обычное время люди носят в руках.      - Четыре ступеньки, дверь на себя, я открою - будничным тоном произнесла подруга, а лицо Светланы тронула лёгкая улыбка, которая, тем не менее, мгновенно исчезла.      Всё еще с закрытыми глазами, она подняла голову, и сделав несколько уверенных шагов, подняла ногу на бОльшую высоту, чётко наступив на первую ступень; затем на вторую, и на третью... Она сбавила темп, почувствовав, как её локоть слегка потянуло вперёд — не сильно. Затем послышался шум открывающейся тяжёлой двери — она замерла в ожидании, и пошла вперёд лишь только после того, как подруга потянула её сильнее.   Дверь за их спинами всё еще закрывалась, но девушек уже обдало теплом: щеки начало немного покалывать, а шея слегка вспотела.      - Добрый вечер. Можно?   - Добрый. Да, всё готово.      Марина стала снимать с рук перчатки — по-прежнему позволяя слепой держать её за руку, — попутно обращаясь к сидящему за небольшой трибуной мужчине с сильной растительностью на лице, который тут же поднялся с места едва только увидел посетителей: держа в руках небольшую связку ключей и металлическую трубку, он направился к входной двери.   Голос каждого из участников столь непродолжительного, и скромного на детали, диалога отозвался непривычным для обычного помещения эхом, и слепая инстинктивно прижалась к подруге чуть сильнее, дабы не задеть что-нибудь, или кого-нибудь, рядом с собой. Раздеваться она еще не начала: шапка и перчатки по прежнему были на ней — в отличии от Марины, которая уже успела их снять, и прямо сейчас свободной рукой поправляла уже слегка влажные — от стремительно таящего снега — волосы.      - Можешь потихоньку начинать раздеваться — мы пришли. - негромко произнесла она: и пусть мужчина, закрывающий дверь на ночь, всё еще мог её слышать, слова эти предназначались исключительно подруге.   - Мы одни? - шёпотом спросила слепая.   - Будем, как только покинем ресепшн. Ты была здесь много раз. - спокойно ответила Марина, и повернувшись к мужчине обратилась уже к нему, несколько повысив голос. - Пожалуйста, не беспокойте нас, и не беспокойтесь о нас — проблем мы не доставив.   - Я и не беспокоюсь, - всё еще возясь с дверью со смехом ответил он ей, - вы слишком много заплат-..      Тут он осёкся, а на лице его возник испуг: Марина широко раскрыла глаза и одним лицом попыталась прервать его слова о деньгах, но было уже поздно — Светлана кратко, едва-едва заметно повернула и наклонила голову, а Марина мгновенно ощутила на себя пронзительный взгляд слепой.      - ...Пользуйтесь столько, сколько нужно. Завтра у нас выходной, а я специально выспался перед приходом сюда.   - Еще раз спасибо.      Они кивнули друг другу, и девушка направилась к двери, ведущей внутрь крупного, размером с гостиницу, здания; слепая уже сняв шапку, перчатки и шарф, и держа их в руках, послушно двинулась за ней, следуя рядом-и-на-шаг позади неё.      «Дверь от себя, я открою», произнесла подруга продолжая её вести вглубь здания. Несколько раз повернула в разные стороны, еще несколько раз предупредила о ступенях и дверях, пока наконец...      - Я знаю, где мы.   - Знаешь? - с усмешкой спросила подруга.      Она верила ей — всегда верила — но всё равно поражалась тому, как точно, порой, Света способна угадывать окружение вокруг неё. И сейчас Марина не видела ничего, что могло бы подсказать слепой о их местоположении, за исключением небольшого лабиринта из коридоров и дверей.      - Тут стало невероятно влажно: я чувствую это лицом, и дышать стало... иначе. Не легче, и не труднее — иначе. Для открытия входной двери тебе понадобилось больше силы, чем для открытия металлической двери в нашем подъезде — я услышала твой натужный вздох: открывать её одной рукой тебе было очень тяжело; а закрывалась она на удивление долго — я даже начала бояться, что прослушала звук её захлопывания...   - Да, там тугой доводчик, а сама дверь невероятно большая, деревянная — прямо как во дворцах. - не без удовольствие вставила Марина, наслаждаясь способностями её слепой подруги.   - ...уже тогда я задумалась о том, где бы могли использоваться такие двери. И лишь почувствовать влажность в прошлом коридоре, я вспомнила, что даже знаю конкретное место: мы в здании городского бассейна, в Акватике. - с улыбкой закончила слепая, взглянув в лицо своей подруги.   - Всё верно.   - Мариш, это очень милый подарок... - тихо произнесла девушка глядя на свою подругу невидящим взором, и улыбаясь той самой улыбкой, от которой последняя не могла устоять. - Но он был бы еще лучше, если бы ты предупредила меня заранее... ведь у меня нет с собой купальника.   - Он ждёт тебя в раздевалке. - Марина постучала костяшками пальцев по двери, рядом с которой они стояли в этот самый момент; обе всё еще были в верхней одежде, а Марина еще и с двумя футлярами за спиной.   - Принесла заранее? - догадалась Света и искренне засмеялась глядя на подругу: она хотела взглянуть ей прямо в глаза, но всё-таки смотрела немного мимо них — Марина на это никогда не обижалась, и уже давно даже не обращала на это внимание, инстинктивно подстраиваясь под этот взгляд, слегка отходя в сторону или просто двигая голову, так, чтобы их взгляды могли встретиться.   - Угу, несколько дней назад, когда подкупала персонал.   - Дорого вышло? - улыбка слегка потускнела, а голос упал: казалось, что она испытывает... стыд?   - У нас с тобой вся ночь и весь следующий день, если понадобится. - уклонилась от ответа подруга, и не дав ответить девушке, толкнула дверь в раздевалку, потащив её за собой.      Света не сопротивлялась. И пусть их руки всё еще были связаны друг с другом, теперь слепая шла самостоятельно: в этих помещениях она была слишком часто, чтобы запнуться обо что-нибудь или не вписаться в дверной проём (а о всех важных деталях ей всегда сообщала Марина); и от того ей было немного обидно за то, что она не смогла сразу сориентироваться и понять, где именно находится — она чувствовала, что предала эти стены.      - Удивительно, что не смогла сразу узнать здание родной Акватики. - произнесла она снимая с себя верхнюю одежду.   - По мне так — удивительно, что ты смогла так быстро понять это: я, например, влагу почувствовала лишь стоя возле раздевалки. - засмеялась Марина, аккуратно сняв с себя футляры и отложив их в сторону, стараясь сделать это максимально тихо — так, чтобы слепая не смогла этого заметить... на слух.   - Мы уже одни? - будничным тоном спросила последняя.   - Да, с этого момента мы предоставлены сами себе, рядом ни души. Дверь в раздевалку я, тем не менее, на замок закрывать не стала — таков был уговор: просто на случай ЧП, чтобы у Андрея был шанс добраться до нас без задержек. - серьёзно ответила Марина. - Он не создаст проблем, доверься мне, и-..   - Я доверяю тебе.      С этими словами слепая кивнула в сторону своей подруги, и начала снимать свитер, обувь и джинсы, а следом и всю остальную одежду. Оставшись в нижнем белье она спокойно протянула руку в ту сторону, откуда доносились звуки другой, тоже переодевающейся девушки: секунда — и в её руках уже находился немного скользкий, слегка-слегка липкий и приятный на ощупь комочек бесформенной массы; перебрав его пальцами, девушка также нашла и тканевый фрагмент подкладки купальника.      - Как он выглядит? - спросила она расстёгивая у себя за спиной повседневный бюстгальтер, и совершенно не стесняясь обнажая свою грудь перед подругой; она старалась смотреть Марине в глаза, но как и в большинстве случаев смотрела немного мимо них.   - Спортивный, белый... Эээ... Непрозрачный?.. Ммм... Без рисунков или надписей... (на самом деле одна надпись на нём, всё же, имелась — марка производителя. Но это было не то, что девушка имела ввиду, а потому и не было озвучено) - Марина несколько раз запнулась, словно подыскивая слова, и даже замерла с бельём в руках, прекратив переодеваться. - Как я могу его описать еще?! Это же просто купальник...      Слепая невольно засмеялась, прикрыв глаза и опустив голову: она держала купальник одной рукой, рисуя у себя в голове образ самого обыкновенного, бесцветного куска материи, что скоро наденет на себя, а заодно и образ-карту всего пространства вокруг себя — как обычно. Через несколько секунд она вновь обратилась к подруге, стоя уже полностью обнажённой, и держа купальник в вытянутой руке.      - Почему именно белый? - в голосе чувствовалось веселое, заводное настроение, но Марина слишком хорошо знала свою подругу чтобы понять, что вопрос этот был серьёзным, а потому и отвечать ей следовало... так же искренне.   - Не знаю: выбирая его для тебя, я думала о том, что для тебя... нет большой разницы, какого он будет цвета или с каким рисунком... - она пропихнула ноги в прорези, начав натягивать купальник на себя: слепая отчётливо услышала скрипящий о женское тело звук материи, а к рисунку в её голове тут же добавились несколько новых фрагментов мозаики. - Потому решила выбрать тот, в котором... мне было бы приятно тебя видеть: мне кажется, что в белом ты будешь смотреться очень естественно.   - Какого цвета твой? - голос слепой вдруг куда-то потерял прежнее веселье, став немного холоднее и серьёзнее: она начала натягивать — теперь уже белый — купальник на своё тело.   - Чёрного... - внезапно смутившись ответила подруга.   - Мм. - неопределённо и спокойно промычала в ответ слепая.      Немного поизвивавшись бёдрами и животом, она натянула на себя нижнюю половину, руками расправила складки возле промежности и сзади; приступила к верхней части. Вновь повиляв телом и корпусом, и не забывая помогать себе руками, она удобно уложила грудь, которая была прижата плотно облегающей, обтягивающей материей — слепая любила это чувство, и потому использовала именно закрытые купальные костюмы. Затем, слегка расставив ноги в стороны, она подняла руки вверх, и именно в этот момент Марина не выдержала.      - Заканчивай! Чес-слово: такое чувство, будто ты делаешь это нарочно, пытаясь соблазнить меня. - уже готовая отправляться плавать, и потому ждущая Свету, Марина смеясь отчитала её. Разумеется — в шутку и дурачась.   - Может быть, я это делала для себя?.. Ты можешь видеть моё обнажённое тело, но вот я видеть твоего не могу... - ответила слепая с улыбкой на лице, но голос её был размеренный, спокойный и по своему — умиротворяющий, - Может, я рисовала в своей голове твой образ — представляя как ты переодеваешься и оголяешься передо мной — используя в качестве его основы своё собственное тело, которое я так хорошо знаю даже будучи слепой, просто добавляя к нему необходимые детали?      В следующее мгновение-пару лицо Марины несколько раз изменилось: на смену задорной ухмылке пришла задумчивость, на смену задумчивости пришло непонимание. Непонимание сменилось внезапным удивлением, а то, в свою очередь, превратилось в нечто среднее между просветлением и стыдом.   Света вдруг рассмеялась, словно была в состоянии увидеть изменения на лице Марины, которые и развеселили её.      - Дурочка, я же пошутила: я просто растягивала его и привыкала к нему, - солгала слепая, а лицо её расплылось в улыбке, и пусть она не могла видеть окружающий мир и людей вокруг себя, сейчас она смотрела прямо в глаза своей подруге, - ты немного ошиблась с размером (купальник, будучи совсем новым и сухим, действительно слегка жал).   - Может я специально выбрала для тебя размер поменьше? - покачав головой, как бы говоря «вот же зараза», с улыбкой попыталась вернуть должок Марина.   - Только смотреть, но не трогать. - эротичным тоном ответила слепая.      Она в кратком жесте приподняла брови, а руками сжала свою грудь с двух сторон в распространённом, зазывающем жесте, что внешне должен увеличить размер груди, попутно возбудив зрителя. Затем они обе не выдержали и засмеялась в полный голос; закончив валять дурака, девушки поспешили покинуть раздевалку.   Ополоснувшись в душе — Светлана полностью намочила волосы, тогда как Марина старалась оставить их сухими — девушки зашли в огромный зал Акватики. Помещение действительно впечатляло своим размером: слева от них располагался первый из четырёх бассейнов.   Средний по размеру бассейн, глубина которого достигала их пупка; он служил «посадочной зоной» для тех, кто будет спускаться с высокой — больше двух этажей — горки-трубы с круглым сечением, и закрученной по типу штопора. Металлическая, выкрашенная зелёной краской, лестница вела на самый вверх, и оканчивалась небольшой площадкой: сама она, и ведущие к ней ступеньки, были ребристыми и с достаточно высокими решётчатыми бортиками. Труба горки была полностью закрытая, и довольно тёмная внутри: в момент работы Акватики — в том числе и прямо сейчас — внутри горки стекала небольшая струя-лужица воды. Швы соединяющихся друг с другом цилиндров, которые и образовывали трубу, были аккуратно обработаны, но даже не смотря на это, небольшой бугорок, всё же, остался, а потому спускаясь внутри трубы посетители могли чувствовать своим телом переходы в местах скрепления: было не больно, но неприятно; из-за этого ни одна из девушек не любила этот аттракцион.   Второй бассейн — лягушатник, как называют его местные — находился впереди и слева от них, и по своей площади занимал примерно два с половиной размера первого. Глубиной порадовать он не мог: взрослые им почти не пользовались, тогда как для детей он являлся нечто средним между лужей и ванной. Очень большой по площади ванной. Внутри лягушатника, в самом дальнем углу имелся небольшой квадрат, примерно два метра в длину. Он был отгорожен невысоким, закруглённым бортиком, и имел в себе джакузи: для взрослых там, опять же, было невероятно мелко, а дети оценить «это» по достоинству не могли, и потому там почти никогда никого не было.   Третий, и основной бассейн располагался прямо перед девушками, уходил в самую глубину помещения, и являлся, как говорится, визитной карточкой всей Акватики: мало чем отличающийся от бассейнов, которые мог видеть обычный человек по телевизору во время олимпийских игр, он пользовался огромным спросом и вниманием у участников водных спортивных секций со всего города — и даже некоторых ближайших районов региона, — вне зависимости от их возраста. Бассейн имел несколько натянутых канатов белого цвета, с множеством красных поплавков удерживающих их на плаву — канаты разделяли водную глядь на дорожки. Вода в нём — как и во всех остальных бассейнах — была голубовато-прозрачной, и совершенно не мешала видеть дно, которое было достаточно далеко от поверхности: в начале бассейна (в нескольких метрах от выхода в душевые), в самом его мелком месте, глубина была достаточно большой, чтобы целиком скрыть стоящего в полный рост взрослого человека, а уже через несколько метров — еще и с поднятой вверх рукой; дальше только глубже.   Четвёртый и последний бассейн тоже находился в этом помещении, но был скрыт от глаз посетителей, так как располагался прямо под лягушатником: небольшое помещение напоминающее погрёб, круглое по своей форме и с шарообразной крышей-потолком (на верху которой находится тот самый лягушатник); по глубине он был чуть больше обычной ванны и был способен вместить в себя трёх человек, что не будут мешать друг другу. В бассейне было довольно тёмно: присутствовали лампочки, но освещали небольшое помещение они на уровне зажжённой в туалете зажигалки — видно, но не комфортно. Так же, на шарообразном потолке имелись поручни: не совсем понятно, для чего их добавили, ведь стоять в полный рост там было очень затруднительно, а сидя ты до них не достаёшь. Нахождение в этом бассейне вполне могло стать причиной для появления первых признаков клаустрофобии.      Потолок основного помещения был непрозрачный, но стены, на которых он лежал, имели метровые окна по всему периметру (под самым потолком): разглядеть в них не представлялось возможным ничего, кроме времени суток, но даже не смотря на это, они задавали некоторую атмосферу.   Все стены придерживались исключительно белых тонов, и всегда были чистыми (если не считать пятен оставленных водными брызгами. Но когда вода высыхала, стены вновь становились монотонными); пол же чередовал в себе голубую, белую, зелёную и красную плитку. Первые два цвета преобладали, тогда как два других присутствовали в качестве разметки, о предназначении которой мало кто догадывался; не смотря на гладкую поверхность плиток, скольжения они практически не давали — ни сухим, ни влажным ногам.   Вокруг абсолютно каждого бассейна имелось свободное пространство, позволяющее разойтись двум посетителям. Правая — длинная, — и дальняя — короткая — стороны помещения были совершенно пустыми, не имея ни окон, ни дверей, ни каких-либо посторонних предметов висящих на стенах или лежащих рядом с ним. Левая же стена вела в служебные помещения и имела аж три двери: не смотря на наличие окошка в каждой из них, узнать что находится внутри было нельзя — стёкла были тёмными и матовыми. В будни двери периодически открывали члены персонала, и в такие моменты краем глаза можно было разглядеть различный спортивный инвентарь. Вторая короткая сторона — возле которой сейчас и стояли девушки — имела четыре двери: две центральные вели в мужскую и женскую душевые, соответственно, две других — находящиеся почти рядом с боковыми стенами помещения — опять же, являлись служебными помещениями. Крайняя левая дверь была практически невидна из-за возвышающейся водной горки и лестницы.      - В бассейне прежнее освещение? - спросила слепая слегка крутя головой, стараясь охватить пространство вокруг себя невидящим взглядом.   - Ты заметила? - подруга удивлённо вскинула брови, уже в тысячный — если не в десятитысячный — раз поражаясь проницательности незрячей.   - Нет. У меня просто возникло чувство, что со светом что-то не так, как обычно. Что-то странное — не могу объяснить. - Светлана отвечала с прикрытыми глазами, со сдвинутыми бровями и со слегка искажённой мимикой — словно пыталась вспомнить вылетевшее из головы столь знакомое, часто используемое слово.   - Твои чувства тебя не подводят, - усмехнулась подруга, но продолжила уже без юмора, тихо и искренне, - я попросила приглушить свет, надеясь...      Её слова становились всё тише, а конец фразы и вовсе остался не высказанным. Слепая мгновенно повернула голову в сторону подруги, взглянув ей в лицо (опять промахнулась мимо её глаз, смотря в район виска или даже макушки); та без труда поняла её реакцию, и тяжело вздохнув закончила оборванную мысль.      - Приглушила свет надеясь, что в полумраке тебе будет приятнее плавать. - она улыбнулась глядя в пол. - Надеясь, что ты сможешь увидеть, как тут красиво...      Услышав непривычные колебания и дрожание в голосе девушки, слепая внезапно вытянула руку вперёд, словно ища что-то: прекрасно знакомая с подобным жестом — она видела его не одну сотню раз, — Марина протянула свою руку ей навстречу, вложив её в кисть Светлане. Почувствовав контакт, слепая кратким жестом провела вдоль по её руке, пытаясь найти в пространстве тело подруги, а найдя его, подняла уже другую руку к самому её лицу. Рука резко замерла: слепая боясь попасть пальцами в глаз, и потому теперь двигала рукой очень медленно, ища лицо.   Марина терпеливо ждала, молясь лишь о том, чтобы та слеза, которая появилась возле её глаз в момент признания, не успела упасть до того, как рука слепой успеет её почувствовать; рука двигалась медленно и осторожно, а слеза скатывалась всё ниже: еще секунда, и они разминутся. Но Слепая успела: нашла лицо, прикоснулась к правой щеке, и уже совсем уверенным жестом провела подушечкой пальцев по нижнему веку девушки, которая не дёрнулась и даже не моргнула! Лишь улыбнулась и еще крепче сжала руку.   Почувствовав влажную капельку, Светлана одновременно засмеялась и заплакала, после чего попыталась скрыть это сильно опустив голову — как она обычно это делала.      - Я вижу, как тут красиво. - произнесла она через несколько секунд, глядя в лицо Марине, которая невольно подвинулась в сторону, чтобы их взгляды встретились, ведь слепая вновь — в который раз — промахнулась. - По своему, но вижу.   - Конечно видишь. - со слезами на глазах и улыбкой на лице ответила ей подруга, поправляя прядь мокрых волос. - Хватит тратить ночь впустую!      Произнеся последние слова повышенным, задорным голосом, она слегка оттолкнула Свету — разорвать контакт, не более — и с разбега прыгнула в бассейн; сухие волосы, которые она с таким вниманием старалась не намочить в душе, начали беспорядочно парить под водой: и какой был смысл их оберегать в душевой?   Слепая стояла с закрытыми глазами, мысленно рисуя картину помещения, но шлепки голых и мокрых ног по полу её слегка отвлекли: в них чувствовался вес, но лёгкость; свобода, но спешка. Ступни её подруги как будто слегка прилипали к плитке — слепая чувствовала ту силу, которую необходимо было потратить на то, чтобы оторвать ноги от поверхности. Затем раздался странный глухой звук, а за ним — тишина. А потом произошёл всплеск: контакт тела с водой был груб и неравномерен; приняв в себя посторонний объект, вода осталась недовольна — она сама об этом сообщила слепой. Недовольство, гнев, отвращение, высокомерное презрение — бурление, вот что услышала она! И всё это она увидела за считанные секунды, и даже быстрее.   Марина всплыла на поверхность, убрала с лица часть волос неопределённым жестом закинув их на плечо, и взглянула на свою подругу: та всё еще стояла боком к ней и склонив голову. Лицо её было сосредоточенно спокойным, а глаза прикрыты.      - Твоя очередь. А ну, пошла!      С задором крикнула ей подруга, одновременно начиная руками отталкивать своё тело, направляя его прочь от борта, и уступая место.   Слепая повернула голову, открыла глаза устремив взгляд прямо туда, откуда исходил крик, и замерла, словно ожидая чего. Девушка, что уже была в воде, тоже замерла на пару секунд, позволяя многочисленным звукам поутихнуть... А затем резко хлопнула по воде ладонью, создав невидимую ею самой волну звука над поверхностью воды.      Светлана не могла видеть — это правда. Но услышав хлопок, в голове слепой мгновенно нарисовалась картина: края её были замылены и исчезали в тумане неопределённого цвета, деталей было очень мало — они практически отсутствовали, теряясь в бесконечной бесформенной дымке голубоватого цвета, в центре которой была фигура, которую она знала уже наизусть. Фигура словно парила внутри этой дымки, а последняя теперь была не такой уж и бесформенной: появлялись множество линий, углов и кривых, появлялся объем и даже некоторые границы; вода становилась реальной.   Неожиданно, дымку прорезали несколько линий — подобно самолётам, что оставляют за собой след в небе; однако линии были очень широкими и постоянно двигались, не желая находиться на одном месте. Линии расплывались в стороны подобно разлитой акварели: то были канаты в бассейне — слепая не знала, где именно они находятся... Но тут с разных сторон прозвучали два коротких хлопка по воде, а на холсте слепой в тот же самый миг две линии перешли из состояния вечного движения в состояние покоя, смиренно и услужливо расположившись в тех самых местах, откуда и прозвучали звуки...   Слепая подобно циркулю провела одной ногой вокруг себя, вытянув её и пальцы как можно дальше; подобно балерине она приставила ногу обратно к первой завершая полуокружность. Немного отступила назад, после чего сделала два быстрых, уверенных шага в сторону воды, чувствуя и слыша — а потому еще и видя — как её босые ноги касаются пола, на ходу разводя руки в стороны так сильно, словно собирается обнять ими всю ту необъятную пустоту, что разворачивается перед ней; и оттолкнувшись, взлетела вверх. Сгруппировавшийся, а точнее — приняв более обтекаемую форму, она вытянулась в линию и уже через мгновение, одними кончиками пальцев, надрезала и раздвинула водную гладь, аккуратно войдя в воду чётко между натянутыми канатами, и под идеальным углом.   Вода, подобно кошке, протяжно заурчала, а затем еще несколько мгновений тихо шипела, требуя продолжения: да, на этот раз она была довольна; девушка вошла в воду совершенно естественно, и как всегда — изящно, и оставляя за собой тоненький след из множества мелких пузырьков.   Уши слегка заложило. Лёгкие, виски, глазные яблоки и шея подверглись небольшому давлению, которое с каждым мгновением становилось всё сильнее — слепая только-только вошла в воду, и всё еще двигалась вглубь, чувствуя контакт с водой каждым сантиметром своего тела: и обнажёнными участками, и теми, что были укрыты спортивным костюмом; чувствовала всю водную мощь, что окружала и давила на неё со всех сторон. Девушка не видела стенок бассейна, не видела она и дна. Взглянув вверх, она бы точно так же не смогла увидеть и поверхность... Но находясь под водой, слепой она себя уже не ощущала.   Несколько раз изогнувшись всем телом, она всё еще следовала изначальной траектории, по которой и вошла в воду; всё еще двигалась ко дну вытянув руки вперёд, положив одну ладонь на другую. Она вновь изогнулась всем телом: импульс шёл от грудной клетки к плечам, к шее, к голове. Там его подхватывали плечи, затем локти, и наконец по рукам он доходил до самых ладоней; а в то же время, другой импульс, подобно эху, аки тахион, шёл в противоположном направлении: от живота к бёдрам, от бёдер он по ногам спускался в самый низ, к стопам. Каждая часть её тела двигалась вверх-вниз в тот самый момент, когда это было необходимо следующей; каждая часть её тела ждала действия другой — каждая частичка, каждый фрагмент работал в унисон. Казалось бы: такое простое, лёгкое и незамысловатое движение... Но вместе с ним во всём организме словно расцветает жизнь! Будто скрытый в недрах земли источник начал бить ключом; и ничто его уже не остановит — девушка стремительно буравила водное пространство, чувствуя себя королевой и самой владычицей этого потустороннего мира.   Она вновь изогнулась, грудную клетку снова слегка сжало со всех сторон, а виски вновь почувствовали лёгкое давление: лежащие друг на друге ладони послушно разошлись в стороны — девушка словно готовилась мягко перекинуть через сетку волейбольный мяч, так, будто она сейчас находилась не под водой, а на жарком пляже, среди толпы друзей, — уже через мгновение её пальцы мягко коснулись дна. Девушка кратко сглотнула комочек воздуха, что находился где-то внутри её организма, и в последний раз изогнулась всем телом, полностью растянувшись по дну бассейна; лёжа на нём, касаясь его грудью, животом и ногами, она неспешно продвигалась по нему вперёд — почти ползла — помогая себе руками, кисти которых нежно касались ребристой плитки, цвета которой она никогда не знала.   В груди что-то ёкнуло: небольшой крошечный взрыв, взрывная волна которого не нанесла никаких повреждений, ведь система защиты быстро опустила двери, запечатав отсек, где произошло ЧП — это лёгкие напоминали хозяйке о воздухе.   «Я помню», мысленно ответила она организму, и тот замолчал, убедившись, что это была всего-лишь учебная тревога, а у хозяйки всё в порядке. Не прилагая усилий, коротким, почти рефлекторным движением девушка перевернулась на спину, по-прежнему лёжа на самом дне бассейна: раскинув руки в стороны, она замерла на несколько секунд, глядя вверх — множество разноцветных узоров, но ни единой детали...   Поджав под себя ноги, и выгнув спину — приподняв живот и грудь — она одним резким движением оттолкнулась от дна бассейна, начав быстро всплывать. Организм уведомил её о том, что воздуха еще предостаточно, и что она может не спешить.   «Я знаю», мысленно ответила она ему, и тот замолчал убедившись, что всё в порядке. Давление на её тело с каждым мгновением становилось всё слабее и слабее, пока наконец ладони не почувствовали как они вновь прорезают водную гладь — на этот раз грубо, и не аккуратно; а через мгновение на поверхности появилась и сама хозяйки рук. Поправляя волосы, она прислушивалась к окружению, стараясь уловить конкретные звуки — Марина была чуть правее от неё, всего в нескольких метрах впереди. Резко приподняв из под воды ладонь, слепая одарила свою подругу грудой брызг, и судя по всему — попала.   Продолжая начатое движение рукой, Света занесла её себе за спину, одновременно с этим ложась спиной на поверхность воды — рука, что теперь была за головой, коснулась канатов. Быстро сориентировавшись, девушка довернула тело в нужную сторону, и уже лёжа на спине поплыла прочь от неприятеля, который обязательно захочет облить её водой в ответ.      - Нечестно! Ты только выплыла! - закричала на весь бассейн Марина; она легла на живот, и стала помогать себя руками, загребая под себя воду.      Она пыталась догнать Светлану, и вкладывала в каждый взмах всю силу: она даже не смотрела, куда плывёт, считая, что потеряет драгоценные секунды, если будет поднимать голову. А Света, в свою очередь, расслаблено лежала на спине глядя в потолок и тоже гребла обеими руками, всё сильнее растягивая губы в улыбке с каждым проплытым метром: она отрывалась от подруги и довольно стремительно.      - Зато ты можешь спрятаться от меня, и я тебя не найду. - громко произнесла она потолку, а тот услужливо усилил и её слова, и последующий за ними смешок.      Ответа не прозвучало: Марине плыть и общаться было в разы сложнее, чем той, кто плыла на спине. Вскоре, слепая сбавила ход предчувствуя приближающийся бортик, рукой о который она биться очень не хотела — расстояние между девушками стало сокращаться. Почувствовав рукой контакт с твёрдой поверхностью, слепая тут же почувствовала своим лицом и многочисленные капли воды, словно её окатили из чайника: её, таки, догнали.      - Готова! - прокричала довольная подруга.   - Сдаюсь, сдаюсь! - слепая сменила лежачее положение на привычное стояче-нетонущее, прижимаясь спиной к бортику и одновременно поднимая руки в жесте означающим то же самое, что и она и озвучила.   - Эээ, нет! Так просто уже не уйдешь! - девушка продолжала заливать её водой. - В следующий раз будешь думать, прежде чем напада-..   - Ты водишь!      Слепая неожиданно оборвала речь возбуждённой и развеселившейся подруги, мягко прикоснувшись к ней ладонью в тот самый момент, как ногами под водой оттолкнулась от стенки бортика. Мгновение — и она уже плыла в обратную сторону, с каждой секундой отрываясь от своей подруги всё дальше. Та усмехнувшись покачала головой, и поплыла следом.   До конца бассейна Светлана вновь доплыла первой и с заметным отрывом: замерев на секунду и вслушавшись в раздающиеся звуки позади себя, она поплыла под водой в сторону, пересекая одну дорожку за другой и стараясь обогнуть подругу по дуге. Разумеется, Марине не потребовалось много времени, чтобы просто взглянув на слепую, поплыть ей наперерез, и тем самым поставить точку в этой импровизированной гонке. Светлана всплыла на поверхность, и вновь покорно приняла на лицо все причитающееся ей брызги, после чего опять уплыла прочь, не забыв перед этим дотронуться рукой до подруги.   Прежде чем у Марины кончились силы, бассейн они успели преодолеть не меньше семи раз.      - Ну тебя к чёрту... Я больше... Не могу. У меня устали ноги... - устало и с паузами, прокричала она в след уплывающей. Та не сбавляя хода перевернулась на спину, органично и совершенно естественно сменив один тип движения на другой во время очередного замаха, и всё еще продолжая уплывать от подруги, стала отвечать ей.   - Можешь пойти, и в отместку спрятать полотенца. - голос её звучал на удивление ровно и спокойно, так, словно она только-только залезла в воду, и вообще еще только разминается...   - А вот пойду, и спрячу! - покричала уже с другой половины её подруга.      Слепая тихонько усмехнулась, но уже через секунду услышала приглушённый шум воды: казалось, что её подруга действительно вылезает из воды. И шутку шутками, но на подлость Марина никогда бы не пошла — только с ней — а потому подобный поступок был как минимум странен: «Неужели она правда пошла прятать полотенца?».   Здраво рассудив, что её подруга просто пошла в душ, Света доплыла до дальнего конца бассейна, и неспешно, всё еще лёжа на спине, направила своё тело в обратную сторону, уже даже без рук — она плыла толкая себя одними лишь ногами.   Вскоре, её голова упёрлась во что-то, но явно не в бортик.      - Спасибо. - ответила слепая, погладив ладонь подруги, которая придерживала её голову.   - Светик, слушай-..   - Если ты вновь спросишь меня, как я умудряюсь не врезаться в борта, когда я плаваю одна, то обещаю тебе, что на этот раз я точно скину тебя в воду за это!      Каждый раз, когда они посещали Акватику вместе, Марина вновь и вновь задавала один и тот же вопрос: «Нет, но я всё равно не понимаю, как тебе это удаётся?».   Конечно, Света не стала бы осуществлять свою угрозу — она просто шутила. Но в каждой шутке есть доля шутки, верно ведь?      - Эээ, нет! Нет-нет! НЕТ!!! - запаниковала подруга. - Только не сейчас, слышишь?!   - Что-то не так? - веселый тон слепой мгновенно сменился волнением, а она рефлекторно взглянула в лицо девушки, стараясь встретиться с ней взглядом (опять — мимо).   - Не переживай, всё в порядке, - поспешно успокоила её Марина, - но в воду меня сейчас не затаскивай, ладно?      Голос её изменился, и слепая это заметила: в нём звучали нотки удовольствия, возбуждения, а еще волнения и страха. Удовольствие с волнением преобладали, тогда как страх был почти не осязаем — возможно, даже, что это ей лишь показалось.      - Хорошо. Ты уже всё? А то я бы хотела... еще немного... - девушка смутилась: оказавшись в воде, она вела себя подобно маленькому ребёнку не желающему покидать приятную и веселую среду. Разве что она не плакала и не устраивала истерики.   - У нас с тобой вся ночь впереди, но сейчас... Не хочешь вылезти из воды?      Слепая уловила дрожь в голосе её подруги, который к тому же стал заметно тише — первые признаки деликатного, личного разговора; она кратко кивнула, заползла на бортик и уже начала подниматься, как вдруг почувствовала лёгкое, совсем нежное — дружеское — давление на плечо: Марина без слов, лишь одними краткими прикосновениями, опустила Свету назад — та покорно приняла её действия, позволяя зрячей направлять её собственное тело, — и сама спустила её ноги обратно в воду, затем тоже уселась на бортик и свесила ноги в воду, оказавшись слева от неё.      - Светик, я тебя привела сюда не просто так, я хотела сделать тебе подарок. - неспешно начала она.   - Ты говорила, я помню. - слепая повернула голову в сторону своей подруги, одновременно с этим отжимая волосы: по телу потекли несколько ручейков, а под ней началась образовываться лужица, что в тот же миг поспешила к так манящим её канавкам между плиток пола. Голос девушки звучал обыденно спокойно, но на порядок тише.   - Ты не любишь праздновать свои дни рождения, я помню это...   - Он у меня летом. - ничуть не смущаясь, девушка убрала руку от волос, и запустив её под ткань спортивного купальника поправила левую грудь. Затем, точно так же не стесняясь, слегка раздвинула ноги, расправив складки купальника — в этот момент так же послышался тихий и лёгкий, почти неуловимый щелчок оттянутой материи об мокрую кожу, — и вновь сомкнула ноги назад; от пришедших в движение ступней, по воде в бассейне разошлись слабые волны. - А сейчас у нас зима.   - Да, я прекрасно знаю об этом, - Марина не придала значения её действиям, - я бы хотела сделать тебе подарок за прошлый... За все прошлые дни рождения. И так как ты не любишь их праздновать, то и за все будущие... тоже...      Чем дальше она говорила, тем тише становился её голос: она волновалась.      - У тебя для меня есть подарок?      Ответа, на удивление, не последовало. Ответа словами: слепая не могла видеть, что происходит, но прекрасно — с невероятной точностью — слышала возню меньше чем в метре от неё, чуть дальше того места, где сидела её подруга, позади неё.      «Холодный, тихий, мягкий и лёгкий звук. Краткий, но повторившийся несколько раз — защёлки?»      Плитка пола соприкоснулась с чем-то посторонним: это нечто словно упало... нет-нет-нет. Это нечто словно уронили на пол: очень мягко, нежно, аккуратно, но всё-таки — уронили.      «Тихий, такой же холодный звук — пластик? Твёрдый пластик? Возможно. Спресованная резина? Уже ближе... Может, это обёрнутое каким-то материалом дерево?»      - Ты же не хочешь сказать, что принесла в бассейн наши скрипки?.. - засмеялась слепая, всё еще мысленно рисуя картины того, чем бы мог являться породивший эти звуки предмет; картины сменяли друг друга одна за одной с неземной скоростью!   - Сколько лет я с тобой живу, а ты всё так же продолжаешь меня удивлять. - едва слышно произнесла девушка.      На влажные ноги слепой опустился посторонний предмет, но сомневаться уже не приходилось — это была скрипка; к левой руке осторожным движением, словно спрашивая разрешения, прикоснулись ни чем иным, как смычком.      - Ты хоть представляешь, какая тут влажность? - смеясь — скорее от удивления — спросила слепая.   - Светик, - голос Марины звучал громко и уверенно, - мне наплевать.      Слепая смотрела на лицо, которое никогда не видела. Пыталась встретиться взглядом с той, кого так любит, но сделать этого не могла: сидя рядом с ней в огромном помещении с приглушённым светом, она просто смотрела сквозь неё... Сквозь стены... И сквозь весь мир.   Перевела взгляд, взглянув на спокойную и умиротворённую гладь воды, и поднимая воспоминания из прошлой жизни, попыталась представить, как на ней сейчас выглядят блики и отражения... Качнула ногой, пустив волну: она её услышала, и при том достаточно чётко, но не увидела. Разум дорисовал картинку, но... это было не то.      - Прошу тебя. Один раз. - тихо произнесла Марина. - А потом мы можем выбросить их в воду, и никогда больше не праздновать твои дни рождения! Пожалуйста!      Слепая вновь посмотрела на подругу, и вдруг улыбнулась: прикрыв глаза, она потянулась головой ей на встречу, а левой рукой — что всё еще сжимала смычок — она поправила волосы, разбрасывая их по своим плечам... Марина не смогла сдержаться и тихо-тихо хихикнула сдвинув свою голову в сторону, помогая незрячей найти её губы — ведь та опять промахнулась, — а после и сама на целое мгновение словно ослепла, забывшись в долгом, затяжном поцелуе.   Оторвались девушки друг от друга с закрытыми глазами...         

***

           ...а затем слепая положила скрипку себе на плечо, пристроив её на всё еще влажных после воды волосах, и одарила окружающую её пустоту одной единственной нотой, одним кратким, но пронзительным звуком.   Такой знакомый, родной и любимый звук — сейчас же он был чужим и далёким: теряясь в пространстве, он тонул в нависающей вокруг влаге; он был подобен одинокому путнику, что рыщет в тумане — куда не пойдёшь, окажешься на новом месте, но дойти именно туда, куда хочешь невероятно трудно. Вышедший из под её смычка звук буквально воевал с окружающей её со всех сторон водой: пытаясь пробиться сквозь неё, пытаясь отразиться от неё, пытаясь пройти по ней или хотя бы рядом с ней, звук искажался и менялся до неузнаваемости. Он становился другим. Иным. Чужим. Он становился неправильным.   Девушка обвела помещение невидящим взглядом и не поднимая век: она что-то искала и высматривала. Её рука вновь пришла в движение на секунду, подарив её вечной Спутнице-Пустоте очередную — на этот раз очень длинную — ноту, которая мгновенно изменилась: расстилающаяся во все стороны пустота исказила звук, извратив его до неузнаваемости! Но до конца уничтожить его так не смогла: он еще живой, еще может сопротивляться ей.   Еще одна нота — вновь короткая, звучная. Холодная. Острая. Внезапная и пронзительная — неожиданная! А за ней еще одна следом, и без предупреждения! Каждая из них искажается — ну и пусть! На место одной появятся две новых, и пусть пустота попробует справиться с каждой из них!   Но в этот момент в нескончаемой и давящей пустоте слепая узрела нечто... простое. Простое и невинное, нечто девственно чистое и аккуратное. Такой тихий и уязвимый, этот звук тянулся нескончаемо долго — как же он хрупок! Не нужно никаких усилий, чтобы его уничтож-.. Ну вот, он исчез, будто его и не было...      На фоне жёстких, рваных и обрывистых, но всё равно мелодичных звуков не сразу можно было расслышать игру второй скрипки: тихая и пугливая, она словно боялась вылезти на свет; будто не видела подходящего момента — того самого такта, чтобы показаться и не быть поглощённой столь ужасными и высокими созданиями, что вели нескончаемую борьбу друг с другом.   И вновь первая скрипка нарушила правила этой странной шахматной партии, где нет ни белых, ни чёрных клеток, где нет фигур и нет ни победителя, ни проигравшего — как же играть в эту игру?! Вторая не знает, спросить боится... А первая её и не слушает — она никого не слушает! Сама диктует правила!      «Может, мне просто проследовать за ней, и когда она выдохнется — спросить у ней, как же играть в эту игру?», - подумала вторая скрипка, и стала просто-тихо следовать за первой, оставляя за собой тоненькие, растянутые ручьи слёз.      А первая их даже не замечала: она без остановки двигалась вперёд, рвалась в самое пекло битвы, совершенно не глядя на тех, кто позади неё!   Тихо изнывая, поскуливая и плача, вторая скрипка отречёно следовала за первой: вздыхая, она с трудом пробиралась сквозь руины; скрипя зубами от обиды, она перелезала через поваленные и сгоревшие в Великом пожаре деревья, продолжая послушно следовать по следам первой — а что ей еще оставалось делать? А первая её всё так же не замечала: у неё была своя цель, и она уверенно двигалась к ней.      Две девушки сидели на краю бассейна спустив ноги воду, и играли на скрипках. Одна из них была одета в белый купальник, без рисунков и надписей, и исходившая из под её смычка музыка была совершенно неправильной: постоянно и без предупреждения меняла высоту, выбивалась из такта и вечно перепрыгивала с ноты на ноту, или и вовсе — беспощадно вырывала их из музыкального ряда. Но во всём этом хаосе был своеобразный порядок, ведь музыка всё равно оставалось мелодичной и звучной. Неправильной, да, но всё равно мелодичной. Она отпугивала своей жестокостью и резкостью; она притягивала неописуемой, внеземной красотой и исходящей от неё свободой.   Вторая же девушка была одета в чёрный купальник, и глаза её были закрыты точно так же, как и у слепой скрипачки: мелодия её скрипки была проста и понятна, в какой-то мере даже примитивна и скучна. Совершенно предсказуемая, мелодия всего-лишь следовала позади, стараясь нести покой и умиротворение, стараясь поддерживать; она всего-лишь старалась верно и преданно следовать... Но она сбивалась. Вновь и вновь она застревала и останавливалась, неспособная подстроиться под ведущую скрипку.   Замолкая на несколько секунд, девушка пыталась догнать слепую скрипачку, но как бы она не старалась, сколько бы она не вслушивалась, у неё ничего не выходило!      А та всё продолжала...   И продолжала...   И продолжала...      ...играть не смотря ни на что; играть так, как не принято.   Незрячая продолжала свою мелодию так, будто ничего не произошло; словно другая скрипка и вовсе не звучала, словно её вообще никогда не существовало в этом мире.      В какой-то момент девушка сдалась, смирившись с тем, что не способна ни понять мелодию слепой скрипачки, ни её саму. Она опустила скрипку с плеча себе на ноги, и с мокрыми глазами, но с улыбкой, стала просто слушать невероятно красивую, странную и чужеродную — словно из иного мира — мелодию; а её возлюбленная продолжала сидеть рядом с ней, с закрытыми глазами играя эту неправильную музыку полностью отдавшись процессу, и казалось, что она сейчас находилась где-то далеко — словно в каком-то трансе.   Время остановилось.   Потусторонняя, искажённая эхом и большим количеством воды мелодия; она заполняла собой всё пространство вокруг двух девушек, и каждая из них в этот момент была счастлива: они были здесь вдвоём, а мир вокруг них — целый мир — словно исчез; вокруг не было ничего.      В нескончаемой и бесконечной пустоте, служившей слепой в качестве холста Жизни, всколыхнулось пламя, а на её ноги и тело в этот же миг попали капли воды; невдалеке раздался всплеск. Доиграв последние ноты, она медленно опустила инструмент себе на колени и открыла глаза: она не могла видеть — это правда; но расходящиеся — от брошенной в воду скрипки — круги звучали в её голове невероятно чётко и красочно. Слепая улыбнулась, и всё еще глядя на волнующуюся гладь воды, тихо ответила сидящей рядом с ней девушке на не заданный вопрос.      - Ты не хочешь этого знать.   - Дорогая, я даже ПРЕДСТАВИТЬ не могу, что ты видишь, играя подобное... - слёзно прошептала та, и с силой обняла свою любимую: и даже зная, что та не может её сейчас — и никогда — увидеть, всё равно спрятала свои глаза, зарывшись в её плечо.   - Как и я... - одними губами ответила слепая скрипачка, аккуратно откладывая инструмент в сторону, и обнимая сидящую рядом, которая не могла услышать эти слова...                .