***
Ответ Чжун Ли приходит через несколько дней. Чайльд открывает конверт трясущимися руками, опасаясь отказа, но, когда начинает читать, широкая улыбка медленно растягивает его губы. Муж не только одобряет его действия, но и дает советы о том, как действовать дальше. Чайльд едва может поверить в свою удачу. Его сильная, любящая, потрясающе привлекательная пара делится с ним важными советами, чтобы опыт Чайльда в сексе и оплодотворении с другим мужчиной был еще более приятным. Насколько же сильно Чжун Ли должен ему доверять, чтобы разрешать что-то подобное… Это полностью сводит его с ума. Чжун Ли также мимоходом упоминает, что Нёвиллет, возможно, очень молодой дракон, поскольку он никогда раньше о нем не слышал, а, значит, у того мало опыта в спаривании, если он вообще есть. Тарталья настороженно отнесся к этой информации, поскольку существа, которым «всего несколько сотен лет», к молодым относятся только по мнению Чжун Ли. Тем не менее, он запомнит и будет держать в голове. Теперь все, что ему осталось сделать, – убедить Нёвиллета заняться с ним сексом. Какая мелочь…***
Попасть в кабинет Верховного судьи оказалось намного проще, чем ожидал Чайльд. Приемная почти не охраняется, вероятно, потому что Нёвиллет достаточно силен, чтобы справиться с любыми потенциальными злоумышленниками. Еще одно очевидное преимущество быть драконом, убеждается Чайльд. Он застает мужчину сидящим за рабочим столом и заполняющим бумаги. Нёвиллет сразу же ощущает чужое присутствие, хотя Чайльд почти не издает шума. Распорядитель неумолимого суда спокойно поднимает голову, не выказывая ни страха, ни удивления, лишь легкое раздражение из-за того, что его прервали в работе. — Тарталья, Одиннадцатый из Предвестников. В чем причина твоего появления в моем кабинете? Чайльд предполагает, что для такого человека, как Верховный Судья, вполне естественно быть информированным о его личности, но все же то, что Нёвиллет смотрит на него и сразу понимает, кто он такой, вызывает у него улыбку. — Расслабься, в титулах нет необходимости. Я здесь не по официальному делу. Зови меня просто Чайльд. — Что ж, господин Чайльд, могу я еще раз спросить, почему ты появился в моем кабинете без предупреждения? «Господин Чайльд». Когда его так называют, с ним что-то происходит, вероятно, потому что Чжун Ли нравилось обращаться к нему так, когда они только начали встречаться. Черт, похоже у него действительно есть собственный типаж в мужчинах. — Ах, да, извини. Я подумал, что сказать лично будет менее неловко, чем раскрыть истинные причины визита твоей секретарше. Видишь ли, я здесь, чтобы предложить тебе свою помощь с яйцами, которые, должно быть, так давно тебя изводят, бедный дракончик… Вот теперь Нёвиллет теряет самообладание, его лицо бледнеет. Он встает, в его глазах читается страдание. — Как ты узнал? — Достаточно было взглянуть на тебя. Ты не так хитер, как тебе кажется, а я могу распознавать такие вещи. — Итак, — вздыхает Нёвиллет, тяжело опускаясь обратно в кресло. — Я полагаю, ты здесь для того, чтобы шантажировать меня этой информацией, и заставить играть по правилам Фатуи. — Что? Нет-нет-нет! — поспешно восклицает Чайльд, его репутация опять сыграла против него. — Я не шутил, когда сказал, что хочу помочь. Тебе же нужно отложить эти яйца, и, ну… Я могу помочь с этим. К лицу Нёвиллета возвращаются краски, и он яростно краснеет, наконец-то осознав смысл предложения Чайльда. — Ты… Ты не можешь говорить такое всерьез. Ты всего лишь человек, такой процесс, вероятно, попросту убьет тебя... — Это вряд ли, — отвечает Чайльд с зубастой ухмылкой. — Я уже делал такое раньше. Меня заполняли драконьими яйцами, я вынашивал их до конца срока, выталкивал наружу… Ничего из этого меня не пугает. Хотя Нёвиллет и старается держать невозмутимое лицо, Чайльд точно уверен, что тому не терпится принять его предложение. Это неудивительно. Должно быть, яйца, скопившиеся в слишком маленьком пространстве, доставляют ему крайние неудобства и делают болезненным любое движение. Однако, глава юстиции все еще мучается подозрениями и так просто соглашаться не собирается. — Тогда, может быть, это уловка Фатуи – заставить детей-драконов служить Царице? Потому что, если ты думаешь, что я позволил бы воспользоваться своим потомством... Чайльду требуется вся его выдержка, чтобы не взвыть от досады. Моракса ради, все, чего он хочет, – это хорошенько потрахаться! — Да нет же! Смотри, здесь нет никакой ловушки! Если я забеременею, я позволю тебе растить детей, при условии, что ты будешь хорошо к ним относиться и позволишь мне навещать их без каких-либо ограничений. Мы даже можем заключить контракт, в котором это будет прописано, если ты так боишься, что я не сдержу своего слова. Мой муж их обожает. И прежде чем ты спросишь, нет, я затеял все это не для того, чтобы изменить ему. Он точно знает, что я намерен с тобой сделать, и совершенно не возражает, — поспешно добавляет Чайльд. Нёвиллет хмурится, явно озадаченный, однако заметно, что слова Чайльда его заинтересовали. — Но зачем ты это делаешь? — Все просто, — Предвестник практически мурлычет. — Потому что мне нравится ощущение от принятых яиц, то как они давят и растягивают меня изнутри, оказавшись во мне. Если тебе так интересно, что я получаю взамен, то это оно. Удовольствие. Итак, что скажешь? Согласен отдать мне свои яйца? — Я... Хорошо! — Нёвиллет наконец сдается. — Но сначала мы составим контракт. Просто чтобы у меня были доказательства, если так случится, что ты солгал мне. Чайльд мысленно стонет. Именно сейчас больше всего ему хотелось, чтобы Чжун Ли и Верховный Судья не были так похожи.***
Спустя всего лишь вечность, по крайней мере, по мнению Чайльда, ему наконец удается затащить Нёвиллета в свой гостиничный номер. Как бы заманчиво не выглядела перспектива, чтобы Судья трахнул его прямо на рабочем столе, Тарталья по опыту знал, что позже сильно оценит комфорт матраса, как только тело наполнится яйцами. Они подходят к кровати, когда Нёвиллет останавливается, потирая шею, и смущенный румянец начинает разливаться по его груди. — Прежде чем мы начнем, я должен предупредить, что у меня еще нет опыта с… в таком... О, Архонты, Чжун Ли был прав. Несмотря ни на что, красивый, неотразимый судья все еще девственник. Что ж, это лишь вновь подтверждает, что Чайльд обязан превратить сегодняшний вечер в незабываемый для дракона, что он, в любом случае, и так собирается сделать. — Все в порядке. Я позабочусь о тебе, обещаю. При этих словах у Нёвиллета перехватывает дыхание, и, когда Чайльд наклоняется, чтобы поцеловать его, он быстро спохватывается и сокращает расстояние между ними. Поначалу их губы соприкасаются немного неловко, но дракон быстро приспосабливается, подражая действиям Чайльда. Вскоре он уже смело целует Предвестника, полностью переняв его тактику. — Нам следует начать раздеваться, — шепчет Тарталья в перерыве между жаркими поцелуями. — Ты позволишь мне? Он просовывает руку под тяжелую одежду партнера, и Нёвиллет нетерпеливо кивает. Получив его одобрение, Чайльд аккуратно снимает с него каждый слой. В тот момент, когда он наконец добирается до обнаженной кожи и осторожно поглаживает чужой вздувшийся живот, чтобы ослабить давление, контроль главы юстиции дает сбой. Кожа Нёвиллета начинает покрываться синей чешуей, из его спины вырастает длинный хвост, а рога на голове начинают слабо светиться, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Мужчина становится немного выше ростом, против чего Чайльд определенно не возражает, скорее даже наоборот. В течение нескольких коротких секунд он остается в неведении о своем превращении, но как только замечает изменения на теле, утыкается лицом в плечо Предвестника, охваченный внезапной застенчивостью. Когда они составляли контракт, на котором настаивал гидро дракон, Чайльд ясно дал понять, что это будет просто секс без каких-либо чувств. Однако сейчас, несмотря на договор, он не может не проникнуться симпатией к милому и чувствительному мужчине, который скрывается под маской Верховного судьи. — Нет никакой необходимости прятаться. Ты выглядишь потрясающе. И это не просто пустая, шаблонная похвала. Уверенность и восхищение сквозит в каждом произнесенном Чайльдом слове. — Прошу прощения… Просто я давно никому не показывал эту форму, и никогда это не происходило… в таком контексте… — Тогда я действительно счастливчик. Ничего, если я продолжу? — Да, конечно. Пожалуйста. Черт возьми, как Чайльд может устоять перед такой милой мольбой? Его движения становятся все более торопливыми, когда заканчивая раздевать Нёвиллета, он страстно желает наконец-то почувствовать его внутри. И конечно, для него не стало неожиданностью обнаружить два больших члена, уже наполовину затвердевших, уютно устроившихся между бедер мужчины. Драконы никогда не разочаровывают, да? Царица помоги ему, Чайльду уже не терпится вставить их глубоко-глубоко в себя. В спешке Тарталья снимает свою собственную униформу, мысленно благодаря того портного, который сделал этот процесс максимально простым. Его нижнее белье быстро отправляется восвояси, ярко демонстрируя, насколько он уже мокрый просто от предвкушения. Подняв глаза, Предвестник натыкается на Нёвиллета, практически пожирающего его глазами. Не в силах удержаться от возможности подразнить, он широко раздвигает бедра, открывая ему прекрасный вид на свою обнаженную киску. — Нравится то, что ты видишь? — Больше, чем, вероятно, следовало бы, — тихо признается дракон, не отводя взгляд от влажного лона. — Итак, как ты меня хочешь? На спине или на коленях? Как бы Чайльду ни хотелось, объезжать мужчину верхом – не вариант. Это, наверно, самая неудобная поза для принятия драконьих яиц. Процесс откладывания был бы мучительно медленным, и, хотя он не прочь провести часы, насадившись на члены Чжун Ли, извиваясь от каждого нового миллиметра, который входит все глубже, теряясь в ласковых объятиях мужа… Но он достаточно здравомыслящий человек, понимающий, что подобное – явно не лучший вариант первого опыта для дракона-девственника. — На коленях, — решает Нёвиллет, недолго размышляя. Этого требования Чайльд тоже ожидал. Чжун Ли однажды прочитал ему лекцию о том, что драконы предпочитают находиться над партнерами во время спаривания, что это часть их инстинкта. Не то, чтобы это помешало ему взять Аякса на спине в их первый раз, когда они занимались любовью, чтобы иметь возможность целоваться и видеть друг друга, пока Архонт наполнял его до отказа. Одного взгляда на Нёвиллета хватило, чтобы заметить, как инстинкты действительно начинают брать верх. Его зрачки превратились в две вертикальные линии, а вместо аккуратных ногтей, на удлинившихся пальцах появились острые когти. Когда мужчина наклонился, Чайльд не смог удержаться и облизнулся при виде такого зрелища. Боги, ему нужно ощутить эти члены внутри… — Давай, накрой меня своим телом. Не стесняйся. Дрожь возбуждения пробегает по его телу, когда Нёвиллет делает именно то, что ему велели, и нависает над худощавым телом своим более сильным и крупным. Тарталья с трудом подавляет в себе желание начать умолять: «пожалуйста, вставь уже, вставь свои члены», но вместо этого он хватает его руку и направляет к своему поджарому животу. — Прежде чем мы начнем, поставь на мне Гидро метку. Это сделает мою матку более восприимчивой к твоим яйцам. Мне… мне будет легче раскрыться и принять их. Нёвиллет колеблется, проводя пальцами по Гео метке, которая уже давно пометила светлую кожу. — А это не поссорит тебя с мужем? — Н-н… Нет, — Чайльд заикается, как бывает всегда, когда его трогают в том месте. — На самом деле, именно он и посоветовал мне это сделать. Если ты уберешь ее, как только мы закончим, то все в порядке. — Хорошо, тогда я сделаю это. Предвестник громко ахает, когда знакомая энергия Гидро вливается в него, немедленно резонируя с Гео, уже пульсирующем в его теле. Это провоцирует внутри него крошечные реакции кристаллизации, слишком слабые, чтобы причинить какой-либо вред, но более чем достаточные, чтобы заставить трястись в экстазе. Блять. Сейчас они находятся в разных странах, но Чжун Ли все еще находит способ доставить ему удовольствие. — Я… Ты нужен мне… С-сейчас… Пожалуйста… Дракон потакает мольбам и, не теряя времени, прижимает один из своих членов к влажной щелочке; в тот момент, как он это делает, Чайльд резко сводит бедра. — Подожди, только не так! Я хочу, чтобы ты вставил оба сразу! Нёвиллет замирает, не спеша так сразу выполнять чужую просьбу. — Ты уверен, что это не причинит тебе вреда? — Да, я справлюсь с этим, поверь. Просто дай мне их, пожалуйста. — Ладно. Только сразу скажи, если это все же окажется слишком. Томительное ожидание наконец подходит к концу, когда два ствола проникают в него (пускай и непривычно нежно и медленно). Влажная киска растянута невероятно широко, сила Бездны немедленно помогает приспособиться к размеру этих пульсирующих членов там, где нежные стеночки нормального человека просто оказались бы истерзаны. Выступы и гребни трутся внутри самым восхитительным образом, теребя его малые губы, прежде чем оказаться полностью проглоченными его слишком нетерпеливым влагалищем. О, как же он скучал по этому чувству. Члены Нёвиллета, возможно, чуть отличались по форме от достоинства Чжун Ли, но все равно доставали до самых глубоких точек. А когда этот дракон принялся аккуратно двигаться… Селестия смилостивилась над Чайльдом, тот попадает по всем нужным точкам, и не только потому, что его толчки идут под правильным углом, а еще и потому, что он заполняет его абсолютно всего. Нет такой части его киски, на которую он не претендовал бы как на свою собственность, нет такой точки, которую не затронул его двойной член. Чайльд закрывает глаза, не стыдясь того, как стон за стоном срывается с его губ, в то время как толчки Нёвиллета постепенно набирают скорость и силу, вжимая его в матрас. Сильные руки дракона обхватывают его талию, и Чайльд издает блаженный крик, когда они притягивают его, глубже насаживая на себя. — Да, еще! Да-а! Резкий толчок бедер Нёвиллета заставляет его затаить дыхание. Возможно, инстинкты размножения дракона взяли верх над сознанием, думает Чайльд. И хотя сам мужчина, кажется, не совсем осознает, что делает, его тело, несомненно, знает, как нужно действовать. Члены непрерывно бьются о шейку матки, будто испытывая ее на прочность. Гидро метка на животе вспыхивает ярким светом каждый раз, когда те полностью погружаются в его киску. Движимый своими драконьими инстинктами, Нёвиллет жестко вбивается в него, наполняя и растягивая. Они оба стонут, когда мужчина проникает глубже, так глубоко, глубже, чем когда-либо удавалось любому человеку. — Что… Что это? Это так невероятно приятно... — Моя матка... — Чайльд невнятно бормочет. — Ты… Ты внутри моей матки… Одной рукой он обхватывает собственный живот и, конечно, чувствует там, глубоко внутри, члены Нёвиллета. Дракон остается неподвижным, слишком очарованный тем, как тепло и комфортно Чайльд чувствует себя рядом с ним, даже не предпринимая попыток найти в себе силы пошевелиться, а Предвестник и не пытается. Тарталья пользуется этим мгновением перерыва, чтобы расслабить мышцы и сделать глубокий вдох, так как знает, что лучшее еще впереди. И, конечно же, вскоре он чувствует знакомое ощущение, когда яйцо проходит по одному из членов Нёвиллета, попадая прямо в матку. Однако, все равно чувствуется разница в сравнении с тем, что он испытывал ранее. Яйцо, пробирающееся глубже, больше, чем те, что он принимал раньше; и в то время как у Чжун Ли скорлупа была твердой, как камень, у этого она — мягкая и желеобразная. В конечном счете оно протискивается внутрь него, еще сильнее растягивая киску. Нельзя сказать, чьи яйца ощущаются лучше, просто... по-другому. И все равно так хорошо, безумно приятно. Позади себя он слышит, как Нёвиллет вздыхает с огромным облегчением, когда яйцо приближается к концу его члена, а затем выскакивает в утробу Чайльда. Как только это происходит, другая плоть выпускает струю теплой спермы внутрь него, гарантируя, что оно будет оплодотворено. Когда следующее яйцо занимает свое место, Нёвиллет мурлычет, уткнувшись в плечо Предвестника. По понятным причинам дракону уже не терпится поскорей избавиться от них всех. Чайльд стонет. Он близок к оргазму, чувствует это, но старается отодвинуть удовольствие на задний план, потому что, если он уступит своим желаниям сейчас, к тому времени, как Нёвиллет закончит его оплодотворять, он будет уже далеко не возбужден. Если бы это был Чжун Ли, Тарталья бы не сдерживался, потому что муж прекрасно знает его пределы, знает, что Чайльд может быть довольно напряженным в постели, знает, что Чайльд любит, когда удовольствие граничит с болью. Но его нынешний партнер не в курсе подобного, а Предвестник не хочет оставлять его с травмой на всю оставшуюся долгую жизнь. Поэтому он делает все возможное, чтобы сдержать свое удовольствие, когда в него попадает второе яйцо вместе с еще большим количеством семени. Под своей рукой он уже чувствует, как начинает выпирать живот, и, черт возьми, это пьянит. На третьем его бедра беспомощно трясутся, когда яйцо попадает внутрь, а на четвертом Чайльд перестает цепляться за простыни и падает на матрас, уткнувшись лицом в подушку. Когда пятое проникает в него, последняя попытка предотвратить оргазм с треском проваливается. Он кончает, кончает и кончает, крича от удовольствия на весь отель, в то время как яйцо невыносимо давит на его стенки. Его киска сжимается вокруг членов Нёвиллета, выдаивая из него столько спермы, что она начинает стекать по складочкам Чайльда, впитываясь в и без того влажные простыни. Тем самым подгоняет следующее яйцо, хотя предыдущее все еще не достигло матки. Удовольствие, которое Чайльд ощущает, продлевает его оргазм, многократно усиливая. Это продолжилось, даже когда оба плода скользнули в лоно. Одновременно с этим, их уже подгоняют еще два яйца, и глаза Чайльда закатываются от полного блаженства. Они движутся намного быстрее, чем первые, вероятно, потому что Нёвиллет приближается к собственному оргазму. Он мелко вздрагивает, когда плод оказывается в и так переполненном чреве. По правде говоря, Тарталья никак не ожидал, что их будет так много. Его глаза широко распахиваются, когда в него вонзается последнее яйцо. Удовольствие от оргазма начинает угасать, и его перевозбужденное тело изо всех сил пытается принять больше. Однако Чайльду это очень нравится, и он стонет достаточно громко, чтобы это было очевидно. Тихий удовлетворенный вздох срывается с его губ, когда раздутый живот снова наполняется. Пока его тело приветствует последнее яйцо, Нёвиллет утыкается носом в его волосы, шепча на ухо сердечное «спасибо». Всего девять яиц. Нёвиллет сделал его таким сытым, таким наполненным. Именно так, как он хотел. И Чайльд почти скулит в знак протеста в тот момент, когда дракон выходит из него, несмотря на то, какой сверхчувствительный он сейчас. Он слишком устал, чтобы двигаться самостоятельно, но сильные, нежные руки помогают ему перевернуться на спину, чтобы он мог лечь и отдохнуть. О, у него большой живот, даже больше, чем он ожидал. Из-за этого он выглядит беременным, неповоротливым и жутко уязвимым сейчас. Нёвиллет тоже смотрит на живот, нет, на него самого, но Чайльд слишком измучен, чтобы дать название тем эмоциям, которые читает в глазах дракона. Некоторое время тот кажется полностью погруженным в свои мысли, однако, затем, он протягивает руку к животу Предвестника, нежно погладив его, прежде чем удалить свою Гидро метку легким движением большого пальца. Чайльд расстраивается от потери, в секунду оставшись без уже ставшего привычным, такого успокаивающего эффекта гидро. Становится только хуже, когда Нёвиллет отходит от него, вероятно, чтобы собрать свою одежду и отправиться к себе. Его сердце почему-то сжимается от одной только подобной мысли, однако Тарталья винит во всем связь, что соединила его с будущими дракончиками и которую он обязан разделить с ними. Это проще, чем по-настоящему разбираться в своих чувствах. Тем больше он удивлен, когда Нёвиллет возвращается, все еще голый, но со стаканом воды в руках. — Вот, — говорит он, откидываясь на кровать. — Ты, должно быть, хочешь пить. Чайльд хотел, но абсолютно не осознавал собственной жажды, пока Нёвиллет не указал на это. У него пересохло в горле от всех этих стонов и криков. Парень тянется к стакану и осушает его одним глотком. — Спасибо. Ты… Ты не мог бы принести еще? — Конечно. Учитывая все то, что ты для меня сделал, я считаю, что должен тебя отблагодарить чем-то гораздо большим, чем просто парой стаканов воды. Теперь, когда он это говорит, Чайльд замечает, что он двигается свободнее и больше не морщится от боли. Хорошо. Ему не нравилось видеть, как тот страдает подобным образом. В следующее свое возвращение Нёвиллет приносит не только воду, но и несколько питательных батончиков, которые Чайльд держал в ящике стола. Угадал, что он еще и голоден. Тарталья охотно принимает все это, довольный тем, что ему не нужно двигаться. Его тело и так достаточно надвигалось за прошедшее время. Однако, все мысли о еде и отдыхе в мгновение ока вылетают из головы в ту секунду, когда он слышит шаги, и в комнату кто-то входит. Черт, куда делась его внимательность? В его текущем состоянии он предпочел бы не использовать Трансформацию Грязного наследия, чтобы прогнать незваного гостя. Даже одно-единственное использование электро могло бы необратимо навредить яйцам внутри него, и… Все его тревоги мгновенно улетучиваются, как только он понимает, кто этот неожиданный посетитель. Чжун Ли. Его пара, его муж, — он здесь. Ему нечего бояться. Грациозный, как всегда, консультант небрежно подходит к кровати, как будто ничего не случилось, и замечает разбитое состояние Чайльда. — Похоже, тебе было весело, любовь моя, — он приветствует его теплой улыбкой, прежде чем повернуться к Нёвиллету. — Приношу свои извинения за то, что вхожу без предупреждения. Я просто хотел проведать мужа и не ожидал, что вы задержитесь здесь так надолго. В его голосе нет злости или ревности, только... признательность? Впрочем, это и к лучшему, потому что Чайльд сейчас слишком измотан, чтобы разбираться с соперничеством эго двух драконов. Нёвиллет, запинаясь, отвечает что-то неразборчивое, и румянец разливается по его лицу и торсу, вероятно, потому что он все еще полностью обнажен. Что ж, по крайней мере, Чайльд знает, что у Чжун Ли хватит такта не комментировать это. — Он хорошо обращался с тобой, мой дорогой Аякс? — спрашивает Чжун Ли, поглаживая его рыжие волосы. — Очень хорошо. Это было потрясающе, Сяньшэн! — Я рад. Ведь если бы ты ответил иначе, у меня не было бы другого выбора, кроме как самому оплодотворить эти яйца, а затем уб... «А затем убить его за неуважение к тебе», — это именно то, что хотел сказать Чжун Ли, пока его не перебили. — Я бы не возражал, — выпаливает Нёвиллет. — Я имею в виду, если бы ты стал отцом моих детей. Его щеки краснеют еще больше, поскольку он, кажется, сразу же сожалеет о том, что сказал это вслух. Чайльд внезапно понимает, что он совершенно неправильно истолковал ситуацию. Распорядитель неумолимого суда краснеет не от смущения, а потому что ему нравится Чжун Ли. Однако не Тарталье винить его за подобное. — О, и даже сейчас не стал бы возражать? Чайльд узнает этот жадный взгляд, уже давно привык замечать его. Он указывает на то, что Чжун Ли абсолютно точно чего-то хочет. Чаще всего это чрезвычайно ценный драгоценный камень, популярная марка чая или редкая бутылка вина… А потом как-то незаметно кошелек Чайльда оказывается пустым. Но прямо сейчас он смотрит на Нёвиллета. Чайльд не может сдержать прилив надежды, который бежит по венам и заставляет сердце биться чаще. «О, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть это окажется правдой», — молча молится он. — «Пожалуйста, пусть они оба будут моими!» — Теперь я понимаю, что ты нашел в нем, баобэй. Он действительно очень красивый дракон. Нёвиллет радостно взмахивает хвостом в ответ на комплимент, выдавая свои истинные чувства. Этого достаточно, чтобы Чжун Ли подошел к нему и нежно погладил по щеке, молча прося разрешение на большее. А Нёвиллет не отстраняется от прикосновений, наоборот, прижимается ближе, ласково мурлыча. «Да!», — Чайльд внутренне ликует, когда два горячих дракона неуверенно целуются.***
«Просто секс, никаких чувств. Ага, конечно», — думает Чайльд про себя несколько дней спустя, когда они все втроем прижимаются друг к другу на слишком маленькой для подобного кровати, не желая расставаться ни на секунду. Гидро метка вернулась к нему на живот, где ей самое место. Чжун Ли и Нёвиллет держат его за руки в совместных усилиях напитать яйца элементальной силой. Ладно, может быть, отчасти это его вина. Возможно, им не пришлось бы заниматься этим столь часто, если бы он не отдал свой Глаз Бога Итэру. Возможно, он слишком недооценил то, насколько много энергии на самом деле потребуется девяти драконьим яйцам… Но правда в том, что ему слишком нравятся их прикосновения и внимание, чтобы по-настоящему чувствовать себя виноватым.