Смерть бабочки

       Она уверенно шагает среди горящих зданий, пропуская мимо ушей крики людей. Ей все равно на их страдания, Блум уверенна, таких будет еще много в ее жизни. Она пришла сюда с определенной целью — на самом деле, ей всего лишь нужно было встретить одного человека. Или демона, Блум не знала, как должна ее называть.        Огонь расступается, когда она смотрит на него, он действует, как ей надо — когда-то подобное получалось только у Музы. Теперь же и она может одним взглядом колдовать.        Блум получила свой Энчантикс на Пиросе, вернулась в Алфею, вернула вместе с друзьями Текну, начала тренироваться. Потому что ее главный враг, Валтор, был все еще силен. В начале все было хорошо, ее силы росли и развивались. Но после они стали влиять на нее даже тогда, когда она не использовала магию. Огонь заполнял ее тело, растекался по венам и обжигал ее. Это было нелепо для нее.        Блум не хотела умирать из-за жара, который возник из-за ее магии. Болея, она почти не просыпается, но и во сне она не находит покоя и прохлады. Сначала она видит только темноту, чувствует тесноту — ей было тесно в своем же теле, как бы странно это не звучало. Блум боялась, цеплялась за сознание. Но так или иначе, она засыпала, в один момент оказываясь совершенно не в темноте. В огне.        Девушка идет среди пожара, обходя сгоревшие тела. Почерневшие, догорающие или частично обгоревшие — они ей все еще омерзительны, хоть уже и иначе. Блум просто не хочет их видеть. Кажется, именно такие она видела в тех кошмарных снах. Только там это все чередовалось с просто истерзанными телами. Сначала ее буквально тошнило от реалистичности сна, это пугало ее, сводило с ума, а после… Блум привыкла даже к этому.        Волосы выделяют ее среди остальных, убранные назад, они напоминают огонь. Издержки выросшей внутри магии, но иногда это очень мешало ей. Люди мгновенно узнавали ее, убегали и кричали, могли позвать магов или фей. Со скрытностью были проблемы. Вздохнув, она ускоряет шаг.        Зато волосы в глаза не лезли.        Наконец-то Блум слышит смех. Резко повернув направо, она подхватывает нижнюю часть плаща — привлекать внимание крыльями ей вообще не хочется.        Блум услышала в очередном кошмаре чей-то смешок. Она давно подобного не слышала. Мир с некоторых пор начинал блекнуть, девушка не замечала окружающих. Она невольно замыкалась в себе, потому что «она» представляла собой не только сознание, но и тело с магией, которые иногда становились сильнее разума, как у животного. Блум много спала.        Ей нужен был баланс, чтобы вернуться к обычной жизни. Хотя бы к той, где она не умирает от температуры и не видит кровавые кошмары со всеми звуками и запахами.        Красноволосая девушка в зеркале усмехается ей. Блум это даже не пугает или удивляет — чувство присутствия кого-то невидимого ее глазу уже давно действовало ей на нервы. Было ли происходящее с ее отражением, тенью и сознанием чем-то плохим? Определенно. Было ли это хуже неизвестности до этого? Нет.        Девушка пытается получить пользу из этого, старается не затыкать уши, когда слышит Глум. Ее она так назвала из-за простого английского слова. К измененному костюму Энчантикса подходило, как и самой темной фее. Хотя можно ли это назвать феей? Глум оказаласт совсем неразговорчивой, появлялась она редко. Ни о Домино, ни о Реликсе или Валторе, даже о своей силе нового Блум не узнала. Услышала лишь пару едких шуток.        Блум спускается по небольшой лесенке, смотрит вверх перед собой, на огонь и дым. Там, за пламенной стеной, была виновница происходящего. Зачем это всë? Из-за гнева или собственных целей. Но Блум предположила, что кто-то слишком увлекся, тоже частый случай.       Когда-нибудь они умрут от этого. Она недовольно поджимает губы, обходит свежий труп, который почти распался на две половины. Может быть, у Глум был комплекс причин для такого. Глум безумна.        После таких действий Блум начинает хандрить, а как говорит сама Глум — начинала ныть. В этом была доля правды, девушка действительно начинала постоянно говорить, что всем их планам конец, никакого возрождения Домино ждать не стоит. Проходило это достаточно быстро.        Смерть Валтора приносит ей облегчение. Ненависть к магу была огромна, она уходила вместе с огромным количеством огня, который она направляла в сторону мага. Увидев его сгоревшее тело, она расслабленно выдыхает, продолжая смотреть на результат своих действий.        — Драконы самовлюбленные и жестокие, Блум. Разве ты хочешь быть одной? Без такого же, как ты? — последние слова Валтора врезаются в память, но пока что имеют в себе вес только как последние слова врага.        Ее здоровье улучшается, магия становится спокойнее, послушнее. Блум теряется в догадках, причин могло быть много. Но она, смотря на мир, который снова стал ярким, улыбается, ставя себе новую цель — спасение Домино.        Счастье заполняет ее, Блум не замечает обеспокоенных взглядов друзей и возлюбленного, хмурого взгляда Фарагонды. Но радость длилась недолго — вернулись сны. В которых она действует по своей воле, в которых либо смерть, либо вулкан, рядом с которым она находилась. Глум чаще видится в отражении зеркала, чаще слышен чужой голос в голове. С другой стороны, голос ей был знаком.        — Ты серьезно собираешься терпеть это? — спрашивает Глум, когда несколько учениц шептали в шаге от Блум грязные сплетни о Винкс. Как и о ней самой. Ладно бы только о сексе и отношениях, слухи приписывали им убийства, сговор с ведьмами и всем злом на свете. Блум поджимает губы, не желая обращать на это внимания — контроль над огнем снова стал хуже, ей нельзя было злиться.        — Что за?.. — шипит она, когда ее рука сама вдруг поднимается и пальцы щелкают.        — Ничего особенного. Я бы их сожгла в ином случае. — ответила ей Глум. У одной из сплетниц начинает кровоточить нос. А потом и у остальных. Блум ничего не говорит, зная, что должна была бы противиться такому. Но вдруг осознает, что рада такому исходу, что приняла помощь Глум.        Та возникает перед ней неожиданно, спрыгивает откуда-то. Но Глум так и не приземляется перед ней, лишь нависает над ней в мгновение — этого хватает для того, чтобы их взгляды пересеклись. Блум останавливается, завороженная ею. Глум подходила под определение огня в почти во всех значениях, она была опасной, но при этом активной. Человеческое воплощение дракона, созданное по желанию Блум из огня — не зря ей говорили на втором курсе Алфеи, что ей будет легко с исцелением при ее магии. Как оказалось, не только с исцелением, спасибо Даркару и его монстрам, созданным из ничего, а также его трудам, которые можно было изучить.        Глум ходит рядом с обломками, внимательно оглядываясь по сторонам. Она снова оборачивается к ней, на ее лице отражается веселье. Блум закрыла глаза, начиная собирать в кучу все свои мысли, желая высказать это все той. Но когда она открывает глаза, Глум и след простыл. Блум выругалась себе под нос.        — Глум? Где ты? — зовет она. Если бы ее спросили, почему она продолжает терпеть выходки Глум, то подумав, ответила, что таких, как они, больше нет. Они воспринимают мир из-за своей магии иначе, имеют те возможности, о которых почти все будут мечтать. Но далеки от божеств. И похожих им пока не найти. Возможно, только на Домино, если его жителей еще можно вернуть. А еще ее просто привлекала Глум, хотя она порой и была раздражающей.        Та вновь появляется неожиданно, сзади, притягивает к себе, сцепив свои руки вокруг талии Блум. Последняя мгновенно выбрается из кольца рук, присев, отползает.        — Ну что ты так неловко, цветочек? — та хохочет. Глум немного успокаивается, выдохнув пару раз, а после этого протягивает ей руку. У Глум была странная привычка: она любила нависать над человеком, ей это неизменно поднимало настроение. Блум радовало то, что она с некоторых пор стала исключением в этом. Она касается своей ладонью точно такой же — с видоизмененными пальцами, больше походившими на черные когти.        Блум не понимает окружающих, а они не понимают ее. Фарагонда вдруг начинает говорить о невозможности возрождения Домино, за предложение радикальных мер в случае опасности на нее осуждающе смотрят. С чего бы им не убить ведьму, которая служит своим безумным прародительницам? Зачем такую в тюрьму отправлять?        Рядом возникает невидимый для всех, кроме нее, образ темной феи, который кажется Блум каким-то жалким, если представить, что могло бы быть у феи — у нее самой было не лучше. Глум с ехидной улыбкой напоминает ей те благодарности и радость, когда Блум сожгла Валтора, превратив того в сгоревший демонический труп, где сгорели все органы.        Винкс начинают искать новые возможности для себя после окончания Алфеи, в чем Блум не могла их винить, углубляясь в поиски. Главное чтобы не мешали.        Вернуть Домино к жизни, свой дом, спасти биологических родителей — вот ее цель. У нее было желание, скорее потребность, пообщаться с кем-то, кто обладает похожей силой, имеет с ней общую историю, в которую она начала углубляться. Неожиданно для себя, раньше ей хватало и семейного дерева. Теперь же, когда с ее силой происходит непонятно что, а учеба ее не отвлекает, она могла полностью погрузиться в историю Домино.        Она чаще общается с Глум через зеркало, в полном одиночестве. Какая-то информация о предпочтениях и интересах ее не удивляет вообще, зато сходства заставляют ее улыбнуться. Обеим нравятся комиксы, обе считают чай Флоры вкусным. Где-то их различия заставляют Блум разговаривать с Глум еще дольше, а где-то они ее раздражают.        Тренировки никуда не исчезают, но и лучше не становится. Наоборот, реальность с каждой тренировкой становится серее, а сила продолжает расти, температура — выше. Блум прячет лицо в подушке, пытаясь понять причину, по которой с ней это происходит. Почему ее собственная магия так плохо ее слушается, но Глум прекрасно с ней справляется? Она погружается в сон, в котором ее мысли обретают внешний вид.        Блум и темная фея разделены невидимой стеной. Кончики их пальцев соприкоснулись бы друг с другом, если бы не она. Блум с вопросом во взгляде смотрит на другую, такую похожую и отличающуюся одновременно. Это сочетание завораживало ее, но главное было не в этом. Глум довольно улыбается, ее ноги запачканы в крови, зато на ее стороне не было пожара. У Блум был. Она прислоняется в невидимой преграде, чувствуя долгожданную прохладу.        Она меняется. Уже давно меняется. Ее крылья должны быть больше, чем у феи. Блум чувствует, что либо случится поворотный момент, либо она продолжит умирать из-за своей силы.        Она открывает глаза, видит нависающую над ней Глум. На ее лице ни намека на улыбку, та лишь безразлично наблюдает за ней. Блум тянет к ее лицу руку — теперь она поняла главную разницу. Раздражающую. От которой нужно избавиться.        Блум позволяет себе кружиться с ней среди обломков и огня. Не стоило этого делать, нужно было уходить в свою обитель, в замок. Но Глум веселили резкие и хаотичные движения, похожие на танец. К удовольствию первой, с ней обращались достаточно аккуратно при таких движениях.        — Зачем? — спрашивает Блум, когда ее опять притянули к себе. Она прижимает Глум к себе ближе, схватив свободной рукой за плечо. Та отворачивает голову влево, ведет их в этом направлении.        — Весело же, — она хватается за кусок железа, ведет им по земле, и в десятке метров от них с новой силой разгорается пламя.        — Глупость. Бесполезная глупость. — Блум сильнее хмурится, не обращая внимания на то, что они остановились.        — Расслабься, теперь ведь у нас нет лишнего хвоста в виде самоуверенных людишек и магов. Как на Валтора похоже. — Глум хмыкнула, одну руку держа на ее талии, второй ловит руку Блум. — Зря беспокоишься.        Блум внимательно смотрит на нее. Короткие волосы все еще могли скрыть глаза с вытянутым зрачком. Глум убирала их, иногда делала совсем зализанными назад — все равно через время делала их взлохмаченными, несколько прядей всегда выбивались из прически. Блум расслабила лицо, закрывая глаза. Она не знает, кем или чем конкретно являлась Глум до нее, на момент создания отдельного тела Блум провела слишком мало исследований об этом. Она расслабленно вздохнула.        — Значит продолжай вести. — говорит она, отдаляясь от Глум под ее движениями. Та преодолевает короткое расстояние между ними, весело улыбается, заходит ей за спину. Блум не хочет думать о том, что за этим танцем стоит ничего. Но и обратного доказать не может. Она закрывает глаза, погружаясь в воспоминания.        Первый их поцелуй был скорее глупостью Блум, обращенный в пустоту, после того сна с преградой и пожаром. Он был спонтанным, попыткой дотронуться до Глум. Коснуться получилось только в тот момент, когда у той появлялось тело, Блум сделала это тогда для лучшей передачи энергии. И потому что хотела, но сделала это уже целенаправленно. Глум не отдалялась, не шутила. Разве что поднимала одну бровь, удивляясь.        В общем-то, Блум это уже не беспокоило. Так или иначе они рядом, связаны одной целью, общими врагами. Она сама в те моменты не совсем понимала серьезность этих порывов, а сейчас лишь ждет момента, когда Глум перестанет играть в дурочку. Блум с усмешкой думает, что никто не заберет у нее Глум — никто не сделает это, никто не заберет.        Блум упускает момент, когда против ее решений встают все. Даже Скай.        — Нет. — твердо повторяет он, отказываясь от безумной поездки в подземелья Даркара. Что они там найдут? Блум была уверенна, что что-то полезное, все остальные же думали, что только кандалы.        Девушка отходит от него на шаг, сжав кулаки. Все отказывались, даже если она предлагала цену, обмен, да что угодно! Ее мнение считали чем-то глупым, наивным. Все еще видели в ней слепого котенка, который пытается найти маму в огромной комнате, полной различных запахов. Блум с недавних пор это уже не расстраивало, а бесило.        Огонь питал ее эмоции, делал очень яркими, а из-за этого было тяжело наблюдать за тем, что было за ними. В сильном гневе или печали Блум иногда даже в голове слов не могла сформировать. Как она поняла, была новая стадия влияния на нее магии. Она не обращалась к врачам, к Фарагонде, хотя та скорее всего уже сделала свои выводы — Блум с головой погрузилась сначала в тренировки, потом она слишком долго болела и видела весь мир серым, едва его осязала, со смертью Валтора ей наконец-то стало легче, а после она вновь с головой погрузилась в новые задачи, которые были связаны с Домино.        Она предпринимает самостоятельную попытку. Блум не прекращает отчаиваться в своем стремлении. У нее была Глум.        Попытка оборачивается тем, что ее пытаются схватить собственные друзья, считая ее помешанной. Блум думает, что так могло показаться — ее магия вновь влияла на организм, от любой попытки использовать ее руки покрывались тонкими золотыми линиями.        Бледная тень их магии, которая все равно приносила раны, усиленные огнем гнев и обида, желание получить свое несмотря ни на что — Блум превратилась в фею, чувствуя себя сгорающим в костре человеком, в которого тыкали палкой. Она повернулась к подругам, способная заметить только Стеллу — силы светил, доставшиеся ей от родителей, выделяли ее достаточно, чтобы видеть ее присутствие.        В том бою не было аккуратности и мастерства. Чистый всплеск энергии, направленный с целью оттолкнуть всех, смог ранить их. С ней, как некогда с Глум, Винкс решили действовать эффективно, а не безболезненно для Блум — ее силы заметно выросли со второго курса.        Блум достаточно много сожгла на своем пути. И самой драгоценной в ее огромном списке была команда Винкс, в особенности Стелла. Сначала она думала, что из-за того факта, что та была ее лучшей подругой, которая привела ее в этот волшебный мир. Годы спустя она считает, что из-за достигнутого тогда пика, когда Блум наконец-то снова стала видеть мир четко, а огонь и ее естество смешались в одно целое. И больше не было никакого жара, осталась лишь новая форма. Крылья бабочки не могли выдержать этого. Драконьи смогли.        С удовольствием кружась, Блум погружается в воспоминания. И почти ничего не чувствует. Чувства неправоты не появляется — еще тогда она очень быстро пришла к мысли, что сила дает ей достаточно возможностей. И возможность сжигать все и всех на своем пути не была исключением. Ей было плевать на всех до тех пор, пока это не было угрозой ей. Она с досадой отметила, что не бессмертна. Блум отвлекается от этих мыслей, щелкает пальцами, перемещая этим себя и Глум в их дом.        Та притягивает Блум к себе, наклоняет, придерживая за талию. Блум замирает, хватается свободной рукой за складки одежды. Быстро пробежавшись взглядом по лицу Глум, на котором была довольная усмешка, она сосредотачивает внимание на самом первом их внешнем отличии — глазах. И чем дальше, тем больше отличий появлялось между ними. Но Глум все еще была ей ближе остальных.        Блум притягивает ее к себе чуть ближе, держа зрительный контакт, не моргая. Подобное уже случалось, но сейчас она не желает это делать — она не получала ничего в ответ, но ее и не отталкивали. Многозначительный и тяжелый взгляд дает понять достаточно.        Глум шевелит плечами, так стоять ей неудобно. Выпрямившись, она притягивает Блум к себе, обе руки переместив на шею. Поцелуй был для Блум неожиданным, жадным, но она лишь крепче хватается за верхнюю одежду Глум. Она расслабляется, внутри нее все ликует, едва приходит осознание. Блум отвечает на поцелуй, немного охлаждая его, лишняя сила и грубость исчезают, остается лишь хаотичность, всепоглощающее безумство. И жадность.        Спонтанный танец видится Блум уже праздником, символом их взаимной связи на фоне хаоса и их огня. А огонь, как думала Блум, наведет желанный ею порядок в мире, вернет Домино к жизни, сожжет даже души ее противников. И ни одна бабочка не помешает ей. Если была когда-то такая… То ее крылья уже сгорели, да и кроме того, она на ее же стороне. Она ею же и является.