Мария Онегина

Вечернее солнце ласково заглядывало в окно небольшого одноэтажного домика, расположенного в маленькой и оттого очень уютной деревушке, трепетало по зелёным, будто малахитовые всполохи на шкатулке какой-нибудь средневековой барышни, листьям , растущей перед домом берёзы; сухой июньский ветерок гонял по дороге какой-то пёстрый конфетный фантик, наверняка, обронённый во время прогулки какой-нибудь aesthetic girl. Везёт же некоторым! Бродят себе по улицам, делают милые фото для соцсетей с подписями в духе: « Спасибо за то, что мне подарен этот день. Люблю вас всех без исключения < 3 » или « Смейтесь, как только умеете, любите столько, сколько живёте». Тьфу, неженки! Как бы сейчас хотелось оказаться на их месте, но нет же, угораздило так глупо попасться перед матерью с банкой энергетика ( ой-ой-ой, приверженка ЗОЖ! Можно подумать, сама никогда подростком не была. Ещё и бабушка встряла, ай-ай-ай, как же это так можно, а вот в их время молодёжь была другой… и всё такое, ещё и дурное влияние Запада сюда зачем-то приплела, ну просто зашквар!) и угодить под домашний арест на две недели! Ну вот, сейчас опять будет читать нотации! Как же это заколебало! Вот почему у всех предки как предки, а у меня зануды? Взять того же Петьку из параллельного класса, который ухлёстывает за мной уже полтора месяца, если не больше. Он хоть и ботан, но после учёбы может делать всё, что угодно, хоть в библиотеке сидеть до 3 часов ночи! Эх, а папка бы за меня вступился… Да слышу я, слышу, зачем так орать?! - Маша, ты опять без дела в телефоне сидишь?! Взяла бы хоть книжку почитала, несносная девчонка! Прослушивание уже через месяц! Завалишь этот свой кастинг, а потом слёзы будешь лить, что не поступила в свой обожаемый театральный! Можно подумать, это мне надо! И не вздыхай! Возьми какую-нибудь книгу из классической литературы и начинай читать. Даже не думай врать, что нету : я на прошлой неделе покупала тебе сборник произведений Пушкина. Смотри мне, приду через час и будешь пересказывать мне содержание! В прихожей послышались шаги и раздражённый хлопок входной двери : мама ушла в магазин купить свежих продуктов к ужину , и я , наконец-то , смогла вздохнуть спокойнее. Придумали тоже досуг – книжки читать! Зачем вообще нужна эта ваша литература, если в мире существуют куда более интересные вещи – тот же телефон , например. Да мало ли чем можно заняться в свободное время! Послушать музыку, пойти погулять с друзьями, снять видео в Тик Ток. Я бы, не раздумывая, и занялась чем-либо из всего этого, но мама, Марина Ильинична, слово своё всегда держала крепко , и если уж она сказала, что проверит пересказ, то не стоит и сомневаться – проверять его она будет по всей строгости, выспрашивая все мельчайшие подробности, так что никакое краткое содержание не спасёт. Эх, придётся всё-таки садиться за чтение. Я опустилась на нежно-розовую , как и всё в моей комнате, кровать и, немного потянувшись к стоявшему у постели небольшому комодику, взяла с него толстоватый, ещё пахнущий свежей краской, типографский томик с гордым названием « А. С. Пушкин. Поэмы, трагедии, романы». Стоп, а почему это слово «роман» дано во множественном числе? Насколько я помнила, у Пушкина был лишь один роман- « Евгений Онегин», да и тот в стихах. Хотелось бы мне знать, что же ещё составители этого сборника соизволили отнести к романам? Неужели « Руслана и Людмилу»? Не, это же поэма вроде… Или нет? Но пускаться в далёкие рассуждения было уже поздно : мама должна была вернуться с минуты на минуту, а её «непутёвая» дочь так ничего и не прочитала, за исключением названия книги. Пора было браться за дело. Однако сосредоточиться на чтении было ой как непросто! Сначала мне отвлёк шум в противоположном углу комнаты: это джунгарский хомяк с неоригинальным именем Хома усердно наматывал круги в пластиковом беговом колесе, которое и издавало неприятный скрежет, отвлекающий будущую «великую актрису» от своего «увлекательнейшего» занятия. Затем мне захотелось чем-нибудь перекусить, и я наведалась на кухню, чтобы запастись сухариками и пепси-колой. Наконец, спустя несколько неудачных попыток исполнить наказание матери, я смогла углубиться в изучение литературного наследия «Солнца русской поэзии», но и теперь надолго меня не хватило: глаза начали слипаться и , впоследствии, я провалилась в глубокий сон. *** Солнце, пробираясь сквозь зашторенные шёлковые занавески, светило прямо в глаза юноше, почивавшему на мягких лебяжьих перинах. Он капризно сморщил нос и повернулся на другой бок, дабы спрятаться он назойливых солнечных лучей, так мешавших ему предаваться утренней неге. - Батюшка, Евгений Александрович, пора бы Вам пробуждаться- над самым ухом послышался тихий старушечий голос. Мужчина недовольно закряхтел спросонья, повернулся лицом к источнику звука и медленно спустил ноги на мягкий ковёр, который тут же приятно согрел босые ноги молодого дворянина. Пижама была крайне неудобной: длинная просторная рубаха до пола путалась в ногах, её рукава спускались намного ниже кистей рук и не позволяли сделать ими не малейшего движения, а колпак, гордо водружённый на кудрявую русоволосую голову всё время норовил съехать ему на глаза. Пока мужчина предавался подобного рода мыслям, мамки-няньки успели его умыть, причесать, переодеть в повседневную домашнюю одежду ( франтоватый чёрный костюм и белую рубашку с кружевным жабо на груди) и представили ему большое овальное зеркало. Я, по какой-то, абсолютно неведомой мне причине заточённая в теле молодого щеголеватого жителя усадьбы, взглянула на себя в зеркало и ахнула. Вместо привычных, за 15 лет жизни поднадоевших мне голубых глаз, обрамлённых густыми рыжими ресницами, на меня смотрели другие- плутоватые карие. Кожа, щедро посыпанная «поцелуями Солнца» - задорными мелкими веснушками, сейчас была абсолютно чистой и лоснилась от жира. К слову о жире: фигура тоже как-то видоизменилась – исчезла обычная юношеская полнота и угловатость, а вместо этого грудь стала выпирать колесом, а спина приобрела какую-то необычную горделивую осанку. А главное то, главное – я стала мужчиной! Мать моя женщина! Настало время завтрака. К утренней трапезе Онегину подали чай со сливками, несколько вазочек с вареньем из малины, брусники, клюквы и свежеиспечённую сдобу. Славно откушав, Маша, Евгений решил прогуляться по усадьбе. Утро дышало своей прохладой, лёгкий ветерок обдувал наклонившиеся стебли роз, усыпанных ещё недавно выпавшей росой, ласково касался невидимыми пальцами занавесок, чуть прикрывавших распахнутые, будто приветливые объятия, окна, шаловливо приподнимал край подола юбки пожилой служанки, вышедшей с очередной постирушкой на крыльцо, прихватывало курчавый тёмный локон молодого, ещё не до конца проснувшегося мужчины. Солнечные лучи, дразнясь и играясь, скакали по трепетавшим от ветерка древесным листам, скатывались по толстому, будто налитому жиром, боку спящей на крыльце кошки Муськи. Хорошо! Вдруг у входа в приусадебный сад послышались голоса: один низкий, мужской, отчего-то восторженный; второй женский, высокий и юный, судя по всему принадлежащий служанке, вышедшей встретить незваного гостя. « И кого это там принесло? - подумала я.- Только не говорите, что мне сейчас предстоит новое знакомство». Незнакомцем оказался Владимир Ленский. Он жил в соседней деревне и частенько наведывался к своей невесте Ольге Лариной, живущей неподалёку от «моего» имения. Вот и сейчас, собственно, он прибыл в поместье, чтобы в очередной раз наведаться в гости к семье любимой девушки, дабы провести уютный денёк в их тёплом семейном кругу и пообщаться, но был остановлен любопытством, вызванным появлением нового человека, очевидно, горожанина. Интересно, что же он забыл в этой, хоть и довольно живописной, но всё-таки глуши? По истине, загадка. Сдружились мы не сразу. Я решительно не понимала человека, временами говорившего исключительно по-французски и декламировавшему , при любой, удобной только ему одному, минуте стихи. Я в принципе не понимала этой эпохи, насыщенной каким-то пафосом. Последнее время я всё чаще скучала по матери и своим прошлым развлечениям: бродить по саду и общаться с незнакомцем, постоянно говорившим какую-то нудятину не представляло для меня никакого удовольствия. Наиболее ярко помнила я первое знакомство с семьёй Лариных. Это было прекрасным летним вечером, когда «псевдо-Онегин» скучал в своём поместье и смотрел в окно, любуясь простыми деревенскими красотами. В этот вечер к нему, как обычно, пришёл Ленский. Он был в очень приподнятом настроении: его глаза сверкали, как два алмаза, а движения были суетливыми и очень нетерпеливыми. С самого порога он что-то быстро и эмоционально говорил, да так, что я не смогла разобрать ни единого слова и поняла только одно – нужно куда-то собираться, причём немедленно. Ехать до усадьбы Лариных было далековато, но это ничуть меня не пугало, а скорее наоборот – радовало. В этой скучной, размеренной жизни мне хотелось бы внести хоть капельку необычности, ярких ощущений каких-нибудь, а знакомство с новыми людьми, пусть и странноватыми по меркам того, моего времени, могло привнести этот элемент необычности. Дорога за окном текла ровной песчаной лентой, ухабистая и каменистая, она значительно отличалась от тёмного раскалённого асфальта, коим было застелено буквально всё в городах и сёлах…будущего?! Ну да, если судить по времени, в котором мне удалось очутиться, моя прежняя жизнь и протекала в самом настоящем будущем. Подумать только! Наконец, мы приехали. Усадьба встретила аккуратно подстриженными кустарниками, пёстрым обилием цветов, жужжанием пчёл, игрой солнечных бликов на водной глади древесной кадушки, полной дождевой влагой, столом, расположенным на открытой террасе и застеленным белоснежной кружевной скатертью, на поверхности которой стоял фарфоровый чайный сервиз с причудливыми узорами, сахарница с кусковым сахаром, прозрачные стеклянные вазочки на высоких ножках, наполненные ароматным крафтовым вареньем, и гордость любой российской семьи дореволюционных времён – господин- самовар. Семейство было готово к приёму дорогих гостей. Хозяева, при близком знакомстве, оказались очень добрыми и интеллигентными людьми, но больше всех выделялась Татьяна – их старшая дочь. Она была очень тихой и задумчивой девушкой, которая практически не принимала участия в застольной беседе, вместо этого она читала толстую книгу с замысловатым названием на французском языке, так что познакомиться с ней поближе не удалось. Через несколько дней в моей жизни произошёл довольно необычный случай. В знойный летний полдень, когда Онегин неспешно прогуливался по саду, в усадьбу прибежал деревенский мальчишка. Он спешно вручил Евгению письмо и убежал. Онегин, недоумённо взяв послание, отправился домой, чтобы внимательно его рассмотреть и прочитать. Письмо оказалось на французском языке, которое отняло у Евгения полдня . Мама дорогая! Оно любовное! Из уроков литературы я , хоть смутно, но помню, что после того, как настоящий Онегин принял письмо , от по уши влюблённой в него Татьяны, пошёл с ней объясняться. «Как-то там ей отказал, потом они встретились…- витали вопросы в моей голове. - Как же всё это запутанно!» Но вот что же мне делать? Поступить так же, как и тот, в чьей реальности я оказалась, и отказать , или же принять чувства молодой девушки? Но ведь я же сама девочка, хоть и оказалась в теле мужчины! Как же всё это трудно и безвыходно! Жутче только встреча с каким-нибудь паранормальным существом. Интересно, а в кого сейчас верят все эти люди? В Бабу-Ягу и русалок? Ну вот, снова унеслась в дебри своего сознания, а решение принимать надо. Эх, была не была! В конце концов, в этой жизни пускаться во все тяжкие абсолютно не обязательно, а там будь что будет. Как же это всё непривычно! Свадьбу назначили на начало осени и приготовления к ней шли крайне бурно. И вот этот день настал. Как же была прекрасна невеста в жемчужно-белом платье и длинной фате из лёгкой ткани. Сам же Онегин был одет в классический тёмно-синий костюм, вполне актуальный для той эпохи. Когда же началась церемония венчания, Евгений услышал, что кто-то громко и настойчиво зовёт его по имени. По его. Настоящему. Имени. *** - Маша! Мария Алексеевна, извольте встать и пойти ужинать! Несносная девчонка! То делать ничего не хотим, то спим за книгой! Я не сразу поняла, что происходит, и где, собственно говоря, нахожусь. Гладкие стены со светлыми обоями, стол с ноутбуком у окна, клетка с хомяком в противоположном конце комнаты, стопка книг, рассерженная мама…Стоп, мама?! Я дома, ура! Теперь-то мне не придётся принимать никаких сложных решений, за исключением того, что надеть завтра в школу и какие произведения читать на поступлении в театральный колледж. Как же я этому рада! - Так, Солнце моё! Ты ужинать не собираешься, что ли ? Бегом на кухню! - Да иду я, иду! Через несколько минут девичья комната опустела и остались в ней лишь, заснувший от усталости прямо в колесе, Хома и томик Пушкина, открытый на сцене разговора в саду Онегина и Татьяны.