На чистую воду

      Даламар медленно, считая ступеньки, поднимался по винтовой лестнице. Рука скользила по холодной каменной стене, а пальцы пытались ощутить каждую неровность и шероховатость древнего кирпича. Это отвлекало от мыслей. И позволяло сосредотачиваться только на физических ощущениях контакта тела с окружающей средой. Юноша несколько раз испуганно обернулся назад, долго стоя на месте и вглядываясь в черноту, разбавленную лишь дрожащим светом от масляных светильников на стенах. Он в который раз удивлялся, как в таком месте можно спокойно жить и работать. И как он до сих пор ходил сюда дважды в неделю на пять часов вечера. А вот и нужная дверь. Даламар едва слышно постучал, а затем топтался перед дверью, пока изнутри не раздался знакомый мягкий голос.       - Ты можешь заходить.       Только тогда юноша, тряхнув черными волосами, доходившими почти до лопаток, толкнул дверь и вошел в кабинет. Ничего необычного в помещении не было, если не считать, что подобного в Палантасе было мало. Высокие сводчатые потолки, окно с кованной решеткой на нем, широкий подоконник с подушками, чтобы было удобно сидеть, если захочется. Темные шторы раздвинуты, сквозь стекло проникали лучи заходящего солнца. Они освещали все те же каменные стены, которые едва были видны за дубовыми полками, сплошь заставленными разными книгами, старинными и более новыми, свитками, просто стопками бумаги. Несколько книг лежало и на большом столе. Одна из книг была раскрыта, на чистой страничке была аккуратно написана сегодняшняя дата. Рядом с книгой стояли изящные песочные часы, без устали отмерявшие время.       - Здравствуй, Даламар, - с кресла молодому человеку улыбнулся мужчина, слегка старше его самого, но седые волосы создавали впечатление, что он весьма в возрасте. Хотя Рейстлину было всего двадцать восемь. – Проходи, - тонкая рука указала на свободное кресло. – Хочешь чай, сок? Печенье? – светло-карие, почти золотистые глаза указали на небольшой столик у кресла, где стояла вазочка с разными вкусностями.       - Здравствуйте, - прошелестел юноша.       Неслышной, кошачьей походкой он добрался до кресла и сел, сразу же стараясь забиться подальше, словно в спасительный кокон. Он вытащил ноги из поношенных сапог и, согнув колени, прижал их к груди. Рука потянулась к печенью.       Рейстлин молчал, наблюдая, как мальчишка устраивается и грызет печенье, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мужчина незаметно вздохнул, перелистывая свои записи. Ему казалось, что юноше стало лучше, но видимо еще слишком рано судить об этом.       - Как дела? – Буднично спросил Рейстлин, словно они общались каждый день и были друзьями, а вовсе не врачом и пациентом.       Даламар пожал плечами, глядя в пол и сосредоточенно жуя печенье. Он не особо замечал изменения в своем состоянии. И не особо следил, хотя Рейстлин просил его это делать. Просто было не до того.       - Как тебе спалось сегодня? – Длинные пальцы психолога незаметно поглаживали ручку кресла, на котором он сидел, а глаза ненавязчиво посматривали на Даламара.       - Лучше, - кратко сказал тот. Нет, ему правда спалось лучше. Сны больше не были настолько наполнены кровью и криками ужаса тех, кто умирал от мечей напавшей на их город армии.       Мужчина кивнул, делая какие-то пометки в своем блокноте. Что ж, психика начинала справляться с последствиями ужаса. А как иначе? Рейстлин вздохнул, про себя сетуя на дурацкий мир, в котором никому не нужные войны отбирали жизни ни в чем не повинных людей, калечили их физически, морально. У Даламара до сих пор на руке краснеет след от шрама, полученного несколько месяцев назад.       Никто не ожидал, что армии с севера нападут так неожиданно и с такой жестокостью на Сильваност. Правитель считал, что откупился достаточно, чтобы столица Сильванести, да и сама страна остались вне политических игр. Как оказалось, враги были гораздо вероломнее, чем Лорак предполагал. Они ударили по стране, убивая население, сжигая здания, леса, целые селения. Давать отпор отправилась не только обученная армия, но и те, кто имел хоть какие-то маломальские знания и умения, что могли бы пригодиться в бою. Даламар оказался среди последних. Мальчишка двадцати лет отроду. Его не отправили в самую гущу, и в начале все шло хорошо, с передовой гонцы приносили хорошие новости. Но затем враг зашел с тыла. Гуща сражения сама нашла юношу, и ему пришлось сражаться, проливать кровь, убивать, слышать жуткие крики умирающих и видеть смерть. Его рука горела от того, как долго удерживала меч, но опустить его было равносильно самоубийству.       - Даламар, прочь! Прочь!       Он едва успел обернуться и увидеть, как Теллин заслонил его собой от вражеского меча. В предсмертном движении, он вонзил свой меч в грудь нападавшего. Затем упал к ногам Даламара, истекая кровью.       - Уходи, Даламар, это место не для тебя, - прошептал мужчина, которого мальчишка про себя давно называл отцом. Затем он хрипло кашлянул, слабо улыбнулся воспитаннику, что бросился обнимать его, неумело зажимая рану руками. – Иди… Даламар…       - Даламар! – Уже другой голос мягко позвал его, вырывая из болезненных воспоминаний.       Юноша вздрогнул, ощутив, что по щекам текут слезы, а его самого нещадно бьет дрожь. Он поднял взгляд на психолога, тут же наткнувшись на теплый взгляд карих глаз. Рейстлин легко кивнул ему, показывая, что все хорошо, опасаться или стесняться нечего. Мужчина поднялся с кресла, подходя к небольшому столику, где стоял графин с водой и два простых стакана. Наполнив один из них, он поставил его около своего пациента, все еще не говоря ни слова. Мальчику нужно время, он это понимал. В свое время война застала и его самого.       Даламар продолжал вытирать слезы с лица, пустым взглядом глядя на стакан. Рука будто сама потянулась за водой, а рот послушно сделал пару глотков. Постепенно слезы сошли на нет, дыхание выровнялось. Все это время Рейстлин наблюдал за ним из-под прикрытых век, порой делая записи в блокноте.       - Что ты чувствуешь? – Тихо спросил он.       Темные глаза юноши испуганно взглянули на него, но вскоре испуг исчез из взгляда.       - Я… - уголки его губ чуть дернулись, выдавая волнение. – Вину. Он спас меня ценой своей жизни. Меня не должно было быть тут! – Он отчаянно ударил кулаком по креслу.       - Если ты уже тут, то должен быть, - эта тема между ними поднималась не впервые. – Тот, кто спас тебя, знал, что делает. Ты никогда не думал, что он просто не мог поступить иначе? Ты дорог ему, - Рейстлин умышленно упускал прошедшее время.       - Но я… Ничего не сделал!       - А что ты мог сделать? Подумай, не торопись с ответом.       Между ними вновь повисла тишина. Юноша наморщил лоб, думая над своими словами. Свет от свечи, что стояла рядом, причудливо освещал молодое лицо, высвечивая на нем, казалось, все ужасы, что ему уже довелось пережить. Утрату близких, смерть на расстоянии вытянутой руки, ужасы битвы и боль от знания, что приходится обрывать чужие жизни ради спасения собственной. Рейстлин неслышно вздохнул и отвел глаза. В то время, когда он сам взял в руки оружие, он попросту запретил себе чувствовать. Чувства пришли потом, вынуждая его задыхаться в непреодолимой трясине ужаса. Он справился, обучился психологии. Раз смог помочь себе – поможет и Даламару.       - Ничего не мог… - прервал его мысли дрожащий голос пациента.       - И в этом нет твоей вины. Но ты сделал все, что мог в тот момент, при тех обстоятельствах. Ты был рядом с ним, это очень много.       - Но это не спасло его!       - Нет, не спасло, - покачал головой Рейстлин, седые волосы колыхнулись в такт его движению.       - Но это в разы облегчило его смерть. Я знаю, что ты не хочешь слышать этого и верить, мужчина следил за тем, как юноша отвел глаза. – Но со смертью можно лишь смириться. Нам, людям, не превзойти её, не обыграть, - в его голосе прорезалась едва заметная горечь. Как бы сам он хотел добиться этого! Стать выше смерти. Не кануть в забытье. Не исчезнуть бесследно. Спасти мать, отца… Он мысленно дал себе пощечину, в который раз пообещав себе не возвращаться к этим мыслям. – Боль от утраты не пройдет, ты не забудешь этого человека. Но не уничтожай себя из-за этого. Он дал тебе бесценный дар – жизнь. Живы и чти его память.       Лицо юноши словно бы осветилось, и пусть по щекам снова потекли горячие слезы, Рейстлин понимал, вот она – исходная точка, теперь произошел сдвиг. Медленно, постепенно Даламар сможет открыться для полноценной жизни, неся в сердце память о тех, кто ему так безмерно дорог.       - Спасибо, - прошептал юноша, ошеломленный таким ходом мыслей психолога. Сам он никогда не думал в подобном ключе, но эти слова так сильно откликались в его душе. – Я думал лишь о себе, - вырвалось у него. – Что я один страдаю и что недостоин жизни и прочего. Но теперь я как будто вижу всё иными глазами. Но я всё еще чувствую себя виноватым…       - Всему нужно время, Даламар, - успокоил его Рейстлин. – Я рад, что ты понимаешь, куда и ради чего стремиться. Рано или поздно всё станет на свои места. Жизнь ведь не останавливается ради нас, - мужчина чуть улыбнулся.       - Кажется, мне чуть легче, - пробормотал юноша, несмело улыбаясь. Едва ли не впервые за все время, что продолжались их сеансы. – А если мне вновь станет хуже? – он испуганно приподнял взгляд влажных после плача глаз.       - Может быть, - не стал его обнадеживать психолог. – Но мы увидимся через три дня, ты всё мне расскажешь, и мы обязательное поработаем над этим. Откаты могут случаться, но это никогда не конечный результат, это я могу тебе обещать.       Даламар кивнул, надевая сапоги и поднимаясь с кресла.       - Спасибо, - он взял из вазочки печенье, с тоской глядя на остальные.       - Ты можешь взять больше, - улыбнулся ему мужчина, так же вставая.       В ответ в глазах мальчика засветилось поистине детское счастье, и он взял пригоршню сладостей, смутно вспоминая, каково это – радоваться таким мелочам и вообще хотеть их.       - До свидания, - он кивнул Рейстлину.       - Пока, до встречи, - ответил тот, провожая пациента до двери. Когда-то он предлагал ему проводить его вниз через всю старинную башню, но юноша отказался, аргументировав тем, что хочет побыть в одиночестве со своими мыслями, а в башне была подходящая атмосфера. Рейстлин не спорил.       Закрыв за Даламаром дверь, он опустился в свое кресло, доставая из стола толстую пачку бумаги, исписанную аккуратным почерком. Его крайняя статья «Почему психология работает, а таблетки медленно убивают». Слишком громкое название для научного текста, но Рейстлин знал, что делает. Ему нужно было внимание, нужно было пробудить в людях способность мыслить. В последнее время всё больше и больше жителей Палантаса искали в таблетках ответы на все свои вопросы, не задумываясь над тем, какая же цена такого «лечения». Разумеется, это было выгодно, той, что стояла за всем этим. Такхизис – глава Медицинской Гильдии, что скорее желала подчинить людей и заработать на них, чем исцелить. В лучшем случае подчинить. Мириться с этим Рейстлин не мог. Прошуршав листами, он открыл последнюю страницу, читая свои строки.       «Психология не несет за собой угрозы здоровью при одной лишь попытке узнать, что это. Приём химических препаратов всегда оставляет за собой фактор неизвестности и побочных эффектов».       Подумав, он взялся за перо, покусывая аккуратный кончик. Затем дописал.       «Проблемы человеческой души нельзя вылечить, уничтожив разум и заглушив раз и навсегда его голос. Излечить душу можно лишь встретившись с болью лицом к лицу, а для этого нужна смелость».       - Теперь готово, - тихо проговорил он сам себе, глядя на свой труд.       Рейстлину хотелось бы верить, что те, кто прочтут то, что он написал, задумаются. Нет, он не зазывал всех к себе, не навязывал помощь, он только хотел, чтобы люди перестали так бездумно уничтожать себя, слепо веря тем, кто обещает легкое исцеление.       Завернув статью в плотную коричневатую бумагу и перевязав бечёвкой, мужчина принялся одеваться. За окном бушевал ветер. Судя по тучам, обещался ещё и дождь. Он тщательно замотал шею шарфом, прежде чем накинуть теплое добротное пальто из черной шерсти. В карман он опустил мешочек с монетами, иначе никто и не станет слушать о том, чтобы принять его статью в печать. Тем более столь провокационную.       Улица встретила психолога завыванием острого ветра и легким моросящим дождем. Поплотнее запахнув пальто, он уверенно пошел по улице в сторону издательства, крепко сжимая в руке пакет со статьей.       - Вы! – Внезапно кто-то с силой толкнул его в плечо. – Рейстлин Маджере!       Перед ним стояла невысокая девушка в светлом пальто. Серые глаза были гневно прищурены. Мужчина остановился, слегка откидывая капюшон назад и удивляясь тому, как эта незнакомка узнала его.       - Точно вы, - прошипела она. – Психолог! – С отвращением выплюнула она. – Как вообще вы смеете заниматься чем-то столь грязным и греховным?!       - Простите? – Сбитый с толку Рейстлин лишь молча выслушивал её гневную речь, даже забыв о дожде. – Кто вы?       - Меня зовут Крисания Таринская, - с вызовом бросила она, тряхнув черными волосами.       - Что ж, госпожа Крисания, я не навязываю вам своё виденье. А если вы не знаете, чем именно я занимаюсь, то попрошу вначале изучить вопрос, а затем обвинять меня в чём-то, - сухо проговорил мужчина, пытаясь обойти её.       - Ну уж нет! – Она вновь преградила ему дорогу. – Кто вам позволил трогать сокровенное?! Людскую душу, созданную Богом и ему же одному открытую?! – Теперь уже с искренним негодованием проговорила женщина. – Вы хулите Бога!       - Нет, - всё так же сухо ответил Рейстлин, ни капли не пораженный её словами. Не она первая, не она последняя. – Психология – это то, что помогает посмотреть вглубь себя и найти все причинно-следственные связи того, что с вами происходит в данный момент. Однако, если вам больше по душе страдать в угоду вашему Богу, принося ему в жертву всю свою жизнь, - психолог язвительно улыбнулся, - то как же я могу вас в этом разубеждать?       Возмущенные крики он уже не стал слушать, все-таки обойдя госпожу Крисанию и направившись по своим делам.       Это пройдет, - убеждал он себя. Частично и после того, как выйдет его статья, а если он хорошо заплатит, это случится уже завтра. – Люди прочтут, что такое психология в действительности. Сейчас для них это сродни колдовству. Неизвестное, пугающее. Но стоит им узнать… Многие могут поменять своё мнение.       Издательство встретило его теплом, мерным стуком печатного станка и сладковатым запахом чернил.       - Добрый вечер, мне нужна колонка в завтрашнем выпуске «Научных изысканий», - Рейстлин положил статью на столик.       - Эк, дорогой дружище, - грузный мужчина напротив него рассмеялся глубоким басом, выпустив в потолок струю дыма от сигары, что тлела у него меж пальцев, - ты, видно, ума лишился, в такое время приносить работу в печать. Что тут у тебя? – Он бесцеремонно разорвал упаковку, заставив Рейстлина скрипнуть зубами и сжать кулаки. – Да ты из этих… как их, психологов! – Он расхохотался пуще прежнего.       Они ничего не знают. Их умам не понять того, чего уже достиг я, - с горечью подумал мужчина.       В такие моменты он чувствовал себя безмерно одиноким и никем не понятым. Почему-то людям было проще ничего не менять, ехать по укатанной колее, даже если она и была ужасной, но уж точно не съезжать на новую дорогу.       - Возможно, это переубедит вас, - он бросил на стол пухлый мешочек с монетами, с отвращением наблюдая, как засветились жадностью глаза толстяка.       В каком отвратительном мире я живу. Войны без цели. Знания никому не нужны, справедливость, честь – всё это незнакомые им слова. Людей волнуют только деньги и за них они душу хоть самому дьяволу продадут…       - Да, господин, разумеется, завтра всё будет в лучшем виде, - тут же залебезил мужчина.       - Разумеется, - кинул Рейстлин. – Хорошего вечера.       Вернувшись домой, он заварил себе чай и прилег на диван в гостиной, не желая подниматься наверх и переодеваться. Ему самому тоже нужно было время наедине с собой. Ему тоже нужен был он сам, как друг и психолог. Но помочь справиться с его разочарованием в мире и людях не могли ни первый, ни второй. Карие глаза бездумно смотрели в потолок, изучая паутинку трещин в старой побелке. Он ничуть не жалел, что приобрел эту башню на самом краю Палантаса. Люди боялись заходить так далеко от города, поддаваясь глупым суевериям. Здесь никто не мешал ему. Постепенно поток мыслей вернулся к Даламару, мальчику, чью душу так рано искалечила война. Рейстлин не задумывался над тем, почему они оба, прошедшие войну в одном возрасте, так по-разному справлялись с последствиями. Они были разными. Вот и ответ. Но ему было больно видеть потерянного мальчишку, у которого еще вся жизнь была впереди, а он не мог идти ей навстречу, связанный своим прошлым. Водоворот образов кружил ему голову и постепенно психолога одолел сон.       Последующие дни он посвятил чтению научной литературы, что занимала без исключения все полки его дома. Ему нужны были новые решения, новые методы и новые знания, чтобы дальше помогать Даламару или тем, кто еще решится обратиться к нему за помощью. Хотя Рейстлин почти не верил в то, что таковые скоро будут. Само появление Даламара уже было для него неразрешимой загадкой. Просто однажды в теплый весенний вечер, когда все должны были гулять и наслаждаться жизнью, в его дверь постучал ссутулившийся мальчишка, закутанный в потрепанный плащ.       - Война, я убивал людей… - прошептал он. – Я не могу…       Этих слов Рейстлину хватило, чтобы пригласить неожиданного гостя к себе, не спрашивая, откуда он узнал о нем и о роде его деятельности. И почему вообще решился прийти. Юноша пытался дать ему денег, но мужчина быстро убедил его, что он желает помочь не ради них. С тех пор между ними завязались относительно теплые отношения. Даламар приходил в назначенное время, иногда находя силы открываться, иногда нет. Порой мальчик целый час молча сидел, а Рейстлин наблюдал за ним, отмечая мелкие детали в его поведении. Он не давил на Даламара, не расспрашивал. Если он пришел, чтобы посидеть в тишине, но не в одиночестве – хорошо, мужчина принимал это и позволял. За чуть менее чем полгода Даламар ни разу не пропустил свой сеанс. Ни разу не опоздал. Рейстлин давно заметил, что у юноши непреодолимая тяга жить, но в этом пока Даламар не был готов признаться самому себе.       Мужчина привычно поставил на стол пиалу, вновь наполненную сладостями, графин с водой, и сел в кресло, дожидаясь Даламара. Коротая время, он пролистывал свежую газету, что так и пестрила разнообразными отзывами и рецензиями на его уже порядком нашумевшую статью. Тонкие губы чуть растянулись в улыбке. Радовало и то, что отзывы были не только негативные, несколько людей, пожелавших остаться неназванными, весьма доброжелательно отозвались о его словах, охарактеризовав их, как «те, что заставляют задуматься». Чего еще он мог желать?       Сбоку раздался тихий стук часов, пробившись пять. Однако, Даламар не появился. Ни через пять минут, не через двадцать. Мужчину пробрало волнение за своего подопечного. Конечно, он мог заболеть, или еще что-то, но… Почему-то Рейстлин не мог сидеть и спокойно ожидать. Он наскоро накинул пальто и сбежал по лестнице, скользя рукой по перилам. Погода не изменилась за пару дней, все тот же моросящий дождь, противные потёмки и легкий туман от влаги. Мужчина быстро шел по направлению к Палантасу. Внезапно до его носа долетел непривычный острый запах. Прежде, чем он успел развернуться, чья-то сильная рука обхватила его поперек туловища, пальцы сжали горло, а на носу оказалась влажная тряпка, распространяющая острый, резкий аромат, от которого у Рейстлина заслезились глаза и тут же помутнел рассудок. Он пошатнулся, слишком поздно распознав, что происходит. Руки уже не желали слушаться, бороться не получалось, и вскоре он обмяк в руках своего похитителя. Одни лишь тени стали свидетелями случившегося.       Следующее, что помнил Рейстлин – дикая головная боль, тошнота и затёкшее тело. Он пробовал открыть глаза или повернуться, но безуспешно, казалось, мышцы отказывались повиноваться ему. С губ сорвался слабый стон. Не открывая глаз, он усердно принялся вспоминать, что случилось, но помнил только едкий запах хлороформа. Прошло еще несколько длинных минут, прежде чем мужчине удалось открыть слезившиеся глаза.       Его окружала больничная палата. Белые стены, белые шторы, белый свет из ламп на белом потолке, все было отвратительно светлым. Рейстлин усмехнулся, он знал, где был. И смутно подозревал, что шансы больше не выйти отсюда были довольно велики. Он попытался потереть глаза, однако руки по-прежнему не слушались. Повернув голову вбок, мужчина обнаружил кожаные манжеты на своих запястьях, что приковывали его к кровати, ощущения подсказывали, что такие же охватили и его лодыжки.       - Рейстлин Маджере, какая честь! – Пропел язвительный голос. – Ты наконец очнулся!       В проходе замерла женщина в тёмном медицинском халате. Тёмные волосы были собраны в длинную косу.       - Ну здравствуй, Такхизис, - он не отвел взгляда и не вздрогнул при её появлении. – Вижу, ты весьма зла. А значит, мои слова не были ложью.       Улыбка на красивом лице тут же сменилась гневом. Женщина подошла к психологу, низко склоняясь над ним.       - Как ты посмел, жалкий, ничтожный ублюдок, - пальцы с длинными ногтями сжались на его горле, - бросать вызов мне? Думаешь, ты умнее? Хитрее? Нет, - протянула Такхизис, глядя, как Рейстлин начинает задыхаться. – Ты ничего не добьёшься, ты умрешь здесь, и никто не узнает о тебе. Твою глупую статью забудут. А я останусь.       Мания величия. Желание быть выше других. Неуверенность в себе и нетерпимость конкурентов, - привычно анализировал её поведение психолог.       - Тебя унижали родители, не считая за личность? – Спокойным тоном поинтересовался он, когда Такхизис всё же позволила ему дышать.       - Свои умные речи оставь при себе! – Гневно фыркнула она, отвешивая мужчине звонкую пощечину.       Агрессия и отрицание. Я прав, детская травма, - продолжил свой монолог Рейстлин, понимая, что это единственное, что сейчас поможет ему сохранить самообладание. Он слизал с губы кровь.       - Если ты так уверена в том, что и зачем ты делаешь, почему так боишься меня?       - Я не боюсь! – Оскорбленно прошипел Такхизис, полностью подтвердив догадки Рейстлина. Она отошла к шкафу, доставая оттуда две больших склянки, доверху наполненных жидкостью. – Ты просто раздражаешь меня своим существованием. Тем, что лезешь, куда тебя не просят!       Резким движением она вонзила иглу в вену на руке мужчины и подсоединила прозрачную трубочку, по которой тут же резво потекла жидкость.       - Что это?       - Легкое исцеление, - ядовито выплюнула она, процитировав его же слова. – Я сведу тебя с ума так, что тебе никто не поможет! Ни ты сам, ни кто другой! Ты сам станешь доказательством тому, что всё, что ты делаешь – обман, вредительство, ложь!       А план хорош, - вздохнул Рейстлин, как и прежде, не позволяя страху взять верх над ним.       Он дёрнулся, когда вторая игла вошла не менее болезненно. Мужчина не знал, чего ожидать от раствора, но голову держал холодной, чтобы не взыграл эффект плацебо.       - Приятной ночи, - она ухмыльнулась ему и вышла, оглушительно хлопнув дверью.       Психолог прикрыл глаза, размышляя о случившемся. Разумеется, исход был ожидаем, ведь он – угроза всему фармацевтическому предпринимательству Такхизис. Просто будет до обидного глупо умереть вот так. Сойти с ума, зная, что все примут его болезнь на его собственный счёт и виноват будет только он, но уж никак не Такхизис. Мужчина попытался уснуть, но сон не шел. Наоборот, его охватила невиданная бодрость, участился сердечный ритм, он мог чувствовать пульс в каждой клеточке своего тела.       Так вот, что она задумала, не позволить мне спать…       До утра он так и не заснул, считая вдохи и выдохи, контролируя дыхание. Лишь бы не поддаться панике. Но и с утра лучше не стало.       - К тебе посетитель, Маджере, - ухмыльнулась Такхизис, заходя в палату и холодными пальцами обхватывая его запястье. Алые губы отсчитывали его пульс. – Благодарный последователь.       Рейстлин недоуменно посмотрел на неё красноватыми после ночи без сна глазами. Он хотел было задать вопрос, но вскоре ему не потребовалось даже ответа. Охранник завёл в палату Даламара. У мужчины на миг замерло сердце, на миг показалось, что оно больше не забьётся. Если Даламар пострадает из-за него… Однако юноша повел себя иначе.       - Я же верил вам! – Злобно закричал он. – А вы!       - Отпусти его, - приказала Такхизис охраннику. – Юноша ведь хочет отблагодарить своего «лекаря».       Рейстлин не веря смотрел в злые глаза молодого человека. Он не понимал, что произошло, и почему он так зол на него. Но ухмылка Такхизис уже о многом говорила. Она решила отобрать у него всё. Стоило охраннику перестать удерживать Даламара, тот бросился к Рейстлину.       - Вы говорили, что хотите помочь! А чего вы хотели на самом деле?! – Прорычал он, и крепкий кулак прилетел в скулу мужчине.       - Даламар… - изумлённо прошептал Рейстлин, почти не почувствовав боли. – Ты ошибаешься. Я всё ещё хочу помочь.       - Нет! – Ещё один удар, голова мужчины резко мотнулась в сторону, из носа по губам потекла кровь. Он попытался защититься руками, забыв, что они прикованы к кровати. – Ты хотел уничтожить меня, пользуясь моей слабостью! – юноша почти плакал, уже даже не видя, куда наносит удары, что стали чуть слабее, когда он полностью отпустил свои эмоции. Однако всё ещё болезненными. – Ты подлый! Гадкий! Гнусный! – Удар, удар, удар.       Рейстлин тяжело дышал, стараясь хотя бы не стонать от боли. И даже не столько от боли ударов, сколько от того, что болело что-то внутри. Он так старался, чтобы вытянуть мальчишку из лап прошлого, освободить от ужаса и всё равно не смог.       - Ненавижу тебя!       - Даламар… - мужчина уже и не пытался сопротивляться. Если он сделал ему настолько хуже… что ж, он заслужил всё это, и удары Даламара, и смерть в этой чертовой палате.       - Ненавижу!       - Довольно, - по кивку женщины, охранник подошел к Даламару, желая оттянуть его прочь, но тот вырывался, продолжая бросаться на Рейстлина, ударяя его, царапая руки. Наконец, охранник все же смог оттащить юношу. – Подожди меня в кабинете, золотце, - мягко обратилась к нему Такхизис. – Я скоро буду.       Тот кивнул, позволив вывести себя из палаты. Рейстлин обреченно смотрел в никуда, не среагировав даже на то, что Такхизис встала. Кровь неприятно щекотала нос, кожу, отвратительным металлическим запахом забивала дыхательные пути.       - Благими намерениями устлана дорога в Бездну, Рейстлин, - зло ухмыльнулась она, прежде чем выйти.       Мужчина продолжил лежать без движения, не в силах справиться с тем водопадом эмоций, что нахлынул на него после встречи с Даламаром. Всё было зря. От начала и до конца всё было бессмысленно. Все старания, все попытки, все надежды, всё это давно следовало похоронить! Он просто привык всегда идти против течения. Бороться за то, что считал правильным. Но сейчас он вдруг оказался на грани пропасти, почти готовый потерять свою веру.       Глупый, самонадеянный идиот, - отругал себя психолог. – Кто ты в этом мире, чтобы тягаться с теми, кто владеет всем?       По щеке скатилась слеза, неприятно щекоча её. Он по привычке дернул рукой, желая стереть слезу. Рейстлин даже не сразу понял, что рука свободна. И слеза теперь осталась лишь влагой на его пальцах. Он посмотрел на царапины, оставленные Даламаром на его запястьях. Случайность? Или юноша рискнул своей жизнью, придя сюда?       Нет, он не идиот. И не самоубийца. С него хватило жертв и страданий. Он просто хотел быть счастливым, - Рейстлин не собирался верить в то, что он кому-то нужен.       Мужчина быстро расстегнул браслет на втором запястье и освободил ноги.       - Крисания! Убери в седьмой, у пациента скоро процедуры, - донеслось до его слуха.       Крисания? – Пред глазами появилось воспоминание о девушке, что встретила его в тот вечер, когда он нёс статью в издательство.       «Меня зовут Крисания Таринская».       Шаги приближались к его палате, так что мужчина быстро вернул руки наверх, надеясь, что никто не заметит, что он освободился. Тут же отворилась дверь и вошла медсестра в белом халате. Серые глаза испуганно смотрели на окровавленного Рейстлина.       - Ну здравствуйте, Крисания Таринская, - прохрипел он, сквозь боль в губах усмехаясь ей. – Очаровательная встреча, не правда ли? – он выдержал драматическую паузу. - Полагаю, теперь вы счастливы? Больше никто не будет мучить людские души, - в голос против его воли просочился яд.       - О мой Бог… - проговорила ошеломленная девушка, глядя на избитого мужчину.       – Я теперь отчётливо вижу, о каком именно Боге вы говорили в нашу прошлую встречу, - бросил он, кивнув головой в сторону двери.       – Кто вас так? За что? Почему вы…? – Она заметила, что он прикован к кровати, и её голос дрогнул. Фразу о Боге она пропустила, предпочтя не отвечать.       - За что? Я думал, умная девушка, вроде вас, сразу всё поймет, - он испытывающе смотрел на неё. – Нет? Что ж, придётся потрудиться и объяснить, пока вы займетесь уборкой.       Крисания побледнела, слушая его язвительные слова. Затем, вспомнив приказ, взяла тряпку, что лежала у входа.       - Я здесь, потому что не мирюсь с тем, что в этом месте делают с людьми. Однако, полагаю, раз вы тут работаете, вас это устраивает и вполне отвечает вашему мировоззрению.       - Я не…       - Не стоит тратить слов, - перебил он медсестру. – А побил меня мой пациент, к которому я, очевидно, слишком глубоко влез в душу, заставив его ненавидеть меня. Поэтому теперь, после того, как вы уйдете, ваша восхитительная и гениальная Такхизис введёт в мой организм ещё одну сумасшедшую дозу кофеина, не позволяя мне спать до тех пор, пока я не сойду с ума и не умру. Тогда вы сможете вернуться сюда, чтобы убрать мой труп и возрадоваться тому, что больше некому будет хулить Бога и его творение.       - Замолчите, прошу, - дрожащим голосом проговорила Крисания, и взглянув на неё, Рейстлин заметил, что девушка плакала. – Я не знала, клянусь! Я не знала…       - Может быть и не знали, - он безразлично пожал плечами. – Это уже неважно. Однако, теперь вам лучше не оставаться здесь надолго.       Крисания молча вытирала кровь, глотая слезы. Как же она была неправа! Да, она совершенно не поддерживала методы Рейстлина, но с некоторых пор в её голове зрели сомнения. С тех пор, как она прочитала его статью. Сомнения стали страхом, когда она увидела его здесь, избитого и обессиленного.       - Я видела то, что вы написали, - обронила медсестра. – Возможно, я… была неправа на ваш счет, Рейстлин.       - Лестно слышать, что мои слова смогли хоть что-то изменить в вас. Но сострадания или жалости мне не нужно, - резко добавил он, и его карие глаза засверкали льдом, который заставил Крисанию отшатнуться.       - Я даже не собиралась! – Оскорбленно выдавила она. Крисания заглянула в его глаза, потом отвела взгляд. – И всё-таки я должна извиниться. Вы открыли мне глаза, и кое-чему научили.       - Научил? – Мужчина был искренне удивлен. – И чему же?       - Не судить с первого взгляда. Не сдавайтесь, - тихо проговорила она, затем вышла, прикрыв за собой дверь.       Мужчина хмыкнул, тут же зашипев от боли в разбитых губах. Может быть, Крисания и права? Раз уж её он смог в чем-то переубедить, то, возможно, не всё еще было потеряно… Он выжидающе уставился на дверь, прислушиваясь к любому шуму за дверью, но было тихо. Никто не спешил по коридорам, не раздавались ничьи голоса. Он выдернул катетеры из вен, чувствуя, как сердце от волнения готово выскочить из груди. Рейстлин терпеливо ждал, стараясь не спешить, но по-прежнему никого не было. Решившись, он спустил ноги на холодный пол, впервые отмечая, что он более не своей одежде, а в длинной больничной рубахе. Мышцы дрожали, и на него накатывала слабость, очевидно введенный накануне вечером кофеин наконец заканчивал своё действие. Рассуждая логически, Рейстлин догадывался, что никто не придет к нему раньше вечера, однако попасться не хотелось в любом случае. У него был один единственный шанс, и им следовало разумно воспользоваться. Резкими движениями Рейстлин вытер кровь с лица, запачкав светло-голубой рукав рубахи. Затем медленно поднялся, прислушиваясь к своему телу и моля его не подвести. Идти было нелегко, и мужчина понимал: доведись ему бежать – далеко не убежит. Дойдя до двери, он выждал несколько минут, но вокруг всё ещё царила тишина, которую не нарушал ни один, даже самый тихий звук. Мужчина осторожно открыл дверь и выглянул в коридор. Белый свет ровно горел, освещая пустое помещение, в котором царила идеальная чистота, вызывающая рвотные позывы. Поворачивая голову во все стороны, он вышел в коридор, плитка неприятно холодила ему ноги, но, всё же, он упрямо пошёл вперед, продолжая ко всему прислушиваться. Коридор оканчивался поворотом, но стоило психологу осторожно выглянуть из-за него, он тут же наткнулся на темные глаза Даламара. Прятаться смысла не было, он вышел на свет, обреченно глядя на юношу. Призрачный шанс на побег растаял, точно дым на ветру.       Даламар всхлипнул, а затем бросился бежать к Рейстлину, что вновь застыл, не успевая осознавать, что происходит вокруг него. А мальчишка вдруг кинулся к нему в объятия, крепко обхватив руками поперек пояса.       - Простите… простите меня, пожалуйста… я не хотел, но они следили… я видел, я не мог… к вам, простите, вам же больно… простите, прошу! – Он уткнулся лицом в плечо Рейстлину, не желая того отпускать.       - Что ты делаешь тут, Даламар? – Тихо спросил Рейстлин. – Я думал… Ты разочаровался…       - Нет, ни за что! Я хочу помочь вам, я не нашел вас больше, и понял, что они… сюда…, - от волнения юноша не мог говорить связно, но Рейстлин и без этого понимал его. – Они схватили ту медсестру, что была у вас, она где-то наверху… Ей тоже нужно помочь!       - Обязательно… - пробормотал Рейстлин, хмуря седые брови. Только этого еще не хватало. Если Крисанию схватили, значит, она знает то, что не должна, либо же она была достаточно неосторожна, чтобы выдать чем-либо своё мнение об этом месте. – Показывай дорогу. И тихо.       Даламар кивнул и повел Рейстлина наверх, крепко схватив того за руку. Мужчина чувствовал, как юноша дрожит и понимал, что на то есть более, чем достаточно причин. Они поднялись на два этажа выше и теперь до их ушей долетали неразборчивые мольбы Крисании. Даламар тихо подвёл Рейстлина к нужной комнате. В отражении в стекле на двери, тот мог видеть медсестру, что была грубо привязана к стулу, рядом стоял мужчина исполинских размеров и, разумеется, Такхизис.       - Тебе стоило просто не совать свой длинный нос туда, куда не стоит, - проговорила женщина.       - Отпустите меня, я никому ни слова не скажу!       - Конечно, не скажешь, вряд ли ты вообще будешь говорить, - прошипела Такхизис. – Или будешь видеть своих собеседников.       - Тебя выпустят отсюда? – Оттянув Даламара подальше, прошептал Рейстлин. Получив утвердительный кивок, он продолжил. – Беги в Палантас. Найди стражей. Веди их сюда. Они должны это увидеть, на этом существование этой лечебницы закончится раз и навсегда.       - А как же вы? Я не оставлю вас! – Запротестовал Даламар.       - Иди. Я отвлеку их от Крисании. Иди, не бойся.       - Я не могу вас тоже потерять по своей вине!       - Не потеряешь. Я обещаю тебе, - серьёзно проговорил мужчина. – И твоей вины ни в чём нет. Беги, дорога каждая секунда.       Несколько мгновений юноша смотрел на него, затем кивнул, развернулся и побежал прочь. Мозг психолога хотел было по привычке начать анализировать произошедшие с Даламаром изменения, но Рейстлин остановил себя. Нужно было думать об ином. До города бегом от силы минут семь, патрули ходят везде и постоянно, найти их не составит труда. Десять минут он должен продержаться, Такхизис невыгодно его убивать. Значит нужно подождать еще пару минут, затем войти.       Потекли секунды, одна за другой, скрашенные издевательствами Такхизис над Крисанией и болезненными стонами последней. Впрочем, увидев настоящее лицо своей начальницы, Крисания показала себя вовсе не трусихой и не слабачкой, как мог бы подумать Рейстлин. Сквозь боль она дерзко отвечала, когда на то были силы, но не позволяла уничтожить себя как личность. Однако слова скоро превратились в неразборчивую кашу, от которой мужчину бросало в холодный пот. Если он не вмешается, её Такхизис точно не погнушается уничтожить.       - Оставь её в покое! – Он с треском распахнул дверь, входя в палату. Взгляд на Крисанию заставил в его голове проскользнуть мысль о том, что даже о нем заботились несколько больше.       - Ах ты тварь, ещё и освободила его! – Женщина ударила Крисанию по щеке, и без того красной от предыдущих ударов. – А ты… - прошипела она, надвигаясь на мужчину, - ты поплатишься за свою дерзость.       - Не сомневаюсь, - весьма искренне согласился Рейстлин, лишь чудом ускользая от лап охранника, что пытался словить его.       Пока что мужчину спасала только его прыткость. Но он понимал – ненадолго. В следующий миг его руки с хрустом были заломлены за спину, и он оказался лицом к лицу с Такхизис. Но даже в этой ситуации психолог нашёл в себе силу ухмыльнуться ей. И тут же получил коленом в живот, что заставило его простонать и повиснуть в руках охранника.       - Видишь ли, Маджере, - женщина стала над ним, глядя сверху вниз. – Я не потерплю твоих россказней, которые мешают моему делу.       - Они мешают не делу, а тебе, потому что ты не в силах с ними справиться, - упростил её предложение Рейстлин, понимая, что если удержит её около себя, то отделается одними лишь ударами и унижением, а не вредящим уколом в вену. Предположение тут же оправдалось – она вновь ударила его в живот.       - Ты мне мешаешь! Ты! Со своим вечным самомнением. Со своим желанием справедливости. С желанием спасти весь мир!       - Наверное, ты радуешься, когда видишь, что мир не так уж против умереть в твоих палатах, - прохрипел Рейстлин.       - Почему ты не боишься меня?! – По слогам прорычала она, приблизив свое лицо к его.       - Потому что я знаю, что ты есть, - ответил Рейстлин. – Боятся только неизвестного, а ты открытая книга для любого, кто готов читать тебя.       - Наглый щенок! – Она снова ударила его. Более не поддерживаемый охранником, он упал на пол, кашляя кровью.       Не похоже на сведение с ума. А на избиение лежачего – очень даже, - прокомментировал он сам для себя.       - Я отберу у тебя всё! Как отобрала твою собачонку – Даламара! – Снова удар, затем второй.       Мужчина бессильно извивался от боли у её ног, даже не думая переубеждать Такхизис в том, что она отчаянно неправа. На спор с дураками не тратят времени. А у него не было ни времени, ни сил. Женщина отошла от него, изучая полки с препаратами. Её лицо на миг стало волчьей мордой со страшным оскалом, когда тонкие пальцы сомкнулись на небольших ампулах. Название было слишком мелким, чтобы Рейстлин мог прочитать, но её выражение лица всё равно не обещало ничего хорошего. Игла вошла глубоко в вену и холодный раствор тут же обжег неприятной болью.       - Что на этот раз? Дашь поспать в коме до смерти? – Утомленно съязвил Рейстлин. – Мне бы в любом случае не помешал отдых.       Такхизис рассмеялась, а мужчина закашлялся, почувствовав, как начинает напухать горло и ему становится трудно дышать. С каждым вдохом в легкие поступало всё меньше и меньше воздуха.       - Да, ты поспишь. В вечной агонии, пока я не вколю антидот.       Рейстлин панически хватал ртом воздух, но надышаться не мог. Перед глазами мутнело, но он не мог потерять сознание сейчас! Он… должен… дождаться…       - Вот они! – Раздался крик Даламара, и комнату заполонили стражники, хватая Такхизис и её прихвостня.       - Слава Богам… - прошептал мужчина, выдыхая почти последние крупицы воздуха.       Юноша бросился к бьющемуся в конвульсиях Рейстлину.       – Вы же обещали!       - А я… еще и… не умер…, - он слабо улыбнулся пациенту, прежде чем закрыть глаза и позволить себе отдохнуть от мучений в бессознательном состоянии.       - Врача! – Закричал Даламар. – Прошу! Он умирает!       - Тише, всё хорошо, - рядом уже сидела женщина-стражница. Она быстро пробежалась взглядом по разбитой ампуле, затем нашла нужный пузырек на полке, набирая жидкость в шприц и вводя её в вену мужчине. – С ним всё будет в порядке.       - Ей вы тоже сможете помочь? – шепотом спросил бледный юноша, глядя на Крисанию.       - Разумеется, - стражница тепло улыбнулась ему, оставляя сидеть с Рейстлином.       Даламар следил за его грудной клеткой, не замечая, что и сам уже не дышит, но вот слабый толчок, затем еще один, Рейстлин задышал, мелко и судорожно, но он дышал! В комнате появилось несколько палантасских лекарей, вскоре Крисанию с Рейстлином забрали. Такхизис и других сотрудников лечебницы вывели прочь под громкие проклятия первой.       - Я не оставлю его! – Даламар бегом направился за двумя мужчинами, что на носилках несли психолога.       Он так и прошёл за ними весь путь до ближайшего лазарета, а затем криками и угрозами заставил пустить его в палату. Он сел у изголовья кровати Рейстлина, наблюдая, как суетятся врачи, промывая его раны, проверяя состояние организма и вводя необходимые растворы. Где-то в другой палате то же самое лекари делали и для Крисании, стараясь спасти её после мучений Такхизис. Лишь через несколько часов в обоих палатах стало тихо. Даламар одновременно с ужасом и облегчением смотрел на мужчину, который в какой-то момент стал для него таким близким и важным. Другом, которому он бы и свою жизнь доверил. Ресницы Рейстлина затрепетали, и он чуть приоткрыл глаза, затем усмехнулся.       - Юноша, ты во мне дырку своим взглядом прожжёшь, - мужчина весело, несмотря на своё состояние, посмотрел на Даламара.       - Вы живы!       - Я же обещал тебе, - если бы он мог, Рейстлин бы взъерошил ему черные волосы. – Ты молодец, Даламар. Ты спас меня и госпожу Крисанию.       Бледное лицо мальчишки порозовело от удовольствия, что, разумеется, не укрылось от внимания Рейстлина.       - Мы всё обсудим, когда ты придёшь ко мне. Ведь мне ждать тебя вновь?       - Конечно! Мне нужно многое рассказать… - тут же ответил Даламар, смущенно улыбаясь.       - Где Крисания? Как она? – С лица Рейстлина сошла улыбка, оставив лишь серьезность.       - В соседней палате. У неё повреждено зрение… Речь, кажется, восстановилась, но за глаза лекари всё ещё борются. Пока… не очень.       - Я должен увидеть её! – Рейстлин решительно отбросил одеяло. – Проводишь меня, мой юный друг? Я еще не очень уверенно стою на ногах, - признался он.       - Но вам нельзя… - Даламар вздохнул, поняв, что спорить бесполезно.       Показав мужчине палату Крисании, он отошёл в сторону. Рейстлин тихо постучал и вошёл, услышав утвердительное «угу».       - Как вы? – Спросил он, подойдя ближе ж девушке.       - Кажется, жива, - она слабо улыбнулась.       - Мне сказали, что ваши глаза…       - Давай на ты, - Крисания протянула вперед руку, пытаясь понять, где он.       - Хорошо, - он вложил руку в её ладонь, - твои глаза. Что с ними?       - Не знаю… Я вижу очертания иногда, но пока темно, - чуть грустно проговорила она. – Впрочем, врачи говорят, что шанс ещё есть. Давай не будем об этом. Скажи мне… То, что ты описывал в своей статье – это то, чем ты занимаешься?       - Да, в большинстве случаев. Я говорю с человеком, мы вместе ищем проблему, ищем решение, которое подходит ему. Если нужно – я поддерживаю и выслушиваю.       - А ты бы… - она закусила губу, - ты бы выслушал меня после всего, что случилось?       - Конечно. Особенно после всего, что случилось, - мужчина сжал её руку.       - Что ж… тогда, пожалуй, мне будет, что рассказать.