Young, Wild & Free.

      Немного — понятие, конечно, растяжимое. Но две недели для влюблённых людей, которым скоро предстоит разойтись по разным уголкам мира, это и вправду так немного.       Решили бы они подать заявку на обучение по обмену во Францию, если бы знали, что встретят того самого человека именно в городе любви, в Париже, а их отношения будут обречены на расстояние?       Да.       Ранним осенним утром Хисын выходит во двор, чтобы прогуляться. Под ногами шуршит жёлтая сухая листва, сорвавшаяся с деревьев ещё несколько дней назад. На парне длинное пальто, шарф, скрывающий всё, кроме глаз, вылизанные лакированные ботинки. В руках картонный стакан с горячим кофе, на спине небольшой рюкзак.       У него нет никакой цели, он просто бродит по пустующей аллее, наслаждаясь свежим воздухом и отсутствием людей в такую рань. Через два часа начнётся первая пара, но Ли не может найти в себе силы, чтобы заявиться на учёбу, ведь там будет его далеко не первая, но точно последняя, самая искренняя, чистая и крепкая любовь.       В стенах университета его ждут два тёмных, но безумно сияющих глаза, смотрящие на него с лаской и тягучей любовью. Ждут объятия, самые вкусные из-за аромата корицы, исходящего от него, самые долгие, тёплые, комфортные. Ждут нежные поцелуи, не останавливающиеся лишь на губах и переходящие аккуратно на соседний миллиметр лица, которое полностью впоследствии становится расцелованным.       Хисын опаздывает на учёбу, совсем забывшись на прогулке. Извиняется и просит разрешения войти. Проходит мимо Сонхуна и садится позади него — место рядом с любимым занято другим студентом. Хисын уверен, что профессор посадил туда, потому что не любит, когда пустует место, пересаживая всех ближе к себе.       — Почему не ответил мне? Я начал уже переживать, — развернувшись, тихо шепчет Пак и тянет руку к парню, схватившись за которого, округляет глаза. Ладонь того ледяная, красная и жёсткая. — Да ты замёрз!       — Прости, зарядка телефона села, — виновато улыбается Хисын и на минуту вырывает свою руку, чтобы достать зарядник и подключить его вместе с телефоном к близлежащей розетке. — Я ничего такого не пропустил?       — Нет. Уже сейчас закончится пара, на следующей меняйся местами с Адрианом.       Поступает, как и говорит Сонхун: садится рядом с ним, чувствуя себя намного радостнее и расслабленнее. Адриан и не был против поменяться местами, так как сам хотел сесть на заднюю парту к Маринетт — своей девушке, с которой они встречаются со школы. Единственное, что отличает их отношения от отношений Хисына и Сонхуна, — они оба проживают в Париже, и им не нужно расставаться.       Огромные горячие ладони накрывают руки Хисына, и по его телу тут же распространяется неимоверное тепло. Оно ощущается не только на физическом уровне, оттого и на грудной клетке чувствуется дрожь — очень приятная, растекающаяся по всей территории. Сонхун с любовью улыбается ему, но грустные глаза выдают его. Оба понимают, что тревожит их одно и то же.       Что будет с их будущим после окончания семестра?

***

      В кофейне очень уютно, просторно и тихо. На столе лежат два ноутбука, всё ещё не открытые, блокноты, ручки, текстовыделители. Уже начинаются сессии, но ни один из них не может собраться с мыслями, чтобы начать готовиться. Нетронутый кофе остывает.       Но не их чувства. Никогда.       — Родители, должно быть, скучают по тебе, — прерывает тишину Хисын, неловко водя маркером по кругу и не отрывая взгляда от него. Если посмотрит на парня, заплачет.       — Да, Йеджи с Гаыль тоже… — при упоминании младшей сестры и собаки у Сонхуна дрожит голос. Ещё так рано, но уже больно. — А ты прямым рейсом полетишь в Мельбурн или с пересадкой?       — Ещё не решил, но нужно бы скорее. Купим сегодня билет вместе?       — Конечно.       Вздох. Протяжный, тяжёлый, синхронный.       Внезапно ноги Сонхуна под столом обвиваются чужими, а пальцы переплетаются с пальцами Хисына, замыкаясь в крепкий замок. Тот открывает рот, чтобы что-то сказать, но всхлипывает сразу же, хотя хотел пустить слезу беззвучно.       — Я не хочу никуда уезжать… — говорит тихо, низко опустив голову. — Мне будет тебя сильно не хватать.       На душе Сонхуна кошки скребут, да с треском разбивается хрустальная ваза. Капля, наполнившая чашу сдержанности чувств, становится последней, и он сам ломается, услышав родной голос таким слабым и беззащитным.       — Боже, Хисын, — горькая усмешка вылетает с уст вместе с нервным выдохом, а руки сжимают парня крепче, притягивая к себе и поглаживая. — Ты не сможешь приезжать в Сеул? Хотя бы раз в полгода?       — Я не уверен в этом. Мне нужно тщательно обговорить это с родителями, потому что у них плохие отношения с бабушкой.       — Я постараюсь уговорить своих и, если получится, обязательно приеду в Австралию. Только жди и не теряй надежды, хорошо? И… не забывай меня, — Пак прикусывает губу.       Не хочет плакать, не хочет давать слабину, ведь это расстроит Хисына ещё сильнее. Он не хочет, чтобы ему было вдвойне больнее. Сохраняет и держит боль в себе.       — Я не смогу это сделать, даже не думай об этом! — Ли наконец смотрит в глаза парню своими заплаканными, при виде которых Сонхун сразу отворачивается в сторону, сдерживаясь из последних сил.       У Хисына белеют костяшки из-за сильной хватки, а сбоку он замечает, как у парня пелена слёз перекрывает весь вид.       Не получается. Миссия не заплакать проваливается. У Сонхуна начинают содрогаться плечи, он отпускает Хисына, пряча лицо в своих ладонях, скуля и шмыгая. Это разбивает другого.       Это разбивает обоих.

***

      Новый год Сонхун и Хисын встречают с семьёй на своих родинах. Вроде бы счастливые, но одновременно с этим убитые морально.       В первое время потеряли связь из-за отчётов деканату о своём опыте обмена по учёбе, не забыв включить друг друга в презентации, как лучших друзей; некоторая документация тоже отняла немало сил и энергий. После наступления нового года у них появилась возможность общаться днями и ночами с помощью звонков, переписок, видеозвонков — всё-таки каникулы. Но всё это совсем не заменяло и процент тех воспоминаний, которые болью выжжены на сердце, как что-то самое лучшее и прекрасное на свете.       С началом нового учебного семестра Хисын исчезает в соцсетях, отвечает крайне редко и постоянно пропадает. Это заставляет Сонхуна насторожиться и забеспокоиться. О благополучии Хисына, об их отношениях.       Вернувшись с университета, Сонхун заваливается на кровать сразу с телефоном, проверяя мессенджеры и надеясь, что пришло хоть какое-нибудь сообщение от любимого. Ничего. Пустота. Дома никого ещё нет, и с никаким настроением, валяющемся где-то даже ниже, чем дно, парень плетётся на кухню, чтобы приготовить себе хоть что-нибудь. Он точно похудел на пару килограмм за эти дни из-за стресса, а урчащий желудок напоминает о том, что питаться всё-таки стоит.       Только пальцы разрывают пакетик очередного рамёна — единственное, что он умеет готовить, как в дверь кто-то звонит. Должно быть, Йеджи вернулась со школы. И чего это она так рано припёрлась, не дав брату пострадать в одиночестве?       — Йа-а, у тебя же допы сегодня! — лениво протягивает Сонхун, с нежеланием щёлкая замком двери.       — Я их пропустил.       Лапша бьётся о пол и разламывается на мелкие куски. Перед Сонхуном стоит Хисын с чемоданом в руке, укутанный в длинную чёрную куртку (но она расстёгнута, за счёт чего видны порванные штаны и разбитое колено — упал, что ли?), что его и не узнать, если бы только не голос. Родной, любимый голос, который приводит в шок, радует и выталкивает сознание парня из реальности.       — А я… — Ли неловко улыбается, пожав плечами, и показывает паспорт с билетом в руках, — снова студент по обмену. Пустишь?