***
Это был конец августа, Гук уже договорился с организаторами свадьбы в Лос-Анджелесе, предупредил всех друзей и родителей с обеих сторон, что после того, как они распишутся, они вернутся домой и огромный праздник уже устроят дома, в Корее, чтобы этот сказочный день разделить со всеми близкими людьми. Оставалось только встать на колено и попросить руки у своего любимого мальчика. Но этот вихрь вылетел из комнаты и просто слетел с лестницы в считанные секунды, запрыгивая на шею Гука с поцелуями и слезами. Был так тронут и впечатлён, что не смог сдержаться, когда нашёл бархатную, красную коробочку. — Когда, когда мы поженимся? — визжал Тэхён, расцеловывая лицо Чонгука, сидевшего на диване и не успевающего сказать ни слова. — Тэхён, это да? — смеялся Гук, прижимая к себе своё взволнованное чудо. А чудо плакало, кивая головой, утыкаясь в шею Чона и громко всхлипывая. Их свадьба состоялась двадцать пятого сентября и после, так и оставаясь в шикарных, белых костюмах, вылетели домой, чтобы поскорее увидеться с близкими людьми. Ресторан был заказан на 27 число, уже отдохнувшие от перелёта, они вовсю праздновали свою свадьбу. Фамилии не меняли, Корея — консервативная страна, лишних вопросов им не хотелось.***
— Я тебя очень любил, да? — Тэхён спрашивает тихо-тихо, пока они стояли на светофоре. — Да, малыш. — голос Гука срывается на хрип, на какое-то мгновение лицо словно сереет, потускневший взгляд и поджатые губы, но буквально мгновение и он берет себя в руки, выдавливая из себя улыбку. Но зудящая тоска, промелькнувшая секундным бликом на лице Чона не ускользнула от внимательных глаз Кима. — Гук, если тебе становится грустно, не сдерживайся, ты не можешь постоянно быть в хорошем настроении. Ты имеешь право и на плохое, не бойся меня расстроить. Ты меня и так бережёшь, словно я хрустальный. — Тэхён берёт ладонь Гука, что всё также покоилась на его ноге и сжимает своими пальцами, выражая поддержку. — Ты не хрустальный, Тэ, ты единственный. — Гук уже улыбается искренней, глаза влажные и такие выразительные. Тэхён проваливается в них всё глубже и глубже. И он сам этого хочет. — Это, конечно, всё странно для меня, но ты тоже, Гук. — щёки розовеют и Ким моргает часто-часто. Такой чувственный момент, глаза защипало, а сердце затрепыхалось, словно птица в клетке, шумно ударяя крыльями по прутьям. Чонгук поверить не может, что он слышит это. Подбородок дрожит от подкатывающих слёз, мандраж проходится по всему телу, ощущение, что даже волосы на голове шевельнулись у корней. Это фантастический момент. — Правда? — сиплый голос и огромные глаза смотрят, не моргая. — Правда, Тэ? — Правда, ты мне очень нравишься, иначе зачем бы я тебя вот так целовал. — и демонстрация поцелуя происходит мгновенно, наклоняется и целует мягкие губы Чона, прикусывая нижнюю, чуть смещается и чмокает ту самую родинку, что не давала ему покоя. — Мне кажется, что я в прошлой жизни влюбился в тебя именно из-за неё, — приглушённо хихикает Тэхён, чмокая её без остановки, — она прелестна. Я её сразу заметил, как только увидел тебя в больнице. А Гук будто улетает в небеса, от волнения и удовольствия тело, как невесомое, словно парит сейчас где-то над землёй, в душе восторженность вперемешку с удивлением, он на грани пронзительного писка, еле сдерживается от счастливых эмоций. — Мой Тэ, только мой. — Чонгук тянется за обнимашками, но раздаётся громкий звук клаксона, они стоят на дороге и напрочь забыли про светофор. Оба вздрагивают от неожиданности и смеются, машина трогается с места. — Ну вот опять. — широкая улыбка не сходит с лица Чона. — Что опять? — Малыш, мы с тобой очень часто целовались вот так, а нам потом сигналят, я даже не берусь подсчитать сколько раз это было. — Чон такой весёлый сейчас, его красивое, мужественное лицо мгновенно становится милым и поразительно детским, словно десяток лет с него сбрасывается и он сам превращается в малыша. Ситуация такая забавная, что всю оставшуюся дорогу они улыбались, переглядываясь, переплетая пальцы рук. Когда машина вырулила на стоянку, Ким с интересом рассматривал здание перед ним, это какое-то трёхэтажное сооружение, почти полностью из панорамных окон, огромная вывеска на английском языке. Тэхён щурится и читает вслух по слогам: «Dancing dragon». Что-то Чонгук про него рассказывал. А Гук замер, сидит, почти не дышит, обеспокоенное ожидание длится будто вечность, даже звуки все пропали, он ждал реакции Тэхёна, затих и боялся пошевелиться. Надежда на чудо растворяется в воздухе, как дымка, когда он смотрит на совершенно безразличное лицо любимого человека. Это место было значимо для его "прошлого" Тэ настолько сильно, что любовь к его студии достигала немыслимых масштабов. Это его мечта с детства. Чон так старался, выбирая площадь, отстраивая здание уже под пристрастия своего малыша. Почти полностью состоящее из зеркальных окон, помещение светлое, купающееся в лучах яркого солнца. Тэхён плакал навзрыд, когда Гук дарил его после окончания Академии, обнимал и никак не мог поверить, что его мечта сбылась, он надеялся, что достигнет её, но думал, что на это могут уйти годы. Но искренне любящий человек, всегда крепко держащий его за руку, снова превратил его жизнь в счастливую сказку. Ореховые глазища утопали в прозрачных слезах, сердце колотилось от восторга так сильно, что Чонгук тогда чувствовал его неистовство даже через одежду, когда обнимал своего мальчика, поздравляя на ушко, желая достичь тех высот, о которых он грезил с малых лет. Тэхён поворачивает голову к Гуку и смотрит печальным взглядом, жуя нижнюю губу. Ему сейчас так грустно. Он вспомнил… Вспомнил, что рассказывал про это место Чонгук. Это, якобы, его студия танцев. Танцев. А он даже представить не может, как это, танцевать? Ни одно движение не помнит, не представляет себе сейчас, насколько сильно был этим увлечён или даже жил этим, как говорит Чон. В голове вихрь мыслей, но набатом бьёт лишь одна, пульсирующая в голове, настойчиво сжимая виски от нарастающего, гнетущего раздражения. Он не хочет здесь быть. Ему хочется отвернуться и не смотреть на то место, которое он когда-то любил. Но сейчас он его не знает совершенно. Ни малейшего проблеска. Ему вообще безразлично всё, что он видит. Дверь машины резко открывается и Тэхён выходит, громко хлопая ею. Злость, вот что сейчас разливается по венам, досада жрёт его изнутри, все внутренности разрывает острыми зубами обиды. Ярость сокрушительной волной сносит все положительные эмоции, всю ту нежность, что он хранил в душе последние дни. Хочется сломать что-нибудь, разбить, заорать. Всплеск разрастающейся свирепости заполоняет лёгкие, она словно обжигает его, уничтожая часть его души. Он чувствует лишь изнеможение во всём этом бесполезном желании вернуть память. Ведь она безмолвно молчит. И он кричит… Громко кричит, пиная колесо машины, душераздирающим воплем разносится по улице дикое отчаяние в срывающемся, хриплом голосе. Колотит по крыше машины кулаками, навзрыд заходясь в болезненном плаче. И уже через секунду Гук вылетает из машины в дичайшем ужасе от перемены настроения его мальчика. Тэхёна словно скручивает жесточайшая истерика, но он подумает об этом позже. Хватает своего малыша в охапку, тот колошматит теперь уже не машину, а его, удары кулаков летят хаотично, то по плечам, то по лицу, отбиваясь. Ким выгибается в спине, в бесконечной, душевной агонии, истошный вой оглушает и подгибает ноги Гука, страшно так, что силы покидают его. — Малыш, тише, тише, родной, да что с тобой? — Чон голосит во всё горло, чтобы его услышали. Знает, что истерику можно прекратить хлопком ладони по лицу, это резко приводит человека в чувство, но даже представить себе не может, что он проделает такое со своим хрупким мальчиком. Страх за него сводит сейчас с ума. Больно смотреть на его паническую атаку, но времени нет. — Тэхён, успокойся, слышишь! — орёт, что есть мочи, резко, оглушающе громко, трясёт Тэ в сильнейшей хватке рук, цепляясь за рукава его куртки. — Тэ, тише, тише, это я, малыш, посмотри на меня. Заглядывает в затуманенные глаза, там просто пустота, там нет ничего, там самая настоящая истерика. И выбора больше нет. Резкий хлопок по лицу, не сильный, но ощутимый. Тэхён будто вздрагивает, резко набирая воздух в лёгкие, будто очнулся только что. Оглушительный крик прерывается и миндальные глаза заливаются горячими слезами. Дышит так тяжело, вжимаясь в Чонгука, снова прильнул к нему, как к спасению. — Гук… Гук… — всхлипы такие рваные, малыш заикается, усиленно пытаясь прийти в себя, он сам испугался того, что с ним сейчас произошло. Будто наружу рвётся его второе «Я», но у него никак не получается, и оно душу вдребезги разбивает, не находя выхода. — Да, малыш, я здесь. — Чонгук обнимает своего мальчика, прижимает к себе, гладит по волосам, целует в макушку, а самого трясёт бешено и он никак не может остановить эту крупную дрожь. — Увези меня отсюда, прошу. — всхлипывает уже тише. — Я не тот Тэхён, который тебе нужен. Слышишь? — Малыш, ну что за глупости ты говоришь, выдохни, я рядом, сейчас всё пройдёт, это просто эмоции, понимаешь. Ты злишься, что не можешь вспомнить? — мягко так, нежно с ним, шёпотом, чтобы не спугнуть. — Я боюсь, что это ты злишься, что я не могу вспомнить. Для тебя это всё так важно, а я не могу, у меня не получается, понимаешь, просто в голове темно, я не могу… Чонгук не даёт договорить. Сначала мягко, легонько касается любимых губ, словно забирая остатки боли с них себе, чтобы облегчить страдания и тяжёлые мысли своего родного человека. Такой реакции он не ожидал, но и потеря памяти вещь жестокая, это страшная мука, это просто чёрная дыра внутри, пустоты сознания, угнетающие и давящие на его любимого малыша. Прерывая лёгкий поцелуй, Гук облегченно выдыхает, наблюдая за притихшим Тэ, что закрыл глаза, запрокидывая голову, подставляясь под поцелуй. — Малыш, всё, что мне нужно от жизни, это ты. И для меня не важно, помнишь ты себя или нет. Я-то тебя помню. Понимаешь? И моя любовь к тебе сможет преодолеть всё на свете. И если сейчас в твоих воспоминаниях пусто, мы наверстаем, обещаю. Там появится столько событий, что устанешь вспоминать. Только не плач так больше, ладно? Я думал Богу душу отдам от страха за тебя. — Увези меня отсюда, ладно? — бубнит Тэхён куда-то в пальто Чона в районе груди. — Домой? — нежно. — Домой! — облегчённо вздыхая. И больше слов им сейчас не нужно, они словно сбегают от действительности, но зато крепко держась за руки. Очередная идея разбудить память провалена...