.
30 августа 2023 г. в 16:22
Дима обнаруживает, что Новый год ещё не прошёл, когда Антон в их тройном чате пишет:
арс ты после нг когда уедешь??
Я ещё не приехал, а ты выпроваживаешь?
Арс добавляет эмодзи дьяволёнка.
да блять арс ты можешь просто ответить ёбан-бобан
Дима в ужасе смотрит на то, как Шаст использует его слово, и в очередной раз думает, что испортил мальчика сильнее, чем стоило. Но мальчик хотел портиться сам и ни о чём не жалеет — и Поз не будет тоже.
Я не знаю на самом деле
Сколько Дима будет терпеть меня у себя, столько и протусуюсь, но 8 точно надо в Питере быть на дне рождения приятеля
Но ты же не просто так узнаёшь?
ну предположим что люди иногда делают друг другу подарки которые как-то привязаны к датам
Окей-окей
Дим, а правда, сколько мы у тебя?
ебал я в рот эти ваши праздники блять я был уверен что мы всё отметили
ну типа я во время стрима прожил отличный вечер под ёлкой, где у меня был приступ, подарки и большое счастье
и мой организм решил, что реально всё закончилось, и я ходил в послепраздничной эйфории чудесные эти дни
а вы сейчас говорите, что ничего не закончилось
Дим, с тобой всё в порядке? Обычно ты предполагаешь, что это я сойду с ума
мне может приехать я ведь куда угодно когда угодно к тебе если нужна помощь
я гиперболизирую
конечно, всё не так ужасно
конечно, Арс, ты можешь провести у меня сколько угодно времени
и, конечно, Антош, тебя выгонять никто не будет, оставайся сколько угодно
жду от вас воздушные поцелуи за то, что я ни разу не опечатался и не назвал вас конченными или типа того
Два кружочка с воздушными поцелуями прилетают незамедлительно: Арс с хитринкой в глазах после поцелуя чуть облизывает губы и немного склоняет голову набок, ничего не говорит, но каждым движением на что-то намекает, удивительный он человек: скрытный на словах — открытый в жестах; Антон после поцелуя рассыпается добродушным смехом, всё его веселит и радует, пока в три часа ночи не переебёт бессоницей и беспричинными тяжёлыми мыслями.
Дима улыбается, и Москва приветствует это торжественным включением цветных гирлянд.
///
Поезд в Питер тоже преображается: над окнами протянуты гирлянды, на форме проводников появляются новогодние приблуды. Но греет, впрочем, не это, а то, что Дима мчится зарабатывать денежку на новогоднем корпоративе. И больше денег — то, что ведут они его с Арсом. Корпорат планируется где-то на базе отдыха, и, скорее всего, закончится очень поздно, и им придётся там остаться. Дима ради интереса гуглит, как там выглядят номера, и ему становится смешно от фотографии шкафа с двумя халатами, и в этом нет абсолютно ничего смешного, но в фотографии что-то такое интимное и шальное, и в этом халате так легко представляется Арс, что это веселит и немножко пугает.
Арсений встречает его на вокзале, замотанный в шарф, — ну прям противоположность тому, что Дима успел себе представить. И отчего-то здорово от осознания, что Арс может быть с ним разным — укутанный до ушей или игриво приспускающий халат с плечика.
Дима при встрече целует Арса в щёку — непозволительная в условиях улицы близость, но Поз себе позволяет всё. На них никто не обращает внимания.
— Что за зимние чудеса, — бормочет Арс, и след от поцелуя немного морозит, но это приятное чувство.
— Не знаю, столько событий между встречами происходит, что как будто мы давно не виделись, а виделись буквально несколько дней назад, странно всё как-то, — усмехается Дима, задумавшись. — Под конец года у жизни магическая скорость.
Арс кивает, понимая. Это сложно объяснить, но каждый взаимный момент сейчас прошибает сильнее, может быть, потому что давно не было общих привычных рабочих моментов типа съёмок, а всё, что их соединяет по работе и что они используют как повод побыть вдвоём — или втроём, — сейчас необычное: и мероприятия, и трансляция свадьбы, и футбольные стримы.
В машине они обсуждают текущие новости и основу мероприятия, которое ведут. Они не пишут сценарий со всеми репликами, но всегда нужна структура: кого когда вызывать, кому давать повод выступить, каких тем лучше не поднимать, а о чём нужно сказать непременно, как вообще развлекать гостей — всё это учитывается заранее. У них на двоих было столько мероприятий, что сейчас опыт, конечно, весьма помогает вырулить.
— Мы останемся там после мероприятия? — интересуется Дима.
— Ну если всё пройдёт хорошо, то да, — Арс еле заметно сжимает руль чуть сильнее.
— Я вызову нам такси за любые деньги, если понадобится умчаться, — обещает Поз. — Или угоним машину.
— Тогда они точно запомнят это мероприятие.
— Они и так запомнят, мы будем легендарными с тобой.
— Безусловно, — Арс мягко улыбается.
Из того, что может пойти не так, Арсения больше всего раздражают пьяные люди, в которых проявляется излишняя навязчивая тактильность. К Арсу таких людей тянет особенно, и Диме приходится отгораживать его от нарушающих границы гостей. Балансировать между защитой и дипломатичностью очень сложно, но у Димы хватает сил пока ещё никому не врезать: понимает, что от этого будет только хуже. Но пока что и не было такого, чтобы люди не понимали и приставали слишком сильно. Поз появлялся всегда вовремя, мягко забирал Арса к себе, и никто на него больше не претендовал. Арсений, конечно, может постоять сам за себя, но всё равно теряется, когда кто-то активно проявляет к нему внимание, особенно если это эффектный мужчина в костюме и при деньгах, который сыпет комплиментами, касается запястья нежно, и хотя взгляд у него немножко мутный, он всегда направлен только на Арса, а он любит оказываться в центре чужой вселенной. Если бы Димы не было рядом — даже просто как коллеги, в жизни Арса было бы больше опасных авантюр, включающих в себя больше случайных связей, и когда-то это закончилось бы весьма плачевно.
Поз чувствует, что Арс ведёт на автомате, загрузившись чем-то, и проводит пальцами по его щеке, возвращая в реальность.
— Ну чего ты?
— Думаю просто, как мне повезло, что ты выбрал уйти из своей стоматологии в юмор и лучшую жизнь со мной.
Дима мягко улыбается.
— Мы не такие идиоты с тобой, чтобы друг друга не заметить, не оценить и не притянуться.
— Да, но… — Арс упирает взгляд в дорогу, — всего этого могло бы и не быть.
— Ну сейчас бы ещё грузиться всеми этими “было бы”, Арсюш, ну это глупо максимально, — Дима звучит строго и успокаивающе. — Оценивай нас здесь и сейчас, а не то печальное, что с нами не случилось.
Арсений покорно кивает.
Дима прав, всегда прав, и Арс в плане отношений всегда ему верит.
В квартире Арсения Дима ведёт себя по-хозяйски, ко всему уже давно привыкнув, ворчит на полупустой холодильник и восхищается новой кофемашиной.
Арс параллельно рассказывает, что узнал об этой компании, какой вообще у них праздник, как зовут всех главных шишек. К счастью, они спокойно на мероприятии могут пользоваться распечатками с основой сценария, и всё это немножко напоминает более серьёзный вариант шоу “Читка”, в которое зовут только Антона за его нежные котишные кудри, светлую улыбку и умение очаровывать — и, что важнее, очаровываться. Дима выдыхает на раз-два, стараясь не грузиться мыслью, что у многих комиков выходит так много разных проектов, а у них всё только впереди и немножко в подвешенном состоянии. В новый год — и правда в новый этап жизни. Поз надеется, что ему в подкасте Абрамова удалось убедить всех, кто они верят в успех будущих проектов — и он не врёт ни разу, они правда верят, к тому же не так страшно теперь, если что-то не зайдёт, потому что, во-первых, они становятся более свободными и учатся делать контент для себя, а, во-вторых, есть старые форматы, которые их вытянут в любом случае. Это, конечно, удивительная история случилась: разговор мог быть только о смерти, депрессии и том, сколько у Димы загонов, но ему пришлось взять на себя некую ответственность пояснить всю эту мутную историю, и остальные четверо, включая Стаса, ему доверились. И, может, и правда никто лучше не смог бы сформулировать то, что творилось у них в голове и что будет твориться дальше, чем Дима. Так что доверить что-либо Позу — это всегда лучшее решение.
Как и приехать к нему домой после выхода подкаста, как это сделал Антон, и устроить видеозвонок, как это сделал Арс, чтобы всю ночь ему напоминать, что он лучший, что количество подписчиков — это не показатель вообще ничего, что измерить чужую любовь, фанатскую в том числе, невозможно никак, что куда важнее фанатов то, как безмерно его любят Шаст и Арс, и Дима всему этому тихонечко кивает и плавится от чужой нежности, позволяя себе хоть ненадолго оказаться тем, о ком заботятся. Правда ненадолго, потому что во время разговора он то и дело сворачивает в сферу самоиронии, а потом вытягивает что-то важное то из Антона, то из Арсения, заставляя их раскрываться вместо него. Они на эту уловку ведутся, а когда Дима на пару минут выходит из комнаты, договариваются в следующую совместную встречу расцеловать Диму так, чтобы не думал вообще ни о чём плохом, и хотя человеческую близость вряд ли можно противопоставить чёрной дыре в голове, они всё равно попытаются, потому что там, подле чёрной дыры, есть звёздный блеск, созвездия с романтичной предысторией, кометы с кошачьими хвостами, многоцветные галактики, пугающе притягательные туманности — и за всё это можно зацепиться, если добавить в холодный космос любви. Видимо, их следующая тройная встреча состоится именно в новогоднюю ночь — и это не первый раз, когда они встречают этот праздник вместе, но первый, когда вот так — с почти осязаемым желанием выобнять в человеке тоску. Это слово как-то придумывает Арс, Антон показывает ему большой палец и всем, кто зовёт его встретить новый год в клубе, ресторане или закрытой вечеринке, вежливо отказывает.
Арс смотрит на Диму в своей квартире сейчас, после совместного ужина, когда они чуть-чуть разбрелись по своим делам: расслабленный, неторопливо занимающийся рабочими вопросами в ноутбуке Поз вызывал невыносимое желание обнимать его и рассыпаться в отвлекающих комплиментах. Арс своё желание в себе не давит, подсаживается рядом, льнёт к Диме, обнимает его, прижимая к себе, и щекотно дышит в ухо.
— Арс… — Позов даже не пытается отстраниться, не кивает возмущённо на документы, открытые в ноутбуке, а расслабляется ещё больше и кладёт голову на плечо Арсения. — Я ведь как будто всё закончил, но есть всё равно чуйка, что что-то не так.
— Что это вообще? — Арсений пробегает глазами по строкам.
— Тут набросок приветственной речи, а ниже — пара постов для “Площадки”, которые я должен закинуть.
— Какой ты трудяга, работаешь на трёх работах, или сколько там положено среднестатическому человеку в нашей стране, чтобы нормально жить.
Дима хмыкает и поджимает губы. Даже в сфере шоу-бизнеса нельзя быть просто кем-то одним. Нельзя быть просто классным импровизатором, надо быть ещё красивым, или душевным, или харизматичным, или умным, и проявлять это всё как минимум в трёх сторонних проектах. Как нельзя быть просто музыкантом, или актёром, или телеведущим, надо обязательно ещё быть активистом, юмористом, композитором или кем угодно ещё, словно если ты хорош в одной роли — этого всё равно для общества недостаточно. К счастью, Диме на это общество похуям, как, впрочем, и Арсу, хотя их трудолюбие как раз в общую схему общественного престижа вполне вписывается. Но вписываться и вызывать уважение у кого-то совсем не значит принимать их правила, это просто совпадение, просто вот так вышло, что их обожают и те, к кому они сами относятся с теплотой, и те, кого они на дух не переносят.
— Я бы не внёс сюда ни единой правки, — честно говорит Арсений, — правда, может, ты упустил несколько запятых, но это уже неважно, особенно в речи, которую в написанном варианте никто не увидит.
Дима кивает, но тексты всё равно перечитывает. Он вообще много читает, чтобы писать плюс-минус грамотно, хотя в этом гораздо больше помогает написание собственных текстов, когда ты задумываешься, нужна ли здесь запятая, гуглишь правила, интересуешься исключениями. Дима с уважением относится к языку — всё-таки это инструмент его юмора, не говоря уже о многочисленных развёрнутых постах в канале, помогающих донести до читателей важные мысли, — и старается ошибок не допускать. Понятное дело, что они будут, всё-таки рядом нет редактора, который мягко подскажет, где стоило бы что-то исправить, а Дима не все правила повторяет, но в целом его тексты очаровывают и своей ненавязчивой художественностью и грамотностью. Когда-нибудь Поз напишет свою книгу — пока непонятно, о чём, но когда-нибудь точно, по крайней мере, в это очень верит Шаст, делится своей мыслью с Арсом, и теперь они верят в это вместе. А теперь, когда в телеге появился ещё канал Сапра, который тоже делится грамотно изложенными наблюдениями над жизнью, Диме стало чуть проще: по крайней мере, он не один в своей тусовке такой чудак, кто любит буквы и многословие.
Арс их теперь общую с Антоном мысль всё же озвучивает:
— Мы с Шастом считаем, что ты когда-нибудь напишешь книгу. Мы думаем, что это вряд ли будет прям художественная книга, скорее, смешно и грустно написанная биография.
Дима усмехается:
— О себе что ли? Или о ком-то вымышленном, но очень мне близком?
— Второе.
— Да это вряд ли, — с сомнением тянет Поз, который если бы и писал что-то, то о ком-то для себя далёком, может, противоположном даже, хотя это его как раз и выдаст. — Но если я что-то такое напишу, книга взлетит вверх по рейтингам, её захотят экранизировать, то кто будет меня в ней играть? Арс, я только тебе доверю такое. Ты как раз будешь в меру старый, чтобы на тебе практиковали новые технологии экранного омоложения.
— Как ты умудряешься и комплимент сделать, и подъебать в одном предложении, — восторженно выдыхает Арсений, у которого даже нет сил злиться или спорить.
— Такой вот я удивительный человек, — Дима беззастенчиво улыбается.
Арс любит эту уверенную улыбку, как и безмерно обожает, когда Поз улыбается смущённо, прячет взгляд или лицо, становится мягче и даже как будто пытается уменьшиться; в такие моменты в Арсении просыпается что-то хищное, он хочет сесть Диме на колени и что-то со всем этим очаровательным смущением сделать — пока не сформулировал, что именно.
Поз тем временем сохраняет документ и выключает ноутбук. Он уютно гудит на прощание, а потом в комнате повисает тишина. Она никого не напрягает, тем более когда вместо слов — объятия и дыхание в унисон.
— Я сейчас вот так и усну, — лениво бормочет Дима. — Во сколько нам завтра?
— Где-то в два будем выезжать, за нами обещали прислать машину.
— Кайф, — тянет Поз.
Он продолжает лежать на плече Арса и, кажется, начинает дремать; Арсений выдерживает минут двадцать, но потом затекает рука, да и самому очень тяжело так долго находиться в одной позе, ему усиленно хочется елозить. Осторожным движением он пытается хотя бы немного изменить позу, но это будит Диму.
— Да чё ты осторожничаешь, — ворчит он и отодвигается. Арс, впрочем, не расцепляет объятий. — Разбудил бы.
— И лишиться момента вот такой близости? Ты слишком редко позволяешь вот так тебя обнимать.
Дима отчего-то смущается, мягко разрывает объятия, встаёт, разминая шею.
— Мне сейчас как-то лениво разгонять даже это всё, — торопливо произносит он.
Арс чуть прищуривается, пытаясь разгадать очередной загон, но Дима ловко прячется от него в душе, собираясь после этого пойти спать. Позову легко быть нежным с ними двумя, но быть тем, кто эту нежность получает, для него чудно и загадочно, словно какая-то внутренняя установка — быть самым ответственным, быть тем, на ком держится порядок, не поддаваться личным слабостям, — мешает без какой-либо иронии подлечь к кому-нибудь из них котиком и позволить себя обнять.
— Блин, я обычно после душа становлюсь бодрее, но сейчас чуть не уснул, — делится Дима, вышедший из душа небрежно сводящим с ума.
— Я бы кошмарно напугался, если бы ты там уснул, — честно делится Арс и старается не смотреть, как по шее Поза стекает капелька воды, потому что ему было лениво вытираться насухо.
— Да ты бы вытащил меня без проблем.
— Но я делал бы это в ужасе. А как делать искусственное дыхание, я знаю только в теории.
— Практиковаться хочешь? — Дима чуть ухмыляется.
— Ну если на тебе, то это только усилит катастрофичность ситуации.
Поз представляет, кивает, улыбается шире. Спать всё равно уходит первый, поцеловав Арса в лоб.
Арсений даже не спрашивает, будут ли они делить кровать или Диме нужен диван, — больше в этом нет необходимости, и когда они первый раз делили двуспальную в комнате Арса — просто для сна, — он ужасно ворочался, потому что ни с кем раньше, с кем как будто делил романтические отношения, не засыпал просто так. А в следующую совместную было ещё смешнее и необычнее, потому что они умудрились уместиться на ней втроём с Шастом.
Арс досматривает сериал, который начал ещё в начале месяца, чтобы уходить в новый год без контент-долгов, а потом отправляется спать — рядом с Димой, который давно уже видит какие-то сны.
Арсений позволяет вредной привычке взять верх и просматривает ленту.
о ты не спишь
Прерывает его скроллинг сообщение от Антона.
?
как дела))
ну в смысле димка мне написал только что доехал и всё клёво а сейчас на мои сообщения не отвечает
Арс задумывает шалость, которая понравится им с Шастом и которую не одобрит Дима — но он ничего не узнает. Он подбирает ракурс и фотографирует спящего Позова — расслабленность и мягкость, которую редко в нём увидишь. Отправляет фото Антону.
бляяяяяяять
ты лучший
Только не показывай Димке
ну естественно я не
удачного завтра корпората <3
Арс отправляет эмодзи с поцелуем. С Антоном, может, совсем не остаётся пространства на его двуспальной кровати, но зато это ощущается так, словно смотришь на созвездие и находишь в нём абсолютно все звёзды — даже те, что обычно скрываются за туманностями.
///
Арсений просыпается из-за шума на кухне. Он лежит в кровати, прислушиваясь; старается не пускать в голову детские воспоминания о том, как когда-то маленьким лежал в кровати, а за стенкой ругались родители. Но сейчас кто-то позаботился о том, чтобы его утреннюю ссору Арс не слышал: дверь плотно закрыта, слов не разобрать, и он уверен, что и на кухне дверь закрыта. И даже с такими предохранениями Арсений слышит бурю и боится представить, что будет, если войти в её пространство.
Он позволяет себе сначала почистить зубы, а потом уже осторожно войти к бушующему Диме.
Позов с кем-то разбирается по телефону — с кем-то из друзей, поэтому не стесняется в матерных выражениях, и всё у него выходит так филигранно, что Арс даже не пугается.
— Да блядский ты боже, да ты не можешь просто что-то решить за человека, а потом сказать, что ты рассчитывал на меня, а я такой хуй предательский, — заводится Дима.
Замечает Арса, кивает ему, меряет кухню широкими шагами.
— Блять, ну потому что это выглядит максимально всрато? — задаёт он какой-то риторический вопрос собеседнику, потом подходит к Арсу, тянет его за подбородок, целует в щёку, чуть отставив телефон. — Ну и пошли они тогда нахуй с такими условиями.
Потом одними губами произносит: “Кофе сделать?”. Арс кивает, хотя мог бы и сам, но есть что-то бесконечно притягательное в том, как Поз ругается с кем-то — и одновременно заботится о тебе.
— Вот так и передай им: Позов вас в рот ебал, — Дима наливает кипяток в кружку, добавляет молока и сахар. — И ты от себя можешь добавить, что и ты их тоже.
К кофе Поз ставит перед Арсом сэндвичи, которые уже успел сделать, может, до этого разговора.
— Всё, давай, не ввязывайся больше в ебанину такую, — он наконец-то кладёт трубку. — Доброе утро, — широко улыбается Арсу.
Тот, конечно, в безмерном восторге: от вчерашней мягкости не осталось и следа, но Поз всё равно остаётся притягательным — хочется смотреть-смотреть-смотреть, что Арс и делает.
— Не разбудил? Прости, что-то разбушевался.
Арс качает головой.
— Всё в порядке. Попасть под твою горячую руку — это ж кайф.
Дима смотрит с долей осуждения, Арсений расплывается в улыбке.
Они плавно переходят к обсуждению сегодняшнего мероприятия.
— Очень надеюсь, что ты не с организаторами спорил, — вздыхает Арсений.
— Да не, это Кос выбесил тем, что вписался в какой-то проект и вписал зачем-то меня туда, а я туда не хочу совершенно, — ворчит Дима. — Ничего, он к моей манере общения привык, если обидится — ну, его проблемы.
Арс кивает. Он бы, конечно, так открыто отказать кому-то в личной беседе не смог, находя примерно сотню оправданий для того, чтобы ни в чём не участвовать. В предстоящем мероприятии, к счастью, участвовать хочется самим.
В машине, которая за ними приехала, Дима отмалчивается, а Арс втягивается в разговор с водителем и организатором-сопровождающим.
Само мероприятие проходит по классике неплохо, гости активно втягиваются в игры, диалоги и шутки, держат положенную дистанцию, хотя и бросают на ведущих заинтересованные взгляды. С Димой всё у них складывается здорово: они друг друга чувствуют, не перебивают шутками, подхватывают разгоны. На удивление на мероприятии не случается ничего провокационного, ни одной шутки с намёком на флирт, что для Арса вообще какое-то большое упущение.
После официальной части они немножко тусуются с гостями, Диме неожиданно нравится вино, Арсу — изящно танцевать с бокалом в руках.
Хозяин базы отдыха вкрадчиво говорит, что все номера у них с двуспальными кроватями и что никто не следит за тем, кто с кем куда уходит. Арсу интересно, намекает ли он на них с Димой или на то, что кто-то из них может уединиться с кем-то из гостей. Арсений на такое только вежливо кивает и приобнимает Диму за плечо, чтобы рассказать на ушко секретик.
— И ты вот прям сразу предлагаешь остаться вместе? — Дима смотрит на него с хитринкой.
— Ну да? — Арс пока не понимает, в чём подвох.
— Мне нравится, когда ты это не скрываешь, — Поз растрёпывает его волосы.
Арс смущённо вздыхает. До того, как их отношения начались, ему приходилось что-то выдумывать, чтобы остаться в номере Димы. Придумок, впрочем, было много: то Арс притворялся чуть более пьяным, чем был на самом деле, то он делал вид, что его разморило и у него совершенно не осталось сил, чтобы встать с чужой кровати и перейти в соседний номер, то у него оказались очень шумные соседи, то он наигранно притворялся, что боится грозы, то говорил, что к нему прицепился какой-то бизнесмен, а ему не хочется с ним пересекаться в коридоре, и в этот раз это была правда. Каждый раз Дима смотрел на него проницательно-насмешливо: “Как же ты пиздишь, мой мальчик” — но не выгоняет ни разу.
А теперь можно было просто сказать Диме: “Я не хочу никуда уходить” — и оставаться с ним.
Поэтому Арс заваливается в номер Поза, располагает тут же свои вещи. На часах почти полночь — не так уж и поздно по их меркам, но они несколько часов провели на ногах, немножко выпили, а до города добираться сейчас долго и дорого, потому что машину им обещали только завтра, поэтому они остаются здесь с чистой совестью.
Арс от выпитого становится более тактильным, Дима — разговорчивым.
— Мне тебя прям не хватало в последнее время, — откровенничает он.
Арсений понимает: даже встречи на стриме или трансляции свадьбы не были тем, что им очень нужно, потому что работа выматывала, а ещё непременно нужно было разъезжаться по разным городам, потому что у Арса тут свои актёрские дела, и всё это как-то второпях, фейерверки посреди будничной ночи, а хотелось какого-то долгого праздника, карнавала на троих, чтобы перестать скучать друг по другу, даже когда они находятся в одном пространстве.
Он лезет обниматься, а Дима его движение предугадывает, перехватывает инициативу, зацеловывает Арсу шею. Арсению щекотно и смешно, но он цепляется за плечи Димы, чтобы даже не думал останавливаться.
Прерывает их сообщение, которое приходит на телефон Поза.
— Вот тебе прям надо отвлечься? — ворчит Арс.
Дима бросает взгляд на телефон и вздыхает:
— Да, это прям срочно. Но я же не ухожу никуда, сейчас, быстренько кое-что обсудим, а потом мы с тобой продолжим, а то ты лежишь тут такой скандально растрёпанный, как устоять?
Арс поджимает губы. Он всё понимает, конечно, но Дима его заводит — и паузы воспринимаются более болезненно, чем обычно.
Он смотрит на себя через фронталку: и правда растрёпанный. Арс себя таким видит редко и даже интересно теперь, как он выглядит, когда они делают всякое, но практиковать секс у зеркала пока кажется странным фетишем, а Арс уже успел открыть в себе что-то эдакое в этих отношениях, и эти открытия пугают — даже если удовольствие до мурашек.
Рука сама тянется записать кружок. Арс смеётся в камеру, а потом решает всем продемонстрировать, что у них номер с одной в кроватью и что они её делят с Димой.
Арс переводит камеру на него:
— Димк, раздевайся.
Поз отрывается от переписки — улыбается чуть смущённо, но не осаждает Арса, не переводит всё в какую-то иную плоскость, а мягко, но всё-таки серьёзно говорит:
— Не могу.
Они хохочут оба, и Арс отправляет кружочек.
— Если слишком, то я удалю, — сразу говорит он.
— Нет-нет, мне в кайф, — усмехается Поз. — Сейчас, впрочем, все в комментариях будут жалеть, что я — это не Антон.
— А Шаст скажет, что хотел бы оказаться на моём месте. Такие вот у нас приколы.
Шастун и правда реагирует быстро и в их чат пишет короткое:
ебланы
— и добавляет к сообщению ряд эмодзи-огоньков.
Дима улыбается и записывает кружок уже лично ему, позвав в кадр Арса; тот кладёт подбородок ему на плечо и во время фразы всё пытается языком тыкнуть в щёку Поза.
— Шаст, мы когда-нибудь проведём мероприятие втроём, и ты окажешься с нами в таком же номере, и всё будет заебато.
Дима не выдерживает и смеётся, потому что от Арса с его языком щекотно.
Антон ставит под кружочком огонёк, что-то долго набирает, но в итоге ограничивается лишь коротким “развлекайтесь”.
— А я не шутил насчёт раздевайся, — берёт инициативу Арс.
— Ну вот теперь, вне камер, я могу, — усмехается Дима, но перед этим проверяет, точно ли заперта дверь в их номер.
Арс с любопытством наблюдает за тем, как Поз расстёгивает пуговицы на жилетке и манжетах. Они сейчас очередной контраст — Дима в чём-то более официальном, Арсений в футболке — и через несколько минут всё это окажется на полу. Арс облизывает губы и нервно стягивает с себя футболку, чтобы не пытаться сорвать рубашку с Димы, но тот справляется с пуговицами быстрее, заваливает Арса на кровать и шепчет на ухо:
— Ты такой хороший, а я пиздец счастливый рядом с тобой.
Арс цепляется за плечи Димы — до царапин — чтобы хоть как-то удержаться в этой реальности — ненадолго, конечно, потому что на полу оказываются и брюки, и где-то среди мятой одежды — мысли о чистой совести.
///
Потом пролетает череда корпоративов — своих и чужих — со смешными моментами — где-то Арс танцует в боа, Антон спустя несколько минут это боа крадёт и надевает на себя как петлю, потом они вдвоём бегают за Димой, чтобы зачем-то связать ему руки, а Поз бегает вокруг стола с едой и ворует канапе; — где-то Антон запирается в курилке и в ужасе понимает, что выйти не может, и они с Димой, спешащим на помощь после панического сообщения, разыгрывают трагедию через запертую дверь, разгоняя сюжет, что Антон никогда больше не выберется; в какой-то момент у Шаста голос дрожит сильнее, чем нужно для бытового театра, и Дима поспешно всю эту историю сворачивает, взламывает наконец-то замок, чем и занимался во время разговора, и они с Антоном обнимаются так крепко, словно и правда была возможность никогда больше не увидеться; — в какой-то компании они играют в “Крокодила”, Арс показывает всё через разные жесты, которые Антон испуганно трактует как минет каждый раз, и Дима смотрит на него с восторгом, Шаст на ушко объясняет своё видение — “ну смотри, ну он же прям ну это самое, ну что это может быть ещё” — и Поз, который ничего такого не замечает, с ним всё-таки соглашается; — где-то Дима обнаруживает в зале пианино и начинает играть песню известных итальянцев, Антон подбивает Арса на шалость, и они синхронно начинают стягивать с себя футболки — ради хохмы, но заканчивать хохму почему-то не хотелось; Дима не сбивается, но смотрит на них внимательно — а потом они втроём рассыпаются смехом.
Во всём этом фестивальном Дима не успевает приготовить квартиру хоть к чему-то новогоднему и возвращается в пространство, в котором ничего не напоминает о празднике. Впрочем, это бывает под утро, когда на анализ всего не хватает ни времени, ни сил.
Арс, приехавший в Москву, остаётся у Серёжи, с которым хочется переговорить обо всём, что случилось за год. К тому же он тридцать первого собирается улетать в одну из южных стран, чтобы встречать новый год на берегу океана, и из-за подготовки к этому пропускает часть мероприятий. Он мягко интересовался, не хочет ли троица тоже сбежать из снежной столицы, но те ещё мягче отказывают, но обещают какой-нибудь отпуск провести вместе. Строить свой мир — немножко странный, на троих — для них очень важно, но во всём этом необходимо не упустить друзей.
Вечером тридцатого Дима критически осматривает холодильник: у него ничего не готово, но где-то в голове он уже придумал, что приготовит. К счастью, есть много гиперамаркетов, которые работают круглосуточно, и ехать куда-то в два ночи даже как-то безопаснее, чем днём: меньше шансов пересечься с кем-то, кто тебя узнает.
Одному ехать лениво, и Дима пишет Антону:
хочешь нестандартную свиданку прямо сейчас?
Шаст читает и долго не отвечает, а потом присылает мем с рассыпающимся на пиксели Шерлоком и надписью “хочешь научиться нестандартно мыслить? вступай в коровье говно”.
Дима прыскает, и самому смешно из-за того, какая глупость его веселит.
прости
просто вспомнил мем
и конечно я хочу хочу хочу
я ничего не купил к празднику поехали в магазин держаться за руки у стеллажа с дорогими эко-товарами
кайф кайф
Дима обещает приехать за ним. Ночью пробок почти нет, хотя город не спит ни на минуту.
Антон уже стоит у подъезда, когда Поз подъезжает, и запрыгивает в машину так, словно вчера вечером было мероприятие, на котором Шаст “тусил жойско”. Дима тянется к нему — целует нежно в уголок губ.
Шастун улыбается чуть нервно.
— Что-то не так?
— Нет, просто, ну, ты знаешь, под новый год начинаешь думать о том, что за год случилось и чего не случилось, ну и как-то я начал грузиться тем, что всего этого могло не случиться.
— Что мы бы не справились? Или просто вселенная не свела нас?
Антон задумывается и смотрит в окно, за которым расцветает праздничными огоньками столица. В каждом разноцветном отблеске — обещание чего-то хорошего, мягкое прикосновение городской лапы к щеке — ты до этого момента дожил и со всем справился, и дальше всё будет так же, а я буду рядом ластиться к ногам твоим и смахивать хвостом слёзы.
— Не знаю, — честно вздыхает он. — Что мы бы не справились, наверное.
Дима треплет его по голове. С Антоном хорошо сидеть рядом: нет преступной разницы в росте.
— Ну а мы взяли и справились, потому что мы пиздатые, кайф же?
— Кайф, — Антон робко улыбается.
Он знает, что Дима сейчас сводит это к “у нас всё хорошо” — и оно вынырнет где-то позже, когда они будут грустно курить где-то, а Позу захочется пронзительно смотреть ведьмовскими тёмными глазами на него.
— Ты подумал насчёт Рождества? — Дима возвращает его в бытовую реальность, действительно откладывая вопросы на потом. Об этом всё равно тяжело говорить только вдвоём, потому что справляться приходится на троих — и у них правда всё в порядке, и Шаст это наверняка снова прочувствует, когда они соберутся вместе без свидетелей.
— Да, мама сказала, что будет ждать.
На Рождество они собираются вернуться в Воронеж к своим родителям, потому что это всё-таки семейный праздник, а раз Новый год они отмечают вне, то хотя бы на эти несколько дней надо приехать.
— Я только до сих пор не знаю, как нам добираться с тобой, — вздыхает Поз. Ехать они собираются, конечно, вместе. И наверняка один из вечеров проведут, гуляя по улицам и вспоминая всякое, что их связывает. И в такой вечер точно будут с мокрыми глазами, потому что пережили так много вместе — и жизнь продолжает красиво разъёбывать чудесами. — На поезде или машине?
— На машине быстрее, — Антон бросает быстрый взгляд на Позова.
Ещё на машине можно беззастенчиво смотреть на руки Димы, уверенно сжимающие руль, на чуть выступающие вены, на костяшки, иногда сбитые по молодости в драках — в том числе и в тех, которые начинались из-за Антона, — на запястья, которые хочется зацеловывать, — и потом переводить взгляд на сосредоточенное лицо Поза, ловить его улыбку, когда он с первых секунд узнаёт песню, выпавшую в рандомном режиме магнитолы, по началу фразы догадываться, о чём Дима его попросит — воды ли, карамельку или перенастроить кондиционер, — и почти всегда угадывать.
— Зато в поезде никакой ответственности за дорогу, — чуть склоняет голову Позов, раздумывая.
Два билета в СВ — подарок самим себе, чтобы ни с кем не делить пространство. Можно будет поговорить обо всём, что тревожит, можно что-то вместе посмотреть — за год вышло много проектов их знакомых, за которыми они просто не успевали следить, можно сидеть плечом к плечу и выбегать курить на каждой мало-мальски подходящей для этого станции с таким виновато-шальным видом, словно они совсем не просто сидели рядом, а нагло забирались друг другу на колени, залезали руками под футболки и обменивались очень долгими поцелуями. Впрочем, они именно так себя и будут вести, поэтому виновато-шальной вид даже не будет наигранным.
Антон рисует в голове какие-то похожие картины, поэтому чуть смущается.
— Блин, теперь и правда даже не знаешь, что выбрать.
— Ладно, время ещё есть, билеты-то можно хоть сейчас купить, потом вернём, если выберем машину.
Шаст согласно кивает.
Они подъезжают к магазину, парковка почти пустая. В магазине их встречает новогоднее чудо — картонная фигура Арсения Попова, который в этом году устраивает с этой сетью стримы и предпраздничную акцию.
— Сука, — со смешком выдыхает Дима.
Антону тоже очень смешно.
— Хочешь ведь какой-то прикол? — Дима чуть прищуривается.
Шаст прикусывает губу и кивает. Поз оценивающе смотрит на скучающего охранника, который вообще никак не выдаёт, что он как-то узнал их.
— Давай попросим его сфотографировать нас с ним? — с интересом спрашивает Позов. — Притворимся какими-то идиотами.
— Да, давай я, — Шаст кивает. Ему очень легко общаться с другими людьми. — Молодой человек! — Антон мягко улыбается — нахватал этих жестов у Арсения, который научил мальчика пользоваться собственной очаровательностью. — Сфотографируйте нас, пожалуйста, вот с этим актёром!
— Актёром? — заинтересовывается охранник, которому скучно настолько, что он соглашается на любую авантюру.
— Да, это же знаменитый актёр, а мы в столице так редко бываем, что хоть так звезду увидим! — Антон старается не переигрывать, изображая жителя провинции, который очень редко видит детали роскоши и звёздной столичной жизни.
Дима стоит рядом и важно кивает.
Охранник соглашается.
Фигура знаменитого актёра Арсения Попова оказывается между весьма довольными собой Антоном и Димой, которые приобнимают картонку и улыбаются широко-широко. Охранник делает несколько фотографий, Шастун рассыпается в благодарностях.
Они с Димой сохраняют торжественное молчание, пока берут тележку и проходят в торговый зал, но стоит им скрыться за стеллажом с акционными товарами, их пробирает ужасный смех. Антон до слёз хохочет в плечо Поза, и тот чуть приобнимает его, словно в этом смехе может его потерять.
— Господи, какие мы ебланы, — отсмеявшись, замечает Антон.
— Да ну не больше, чем человек, который позволяет себя так отфотошопить, — Дима открывает фотографию на телефоне. — Ты посмотри на него, тут же прям мастер поработал над тем, чтобы человека еле можно было узнать.
Антон вглядывается и смеётся снова.
Арс — их Арс — красивый без всяких обработок фото, просто в человеке сквозит эта красота — в каждом жесте, в каждом движении, в каждом взгляде — и грамотные фотографы её умеют словить и, лишь немного поколдовав, усилить. Но с рекламщиками всё выходит всегда очевидно искусственно. И тут им ещё повезло, что Арсений всегда красив, что даже неудачный ракурс или излишняя обработка не стирают всех его черт. Это с Димой всё всегда получается не очень: человек удивительно не вписывается на постановочных фото, всегда выходит что-то смешное, зато случайные фотографии с ним — такой пожар, что невозможно не остановиться хотя бы на несколько секунд, если случайно такое попадётся в ленте.
— Отправим ему? — интересуется Шаст.
— Было бы у нас время, можно было бы сделать футболку с таким принтом, — усмехается Дима.
Шастун чуть прищуривается.
— Времени нет, но связи есть. Это же не такой долгий процесс, где-то около часа займёт.
У Димы загораются глаза.
— Подожди, ты прям ну знаешь человека, который сможет завтра с утра сделать нам ебланскую футболку?
— Ага.
— Блять, Тоха, я обожаю эту жизнь, — смеётся Дима.
Он бы его поцеловал точно, но вокруг камеры, поэтому он просто проводит пальцами по запястью Антона — ловит его учащённый пульс — самое близкое к сердцу, что они могут себе позволить сейчас.
Антон улыбается — вся неуверенность пропадает, они правда со всем справляются.
Они проходят дальше, кладут нужные продукты в тележку: Дима составил список, чтобы точно ничего не упустить. Антон искренне собирался доставать что-то с верхних полок, но Поз мог бы справиться со всем сам. Вообще Шаст не понимает, какая польза от него здесь.
— А ты меня позвал просто ради хохм? — спрашивает он — без претензий, но с любопытством.
— Ну в целом да, но ты ещё будешь сумки тащить, — сразу предупреждает Дима. — И если есть шанс провести время с тобой, разве я мог бы его упустить?
— О нет, ты слишком умён и не будешь допускать такую ошибку, — улыбается Антон.
— Вот и хорошо. Может, у тебя есть какие-то особые пожелания по поводу стола? — спохватывается Дима. — А то я всё решил за вас.
— Главное, рис не клади в крабовый салат.
Дима жестом показывает “окей”.
В отделе разных банок Поз задерживается чуть дольше, потому что тут прям нужно набрать всего. Антон с недоверием смотрит, как заполняется их тележка.
— А мы точно только втроём будем?
— Ну да?
— Просто ты как будто собираешься готовить на всех, кого мы знаем.
— Ну Антош, ну это чтобы первого-второго нам было феерически похуям на бытовые дела, чтобы мы просто медленно передвигались к холодильнику, брали еды и возвращались обратно валяться на диван.
— Блин, это прям как последние дни нашего последнего отпуска, — мечтательно выдыхает Шаст.
Совместный отпуск — это обязательная часть любого года. Они вдвоём подгадывают так, чтобы поехать куда-то, обязательно попасть на какой-то клёвый футбольный матч, а потом проводить время вместе — особенно в тех странах, где можно двум мужчинам проводить время вместе и в общественных местах тоже. В одной из таких они были летом, благо, давно уже привыкли заморачиваться с тем, как пересекать границы, если их пытаются закрыть. Зато после всей этой мороки — чистый кайф где-нибудь на берегу океана, когда до самого большого стадиона в стране ехать на поезде всего пару часов вдоль побережья.
Матч, на который они попали этим летом, — между именитыми клубами, но ни Дима, ни Антон ни за один из них не болели, поэтому они пришли смотреть красивый футбол и делать смешные ставки, чтобы смотреть было чуть-чуть интереснее. Им повезло, и они попали в зону для обычных зрителей, а не ярых болельщиков какого-то клуба, поэтому могли похлопать и тем, и другим. Поз, конечно, распадается в комментариях, язвит по поводу высоких игроков и роднится с кем-то отчаянным, но низким, Шаст смеётся с его шуток — и вот здесь может во время смеха мазать губами по щеке Димы, чтобы ещё больше показывать, как он сейчас рад жизни.
Они в очередной раз ловят себя на мысли, что проводят друг с другом очень много времени — Шастун слезится, когда думает, что встретил Диму ещё в школьные годы, а теперь они такие взрослые-взрослые, с крутейшими проектами, машинами, знакомствами, а всё равно остаются вместе — и друг от друга ни разу не устают. И это щемящее чувство колет посреди свободного юга, Антон кладёт голову на плечо Димы, когда они едут после матча на метро, а Поз параллельно гуглит рестораны местной кухни, которые могут доставить им всяких деликатесов в номер. Дима переплетает их пальцы, и хочется, чтобы ветка оказалась кольцевой, и можно было бы проехать несколько кругов вот так, ни о чём серьёзном не думая, прислушиваясь к своей скромной печали, вкраплённой в совершенно нескромное счастье.
Путешествуют они всегда сами, не связываясь с гидами, выискивая места, в которые стоит сходить. Обоим хватает знания английского языка, чтобы, если уж будет желание, присоединиться к какой-нибудь многонациональной компании, где для всех английский — второй язык, потому что русскоязычных экскурсий не так уж и много, они обычно включены в программы для тех, кто путешествует с турагентством. Дима накидывает список культурных объектов, которые можно посетить, Антон соглашается или выступает против — как правило, соглашается, потому что с Позом можно пойти куда угодно, и даже если будет скучно, неприятно или отвратительно — пару раз такое было на выставках и театрально-концертных мероприятиях, — они это плохое переживут вместе, обшутят до слёз, и в итоге даже не будут жалеть о том, что случилось в их жизни что-то плохое. Этим летом, например, они встретились с приятелем, который уехал за границу, но с которым они вели продолжительную переписку ещё с времён совместных юморесок в Воронеже. Во время этой встречи они оба старались быть дружелюбными — больше по старой памяти, — но оказалось, что кто-то рядом умеет выёбываться больше, чем они, и это их, конечно, привело в восторг, а потом в ужас, что они не разглядели в приятеле такого эгоцентрика и что им после терпеть его ещё целый день, раз уж они забились на две встречи. Зато два вечера и день после Дима и Антон проводят в потрясающем змеючестве сначала по поводу одного человека, потом — по поводу человеческой натуры вообще. Поз успевает театрально расстроится, что кто-то превзошёл его в количестве выебонов, Антон включается в игру и поддерживает его — ты у меня самый выёбистый, конечно, просто у тебя есть на это вообще все права. Количество произнесённых “ебать” и производных наконец-то материализуется — и оба могут выёбываться тем, что они друг с другом делают в постели.
Воспоминания о летнем отпуске могли бы греть Антона, но и после возвращения, и гораздо позже, втянутый в шебутную рутину, он не мёрзнет и не теряет вовлечённости в жизнь. Особенно сейчас, когда самый волшебный момент — перелом между годами — они будут встречать вместе.
Дима тем временем выстраивает в тележке башню из банок, чтобы она смешно развалилась при первом резком повороте и напугала их всех.
Стеллажи с алкоголем предусмотрительно огорожены лентой до восьми утра.
— У тебя есть что-нибудь? — интересуется Антон.
— Да наверняка несколько бутылок чего-то найдётся, — пожимает плечами Дима.
— То есть ты вот настолько не готов? — Шаст возмущается — без злости, но с улыбкой, потому что он никогда не может злиться на Поза всерьёз.
— Я тебе даже больше скажу, — Дима прерывает фразу гордым смешком, — я даже ёлку не нарядил.
Антон замирает в возмущённой позе — руки в боки, осуждающий взгляд, — и включает свой крикливый базарный тон, постоянно прерывающийся искренним смехом:
— В смысле не нарядил? А кто этим будет заниматься? Ты ведь если не нарядишь ёлку, год ведь не сменится, ну Поз, ну ты всё разрушил теперь вот.
— Да я чёто замотался… — Дима смущённо и печально улыбается, упирает взгляд в пол, его плечи опускаются — выглядит виноватым, правда уставшим. Антон, конечно, не выдерживает — обнимает его со спины крепко-крепко, чтобы всем своим существом сейчас превратиться в заботу.
— Я всё сделаю, — тут же серьёзно шепчет Шаст, — ты и так вон готовку на себя взял.
— Спасибо.
— И ещё одного долбоёба возьму на помощь, вот чё он о себе думает, привык приезжать на вечеринку, которую украсили для него, — ворчит Антон на ни в чём не виноватого Арса, который просто попался под смешную ругань.
У них с Антоном много такого — когда они как будто ругаются; Арс со своей язвительностью может задеть чуть сильнее, но потом всегда извиняется, если чувствует, что перестарался со своими комментариями; Шаст может посылать нахуй и смеяться в этот же момент — никакой злости друг к другу, правда, они, если быть совсем честными, друг друга обожают, только у них дружба с привилегиями, где привилегии — это возможность друг друга бесконечно подъёбывать.
— Да ладно, дай им с Серёжей наговориться, ты же знаешь Матвиенко, он затянет тебя в свой ленивый душевный кокон, ты очнёшься только после пяти литров чая, выпитых в полудрёме под какие-то ужасно откровенные разговоры, он же такой опасный в этом плане тип, столько всего выведает у тебя, когда ты расслабишься и перестанешь следить за языком.
— Ой это да, — вздыхает Антон, осторожно укладывающий в тележку пакеты со взвешенными мандаринами и виноградом. — Мы столько всего из “Контактов” с ним вырезали, ну, из того, что я пробалтывал, конечно, — он хищно улыбается, — я, конечно, в отместку много чего выведал у него, ну ты сам видел. Но и то, что осталось, конечно, пожар.
— Все всё равно не так всё поймут, — пожимает плечами Дима.
Они перемещаются к стеллажам со всякой выпечкой, печеньями и сладостями, и у Антона загораются глаза. Но всё же он возвращается к теме:
— Когда Серёжа улетает, вроде утром?
Поз кивает.
— Да, и после Арса можно будет ждать, пока он там приедет, завтра же такой поток людей будет, он как раз с утра выедет, и чтобы добраться до нас, он потратит столько же времени, сколько Серёжа для того, чтобы долететь до Бали.
Антон усмехается, кладёт в тележку несколько огромных наборов с киндерами. Поз не возражает, тем более точно вежливо сворует несколько штук.
— Я заеду за ним, если ты дашь мне машину. Это тоже будет долго, но зато ему будет веселее.
— Ну, если тебе не сложно.
Они друг у друга вписаны в доверенностях на машины — один из немногих юридических приколов, который им разрешён.
Антон прерывается на то, чтобы написать Арсу, но тот не онлайн, наверное, потому что поступает как здравомыслящий человек и всё-таки спит.
Они наконец-то подходят к кассе, очень долго выкладывают продукты на ленту, потом бесконечно долго разбирают их по сумкам. Антон кладёт всё без разбору, на что Дима шипит:
— Антош, ну не еблань, ты ж понимаешь, что надо сначала тяжёлое вниз, лимонады всякие, чтобы они не придавили винограды и киндеры, — и с ворчанием перекладывает всё так, как подсказывает магазинная логика.
Шаст понуро вздыхает, потому что хотел быть полезным. Зато Дима вручает ему на один пакет больше — их всё равно нечётное количество получилось — и идёт к машине.
— Смотри, план такой, — раскладывает он сумки в багажнике, — мы едем ко мне, отсыпаемся, я отдаю тебе машину, ты едешь куда тебе надо, а потом возвращаешься с Арсом в какой-то чудесный момент, и я нас вас оставляю украшение комнаты.
— Потому что мы сами как украшение? — томным голосом произносит Шаст.
— Потому что вы сами как украшение, — подтверждает Дима. — О-о, давайте вечером пройдём какой-нибудь ебланский тест типа “какое ты ёлочное украшение из коробки твоих родителей?”.
— Господи, лучший корпоратив, — Шаст задорно хлопает в ладоши.
Пока они едут, они разгоняют ещё возможные тесты.
— Хочу ещё, чтобы где-то был “какая ты ебланская гипотеза, почему закрыли “Импровизацию” на ТНТ”, — предлагает Дима.
— Если нам там всем не выпадет “слишком пидорское шоу”, я разочаруюсь.
— А есть и такой слушок? — в голосе Димы — сплошная заинтересованность.
— Наверняка, — пожимает плечами Шаст. — Я удивлюсь, если с этим не свяжут, у нас же всё блять связано с тем, кто с кем спит, все беды и всё счастье общества нахуй, — ворчит он.
Поз успокаивающе гладит его по плечу.
— Антош, ну а как ты хотел, мы слишком охуенные и счастливые для этой страны, но как же кайфово проезжать мимо правительственных зданий, целоваться в машине и показывать в их сторону средние пальцы. Ночью, конечно, и без света в салоне, но кайф.
— Вы так делали с Арсом? — Шастун сразу отвлекается от плохих мыслей.
— О да, — Дима гордо усмехается. — Мы сильнее, чем они все, — говорит он уже серьёзнее, — и согласись, что мы не то чтобы совсем без поддержки.
Шаст соглашается. О них много кто знает — и ещё больше догадывается — и никто не осуждает.
— Я удивлён, что ты в своей мотивационной речи не сказал, что ты их всех выебешь.
— Ну, такого удовольствия я им не доставлю, — и ухмылка у Димы — самая дерзкая и родная.
Шастун целует его, пока они стоят на красном, и он не знает, есть ли тут что-то из правительственных зданий рядом, но уверен, что вокруг них сейчас такая разъёбывательная аура, что никто даже не посмеет сунуться ближе.
Дома они раскладывают продукты по местам. Шаст всё-таки не выдерживает и тащит из набора один киндер-сюрприз, пополам делят его с Димой.
— Я надеюсь, там будет просто игрушка, — с любопытством и ужасом говорит Поз, — а то мы как сядем собирать конструктор, так и не уйдём спать.
Шаст кивает, открывает игрушку — там, на их счастье, фигурка.
— Ура, мы идём спать, — Антон всё равно в восторге, потому что такой фигурки у него ещё нет, и это пингвин с ободком-рожками из какой-то ограниченной новогодней коллекции, очаровательно и с юмором, как и должен проходить любой праздник.
Они не ставят будильник и просыпают почти до полудня. Дима просыпается первым, потому что даже во сне всё ему напоминало, что он немножко ответственный сегодня. Он позволяет себе пару минут просто полюбоваться тем, как такой высоченный парень становится котишным рядом с ним, завернувшись в одеяло. Дима мягко и почти невесомо проводит по его волосам, а потом встаёт и старается не разбудить Шаста утренними шебуршаниями.
Антон, впрочем, долго на сон времени не тратит, вместо доброго утра утыкается носом в ключицу Димы, который готовит завтрак, обнимает его со спины — Поз вздрагивает от неожиданности, потому что готовит в наушниках, слушая новогодние поздравления из восточной части страны, а потом расслабляется, упираясь затылком в плечо Шаста.
— Дим, — сонно тянет Антон.
— М?
— Кошмар приснился, — честно жалуется Шаст.
— Ну-ну, чш, — Дима разворачивается к нему лицом и утягивает в крепкие объятия. — Ты в реальности, тут тоже страшно, но гораздо лучше, чем могло бы быть.
Шастун кивает.
— Я даже не помню, о чём он. Помню, что потерял тебя и Арса, это всё.
— Блин, Антош, ну мы просто с Арсом уехали быстренько провести корпоратив, чтобы было на какие шиши вести нас всех в ресторан.
Антон смеётся, представив, как он один в пустой квартире мыкается из угла в угол, решив, что его все бросили, записывает заплаканные сообщения в чат с Димой и Арсением и получает в ответ недоумённое “нас нет буквально полчаса, Антош, всё хорошо?”. Сюрреалистичность невероятная, особенно с учётом того, что им неплохо жить друг без друга. Иногда, конечно, хочется на полу квартиры корчиться от тоски, у каждого из них бывает такое, и Диме с Антоном чуть проще, всегда можно созвониться и куда-то пойти вместе, пусть без продолжения у кого-то дома, просто выйти погулять, Арс в такие моменты может только позвонить — но это и удерживает их всех от постоянной печали из-за того, что они не съезжаются: они всегда могут сквозь пелену одиночества пробраться, связаться друг с другом, почувствовать, что жизнь хороша просто от того, что кто-то есть — не рядом, но вообще, — и всё всегда можно сделать легче. С подачи Димы они этим принципом и живут: ничего не усложнять, и если есть хоть малейшее желание с кем-то связаться и сказать, что с ним лучше, чем без — обязательно нужно связываться, в какую бы приторность они ни скатывались. “Нельзя перелюбить человека, — говорит Дима, — зато можно кошмарно загнаться из-за того, что свою любовь некуда деть, поэтому, конечно, я всегда буду выбирать признания в любви вместо гордого отмалчивания, привыкайте”. Ни Антон, ни Арс в итоге не привыкают, и каждый раз немножко смущаются и тают, когда Поз напоминает им, как он их бесконечно любит. И стараются вести себя так же.
— Вернуть тебя в реальность? — загадочно низким голосом спрашивает Поз, чувствующий, что Антон куда-то уехал в своих фантазиях и переживаниях по поводу ночных кошмаров.
— Мгм, — Шаст кивает, не зная, впрочем, на что соглашается.
Дима ловким прыжком садится на столешницу, чтобы хотя бы так немного сравняться с Антоном в росте, и обхватывает Шаста за талию ногами, прижимая к себе. Антон выдыхает рвано от таких действий, и мысли сосредотачиваются только на Диме, и это, может, лучшая медитация на свете.
Поз тянет его к себе и зацеловывает шею — Антон почти мурлычет от удовольствия, потому что поцелуи в шею всегда особенно сводят его с ума.
— Так лучше? — самодовольно усмехается Дима, чувствуя, что дыхание Антона сбито к чертям и что он прилагает усилия, чтобы удержаться — одной рукой опирается на столешницу, другой цепляется за Поза.
— Ох, блять, ты ещё спрашиваешь, — почти рычит Шаст, недовольный тем, что Дима останавливается.
— Я всегда спрашиваю, хорошо ли тебе, — Поз проводит пальцем по приоткрытым губам Антона, — просто не всегда словами.
— Ты просто пиздец, — Антон жмётся к Диме ближе-ближе, дыханием скользит по чужой шее.
— Да, и этому пиздецу надо идти делать оливье, всё, Антош, я рад, что ты полностью здесь и со мной, — он целует его в губы и мягко отстраняет от себя.
— А мне надо ехать заказать футболку, потом к себе за вещами, потом за Арсом, он вроде проснулся и что-то даже мне писал, — соглашается Антон и держится за голову, словно он Фрекен Бок, а голова у неё раскалывается от нашествия привидений и мужчин в самом расцвете сил.
Арсений действительно написал, что поддерживает любые транспортные авантюры.
Шастун делает именно так, как они договариваются: футболками занимаются недалеко от его дома, и пока знакомая девочка работает над заказом, он успевает сходить к себе, забрать подарки и кое-какие вещи, чтобы жить у Поза первые ленивые январские дни, хотя ему кажется, что в квартире Димы должны быть его вещи, но не может сказать точно, потом возвращается за заказом. За Арсом он едет под плейлист фонк-ремиксов на известные рождественские песни.
Арсений уже ждёт его во дворе дома Серёжи, бодро пинает снег, и Шаста очень веселит видеть его голые коленки. Человек на полном серьёзе посреди зимы ходит в штанах с дырками. Ну что за очаровательная ебанца, в самом деле.
Арс видит знакомую машину, приветственно машет рукой, запрыгивает на пассажирское. Он к чему-то как будто принюхивается, присматривается, а потом беззастенчиво тыкает пальцем в засос на шее Антона:
— Если бы я не знал, на чьей машине мы едем, я бы и так узнал, что ты утро встретил с Димой.
У Антона краснеют уши. Арс победно усмехается.
— Я представляю, какие слухи бы о тебе ходили, увидь тебя кто с такими следами на шее.
— Вряд ли кто-то бы догадался, что это от Поза, — качает головой Шаст.
Арс наклоняется близко-близко — опасно, Антон сжимает руль чуть сильнее.
— Это же охуенно, — улыбается Арс и садится нормально. — Я имею в виду, скрывать нашего Диму от всего мира — это ж прям целая шпионская история, настоящий кайф.
Антону нравится вот это — наш.
Они делятся событиями прошедших дней, рассыпаются в шутках и воспоминаниях.
— Дима кстати ещё ёлку не нарядил, — вспоминает важное посреди разговора Антон.
— О, так мы будем ему помогать? Наконец-то хоть в чём-то, — искренне радуется этой возможности Арс.
Шаст кивает: ему тоже хотелось бы Диме хоть в чём-то помочь.
— Блин, подумал, что было бы очень смешно, если бы мы к Диме пришли испуганные и запыхавшиеся, — разгоняет Арс, — и отчаянно долго бы не говорили, что случилось с его машиной, но явно намекали бы, что что-то не так.
— Это да, — поддерживает Шаст, — но он навставлял бы нам обоим.
— И нам бы понравилось, — усмехается Арс.
Секунды висит тишина — а потом оба ужасно хохочут, потому что это правда.
Они приезжают, от театральных розыгрышей они отказываются, чтобы не портить Диме настроение. Но он как будто чувствует, что в планах был крысинг, и долго не открывает дверь. Впрочем, Арс с Антоном слышат, почему так: до них доносятся громкие гитарные риффы. В перерыве между песнями Шаст отчаянно жмёт на кнопку звонка, и Дима наконец-то их слышит.
— О-о, приехали, — он целует в щёку сначала Арса, потому что дольше его не видел, — а чё звонили, у вас же ключи есть? — затем целует Шаста.
— Ты ворчишь на нас или показываешь, как нас любишь? — недоумевает Арс.
— Ты же знаешь, сколько всего я могу делать одновременно, — подмигивает Дима. — Ладно, гуси, кухня — моя, всё остальное — ваше, давайте, устройте свой ландшафтный дизайн. Там мне кто-то на корпоратах дарил прям наборы игрушек, чтобы в одном стиле было, можете их использовать.
Арс и Антон синхронно послушно кивают; Дима закрывается на кухне, чтобы не мешать своей музыкой, даже делает её потише, но они всё равно слышат, пытаются угадать и подпевают знакомым припевам. Невозможно жить с Позовым и не пересекаться с его плейлистом; Антон это понял ещё когда был школьником и многие песни узнавал, пока они курили с Позом за углом ДК, где репетировала их команда КВН, Арс втянулся позже, но тут им повезло сойтись в музыкальных вкусах.
В подготовке квартиры Антон и Арсений находят какую-то свою гармонию и умудряются друг другу не мешать, пока развешивают гирлянды и клеят на двери шкафов новогодние наклейки. Ёлку — искусственную, которую уже ставят не первый год, — ставят в самый последний момент. Обещанные Димой новые наборы действительно даже не вскрыты. Оба — наборы шаров одного цвета, но с разным напылением — матовые, глянцевые, в блёстках, — один из наборов чёрный — спасибо в этом году всем костюмерам, которые советовали Диме надеть чёрное на съёмки, потому что это пожар, и можно потом тихонечко пересматривать кучу эдитов в тиктоке, где девочки пишут "пожар", а мальчики узнали и согласны, — другой тёмно-синий.
— О, ну если цепляться прям за символизм, то это почти соответствует моему и Диминому цвету глаз, — комментирует Арс. — А третьего набора нет, потому что твой цвет никто описать не может, — поддевает он Шаста.
Антон смотрит с осуждением и агрессивно ставит ёлку на подставку. Они молча расправляют ветки, а потом Арсений не выдерживает:
— Тоха.
Антон чуть прищуривается, потому что это запрещённый приём — называть его так, как называет его обычно Дима.
— М?
— Иди сюда.
Антон отрывается от работы и оказывается в крепких объятиях Арса, и тот мягко целует его в висок.
— Я не хочу, чтобы мы шли в новый год с какими-то недомолвками, — поясняет он.
— Да ваще никаких обид, — Антон улыбается широко и чуть смущённо.
Они привыкли к манере друг друга вот так обмениваться колкостями, но иногда их замечания бьют сильнее, чем нужно, и им обоим нужно в этом делать паузу, серьёзно смотреть друг на друга и обещать, что это всё взаимно и по любви. Атмосфера разряжается, комната полнится разговорами, Арс ловит своё отражение в глянцевых шарах, чем веселит Антона, сам же Шаст придумывает разъёб: повесить на верхушку одну звезду, а на её верхний конец — вторую, раз уж у Позова их несколько.
— Если не упадёт, то будет роскошь, — Арс хлопает в ладоши такой задумке.
— Это олицетворение "верхом на звезде", — пропевает Антон. — А если упадёт, то можно…
— Загадать желание, — Арс подхватывает эту мысль.
Они стукаются кулачками.
Потом убирают всё лишнее, стелят скатерть на стол; с кухни приходит Дима, немножко уставший, но жутко довольный собой. Осматривает комнату, показывает большой палец.
— Вы, гуси, конечно, навели красоту. Блять, лучшее, — он замечает две звезды и смеётся. — Я там почти всё закончил, ну мяско уже поближе к вечеру поставлю в духовку. Пацаны, у меня же важная фишка на этот день, я буду щёлкать все каналы, чтобы поймать песни Анны Asti и Лолиты.
— Не проще в Интернете найти? — непонимающе смотрит Арс.
— Не-не, самый кайф, когда судьба сводит. А если не сведёт, тогда уж найду.
Дима включает музыкальный канал, видит, что идёт какая-то программа "Топ-100 клипов года" и оставляет её. Антон подпевает каждой рэп-песне, Арс удивляется музыкальным открытиям.
Чаты в телеге полнятся сообщениями-поздравлениями.
— Кстати, Серёжка же записал поздравление нам, просил показать, когда время будет, — сообщает Арс.
— И чё мы сидим просто так? — удивляется Дима. — Показывай скорее, я предлагаю каждый раз, когда у нас в разговоре возникнет случайная пауза, включать его.
Антон смеётся, они склоняются над телефоном Арса.
Серёжа в первые же секунды видео смеётся и спрашивает кого-то за кадром:
— Да в смысле без монтажа?
— Ну а ты попробуй вот так сходу, — за кадром, конечно, Арс.
Дима ставит на паузу, и они с Антоном произносят одновременно:
— Вашу маму и там, и тут передают.
Прыскают втроём, а потом Поз замечает:
— Так ты это видел всё? Тогда двигайся, мы с Антошей посмотрим поближе, — он забирает у Арсения телефон, но медленно, чтобы тот мог его выхватить, если идея так себе. Но Арс разрешает, и Поз с Шастом садятся друг к другу ближе.
— Ты чё, а вдруг я Позу слишком много комплиментов сделаю, — смешно пугается Серёжа, а потом понимает. — Ах ты ж, сука, ему именно это и покажешь.
— Разумеется, — Арс за кадром очень доволен собой.
— Ладно, похуям, — машет рукой Серёжа. — Арсюшенька, Антошенька, Димочка, это всё вам, — он посылает в камеру воздушный поцелуй.
— Один на троих? — возмущается Поз. — Ну это жадность, конечно.
Потом Серёжа на пару минут вдруг становится серьёзным, говорит о том, как он вообще себя почувствовал, когда сообщили о закрытии "Импровизации" — они об этом говорили, конечно, но не так подробно, больше на злом энтузиазме, — и о своих первых впечатлениях от их проекта. Антон шмыгает носом и жмётся в плечо Димы, Арсений тоже сидит притихший, потому что всё эмоциональное по этому поводу случилось с ним в квартире Серёжи, Поз тоже утирает мокрые глаза — он и так сентиментальный, а тут ещё их Серёга говорит о самом важном самыми простыми словами.
— Какой козёл, конечно, — бормочет Дима, — щас срочно нужно записать кружочек о том, как мы его любим.
В конце Серёжа надевает солнечные очки, обматывается мишурой как боа и притягивает к себе бокал с цветным коктейлем и зонтиком.
— А вообще желаю, чтобы ваши жизни в следующем году стали вот такими же красивыми, как у меня, — он приподнимает очки, подмигивает и опускает их снова.
Это очень веселит всех троих. Они записывают ответное тройное поздравление, зная, что Серёжа, скорее всего, увидит его только завтра, потому что сейчас нежится в объятих южной страны.
В ответных видеопоздравлениях важно помнить, кому они могут позвонить все втроём, а перед кем ещё надо шифроваться. Пока Арс с Антоном обсуждают, кому в этом году они доверили секретик, Дима вдруг радостно вскакивает с дивана и делает звук погромче. Анечка с нетленочкой про бары сияет, и Поз делает смешное танцевальное движение.
— А ты ведь прям умеешь танцевать, — заводит Арс разговор, который Дима умело избегает.
— Только иронично, — улыбается он и становится похож на кота, который делает вид, что не имеет никакого отношения к уроненному цветочному горшку.
— Ну нет, в тебе же прям есть танцевальная стихия, ты просто её почему-то не показываешь нам.
— Это он бережёт нашу психику, — Антон говорит почему-то испуганно, словно его жизнь ломалась, когда Поз утягивал его в танец.
Под строчку "чтоб ты не смог совсем никак ко мне добраться", которую он пропевает вместе с Анной, Поз показывает Арсу средние пальцы.
— Козёл, — беззлобно ворчит Арсений.
Песня заканчивается, Дима ищет другой музыкальный канал, потому что на этом повтор ждать приходится разве что в следующем развлекательном блоке.
— Блин, ну я так не могу, — ворчит вдруг Антон. — Я хочу поесть что-нибудь. Или ты скажешь, что это всё нельзя трогать, это на новый год?
— Не скажу, там бутербродов полно, можем в микроволновке сделать горячие, — Дима идёт на кухню, здесь же они записывают поздравительный кругляшок Стасу, который непременно схватится за сердце, увидев их втроём, — понять их до сих пор не может до конца, но принимает безоговорочно.
— Вы поедете в Воронеж? — спрашивает Арс после, потому что Дима и Шаст умудрились в поздравление вставить какую-то отсылку на их общую со Стасом воронежскую жизнь.
— Ага, на Рождество, раз уж Новый год вместе с семьёй не отмечаем, — кивает Дима. Они даже не могут позвонить по видеосвязи под бой курантов, потому что никто из их семей ничего не знает. Хотя Поз уверен, что они догадываются, но пребывают в замешательстве относительно того, кто из них с кем. Напрямую они не спрашивают, Антон с Димой тоже отмалчиваются, и это, конечно, всем делает больно. Антону страсть как хочется привести домой и сказать матери: "Мам, ты меня ему когда-то доверила, и это было одним из самых правильных решений, потому что я доверяюсь ему безмерно. А это кстати Арс, он тоже с нами и тоже доверяется Диме". Шасту кажется это смешным и правильным, Дима же вообще не представляет, как бы сказал родителям. Арсений на такое тоже хмурится в полной уверенности, что его не примут. С другой стороны, Арс тоже уверен, что родители о чём-то догадываются, и если сами не задают вопрос — значит, боятся подтвердить свои догадки. И всё же это не мешает выстраивать им всем относительно нормальные отношения: опция "любить мать и отца" никак не отменяется "не раскрывать пока что перед ними важное", потому что есть это оптимистичное "пока что", потому что видятся какие-то светлые времена впереди.
— Кстати о семье, я-то в Омск не поеду, но поскольку у нас разница во времени, я встречу со своими их Новый год.
Дима кивает.
— Мы будем тихонькими, как мышеньки, — обещает Шаст.
В назначенное время Арс выбирает максимально непонятный ракурс, чтобы родители не поняли, его ли это квартира или нет, берёт с собой бокал шампанского, улыбается искренне — и с родителями встречает двадцать третий.
Антон и Дима обещание выполняют, друг с другом не разговаривают, молча пьют чай и листают ленту: благо, некоторым можно отвечать текстовыми сообщениями.
Арс возвращается, чуть утирая глаза.
— Так, это что, это растроганность, это обида? — тут же заботливо хмурится Дима.
— Первое, они что-то так много сказали хороших вещей, я редко от них такое слышу.
Антон чуть похлопывает его по плечу в знак поддержки.
Дима решает сменить тему, потому что у Арса ещё будут одинокие дни в январе, когда он всё это обдумает.
— Мы ведь подарками обменяемся после полуночи?
— Канеш, — кивает Антон.
Обычно они делали это до, но потом поняли, что после боя курантов нападает вдруг такая праздничная тоска, словно в это мгновение закончилось всё веселье мира. Поэтому обмен подарками призван эту тоску разогнать, и это действительно работает.
— Но вообще, Арсюш, у нас вчера с Тохой родился максимально неожиданный подарок для тебя. Получилось ведь? — Дима вопросительно смотрит на Антона.
Шаст кивает.
Они возвращаются в гостиную, чтобы была праздничная атмосфера.
— Я кошмарно заинтригован и немножко напуган, — признаётся Арс.
Антон достаёт футболку — чёрную, с напечатанной вчерашней фотографией Поза и Шаста у картонной версии Арсения, — и им с Димой ужасно смешно смотреть, как Арс это разглядывает, сначала не понимает — а потом до него доходит, и он смеётся до слёз тоже.
А потом резко снимает свою — они все втроём нахально пришли в футболках его дизайна и делали вид, что всё нормально, — с намерением переодеться.
Антон ахает, а Дима с иронией комментирует:
— Батюшки святы! Вот вам и питерская интеллигенция: праздник ещё не начался, а мужчина уже без одежды сидит, ой вот Антош, даже не знаю, если у них тут так принято, чтобы сразу раздеваться, может, ну нахуй эти столицы, будем жить у себя в Воронеже тихонько, но одетые?
Шаст смеётся — и вспоминает какие-то ситуации, где и в Воронеже таким же резким движением снимали с себя одежду — и вот там после этого и начинался праздник.
Арс показывает им язык и надевает футболку. Она ему как раз, и Дима с Антоном дают друг другу пять.
— Поцелуйтесь ещё, — ворчит Арс.
— Да без проблем, — усмехается Дима, тянет Шаста за футболку, мягко целует и отпускает.
Арсений, кажется, такого не ожидает и не знает, как съязвить. Дима пользуется моментом и целует его тоже.
— О, Дусмухаметов звонит, — прерывается он, чтобы ответить.
— А мне только голосовое записал, — шёпотом замечает Арс.
— И мне, — кивает Антон.
Поз от них отходит, делает Славе своеобразный комплимент — "наверняка кто-то в этом году пожелает реинкарнироваться в тебя" — и улыбается чему-то ответному.
— Господи, что за мужчина, — в абсолютном восхищении произносит Антон.
По блеску в глазах Арс догадывается, что он всё же о Диме.
— Невыносимый, — кивает он. — А главное, как вот его охуенности хватает на нас двоих?
Шаст разводит руками.
— Желаю нам с тобой вести такие беседы в следующем году ещё чаще, — говорит он.
Арс наливает им в бокалы лимонад — единственное, что пока стоит на столе с подачи Антона.
— Прозвучало как лучший тост.
Они стукаются бокалами, лимонад щекотит нос, и оба улыбаются, представляя, какая прекрасная жизнь их ждёт, где каждый день можно восхищаться Димой и тем, что он выбрал их обоих.
Поз заканчивает разговор и с подозрением смотрит на телевизор.
— Если я из-за чьего-то поздравления пропущу свою песню, я буду так зол, — вздыхает он.
И, конечно, пропускает, когда уходит переговорить с Косом. По ужасному смеху Арса и Антона он обо всём догадывается, выглядывает из комнаты, цепляет взглядом последние кадры клипа.
— Ром, ну ты легенда, так поднасрать в праздник мог только ты, — убито сообщает он Косу, который вообще не при делах, но потом, конечно, возвращается к более серьёзному тону и говорит только о хорошем.
Возвращается и отчитывает Шаста и Арса:
— Вот могли меня позвать, я бы кинул Коса ради искусства, а потом гораздо более радостный с ним разговаривал, одни плюсы.
— Прости, — отсмеивается Антон и совершенно не чувствует никакой вины.
Дима машет на них рукой и находит новый музыкальный канал.
— Буду здесь ждать.
Но от ожиданий всё равно отвлекают поздравления. Сапёр записывает голосовые неизвестно откуда и говорит очень трогательные вещи каждому из них, и они стараются ответить так же.
Игорь записывает кружок Антону, но просит показать всем.
— Это вот вам Шадринск в новом году, — показывает он пустынную тёмную улицу. Разница во времени позволяет начать с приколов. — Слушайте, я в последнее время пару раз не очень красиво шутил про вас, ну потому что, скрывать не буду, я немножко козёл, но я надеюсь, что вы-то понимаете, что я вас всей душой обожаю. Просто… — Игорь нервно усмехается. — Слушайте, то, что между нами было на покерном турнире, немного перевернуло мои представления о себе самом, и этим вы меня бесите, но я вас всё равно очень люблю.
Игорь дальше рассыпается в очень смешных пожеланиях и заканчивает сообщение ворчливым "ебать, как же здесь холодно".
— Что было на покерном турнире? — прищуривается Арс.
Дима и Антон синхронно ухмыляются и пожимают плечами. Но Арсений на это не ведётся, хотя от чужого синхрона мурашки по коже.
— Слушай, правда ничего такого не было, — заверяет его Шаст, — просто мы флиртовали с Позом и как-то в разговор с таким настроением влился Игорь, и, может быть, получилось немного флиртовать и с ним, но всё — в полушутках и только на словах.
— И в его фантазиях, — добавляет Дима, — потому что мы были чуть-чуть пьяные и очень охуенные, такое многих заставит задуматься.
Арс кивает, всем видом показывая, что он этому верит и никого ни в чём не подозревает.
Их снова отвлекают душевным кружочком в общем импровизаторском чате от минских ребят, которые собрались на хате у Гороха, они в поздравлении много смеются. Троице для ответных приходится разойтись по разным комнатам, чтобы не бросаться уж так открыто информацией о том, с кем они встречают праздник. Хотя этой четвёрке тоже можно было бы признаться, и это уже — планы на новый год.
— Блин, на Гороха посмотрел и понял, что прям пора уже стол организовывать, — говорит Дима.
Антон мчит на кухню первый, перетаскивает салатницы, Арс приносит посуду и алкоголь, Дима — главное блюдо.
Под еду становится совсем хорошо.
Шастун отвлекается на сообщение от Макара, а потом показывает его, с разрешения Ильи, остальным.
— Тут такое дело, — начинает Макар испуганно, — я ж, ну, сказал тогда, что я не понимаю ваших с Димой и Арсом отношений вообще, но если тебе в них хорошо, то и мне за тебя радостно. А теперь вот, — он нервно облизывает губы, — понимаю тебя гораздо больше.
Он немного меняет ракурс камеры и показывает, что на его коленках лежит Эмир в мешковатом худи, такой домашний и расслабленный. Эмир показывает в камеру рокерскую козу.
— Или надо поцелуй воздушный? Вот я просто энциклопедию квир-этикета ещё не читал, — вздыхает он и, хотя пытается вести себя уверенно, натягивает на запястья рукава худи.
Эмир строго смотрит на Илью, который немножко подвис.
— Так, ладно, мы же не только похвастаться звоним, хотя, конечно, есть чем, — он улыбается, — мы же ещё чего-нибудь пожелать хотим, да, Илья? — Эмир щипает его за кончик носа, словно там переключатель.
— А, да, — действительно включается Макар. — Вы с Димой и Арсом просто первые, перед кем мы — это прям мы, понимаешь?
Они желают смелости, новых проектов, понимания и принятия, а ещё просят пообещать, что на какую-нибудь недельку вырвутся в страну, где всё можно, потому что Эмиру любопытно, как это всё сообщество может быть устроено.
— Ого, — удивляется Арс, когда кружок заканчивается.
— Блин, они такие котики в этом видео, — замечает Шаст. — Я всё-таки друг Макара и немножко был втянут в эту историю, но даже я не знаю всех подробностей, надо устроить разговор обязательно.
— Ты кстати можешь передать им, что следующий год — это их год. Ну, год Кота же, — предлагает Дима.
— А мы за котов, да, не за кроликов? — любопытствует Арс.
— Ну на кроликов они меньше похожи, — пожимает плечами Поз, — для контекста сойдёт.
Шаст так и делает, записывает ответное долгое видео, переводит камеру на Диму и Арса, которые полулежат на диване в обнимку, и обещает, что они обо всём будут говорить много и долго.
Под видео Шаста появляется реакция в виде пылающего сердца, и все трое уверены, что это от Эмира.
— Мы кстати из-за них пропустили песню, — вздыхает Дима, который уже смирился с тем, что это будет неуловимо.
Грустить долго не приходится: на столе много вкусной еды, Арс подбивает поднять бокалы за хорошую музыку, пока в телевизоре поёт Егор Крид, цензуря часть песни, и им смешно с совпадения — или несовпадения — тоста и песни.
Минут за двадцать до нового года Антон и Дима созваниваются со своими родителями, разойдясь по комнатам. Поз возвращается с гениальной идеей:
— Смотрите, я же эту песню не услышу больше в этом году вот так случайно, поэтому я хочу её сыграть, только вы обещаете всю её спеть со мной.
— Димка, ну любое твоё желание — закон, — усмехается Арс.
Электронное пианино стоит в комнате, которая служит чем-то вроде кабинета, потому что роскошно жить одному в трёшке; Дима даёт Шасту гитару, чтобы отбивал на ней ритм, а Арс находит приложение, имитирующее звук маракасов, если трясти телефоном. Исполение выходит лучшее — немножко фальшивое, немножко прерываемое смехом, но искреннее от начала и до конца.
Они аплодируют друг другу, а потом в смехе летят загадывать желание под бой курантов, на который чуть не опаздывают из-за безмерной любви.
— Так, ну нам прям надо провести год без изменений в наших отношениях, — констатирует Дима, — но зато с большим количеством веселья и разных проектов.
Шаст и Арс его поддерживают, Арсений смешно открывает шампанское, которое даже не разбрызгивается, и успевает разлить по бокалам. На последних секундах года они смотрят друг на друга и смеются, выпивают за общее счастье и целуются втроём.
— Блин, Дим, давай в теперь уже этом году вот так вкусно есть чаще, — Шаст восторженно накалывает на вилку кусочек мяса.
— Но если ты вдруг решишь сменить деятельность и стать шеф-поваром, то лучше не надо, — Арс разгоняет очередную мысль в стиле рубрики "Вечернего Урганта" "могли бы стать кем-то, но не стали".
— Зато я бы в свой ресторан позвал двух замечательных официантов, у которых зачем-то заклеен рот, — усмехается Дима и становится похожим на мафиози.
Арс смеётся вдруг чему-то своему.
— Давайте обменяемся подарками, — предлагает он, — и вы всё поймёте.
Поз и Шастун согласно кивают.
— Раз я предложил, то я первым и буду, — говорит Арс и достаёт из рюкзака две праздничные коробки.
Дима с узлом на своей справляется быстрее, что никого за столом не удивляет, и достаёт флакон.
— Охуеть, это ж вот тот самый одеколон? — Дима узнаёт бренд и название.
Арс победно улыбается.
На одном из мероприятий, проводимых журналом о моде, было задание для гостей: нужно было определить, поддельный ли аромат или оригинальный. И Диме очень понравился один из оригинальных одеколонов. Его вкус оценил соучредитель журнала и в итоге почти весь вечер не отходил от Поза, явно намекая, что если Дима захочет, он его увезёт в мир дорогого парфюма — такой вот повод для свидания. Но Позов, конечно, не соглашается, а Арсений задействует свои связи, чтобы привезти Диме эту красоту.
— Блин, Арс, ну это бесконечная роскошь, конечно.
Они крепко обнимаются, а потом с любопытством смотрят на притихшего Антона.
Шаст держит в руках наручники — чёрные, с мягким покрытием на внутренней стороне, чтобы не причинить лишней боли, с тонкой, но крепкой цепью между браслетами.
— Блять, это ведь так красиво, — у Антона правда глаза горят, когда он видит эту цепь.
— А на тебе-то как будет смотреться, м-м, — протягивает Арс и чуть наклоняется к Шасту.
Антон краснеет, но тут же обращает всё в шутку:
— Димон, Димон, помоги, тут мужчина пристаёт!
— Помочь ему приставать? — голос Димы — ниже обычного, чтобы по Арсу и Антону пробежали мурашки.
— Ну не-ет, — побеждённо тянет Шаст.
— Арс, это тоже роскошь, мы это ведь и на тебе используем, — Дима целует запястье Арсения — почти угрожающе и горячо.
— Господи, что за жизнь нас ждёт, — Арс прячет лицо в ладонях.
Шаст обнимает его за плечи.
— Не, Арс, подарок реально кайф, — честно говорит он. — Просто пробовать будем не прямо сейчас. Ладно, давайте я подарю, у меня менее скандальная история.
Антон достаёт конвертики, но дарит точно не деньги.
— А, так вот почему ты спрашивал, когда я уеду, — теперь понимает Арс, разглядывая билет на концерт четвёртого января.
— Блять, Тоха, это ж охуенно. Ты три хоть взял?
— Конечно, мне и самому интересно.
Концерт, на котором симфонический оркестр будет играть рок-хиты, — восторг для всех троих.
— А прикинь, — разгоняет Дима, — если бы Арс в этом оркестре играл на маракасах.
Шаст представляет и фыркает.
— Только если вы вдвоём будете на бэк-вокале. Там же не только играть будут?
— Да, это из тех, где ещё и поют, просто на инструментал мне показалось неинтересно идти.
— Мы вообще ходили на музыкальный концерт все вместе? — задумывается Дима.
— Ну мы планировали в двадцатом, но там ограничения были, — вспоминает Арс. — Ну так, если только на мероприятии каком-то что-либо было, но чтобы специально? Это как будто впервые.
— Ну тогда вообще двойной кайф, — улыбается Поз. — Ладно, моя очередь.
— Подожди, вот это всё, — Арс обводит рукой стол и комнату, — это же уже подарок.
— Да, — включается Шаст, — мы думали, что этого от тебя достаточно.
— Ну нет уж.
Дима протягивает Арсу файл с какими-то распечатками.
— Изучай пока. А тебе, — он смотрит на Шаста, — уже по традиции.
Он достаёт бархатную коробочку — в нём перстень с тёмно-зелёным камнем в чёрной оправе и два кольца, одно с гравировкой — логотип "Реала", другое напоминает трёхцветную кошку, зато матовое, что делает его красивее.
— Ой ну это я всегда очень сильно люблю, — расцветает Шаст.
— Давай надену, — предлагает Дима.
Антон протягивает руку — Поз медленно, чтобы не причинить боли, надевает кольца.
— Вместе, может, и не смотрятся, но отдельно или с чем-то более подходящим — восторг, — комментирует Дима.
Шаст, завороженный действиями Поза, только кивает. Осторожные прикосновения к его пальцам, надевание колец — всё это такое интимное, что кружит голову сильнее шампанского.
— Блять, Димка, ты серьёзно? — Арс отрывется от бумаг и светится от радости.
— Ну ты понял, да?
Шастун с любопытством смотрит на них, и Арс поясняет:
— Дима договорился с фотографом, которого я обожаю, на фотосессию для меня. Тут просто прям много документов на согласование, — поясняет он.
— А он прям такой занятой и деловой, что надо так записываться?
— Слушай, ну у него в очереди могут оказаться такие люди, как какой-нибудь Козловский, или Петров, или Борисов, или Хориняк, или… ну, вы поняли. И он может позволить себе им отказать, — Арс нервно усмехается. — Я даже не пробовал с ним никогда связаться, ну, где все они и где я. Как тебе это вообще удалось?
Дима самодовольно улыбается.
— А вот.
— Димка, ну это просто шикарно.
Арс тянет всех в объятия, они почти синхронно шмыгают носами от нахлынувших чувств.
Но в телевизоре наконец-то играет что-то задорное, Диме хочется танцевать, и он втягивает в танцы и Арса, и Антона; через пару песен они забивают на телевизор и включают в колонке песни, которые любят сами.
В шальных танцевальных движениях Дима успевает разложить диван — специально заказывал большой, чтобы поместились втроём.
Шаст использует диван как сцену, потому что ему чертовски нравится забираться ещё выше, но из-за этих выебонов он и выдыхается первым. Но Дима и Арс тоже долго не выдерживают, особенно когда Арсений сделал пару движений из брейк-данса, а Поз быстро отодвигал стулья, чтобы Арс ничего не задел.
Они разваливаются на диване. Спать ещё не хочется, поэтому Дима лениво включает подборку юмористических новогодних шоу — большая нарезка со всего Интернета, от легендарных выпусков КВН до "Узнать песни за 10 секунд с Шурой", от "Громкого вопроса" с Волей до новогодней "Читки", — Антон приносит на диван конфеты, Арс полулежит с бокалом — идиллия.
Вторая звезда с верхушки не выдерживает и падает, когда на экране у ёлки очень смешно шутит Азамат — ещё не знающий, сколько мудростей принесёт в разные ютуб-шоу и какой большой прикол устроит в "Концертах" с передачей скальпеля.
Они не успевают загадать желание — словно всё личное уже сбылось, осталось только прожить это красиво — но с этим они справятся точно.
Арс отставляет бокал, ворует у Антона киндер, разочарованно смотрит на попавшийся конструктор, который очень лениво собирать. Шаст обнимает подушку и почти дремлет, его ленца передаётся и Арсению — и через пару минут они мирно сопят, обнимая Диму, который лежит между ними.
Поз перед сном идёт на балкон перекурить. Город встречает его салютом, который запускают в соседнем дворе. Дима улыбается цветному небу.
Снегопад, кажется, продолжается с прошлого года. И жизнь — неожиданно хорошая жизнь — продолжается тоже.