Морской дневник для Мэтта

Почерком Ала: Сегодня получился не очень весёлый день. Записываю уже в обед. Флетчер спит с температурой 38,2, Рассел немного нервно ему каждые пять минут эту температуру проверяет, Мэй меняет прохладные повязки, взрослые периодически заглядывают и шёпотом интересуются, как у нас тут дела. Эд, Винри и Гнев ушли в аквапарк, а я сижу вот на полу… веду «судовой журнал». Рассказываю, как мы докатились до жизни такой. Собственно, утром мы решили покататься на паре катамаранов (или «маракатанов», как их обозвали Рассел и Винри). Ничего беды не предвещало. Разместились мы примерно как в машинах, только Рози, учитель и господин Зиг остались на берегу, чтобы остальные могли покататься (ну, и наши питомцы, само собой, чего их дёргать?). Иными словами, мы вчетвером и Гнев на одном и Мустанги с девочками на другом. Эд и Рассел на управлении (их инициатива), а нам с Флетчером чем заняться? Ну мы и сидели, свесив ножки в воду. Только ошибочка – сидели прямо на солнце. Мне-то ничего не сделалось – я на глубине нырял, охладился, а вот у Флетчера сегодня что-то особо настроения нырять не было, ему на горы издалека посмотреть хотелось – ну и… и вот. Он уже к берегу какой-то немного никакой был, но на наши вопросы отшутился, мол, ничего, сейчас в море бултыхнёмся у берега – и всё хорошо будет. Это-то допустим, мы действительно пошли ещё поплавать, и ему вроде как легче стало… а потом опять хуже. Я тогда ещё подумал, что он просто устал, хотя Рассел всё более обеспокоенно хмурился. До номера мы дошли нормально. Да что до номера – даже до комнаты. Вот только у Флетчера как раз в этот момент – когда он порог комнаты переступил – силы, видать, совсем закончились, и он грохнулся бы на пол, если бы его очень своевременно не поймал бы Рассел, который, как я и написал раньше, уже что-то подозревал на тот момент. Ну и что ты думаешь?.. Температура, одышка, тошнота и головокружение. И давление – повышенное. Флетчер сам, виновато нам улыбаясь, поставил себе диагноз – дескать, солнечный удар. Мы, конечно, все в прострации. Да как он мог умудриться? Ведь голова прикрытая была, волосы светлые, да и не так много времени мы на солнце провели, чтоб солнечный удар схватить. Но вот так… больше-то никаких симптомов. Да и «какие симптомы, я врач, да к тому же привитый от этого вируса!» Ну да, а врачи не болеют… Конечно, мы его давай хором убеждать, что ни в чём он не виноват и пусть себе отлёживается спокойно – всё равно завтра домой… проблема была лишь в том, что мы сегодня в обед пообещали Гневу сходить с ним в ближайший аквапарк. А как теперь идти?.. Гнев нахохлился. Ему и жалко Флетчера, и понырять ещё охота. А кто с ним пойдёт? Я не могу, Авиценна ибн Флетчер мой лучший друг, что ж я, оставлю его вот так? Между прочим, сегодня к тому же день друзей (поздравляю, Мэтт, извини, что мельком, просто вот такое у нас веселье)… Рассел понятное дело, он теперь от Флетчера вообще ни на шаг, про Мэй я и вовсе молчу… Короче, сошлись на том, что в аквапарк мелкого сводят Винри и Эд. Оба, конечно, долго упирались («А на кого мне запрыгивать? – А кого мне топить? – А какой, интересно, мне интерес идти без брата и лучшего друга и вообще пока один из друзей болеет?»), но в итоге согласились. Вот теперь уже час там. Надеюсь, не перегреются – вот что важно. На море уже не пойдём, разве что попрощаться. Сейчас пойду начну помогать потихоньку складывать вещи – а то завтра уезжать. Эх, хорошо было, да хватанули лишнего – наверное, всё же после такого тяжелого июля не стоило так сильно отдыхать. Что бы там Флетчер ни говорил, у него организм не менее ослабленный, чем у нас после болезней, с тем-то, как он работал и лечил нас. Кстати говоря, от болезней мы почти полностью и вылечились – даже Рассел уже не кашляет. Вот что воздух морской животворящий делает! Только чего ж он Флетчера заразил… Почерком Флетчера: Те ещё заботливые психи… люблю их, честное слово. Я вот уже минут десять как проснулся и стянул дневник, черкануть тут маленечко, пока не видят. Они почему-то не обратили внимания – не то так тоже устали, не то увлеклись или ещё чего, но смотреть мне очень весело. А дело в том, что Рассел, Ал и Мэй сидят втроём ровно напротив меня в кресле и сосредоточенно шёпотом решают кроссворд. Должен сказать, у них великолепно получается. Ал вон по-турецки уселся посередине (видать, уговорили, чтоб удобнее было, с его-то ростом) и вписывает ответы, Рассел, обняв коленки, каким-то удивительным образом примостился на правом подлокотнике (у Панчо, что ли, научился, как на жёрдочке…) и периодически тыкает пальцем в какое-то место на странице, а Мэй, наоборот, свесив ноги, присела на левый подлокотник (она маленькая, ей, наверное, и так ничего, хотя она мне так Бишу напоминает…) и тихонечко так объясняет что-то про Ксинг – не то про еду, не то про козу… не понять отсюда. Мне просто интересно, сколько ещё времени они не будут поднимать глаза… и обращать внимание на то, что вообще происходит в комнате. Не подумай, мне не плохо, я даже получше себя чувствую, просто я последние пять минут к тому же борюсь с желанием захохотать в голос. Дело в том, что Биша, видимо, решил тоже обо мне позаботиться. А как позаботиться? Принести то, что мне понравится… они с Панчо и Хеймом давно выяснили, где окно нашей комнаты и как сюда попасть снаружи, так что теперь безбоязненно гуляют (ну, двое летают) по всему посёлку, когда хотят, и возвращаются тоже, когда хотят. Ну так и вот, похоже, мои действительно устали от отдыха, потому что за последние пять минут Биша уже шестой раз деловито пролетает туда-обратно и приносит мне под бок в клюве всякую… эм… ерунду сказать язык не повернётся… короче, чего тут только нет: цветные камушки, стёклышки, фольга от эскимо, коряга в виде уточки, которой мы вчера с Мэй восхищались на «съедании», трубка от чьего-то акваланга, даже, блин, напульсник с медицинским крестом – видать, у спасателей нашёл. Это настолько мило, насколько и… Э-э-э… ладно, сейчас я точно заржу: он, оказывается, Панчо и Хейма тоже к этому подключил – только что Хейм положил мне под бок игрушечную резиновую лягушку, а Панчо оставил на подоконнике (чтобы не шуметь?) какой-то пакетик. Нет, ну это всё… о, мои поняли, что что-то не так. Смотрят на меня во все глаза. Ну всё, я рассказывать, что я жив-здоров (почти)-бобр и так далее… Продолжение истории: Мэтт, короче, тут такой цирк сейчас был, ржали все в голос, включая вернувшихся из аквапарка красных как свёкла (сгорели в третий раз) Эда, Винри и Гнева… В общем, пока я убеждал Рассела, Ала и Мэй, что мне стало лучше и я не умираю, на улице раздался какой-то возмущённый крик, потом ещё и ещё… мы мотанули к окну. Лично я там долго не простоял, и не потому, что голова закружилась, а просто из-за того, что закашлялся от смеха и не хотел слишком уж пугать соседей своими воплями… Это ещё лучше, чем было в начале с рыбами – летят Биша и Панчо, оба с важным видом, а в лапах у них – спасательный круг… За ними, размахивая руками, бежит ошалевший от такого действа спасатель (а что, часто у вас часа в четыре дня – дня! – совы на море спасательные круги крадут?), у которого под ногами всячески путается шипящий для солидности Хеймерик… Я не буду особо рассказывать, как мы там, падая от смеха, отбирали этот круг и возвращали его подозрительно на нас моргающему спасателю (мы ему, наверное, всю психику сломали, ну представь: открывается дверь номера, а перед тобой кучка парней-блондинов, у одного на плече филин, у другого сплюшка, все четверо радостно улыбаются, и один, протягивая тебе круг, заявляет: «Ой, извините, у нас тут наши совы слишком заботливые, я приболел, а они решили, что надо меня чем-то порадовать, а я как раз вчера рассказывал младшей сестрёнке про спасательные круги, на ваш показывая, вот они и решили цапнуть этот…»), но перед Бишей мне минут пять пришлось извиняться и даже надеть напульсник, чтобы он поверил, что мне правда понравилось, что он сделал… Панчо просто внимательно слушал объяснения заикающегося от смеха Рассела, что не надо тащить в дом что попало, а Эд и Ал укоризненно гипнотизировали виновато отвернувшегося от них Хеймерика взглядами а-ля: «Ну а ты в своё оправдание чего скажешь?»… Короче, до свидания мой пресс, я так не хохотал уже давно… Почерком Эда: С совами и Хеймом в самом деле была комедия. Возвращаемся мы к себе, а тут такое… Ну, не буду про аквапарк, ничего интересного там не было (нас слишком мало), кроме того, что Гнев насигался вволю. А вот после аквапарка было ой как интересно – когда я понял, что не то что душ не могу принять, я сесть не могу от боли, так сгорел… Короче, передвигаюсь и одеваюсь я теперь только с помощью Ала. Пришлось, кстати, достать, намочить и надеть рубашку с длинным рукавом, чтобы стало хоть немного полегче… хожу, как псих и страдаю. Если бы не Принцесса, вообще бы с ума сошёл. Он тут со мной носится как будто я стеклянный: «Братик, воды принести? А шоколадку? Может, тебе купить чего? Тебе так не больно сидеть? Поправить тебе волосы? Хочешь, ветерок сделаю?» Обожаю его. Если б не так больно было, вообще бы всё хорошо… Винри чуть полегче, но и она сгорела. Ей Мэй помогает и Рассел, по очереди. Они чередуются – один с Флетчером, другой с Винри, потом наоборот. Сошлись на том, что Мэй ночью присмотрит за Винри, а Рассел за Флетчером, чтобы не создавать хаос и беготню. А Гневу, кстати, ничего – он же гомункул… хоть какие-то в этом преимущества, хотя он за нас переживает. Как и остальные – Рози постоянно заглядывает в комнату с вопросом, как там «блатики» («сестличка»-то у неё перед глазами, Винри на диванчике лежит), Мустанги и Кёртисы тоже спрашивают, что там у «молодёжи»… Хорошая у нас семья, заботливая. Лежим с Флетчером, балдеем, если так можно сказать. Вокруг понемногу собирают вещи. Стало почти пусто. Остались только стаканы воды на тумбочках, расчёски, лекарства и одежда на завтра. Да уж, умудрились мы… ничего, как-то переживём. Авось не помрём. Мы вон шутим даже. Напоследок два весёлых случая из наших разгадываний кроссвордов (просто мы с Флетчером больше ничем заниматься не в состоянии): Флетчер: «Широкий плащ», восемь букв. Ал: Пончо? А не, мало… Флетчер: Ну, «панч» там есть вообще. Ал, радостно: А, епанча тогда! Рассел, флегматично засовывая бельё в рюкзак: Ну и что это за слово? Ещё лучше, чем пляхо… «Что тут происходит? – Да хрен знает, епанча какая-то…» Поржали, пополнили словарный запас. Ну и последнее, наверное, из смешного, когда мы уже вчетвером сидели за этим. Ал: «Глетчер». Я: … мартини? Рассел: …братец, только с буквой «Г»? Флетчер, с каменным лицом: Ледник, балбесы. Действительно был ледник… Ну это знаешь, как мой брат знает всех Альфонсов, так и Флетчер знает всё, что на его имя похоже… А теперь – спать. И завтра – домой. Почерком Рассела: Кому спать, а кому не особо. Флетчер и Эд в какой-то момент вроде заснули, за ними и мы с Алом – вымотались. А ночью слышу сквозь сон – Флетчер меня зовёт. Я сплю очень чутко, в отличие от Эда, тем более тут Флетчер заболел, я на нервах, поэтому сразу открываю глаза, подскакиваю: «Чего такое?» А братец лежит с закрытыми глазами и так бормочет: «Рассел, мне холодно...» А от него жаром как от печки несёт. И что мне делать? Пришлось укутать это дитё в одеяло и регулярно мерить температуру. Впрочем, он сам проснулся, когда стало совсем плохо, и попросил парацетамола... маленький доктор, блин, даже когда болеет, командует, что делать, а сам вцепился в мои плечи и трясётся – озноб... не спал я, в общем. Да и у Ала тоже ночь весёлая выдалась – он каждые полчаса вставал проверить Эду температуру и подохладить ему же рубашку, потому что Эд совсем безбожно сгорел и буквально метался по кровати. Спасибо Мэй пообещала о Винри позаботиться, а то я бы с ума сошёл здесь... до того Винри и Эда жалко, что даже шутить над ними не хочется. Мне-то, над девушкой и лучшим другом! Кошмар… Знаешь, Мэтт, а всё-таки хорошо, что этот отдых – как и этот дневник – наконец-то подходят к концу. Подарок мы тебе, кстати, купили, но не скажем, привезём сами. Не бойся, это не тандыр и не папаха (папахи мы, кстати, купили себе – чёрные нам с Эдом и белые нашим младшим. А к ним нам зачем-то подарили черкески и сапоги, и вообще полный набор… фото сделаем, пришлём). Завтра машину вести мне одному, но это даже к лучшему – пусть Эд отдохнёт нормально. А я иду опять проверять Флетчеру температуру. Бедный мой брат, опять досталось ни с чего.