***
— Это невозможно, — растерянно повторяет Чоппер в очередной раз. Робин согласна с ним, но мир медленно перестраивался в её глазах. Теперь она не может не смотреть фактам в глаза. Напуганный Чоппер привёл её несколько минут назад. В комнате, кроме всё ещё спящих Луффи и Зоро никого не было. Их запястья больше не были забинтованы и Робин сразу смогла рассмотреть черные буквы, которых раньше совершенно точно там не было. Чоппер уверен, что они появились ночью, пока все спали. Он даже пытался оттереть их несколько раз, потому что думал, что кто-то решил так не очень удачно пошутить. Буквы не стёрлись. Чоппер побежал за ней. Первой мыслью Робин было, что если с кем-то в этом мире и могло случиться подобное, то только с ними. Делать невозможное возможным уже начинало входить в привычку для них. Становилось частью повседневной жизни. — Можно предположить два варианта. Либо наш капитан каким-то образом перестал быть фруктовиком, — говорит она, вставая на колени. Робин аккуратно касается запястья Луффи и растягивает его. — Но он нам не подходит. Тогда остаётся не менее сложный и невозможный вариант. Чоппер немного расслабляется. Рядом с Робин всегда было спокойно. Она могла взять любую ситуацию под контроль. Даже такую непростую. Родственные души и фруктовики — тема очень сложная и непростая. Болезненная. Весь мир знает о существовании Дьявольских фруктов именно из-за того, что у фруктовиков не может и никогда не будет меток. За все столетия существования бок о бок в истории нет ни одного упоминания об этом. Те люди, что съедали Дьявольский фрукт, больше не считались людьми. Кем угодно, но только не ими. Их называли монстрами и уродами. Проклятыми и бездушными. Их ненавидели, боялись и презирали. Как несколько столетий назад, так и сейчас. Мало что изменилось за это время. Робин улыбается, когда произносит: — Они стали родственными душами, которых принял сам Дьявол. Родственные души бывают романтическими и платоническими. Только время может показать человеку, к какому типу относится метка. Сам факт того, что она появилась, уже говорил о том, что у людей особенная связь. Настолько, что её заметило и признало само Небо. Отметила Судьба. Метки просто появлялись на запястьях. Они не приносили боли и не делали связь особенной. Не давали людям слышать мысли, чувствовать друг друга и много всего того, о чем любили слагать легенды в прошлом. Метки лишь выступали в качестве свидетеля, доказательства того, что связь между людьми была уникальной. Особенной в своём роде, ведь родственными душами не рождались… Ими становились. Но те, кто съел Дьявольский фрукт, прокляты на всю оставшуюся жизнь. Про них говорят, что они отдали часть своей души взамен на силу. Заключили контракт с самим Дьяволом. У них не может быть родственной души, потому что они больше не принадлежали себе. Они не были целыми. Полноценными. Они были лишь частью того человека, что когда-то жил. Даже если на запястье и была метка, то она исчезала ровно в ту секунду, когда человек кусал Дьявольский фрукт. Проклятые и бездушные. Они добровольно выбрали силу, а не связь. Тьму, а не свет. Поддались соблазну. Они выбрали прожить всю жизнь без души и родного человека. За этот выбор их и ненавидели. — Даже он не смог сопротивляться им. Не только Небо, но и сама Преисподняя признала их связь, — Робин нежно проводит кончиками пальцев по их меткам, а после скрепляет их руки. Запястье к запястью. Метка к метке. — Наш мечник и правда смог достучаться до Дьявола. — Зоро сказал, что хочет стать Королём Ада, — вспоминает Чоппер. — Похоже на то, — кивает Робин, поднимаясь. — Кажется, он смог произвести хорошее впечатление. Они смогли. Робин думала, что их связь была особенной в их команде, но, похоже, всё это время она преуменьшала её, ведь она была особенной для всего мира. Небо и Преисподняя засвидетельствовали это.***
Луффи реагирует именно так, как и представлял Зоро. Он не был удивлён, как все остальные, и отнёсся к этому намного проще, даже несмотря на то, что для него это тоже казалось странным. Он разглядывал метку со всех сторон, смеялся, когда растягивал её, гладил… Совладать с эмоциями оказалось куда сложнее, чем он изначально предполагал. Зоро слышал, как хмыкнул кок, когда ему пришлось отвернуться, потому что он чётко осознавал, что Луффи гладил его имя. Именно его имя навсегда останется на коже его капитана. Метки не даруют волшебную связь, но Зоро чувствует, как всё его тело покрывается приятными мурашками, будто Луффи прикасается к нему, а не метке. Ему пришлось отвернуться, чтобы скрыть смущение, но это оказалось бесполезно. Не только кок, но и Усопп вдруг прыскает от смеха, а Нами смотрит на него с коварной улыбкой, будто мысленно уже считает, сколько он готов заплатить за её молчание. Чоппер, Брук, Фрэнки и Джимбей стараются не смотреть на них, чтобы избежать неловкости, а Робин с улыбкой просто наблюдала за ними. Кажется, это и правда стало её любимым занятием. — Шанкс говорил, что у меня никогда не будет родственной души, — задумчиво вдруг говорит Луффи. — Он так долго издевался надо мной из-за этого. Говорил, что я безнадёжен. Не только плавать никогда не научусь, но и родственная душа спасти из моря не сможет. — Я тот, кто чаще всего вытаскивает тебя из воды, — хмыкает Зоро. — Он оказался не прав. Робин согласно кивает: — В жизни всегда существуют исключения из правил, Капитан. — Так говорил Эйс, — Луффи широко улыбается, возвращаясь к метке. — Мой первый накама стал моей родственной душой. Я нашел Зоро, как и обещал Эйс, — он смеётся и поднимает голову. — Сабо всегда говорил, что даже без метки я никогда не пропущу особенного человека. — Сабо-кун будет рад, — Робин тихо смеётся и поворачивается к Зоро. — Капитан смог понять, что ты особенный даже раньше тебя, Мечник-сан. Зоро в ответ только смотрит на своё запястье. Его первое имя, первая платоническая родственная душа появилась в тот день, когда они с Куиной поклялись друг другу. На следующий день он её потерял. От Куины у него остались лишь воспоминания, их клятва, меч и побледневшие буквы на запястье. И этого достаточно для Зоро, ведь Куина будет жива, пока жив он сам. За всё время их плавания он множество раз рисковал своей жизнью и полагался на судьбу. Он всегда думал, что если суждено — случится. Но сейчас он не знает, не может понять, что именно дало толчок к формированию метки. Особенно такой, что нарушила устои мира. Вариантов было много. Нами предположила, что это могло произойти из-за временной смерти Луффи. Теперь они все знали, чего стоила победа их капитану. Луффи умер, но смог вернуться. Смог пробудить свой фрукт. Санджи и Фрэнки поддержали навигатора, сказав, что Зоро тоже был на грани. Одной ногой в могиле. Усопп на это ответил, что, скорее всего, всё началось очень давно. С самого начала, с их первой встречи, но метка смогла проявиться только сейчас. Теперь никто из них не мог сказать, что у фруктовиков нет родственных душ. Они могли лишь придумывать варианты и условия, что нужны для формирования меток именно у них. Должна была существовать причина или не соблюденное условие, что не давало происходить этому раньше. Робин была единственной к кому Зоро прислушался. Несмотря на то, как фантастично и нереально звучали её слова, Чоппер был первым, кто согласился. А после присоединились и Брук с Джимбеем. Дьявол заметил их. Услышал. Метка появилась в тот момент, когда они ещё были в коме, а это что-то да значило. Имена не появляются во сне. Зоро знает это. Он был единственным человеком в команде, у которого была родственная душа. Они появляются в моменты полного единения, когда души резонируют друг с другом настолько сильно, что становятся родственными. Так было у них с Куиной. Поэтому почему-то версия с Дьяволом кажется Зоро куда более реальной, чем все остальные. Очнулись в итоге они тоже одновременно. Особенные родственные души — особенные условия. И какой бы не была эта встреча — они вышли из неё победителями. Зоро весело усмехается, когда произносит: — Может, Дьявол не против уступить мне трон? Чоппер замирает, когда слышит это, а Санджи закатывает глаза. Нами и Усопп лишь вопросительно смотрят на него, а Фрэнки и Брук одобрительно поднимают палец вверх и кивают. Луффи весело смеётся вместе с Джимбеем, а Робин лишь смотрит на него с неизменной улыбкой. — Да здравствует Король Ада, — говорит Робин, и Луффи поднимает руки вверх вместе с Чоппером и с весёлой улыбкой повторяет её слова снова и снова. Луффи — лучшее, что случалось в жизни Зоро. Он не уверен, что его капитан действительно понимает, на что он готов пойти ради него. Он не только готов стать Королём Ада, навсегда отдать свою жизнь за него — он готов выжить. В какой бы ужасной и безвыходной ситуации они бы не оказались — он выберется из неё живым. Ради своего капитана. Даже если сама Судьба окажется против него. Он будет жить, чтобы быть рядом с ним. Чтобы не причинить ему боли от его потери, чтобы помогать, защищать, давать советы, поддерживать все самые глупые идеи и заставлять других выполнять его безумные приказы. Он хочет проложить для него дорогу вперёд и вместе исполнить их мечты. Зоро хочет дойти с ним до самого конца. Даже когда дороги всей команды разойдутся — он останется с ним. Если бы Луффи только попросил его спуститься в Преисподнюю и забрать оттуда часть его души у самого Дьявола — он бы сделал это незамедлительно. Если бы его капитану только понадобилось, он бы отдал ему свою душу целиком. Это то, что признали Небеса и Преисподняя. Они — свидетели его преданности и верности. Его чувств. Это никогда не изменится. Зоро поворачивает руку с меткой так, чтобы Луффи заметил её, когда говорит: — Да здравствует Король пиратов. Его капитан замирает, впервые увидев своё имя на его запястье. Он внимательно рассматривает каждую букву, а после дарит ему свою широкую улыбку и снова поднимает руки вверх. Так, чтобы Зоро тоже заметил его метку. Все накама, наконец, полностью расслабляются. Они отпускают все мысли, что были наполнены беспокойством, тревогой и неизвестностью, и погружаются в царившее в Вано веселье. У них появился ещё один повод для праздника.***
Робин смеётся, когда читает свежую газету на верхней палубе. Усопп, Брук и Чоппер, что рыбачили, отвлекаются и смотрят на неё вопросительно. — Здесь написано, что наш мечник отдал свою душу Дьяволу, — отвечает она с улыбкой и Чоппер с Бруком смеются, отворачиваясь обратно, а Усопп поднимает голову и смотрит наверх, где тренировался Зоро. — Скорее он отдаст её Луффи, чем Дьяволу, — говорит снайпер и Робин не может с этим не согласиться. С тех пор как мир встретил нового Йонко и по совместительству первого за сотни лет фруктовика с родственной душой — газеты стали более интересными и весёлыми. Настолько, что Робин хранит их в библиотеке в отдельной коробке и иногда перечитывает, чтобы поднять себе настроение. Каждый раз в них публиковалось всё больше новых и фантастичных теорий о том, как такое могло произойти. Были так же интервью с разными фруктовиками, в которых подобное вселило надежду. Результаты голосований, что проводились среди обычного населения. Комментарии учёных, что занимались изучением меток и родственных душ. Научное сообщество это повергло в настоящий шок. Робин смеялась с каждой статьи, где очередной учёный через газету приглашал всю пиратскую команду в гости, клятвенно заверяя, что дозорные не будут им мешать. Фрэнки говорил, что такими темпами ему придется укрепить корабль и создать что-то не только против дозорных, но и учёных, что такими темпами выйдут в море, чтобы достать их. Усопп, Чоппер и Брук от таких слов плотника не могли успокоиться ещё очень долгое время, представляя и пародируя, как люди в белых халатах с помощью науки пытались проникнуть на их корабль. Были и те, кто кричал о том, что метка была поддельной и пираты, как это и следовало от них ожидать, их всех обманули. Другие же твердили, что метка была настоящей, но проклятой. Точно так же, как и сами фруктовики. Что она несла в себе не признание Неба, а проклятье Дьявола. Робин заметила, что таких людей становилось всё меньше, ведь все доводы этих людей разбивались о то, что Зоро был человеком. Одно дело, когда, заявляя об этом, ты говоришь о двух фруктовиках и тогда бы никто не стал спорить с этим, но другое, когда один из них — человек. Пусть и пират, но все теперь знали, что у него когда-то уже была родственная душа. Метка не исчезла, как и у всех, даже после смерти родственной души. Но те, оставшиеся, продолжали упорно твердить, что пусть он был обычным пиратом и не выбирал сторон, но всё же оказался проклят. Каким-то образом он перешёл черту. И они обещали, что обязательно это докажут. Робин читала все эти дебаты людей Зоро и уходила до того, как у мечника появлялось желание искромсать газету на мелкие кусочки. Его совсем не радовало то, что его личная жизнь стала достоянием общественности. Для всей команды всё ещё оставалось неизвестным то, из-за кого люди так быстро всё узнали. Усопп ставил на дозорных, Нами на случайное фото, а Зоро старался не думать, что это не было делом рук самой Робин. Были статьи, которые она любила особенно сильно. Самыми известными платоническими родственными душами в мире были: Гол Д. Роджер и Сильверс Рейли. Несмотря на то, что со смерти Короля пиратов прошло уже много времени, люди помнили о них. Они были обычными людьми и теми, кто перевернул мир. Настолько, что никому ещё не удалось обойти их. Сильнейшие платонические родственные души с трагичным концом. Были статьи, где Луффи и Зоро сравнивали с ними и пророчили, что совсем скоро Король пиратов и Тёмный король спустятся на второе место, уступая первенство новому поколению. Робин весело улыбалась и любила их, потому что знала то, чего не знали люди, что писали подобные статьи. Гол Д. Роджер и Сильверс Рейли так и останутся на первом месте, а Монки Д. Луффи и Ророноа Зоро совсем скоро станут самыми известными романтическими родственными душами. Робин была уверена в этом, как и в том, что её капитан станет Королём пиратов. Как и в том, что Ророноа Зоро любит Монки Д. Луффи. Время покажет это и расставит всё по своим местам. Король пиратов и Король Ада будут вместе. Небо и Преисподняя признали их.